Мне не раз приходилось сталкиваться с мнением, что жизненная убедительность героя произведения искусства не связана с наличием или отсутствием в его характере недостатков и слабостей. В подтверждение тому приводились примеры идеальности шекспировской Джульетты или героев фильмов А.Довженко.
Однако, беседуя с молодыми зрителями, я пришел к выводу, что сила воздействия кинематографа на многих из них зависит от временной отстраненности аудитории (во всяком случае – аудитории молодежной) от экранных героев. В идеал прошлого поверить легче. С современным героем дело обстоит куда сложнее. Он живет рядом с нами, быть может, мы с ним даже знакомы. Мы отлично знаем его достоинства и недостатки. И попытка сделать его идеальным вряд ли когда-либо увенчается успехом. Между тем нередко слышатся жалобы – мол, в фильмах о молодежи нет положительного примера для подражания.
А всё же: положительного или идеального? Если идеального, то в лучших картинах о молодых его, в самом деле, нет. Но кто знает, сколько юных зрителей, «недоросших» до понимания красоты Моны Лизы и «старомодных» стихов Лермонтова вместе с Митей из фильма «Сто дней после детства» С.Соловьева прошли трудный путь к открытию для себя мира Поэзии и Добра. Причем Митю или Лену из «Чучела» Р.Быкова не назовешь идеалами. Они реальны, узнаваемы, в то время как «киноангелы» моментально вызывают недоверие и скептицизм у молодежи, очень чувствительной к неправде и фальши.
Но обвинять одних кинематографистов в том, что на экране долгие годы царствовали ангелоподобные молодые люди, которые произносили высокопарные слова хорошо поставленными голосами, было бы неверно. Здесь сошлось многое – цензурные требования, желания значительной части публики… Кроме того, современная тема десятилетиями рассматривалась начальством под самым крупным увеличительным стеклом под названием «как бы чего не вышло». Так что не случайно, что многие яркие фильмы о молодежи 70-х – 80-х были поставлены в ретроспективном ключе.
|
|
Разумеется, было бы наивно утверждать, что создание, к примеру, «Подранков» - результат воздействия «внутреннего» или «внешнего» редактора. У художника во все времена была и будет потребность обращаться к прошлому своего поколения. И все же, согласитесь, раньше талантливый российский мастер мог показать острые конфликты и противоречия (особенно, если дело касалось молодежи) только в «ретростиле», рассказывая, скажем, об эпохе 40-х или 50-х.
Вместе с тем, постоянно общаясь с молодежной аудиторией, я убедился, что далеко не все «ретрофильмы» о молодых, пусть даже поставленные на самом высоком художественном уровне, пользуются успехом. Потом понял: причина в недостаточном знании истории. Многие события и исторические фигуры тех лет входили в пресловутые «белые пятна» не только школьных, но и вузовских учебников. В лучшем случае о них рассказывалось вскользь в виде короткой информации. Отсюда, вероятно, трудность, с которой воспринималась иными киноклубниками достаточно жесткая по фактуре картина Сергея Соловьева «Чужая Белая и Рябой».
Об этом фильме много спорили профессионалы, критики и зрители. И, выбирая «Чужую Белую…» для обсуждения в киноклубе, я очень хотел, чтобы она не осталась в стороне от интересов молодежной аудитории. И я не ошибся. Фильм вызвал споры.
|
|
Впрочем, и прежде не все участники киноклуба принимали своеобразную поэтику «Ста дней после детства», «Спасателя» и «Наследницы по прямой». Начиная с «Избранных», почерк режиссера стал суровее, и иные сцены казались вовсе непривычными, близкими к натурализму. Быть может, потому обсуждение «Чужой Белой…» началось с резко критического зачина Юрия З.:
- Я в киноклубе бываю редко. Считаю, полезнее ходить в спортивную секцию, чем без движения часами сидеть в темном зале. Но вот сегодня пришел – опять: голод, холод, шпана подзаборная, страсти-мордасти из-за каких-то паршивых голубей… Вы меня никогда не переубедите, и я остаюсь при своем мнении: кино должно быть отдыхом для нервной системы, увлекательным, ярким, зрелищным…
- Не могу согласиться с Юрой, возразила Татьяна С. – Кино нужно не только для развлечения. Думать надо тоже. Но зачем Соловьев показывает столько жестокости? И почему половина фильма снята на цветную пленку, другая – на черно-белую?
