ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленные и достигли возраста 18 лет.
Деликатный вопрос
Как в свете одной ночи мы зашли так далеко?
Песня «Sun and Moon», Miss Saigon
Северус Снейп, старый-новый профессор зельеварения, грозно восседал за своим столом. Его красное перо летало по бесконечным листам пергамента, как скальпель, быстрыми и точными движениями препарируя тот бред, что очередные болваны, которых он имел несчастье обучать, смели выдавать за сочинения о двенадцати способах использования драконьей крови.
Теперь, после окончательной победы над Темным Лордом, попытки отыскать и взрастить хоть какие-то зачатки интеллекта в юных головах остались единственными разведывательными операциями, которые он предпринимал.
После полного оправдания — спасибо Мальчику-Который-Так-И-Остался-Занозой-В-Заду — Северус получил от Минервы, новоиспеченного директора школы, предложение занять прежнюю должность. За отсутствием других вариантов, а еще, честно признаться, потому что Хогвартс был его настоящим родным домом, он согласился — лишь до тех пор, пока не найдет более достойное занятие, как он уверял самого себя и тех немногих, кто осмеливался поднять эту тему. Возвращение на скромную учительскую должность было, конечно, незавидным карьерным шагом, но Северус старался лишний раз не думать об этом.
Нахмурившись, он перечеркнул целый абзац сочинения. Острое перо беспощадно расписывало лист, пока весь пергамент не закровоточил красными пометками. Сформулировать очередное язвительное примечание помешал стук в дверь.
Снейп удивленно поднял глаза: на сегодня не было назначено ни одной отработки. А даже если бы таковая имелась, то он отослал бы нарушителя к Филчу — не портить же вечер пятницы себе, в самом деле! После проверки работ Северуса ждали стакан скотча и новенькая книга по теории зелий.
— Войдите! — крикнул он, намереваясь вправить мозги бездельнику, осмелившемуся нарушить его уединение.
Дверь кабинета открылась, и на пороге возникла взволнованная гриффиндорка. И не абы какая гриффиндорка, а лучшая подруга Мальчика-Который-Бесил-Его. Она и сама преуспела на этом поприще, хотя с ней все было гораздо сложнее.
— Мисс Грейнджер? — буркнул Северус, с трудом скрывая недовольство.
Она шагнула внутрь, прикрыла за собой дверь и нервно заправила свои безумные волосы за ухо, пытаясь придать им подобие аккуратного вида.
— Добрый вечер, профессор Снейп, — вежливо поздоровалась ученица.
Северус не стал утруждать себя ответной любезностью.
— Вы, вероятно, пару раз перепутали повороты и случайно забрели в подземелья. Иной причины вашего присутствия здесь я не нахожу, — проворчал он. Оставалась смутная надежда, что если он не пригласит ее пройти, не предложит присесть, то Грейнджер сразу исчезнет или хотя бы сократит свой визит до минимума.
— У вас ведь сейчас приемные часы, — полувопросительно уточнила она.
Снейп вздохнул. Да, формально по пятницам у него действительно был прием по личным вопросам, под предлогом которого он и сплавлял наказанных Филчу. Все учителя раз в неделю консультировали студентов, но, как правило, желающих обратиться к профессору Снейпу не наблюдалось даже среди слизеринцев. Детишкам и в голову не приходило попросить у него совета в трудной ситуации. А уж гриффиндорца он не смог припомнить ни одного за все годы работы.
— Верно, мисс Грейнджер, — отрезал он. — Но, насколько мне известно, ваш декан тоже принимает именно сейчас, и он с радостью ответит на все ваши вопросы.
Студентка проигнорировала попытку вежливо выпроводить ее и подошла ближе. Затем, не дожидаясь приглашения, уселась на деревянный стул напротив и стеснительно поерзала.
— К сожалению, в моем вопросе профессор Люпин не поможет. Это деликатное и очень личное дело, — ответила Грейнджер, потупившись. — Боюсь, никто не поможет. Кроме вас.
Ее голос прозвучал немного сдавленно. На щеках начал проступать румянец, и явно не от жары. Осенние холода наступили рано, так что в подземельях было довольно зябко. Да и входя в кабинет Грейнджер была бледнее — можно сказать, прямо-таки нездорово бледной. Если он не ошибался — а в людях Северус Снейп ошибался редко, — этот румянец означал смущение. Профессор вцепился в нее взглядом еще крепче, найдя всем знакам тревожное объяснение.