- Мы и так слишком долго закрывали глаза на всё жестокое и мерзкое в нашей жизни, - ответил Татьяне Вадим Л. – А чередование коричневых и цветных кадров, по-моему, сделано для контраста между «старым» и «новым» миром Соловьева. Прежним – поэтическим – и нынешним, напоминающим фильмы Алексея Германа. Конечно, режиссер мог сделать в таком плане всю картину, но он, как мне кажется, хочет показать, что и в 1946 году люди иногда были счастливы.
Мнение Вадима нашло поддержку у многих участников обсуждения. В самом деле, в цветных, вернее, светоцветовых кадрах, восхитительно снятых оператором Ю.Клименко, ощутим знакомый поэтический ракурс, меняющих суть обыденных вещей. Так, словно по волшебству, преображается скромная комната, где подросток-казах старательно играет на рояле. А его приятель по кличке Седой, на какое-то мгновение заглянув в стекло соседней двери, видит, как сушит промокшие русые волосы молодая обнаженная женщина. Контуры фигур, кажется, плавятся в световых потоках, струящихся из окон, за которыми слышен дурманящий шум дождя… И такой манящей желтизной окутаны фонари городского сада, и так восторженно сотни блестящих глаз смотрят на экран летней киноплощадки, что даже дождь не силах помешать людскому счастью: 1946 год, позади война, впереди – для тех, кто выжил, - целая жизнь!
|
|
Смотришь эти поэтические кадры, и вспоминаются слова одного из героев фильма А.Германа «Мой друг Иван Лапшин»: «вот вычистим землю, посадим сад, и сами в том саду погуляем…». Что ж, мечта сбылась?
Но в одном монтажном ряду с этими сценами возникают черно-белые, вернее, желтовато-выцветшего оттенка эпизоды, вызывающие совсем иные чувства. Отец главного героя – бывший художник, а теперь однорукий военрук – беспомощно бьется в конвульсиях на цементном полу грязного сортира. Окровавленный человек, в лицо и тело которого впилась колючая проволока того самого, еще недавно такого романтического городского сада. Покончившая с собой женщина под белой простыней. Яростная драка подростков возле изуродованного каркаса боевого самолета… В этих кадрах, снятых на контрастных перепадах света и тени, заметно влияние стиля картин А.Германа. Этот мир открывает нам творчество С.Соловьева незнакомой прежде гранью.
И думается прав Вадим: с одной стороны, черно-белые кадры нелегкого и сложного времени, в которое происходит становление личности главного героя – подростка. А с другой – уверенность авторов, что и тогда, как и в любое другое самое трудное время, в мире находилось место для поэзии счастливых мгновений.
Постижение Доброты, Сострадания, Противостояния злу. Говорить об этом языком минорной ностальгии было бы лишь частью правды. И в памяти сегодняшнего Седого, который смотрит на Землю из иллюминатора космического корабля, вспыхивают воспоминания тех далеких лет, когда почти все мужчины небольшого городка были охвачены «голубиной эпидемией».
- Мне кажется, - продолжила обсуждение студентка педагогического, активистка киноклуба Наталья А., - в этих «голубиных страстях» у героев фильма переплелось очень многое: добро и зло, дружба и вражда, любовь и ненависть, мечта о счастье, желание самоутверждения…
- Я бы добавил сюда и стремление хоть в чем-то вознаградить себя за жизненные неудачи, за раны войны, - поддержал Наталью Николай Л. – Ведь война искалечила судьбы многих героев картины.
- Это еще ни о чем не говорит! - возразила Анна Б. – Отца Седого, в прошлом художника, и бывшую актрису война лишила профессии, радости творчества. Остались только воспоминания, фотографии, письма… Но они-то голубей не гоняют! И не способны на подлость. Вспомните, как однорукий отец Седого яростно кричит: «Никто не отнимет у нас права быть порядочными людьми!».
- Думаю, Анна права, - сказала Ольга С. – В конце фильма Седой наконец тоже понимает, как трудно сохранить свои убеждения. Только тогда он по-настоящему становится близок с отцом, который приходит к нему на помощь в трудную минуту. На наших глазах Седой превращается в личность…
Обсуждая «Чужую Белую…» некоторые киноклубники сравнивали ее с картинами «Вторая попытка Виктора Крохина» и «Ночь коротка», действие которых происходит примерно в то же послевоенное время.
Помню, Григорию С. история простого паренька Вани из фильма «Ночь коротка», который ждет с фронта отца, впервые влюбляется, связывается с дурной компанией и т.д., показалась ностальгично-сентиментальной, как слова известной песни, давшей название картине. А тщательно воссозданные приметы быта и нравов первого десятилетия без войны – повторением «Подранков» и «Пяти вечеров».
- Строго ты, Гриша, судишь, - продолжил разговор выпускник филологического факультета, лидер любительской киностудии Владимир Б. – По-моему, ты не учитываешь главного – искренности авторов. Многие эпизоды поставлены так, что чувствуешь – такого не придумать. Это надо пережить.
…Ослепший на фронте солдат на ощупь, непослушными пальцами лепит из пластилина самолет, высоко поднимает его над собой и отдает детворе. Ребята восторженно подхватывают его и мчатся по кольцу внутреннего двора, который только в полдень полностью освещается солнцем.
В этой сцене пронзительная глубина достигается без слов и многозначительных крупных планов. Камера поначалу статично снимает общий план жильцов шумного четырехэтажного дома, собравшихся отпраздновать годовщину Победы. Затем приближает к нам фигуру ослепшего солдата, сидящего за общим столом. И пластилиновый самолетик, переходящий из рук в руки. Возникает щемящий образ, печальный и оптимистичный одновременно: невозвратимость утраты и надежды на будущее.
- Когда в картине дом показывают с большой высоты, - сказал Евгений М., - то он напоминает подкову – по народной примете – символ счастья. И эта подкова притягивает не только Ваню. По-моему, фильм говорит о том, что судьба человека зависит не только от него самого, но и от дома, где он вырос, от близких и друзей…
- Думаю, Женя прав, - добавил Владимир Б. – Вера в лучшее проходит через весь фильм. Заметьте, что драматические повороты в Ваниной судьбе имеют светлую, лирическую развязку. И еще – в картине много солнца. Оператор даже подчеркивает это кадрами скоротечного солнечного затмения.
- Я продолжаю считать картину вторичной, - снова включился в разговор Григорий С. – Но операторская работа отличная, согласен. Да и художник потрудился, чтобы на экране возникли коммуналки конца 40-х. Хотя здесь нет любованием этим «ретро», как это часто можно встретить в кино…
Во время обсуждения участники киноклуба справедливо определили, что «Ночь коротка» по сути – монофильм. Многочисленные его персонажи эпизодичны. Всё авторское внимание обращено к главному герою, хотя общий рисунок роли задан режиссером достаточно традиционно для фильмов о военном детстве. При внешней сдержанности мимики – взрывчатость, импульсивность поступков, упорство в достижении цели, безотчетное стремление к счастью, любви, доброте.
- Меня заинтересовала судьба героя фильма, - сказала Наталья А. – При этом понравилось, что картина не ограничивается рамками мелодрамы. Тут есть и комедийные эпизоды: квартирный вор, которого мальчик принимает за отца, вернувшегося с фронта. Есть и трагические ноты – танец контуженного матроса на базаре. Очень хорошо подобрана музыка тех лет.
Не прошло и трех лет, как режиссер М.Беликов словно продолжил судьбу своего героя, из школьника провинциального городка второй половины 40-х превратившегося в студента начала 60-х. Это было время «оттепели» и покорения космоса. В 80-х об этой эпохе М.Беликов решил рассказать в фильме «Как молоды мы были».
И снова убедительная точность примет былого – начиная от музыкальной фонограммы и кончая бытовыми штрихами. Камера, вырываясь из тесных, тускло освещенных коммуналок, купаясь в многоцветье ярких красок дня и зеркальных бликах, переносится на широкие проспекты, заполненные людьми, восторженно кричащими одно и то же слово – «Гагарин!». А из заполненной фейерверком огней танцплощадки - на изумрудные луга и скалистый морской берег.
Вместе с героем фильма Сашей мы попадаем в шумное студенческое общежитие, где идет оживленный обмен кастрюли свежесваренного борща на белоснежную рубашку, а «магнитофона с записями» - на модные ботинки. Первые лекции, первые свидания, первая ночная разгрузка вагонов. Типичная судьба обычного студента, знакомая многим по собственному опыту. Авторы делают своего героя удивительно незащищенным, открытым добру, влюбчивым, способным на опрометчивый поступок и сострадание. Плотная ткань реальной жизни наполняет искренностью мелодраматическую историю любви Саши и его подруги Оли, заболевшей лейкемией.
Правда, в памятном фильме М.Хуциева «Мен 20 лет» главных героев мучили не только любовные проблемы. Они жили напряженной духовной жизнью. Их волновала историческая, политическая и моральная атмосфера времени. В картине «Как молоды мы были» ностальгия воспоминаний обращается лишь к одной грани молодежной темы – любовной. Наверное, здесь и проявились авторские пристрастия. «Мне 20 лет» - психологическая драма. «Как молоды мы были» - ностальгическая мелодрама. Кому-то из участников обсуждения картины это пришлось по душе, кому-то – нет. Мне, к примеру, жаль, что М.Беликов приглушил социально-исторические акценты, лишил своего героя активного духовного начала.