— Мисс Грейнджер! Уж не хотите ли вы сказать, что нуждаетесь в сложном зелье, которого нет у школьной медсестры, ибо оно применяется по строгим медицинским показаниям?
Ох, Мерлин, она не могла быть настолько беспечной! Не зря же она славится как умнейшая ведьма поколения! Правда, была у ее славы и вторая сторона, противоречащая стороне первой и тесно связанная с младшим из отпрысков Артура Уизли. Северус почувствовал приступ отвращения. Мысль о том, что она беременна от рыжего недоумка, дружка Мальчика-Неизменно-Доставляющего-Неприятности, оказалась неожиданно омерзительной.
Грейнджер непонимающе посмотрела на него:
— В каком зелье? О… Так вы подумали… — она запнулась, сообразив, о чем речь. — Нет, конечно нет, сэр! — В ее словах зазвучала неприкрытая обида. — Если бы я вела сексуальную жизнь, то обязательно соблюдала бы все необходимые меры предосторожности. Я пришла с совершенно другим вопросом.
Снейп, расслабившись, откинулся на спинку кресла — медленно, чтобы его облегчение вышло не слишком заметным, — и постарался не заострять внимание на вываленной перед ним информации интимного характера. Так значит, если бы она вела…
— Вот оно что, — сухо ответил он. — Итак, у вас есть вопрос ко мне. Странно, но… Что ж, задайте его, наконец, и оставьте меня в покое, мисс Грейнджер.
Порыв праведного негодования ученицы погас, едва возникнув.
— Вообще-то… Если позволите, сэр, я сначала кое-что расскажу, — робко попросила она. — Иначе вы, скорее всего, выставите меня, не дослушав. А мне этого не хотелось бы. То, что я скажу, действительно серьезно.
Не находящая себе места Гермиона Грейнджер — это что-то новенькое. Даже покопавшись в памяти, Северус не смог вспомнить ее неуверенной или смущенной. Она любила покомандовать, была назойливой, отвратительно правильной и совершенно невыносимой особой. Стоило бы, наверное, ответить, что у него есть дела поважнее, чем выслушивать гриффиндорские душевные излияния. Или дать понять, насколько ему неинтересна ее болтовня и безразличны ее глупые проблемы. Но правда состояла в том, что у него не было более важных дел. И его интересовало, что с ней стряслось. И он был небезразличен к ее проблемам. Все эти открытия оказались внезапными и малоприятными.
— Поздравляю, мисс Грейнджер, — фыркнул он. — Вам удалось полностью завладеть моим вниманием. Так что же нуждается в объяснениях, прежде чем вы зададите свой вопрос небывалой важности?
Она набрала в грудь побольше воздуха.
— Я дала обет. Жертвенный обет, если быть точной.
Северус озадаченно смотрел на ученицу, не зная, воспринимать ее признание с весельем или тревогой. Жертвенные обеты с равным успехом бывали причиной и того и другого.
Она вздохнула:
— Это было спонтанное решение. Как раз под Новый год. Прошлый год был довольно нелегким…
«Довольно нелегким»? Преуменьшение века! Прошлый год был адом. Снейп старался — не всегда успешно — помешать Кэрроу превратить школу в одну большую пыточную камеру, а Золотое Трио бегало по всей стране в поисках крестражей и попытках — столь же провальных в итоге — избежать встречи с егерями. Северус не знал точных масштабов трудностей, которые пережили гриффиндорцы, но было очевидно, что вынести им пришлось немало. Грейнджер до сих пор выглядела болезненно худой, а темные круги под глазами намекали на отвратительно плохой сон. Но хуже теней на ее лице были тени внутри. Ее глаза повидали слишком многое. Ужасы войны, горе и потери многих лишили детской беззаботности раньше срока, и Грейнджер не стала исключением.