Последнее, впрочем, подметили многие киноклубники.
- Саша, по-моему, ничем не озабочен, кроме любовных переживаний, - сказал Вадим Л. – Всё бы ничего, если бы при этом авторам не изменял вкус. Но главное – умилительное отношение авторов ко всем поступкам главного героя. Почему так? Неужели Саша их идеал?
- Я согласна с Вадимом, - продолжила разговор Елена Ц. – На «чистом листе» характера героя можно рисовать любые узоры. И эта детскость 20-летнего человека не вызывает авторского осуждения. Фильм «Ночь коротка» был глубже, правдивее. И «Фотографии на стене», пожалуй, тоже. И «Покровские ворота» - хотя это и комедия, но веришь ей больше.
- У тебя, Лена, завышенные критерии, - спорила с ней Ирина Б. – Если сравнить «Как молоды мы были» с десятками серых лет о молодежи и для молодежи, то разница очевидна. Так стоит ли говорить о недостатках талантливой картины, если рядом полно плохих и невзрачных лент?
Что ж, в вопросе Ирины, на первый взгляд, есть резон. Однако судить художника надо, исходя из той точки отсчета, которую предложил он сам. «Ночь коротка» такой рубеж дала. И большинство участников киноклуба вели спор о фильме «Как молоды мы были» с этих позиций.
Дилогию М.Беликова киноклубники еще не раз вспоминали во время обсуждения снятого с «полки» фильма «Вторая попытка Виктора Крохина».
- Жаль, что выпуск картины на экран задержался на целых 10 лет, - сказала Анна Б. – Мы восхищались игрой Людмилы Гурченко в «Пяти вечерах», а ведь она делала эскиз этой роли именно во «Второй попытке…». Мы обсуждали фильмы М.Беликова, а ведь послевоенное детство – не детдомовское, как в «Подранках», а «домашнее», тоже не сладкое, - впервые показано тоже в «Крохине». Но фильмы Михалкова, Беликова, Соловьева вышли на экран, а о «Второй попытке…» почти никто не знал. А сегодня она кажется многим зрителям повторением давно пройденного.
- Ты хорошо сказала, Аня, о том, что картина теперь выглядит устаревшей, - продолжила разговор Елена С. – Причем, по-моему, это касается не только современных, более слабых эпизодов, но и основной «ретрочасти». Недавно в телепередаче о Высоцком показали фрагмент его несостоявшейся роли во «Второй попытке…». Обидно, что он ее не сыграл. Тогда считалось, что молодежи нужнее белозубый «Баламут», чем горькая и честная исповедь человека…
Анализируя картину «Вторая попытка Виктора Крохина», участники киноклуба попытались вспомнить другие картины ее режиссера И.Шешукова, поставленные позже. Увы, ни одна из них толком не запомнилась, не обратила на себя внимания. Видимо тяжелая травма запрета, нанесенная постановщику, привели к дополнительной самоцензуре, заглушившей настоящее творчество.
Но, разумеется, были и есть художники, которые находят силы преодолевать эту самоцензуру. Среди них – Э.Ишмухамедов, автор фильмов «Нежность», «Влюбленные» «Прощай, зелень лета!»
… Здесь лето такое солнечное, что в глазах вспыхивают ослепительно-радужные круги. И зима такая мягкая, и прозрачный воздух так чист, что заснеженный южный город кажется сказочным. Здесь ребята, затаив дыхание, смотрят знаменитого «Бродягу», а потом счастливые плывут по реке на залатанных автомобильных камерах. Здесь девочка с чуть раскосыми глазами самозабвенно танцует индийский танец, грациозно подражая известной кинозвезде, а на улице после шумного карнавала запоздалый салют фиолетовой грустью огней освещает брошенный кем-то букет цветов…
Окончен фильм, но память снова возвращает к этим кадрам, и долго еще звучит музыка, в которой полузабытые мелодии отзываются то нежной печалью, то тревожным драматизмом, то зажигательным весельем праздника.
Картина «Прощай зелень лета» как будто бы совсем проста. Сюжет в коротком пересказе может показаться даже банальным, напоминающим сентиментальные мелодрамы восточного образца. В самом деле, главные герои – Тимур и Ульфат – рождаются в один день, с детства тянутся друг к другу, но… чистую и пылкую любовь обрывает злая воля родственников девушки, подобравших ей выгодного жениха.
Авторы идут навстречу зрительским предпочтениям – используя каноны хрестоматийной мелодрамы, они вначале строят картину как романтическое воспоминание о юности, о послевоенном времени шумных коммунальных квартир и первых праздников Победы. Эти сцены сняты на резких перепадах контрастного света, где в традиционную для стиля ретро гамму желто-коричневых тонов врываются вспышки белого солнца. Здесь всё ясно и просто в этом послевоенном детстве. Общие радости, общие беды. А теплые южные вечера кажутся еще теплее в лабиринтах старых двориков на окраине города. Наверное, у каждого из нас были в жизни такие минуты, потому так пронзительно остро воспринимаются эти эпизоды фильма.
Но для авторов первая часть картины не только возвращение в прошлое, но и воспоминание о своих первых фильмах, открыто прочерченная связь между прежними и нынешними героями. Отсюда и самоцитаты, и желание напомнить зрителям стилистику «Нежности». Но для режиссера это не самоцель. Меняется время, и как бы нам не были дороги дебютные открытия 60-х, судьбы прежних героев-романтиков берутся на изломе реальных противоречий бытия.
Закончен пролог, изображение обретает полноцветность, и мелодраматичность сюжета постепенно переходит совсем в иное русло. Разлука с любимой становится для Тимура решающим испытанием на прочность: он поддается искушению власти и денег.
- Тема измены идеалам юности в кино не нова, - заметила во время обсуждения фильма Ольга С. – Но в картине «Прощай, зелень лета!» она звучит, как мне кажется, особенно остро. Когда главный герой с помощью влиятельных людей продвигается «наверх», авторы не скрывают своего отношения к этим «дядям», которые всегда могут уговорить, украсть, даже убить того, что стоит на их пути…
- Только я думаю, Ольга, - продолжила обсуждение Наталья А., - что финал картины получился слишком уж эффектным. Драматическая тема борьбы Добра и Зла, верности себе, способности совершить Поступок и без этого хорошо прочитывается с экрана. Герой отлично понимает, что «зелень лета» позади, как и бодрая фраза о том, что впереди целая жизнь…
С обсуждением еще одного фильма о молодежи, действие которого происходит в середине 50-х, - «Прощай, шпана замоскворецкая…», киноклубникам особенно повезло. Они получили возможность не только посмотреть картину, но и встретиться с ее режиссером А.Панкратовым, услышать его рассказ о том, как он выбирал 15-16-летних актеров, как долго бился на тем, чтобы создать достоверную атмосферу…
Сравнивая картину А.Панкратова с фильмами «Ночь коротка» и «Чужая Белая и Рябой», киноклубники заметили, что «Прощай, шпана замоскворецкая…» тяготеет к жанру «городского романса». Вернее, «блатного романса», из тех, где подруги «королей» блатного мира влюбляются в чистых и наивных парнишек, за что немедленно следует страшная и жестокая месть…
- Конечно, здесь нет полутонов Соловьева, и коричневато-синеватые кадры сняты просто и скромно, без шика, - сказал Вадим Л. – Но фильм мне все равно понравился. Особенно финал: возвращение из сталинского лагеря отца героя.
- Фильм, по-моему, в чем-то перекликается с романом «Дети Арбата», - заметила Ольга С. – Даже главные герои похожи по характеру и судьбам. Хотя мне больше понравилась «Чужая Белая…». В картине «Прощай, шпана…» все-таки слишком ощущается жесткий сценарный каркас, по-моему, излишне театральный. Словом, «все ружья стреляют». Хотя авторы и постарались сделать всё, чтобы это не бросалось в глаза…
При обсуждении ретро-фильмов у участников молодежного киноклуба неизбежно возникали вопросы, выходящие за рамки искусства, особенно о так называемых «белых пятнах» истории: почему отечественный кинематограф раньше обходил стороной эту тему?
Спасибо телевидению – как раз после долгого перерыва была показана картина Г.Чухрая «Чистое небо», касающаяся драматической темы сталинской диктатуры. Обсуждение этого честного и искреннего фильма прошло практически одновременно с разговором об экранизации повести Бориса Васильева «Завтра была война».
…Самоубийство старшеклассницы, у которой по ложному обвинению арестован отец. Директор школы, снятый с должности за «пособничество врагам народа». И всё это переплетается с историей наивной и чистой девушки Искры, воспитанной суровой матерью в традициях «военного коммунизма», но с каждым шагом убеждающейся в жестоком несоответствии официальных лозунгов и происходящих вокруг трагических событий…
Что-то из показанного на экране было знакомо участникам киноклуба по рассказам дедушек и бабушек. Что-то из литературы. Что-то они узнали впервые. Не удивительно, что картина вызвала острую полемику.
- Этот фильм нужен был давно. Надоело видеть на экране вранье или недомолвки. У многих родственники были арестованы в 30-х и 40-х. Миллионы были сосланы и брошены в лагеря, - несколько сбивчиво начала разговор Елена С.
- Ты хвалишь фильм за тему. Да, тема острая. Но она была и в повести Васильева. Давайте лучше посмотрим, как повесть перенесена на экран. Меня, например, страшно покоробила одна режиссерская небрежность – все парни начала 40-х щеголяют по школе с довольно длинными прическами по моде 80-х. Хотя по фотографиям и хронике известно, что у мужчин (особенно школьников) того времени были короткие стрижки типа «полубокс». Казалось бы, мелочь, но она мне сильно мешала нормально смотреть картину.
Это мнение, высказанное Николаем Л., пыталась оспорить Наталья А.:
- А я думаю, что это не главное. Я вот тоже заметила, что режиссер пригласил на роли старшеклассников актеров, хотя и молодых, но по возрасту годящихся скорее в студенты, чем в школьники. Но все равно была увлечена сюжетом, сопереживала героям. Особенно Искре и ее матери.
- Главное, - вступила в разговор Ирина Б., - что авторы смогли сказать самое важное – о необходимости доверия к человеку, уважения его права иметь собственное мнение. О настоящей дружбе.
Да, картина небесспорна, ее шероховатости, что называется, видны невооруженным глазом. Задуманная как курсовая, а затем как дипломная работа, она несет, на мой взгляд, следы ученического экзерсиса, которые особенно проступают в сцене загородного пикника или в некоторых эпизодах школьной жизни. Создается впечатление, что многие молодые актеры, так и не прочувствовали атмосферу предвоенного времени, не смогли отрешиться от штампов.
Но есть в фильме и удачи, о них тоже говорилось на обсуждении.
- Хочу отметить сыгранную Ниной Руслановой роль матери Искры, - сказала Анна Б. – Актриса прекрасно передает безуспешные попытки убедить себя и других, что все идет хорошо, что жертвы были и будут… Или классная руководительница по кличке Валендра в исполнении Веры Алентовой. По-моему, самое страшное в Валендре это не жестокость и отсутствие собственной позиции. Самое страшное – ее полное соответствие «требованиям 1937 года». На примере одного из одноклассников Искры хорошо видно, какую «смену» хотели воспитать такие «учителя»: предателей и подхалимов, спокойно наблюдавших, как люди из «черных воронков» забирают «врагов народа».
Немало споров у киноклубников вызвал и фильм А.Хамраева «Сад желаний», действие которого разворачивается в последние мирные дни 1941 года.
Неторопливое, плавное начало фильма и отсутствие «звезд» настраивало некоторых учащихся на волну скуки. Тонкости музыкального сопровождения и изобразительного ряда, использующего все богатство полутонов и светотеней цветного кинематографа, не замечалось. Фильм оказывался просмотренным, но не увиденным. Таким зрителям разобраться в авторской концепции картины было не так-то легко.
Анализ фильма мы начали с выбора эпизода, наиболее яркого в плане художественных закономерностей построения произведения. Здесь аудитория предлагала эпизоды, связанные с неудавшейся любовью главной героини – задумчивой, каждой клеточкой ощущающей счастливое единение с природой Аси, приехавшей в довоенное лето погостить в бабушкину деревню, и по контрасту – эпизоды, связанные с тем, как в лесу неподалеку от деревни «энкаведешники» ловят и убивают сбежавшего из лагеря Павла – репрессированного сына бывшего священника.
Какой из этих эпизодов можно считать ключевым?
Проблемная ситуация натолкнула участников обсуждения на мысль о диалогичном, параллельном существовании совпадающих по времени и пересекающихся в авторской концепции эпизодов безмятежной жизни юных сестер и жестоких преступлений тоталитаризма. Учащиеся поделились своими звукозрительными впечатлениями от этих эпизодов, являющихся основными для понимания художественной концепции фильма.
Они отметили, как чуткой камере оператора В.Климова удались и тонкие по цветовой гамме пейзажи, и притягательные, разнообразные по психологическому рисунку портреты трех героинь, и ирреальность их снов. Даже такой вроде бы архаичный прием, как "наплыв" получил второе дыхание в любовной встрече одной из сестер с деревенским пареньком.
Киноклубники говорили о том, как надолго остаются в памяти глаза "врага народа", перед тем, как люди из "черных воронков" нанесут ему смертельные удары. И завороженные глаза сельчан перед экранным полотном, где бравые герои добро распевают победоносную песню о том, как в "бой пошлет товарищ Сталин"... И темные, глубокие глаза героини, которые словно предчувствуют близкие взрывы бомб и снарядов, и пламя над разваливающимися на части домами...
Среди участников обсуждения были и такие зрители, которые посчитали возможным упрекнуть авторов фильма в эклектике причудливых сновидений, наполненных изысканными символами, соседствующими на экране с натуралистическим эпизодом, где один из героев разрывает на части и ест живую рыбу, пойманную в лесном ручье. А вслед за восхитительно снятыми кадрами рассвета, увиденного через марево колышущихся трав, была отмечена сцена, в которой звучат слова отнюдь не литературного происхождения…
С этой точкой зрения спорили сторонники картины, убежденные, что ощущения противоестественности такого сочетания не возникает, что авторам удалось добиться гармонии, свойственной самой жизни, - непредсказуемо разнообразной в своих проявлениях.
Во время обсуждения говорилось и о том, что вопреки стыдливым "канонам" прежних лет любовь показана здесь без ханжеской вуали, что удачен выбор актеров: в отличие от лент с персонажами, которых играют студенты театральных и киновузов, здесь исполнителям действительно по 15-16 лет, они лишены искушения профессиональных и студенческих шаблонов…
На основании воссозданных впечатлений учащиеся определили основной конфликт произведения как конфликт гармонии в природе и в юных душах с насилием, предательством, подлостью, человеческим неведением и страхом. Постепенно у участников обсуждения крепло убеждение, что, любя своих героинь и сопереживая им, авторы говорят с экрана о противоестественности насилия и войны, о трагедии, которая постигла нашу страну в те далекие годы, о неистребимости добра и любви.
Чтобы помочь такому выводу об авторской концепции были заданы важные для ее выяснения проблемные вопросы: «Что вы ощущаете в фильме – веру в человека, или пессимизм? Может быть, ключ к пониманию в расшифровке смысла названия произведения?».
Были высказаны мнения, что авторы несмотря ни на что верят в победу Добра над Злом, что название фильма символизирует несбыточность желаний юных героинь, стоящих на пороге жизни, и в то же время представляет собой емкий поэтический многозначный образ Надежды, Молодости, Счастья…
По аналогичному принципу строились и письменные рецензии учащихся на просмотренные произведения экранных искусств. Критерием способности аудитории к художественному анализу аудиовизуальной, пространственно-временной структуры экранного медиатекста были умение осмысления многослойности образного мира – как отдельных кадров, эпизодов, так и целого: логики звукозрительного, пластического развития мыслей авторов (темпоритм, система планов и т.д.), в комплексном, целостном единстве разнообразных средств организации изображения и звука.
Перемена слагаемых
- Неужели я никогда не буду смеяться? Неужели жизнь прошла и больше ничего не будет? Я больше никого не полюблю!…
Совсем недетские эти слова, проникнутые тревожным ощущением мира, где радость и горе, счастье и боль так близки, а порой просто неразделимы, говорит в фильме «Чучело» двенадцатилетняя школьница. И им веришь, они не кажутся натяжкой, фальшью.
Ролан Быков, прежде снимавший картины в комедийном, музыкально-эксцентрическом ключе, на сей раз обратился к драме, в которой нередко звучат по-настоящему трагедийные ноты. С конфликтом нешуточным и жестким: преследованием, травлей шестиклассницы Лены, взявшей на себя вину любимого человека.
- Мне кажется, - сказала на обсуждении студентка педагогического института Римма Г., что авторы здесь как-то сгустили краски. Конечно, в каждом классе есть ученики, отбывающие «учебную повинность» в ожидании вечерних развлечений в дискотеках и подъездах. В моей школе у многих тоже было принято топтаться под музыку и рассказывать анекдоты, высмеивать учителей и сплетничать о чужих тряпках и удачах. У многих, но не у всех! А у Ролана Быкова в классе кроме Лены нет ни одного приличного человека!
Любимый вид искусства у Риммы не кинематограф, а поэзия. Любимый поэт – Эдуард Асадов. Выбор именно этого поэта, склонного, как известно, к четкой определенности характеристик своих героев, созвучен, очевидно, особенностям ее художественного вкуса. Одобряя остроту проблемы в искусстве, Римма всякий раз подчеркивает необходимость баланса между положительными и отрицательными персонажами, чтобы последние ни в коем случае не имели численного преимущества.
Позиция Риммы нашла поддержку у нескольких участников обсуждения.
- Больше всего мне не понравилось, что учителя в фильме опять показаны глупыми, - продолжила разговор Ирина Б. – Круг интересов молодой учительницы не намного шире ее учеников: все ее мысли, судя по всему, направлены к тому, чтобы не засидеться в старых девах…
- А мне кажется, Быков сделал это намеренно, - сказал Вадим Л. – Он сгустил краски ради того, чтобы яснее высказать то, что наболело. Я думаю, многим хотелось бы выступить против казенности школьного обучения, круговой поруки мускулистых двоечников. Но, как правило, все молчат… А вот Лена борется одна против всех…
Размышляя о фильме, участники обсуждения пришли к выводу, что кульминация этой борьбы – сцена в разрушенной церкви, где красавчик и признанный лидер класса Дима, испугавшись за свой авторитет, отрекается от Лены, не посмев признаться в собственной трусости.
- Быть может, я не прав, - продолжил дискуссию Николай Л., – но мне кажется, что «Чучело» - это история не только о школе и учениках. Железная кнопка не только жестокая школьница 80-х, но и наследница тех, кто в 30-х – 40-х травил «врагов народа», для обвинения которых серьезные доказательства были не нужны. Картина получилась жестокая, но правдивая.
В самом деле, «Чучело» - фильм, лишенный умилительной сентиментальности. Но все это во имя Добра. И Быков не был бы Быковым, если бы его подростки в самый разгар погони за Леной не остановились, чтобы пристроиться в очередь за мороженым, если бы самая маленькая девочка в классе, до поры злорадно наблюдавшая за бойкотом, внезапно не пожалела Лену и не заплакала…
И все-таки – куда же смотрели взрослые, как они позволили травить беззащитную девочку?
- По-моему, в одной из сцен фильма авторы прямо отвечают на этот вопрос, - сказала во время обсуждения Ольга С. – Помните, туристов в автобусе на центральной площади города? Они видят, как ребята избивают Лену. Смотрят и возмущаются: «Какой ужас!». Но когда подростки разбегаются в разные стороны, туристы сразу все забывают и спокойно продолжают экскурсию. Равнодушие – вот из-за чего случаются многие беды на свете…
- Я согласна с Олей: «Чучело» - фильм-предупреждение, - продолжила разговор Анна Б. – Авторы призывают подростков и взрослых остановиться, задуматься над своей жизнью. Они спорят со слащавыми лентами, где аккуратные мальчики и девочки смирно учат уроки и слушаются папу с мамой. В «Чучеле», по-моему, впервые на экране показано, как возникает коллектив с приставкой «псевдо», - с общими интересами «балдения» и развлечения. И этот «коллектив» хочет подчинить себе остальных…
- О фильме «Чучело» можно говорить бесконечно, - волнуясь, сказал Евгений М. – Он остается в памяти на всю жизнь. Проблема картины мне очень близка, так как одно время я тоже в классе был один. Фильм настолько правдив, что порой хотелось крикнуть: «Это же про меня!». Я благодарен Быкову за то, что он помог мне разобраться в жизни.
Думается, сегодня можно без преувеличения сказать: картина «Чучело» стала этапной для молодежной темы. На экране впервые возникла непривычная фигура юного бунтаря, протестующего против, казалось бы, твердо устоявшихся традиций. И уже не против отдельных личностей, а наперекор целым социальным группам и явлениям. Именно поэтому, вероятно, выпуск фильма на экран тогда «задержался».
А за эти два «полочных» года кино о молодых пополнилось новыми серьезными работами, так или иначе отражающими «эволюцию бунта» молодежи 80-х. Среди них была, как мне кажется самая цельная и совершенная работа Асановой «Пацаны». Пишу так, ибо отчасти согласен с теми критиками и зрителями, которые после выхода фильмов «Не болит голова у дятла» и «Ключ без права передачи» упрекали автора в некотором приукрашивании школьной жизни. Позже Д.Асанова поставила, по-моему, своего рода тупиковую ленту на тему акселерации - «Что бы ты выбрал?», где восьмилетние ребята всерьез рассуждали проблемы некоммуникабельности и смысла жизни.
Два раза – в «Беде» и в фильме «Жена ушла» - Д.Асанова уходила во взрослый кинематограф, но все равно возвращалась к своей главной теме – воспитанию душ тех, кто только начинает жить. С небес возвышенного круга юных интеллектуалов она отважно спускалась на грешную землю обычных «трудных подростков». В противоречивом фильме «Никудышняя» она пыталась трезво, без сантиментов разобраться в душе «трудной» героини, на которую давно махнули рукой родные и знакомые, не сумевшие найти с ней – нет, не взаимопонимания, - но просто человеческого контакта.