Коротким кивком он выразил согласие, и она продолжила рассказывать — более спокойно, чем того заслуживали описываемые события:
— Мы скитались, по ощущениям, целую вечность: голодные, продрогшие, до последнего момента без малейшей надежды. В Годриковой Впадине на Гарри напала Нагайна, он был на волосок от смерти. И после этого абстрактная мысль, что на войне умирают, стала конкретной донельзя. А впереди была неизбежная схватка с Волдемортом, так что мы были, мягко говоря, напуганы. Однажды кто-то из нас — кажется, Гарри — завел разговор: о чем бы мы пожалели, умирая… О самом важном, что не успели сделать в жизни… И тут я вспомнила один магический обряд, о котором мне как-то довелось читать: волшебник должен кое-что сделать, чтобы в обмен на свою жертву увеличить вероятность благоприятного для себя исхода.
— Довелось читать? — Снейп приподнял бровь. Вряд ли в библиотеке Хогвартса имелась хоть одна книга, до которой Грейнджер не добралась бы за шесть лет. А жертвенные обеты, несмотря на свое громкое имя, вовсе не относились к запретным Темным искусствам, так что книга, содержащая их описание, вполне могла храниться в свободном доступе. — И вы решили поэкспериментировать с потенциально опасной магией, суть которой даже толком не поняли?
— Суть я уловила довольно точно, сэр. Это чары для исполнения желания по принципу «баш на баш». Даже у магглов есть нечто похожее.
— Если вы имеете в виду опрометчивые обещания из серии: «Господи, дай мне вынести это похмелье, и я клянусь, что больше ни капли в рот не возьму», то жестоко ошибаетесь. Магия никогда не отзовется на наивные стенания маггла и не примет у него столь жалкую жертву.
— Я говорю о более серьезных обещаниях и более важных просьбах, — возразила Грейнджер. — Те, кто действительно верит в высший замысел, воспринимают свои обеты ответственно и выполняют их. Строят церкви, отправляются в паломничество… Можете считать это суевериями, каковыми я считаю предсказания. Но сила и тех и других заключается в том, что в них верят.
— Однако существует и настоящая магия, которая работает, верите вы в нее или нет, — отметил Северус. — И с ней шутки плохи.
— Но тот ритуал, как я поняла, даже не считается ни серьезным волшебством, ни гарантированным средством повлиять на будущее.
— Так и есть. Подобные обряды не имеют никакой надежности, — Снейп вздохнул и потер переносицу, пытаясь прогнать подступающую головную боль. У него не было ни малейшего желания обсуждать азы теории магии. — Но дело в том, что они включают в себя магическую клятву. И независимо от повода, по которому ее произнесли, неточно сформулированная клятва может иметь суровые последствия, мисс Грейнджер.
— Мне было известно об этом, профессор, — спокойно ответила студентка. — Перед тем, как сотворить ритуал, мы все детально обсудили. Чтобы твою просьбу исполнили, ты должен пообещать что-то по-настоящему существенное. Чего не сделал бы в других обстоятельствах, — Грейнджер вдруг улыбнулась. — Полумна очень хорошо все объяснила.
— Мисс Лавгуд?! Боюсь спрашивать…
Дочка Лавгуда носила прозвище Полоумная недаром. Она не была дурой, но выглядела откровенно не от мира сего. На практических занятиях девчонка варила зелья вполне приемлемого качества, а что касается письменных работ… Северус частенько оставлял их на поздний вечер, чтобы от души посмеяться перед сном.
— Она была очень убедительна, — заверила Грейнджер, пряча улыбку. — Видите ли, давая жертвенный обет, вы вызываете незерфей, фей Нижнего мира. И чем смелее и необычнее ваше обещание, тем больше им заинтересуются незерфеи и тем старательнее будут помогать вам получить загаданное. Они усердные существа, но, увы, не такие уж и могущественные. Бывает так, что они честно стараются, но не могут помочь, и поэтому вознаграждение за обет приходит не всегда. Перед вызовом вы должны убедиться, что ваша жертва способна по-настоящему вдохновить незерфей. Эти существа не терпят скуки и питают слабость к драматическим эффектам. А еще они очень, очень обидчивые. Если вы обманете их, они способны здорово испортить жизнь.
Северус недоверчиво качнул головой. Фантазия абсолютно в духе Лавгуд. Согласно ее взглядам, все, что происходит в мире, можно объяснить проделками невидимых созданий, существование которых никем не доказано, да и в принципе недоказуемо. Но столь же невозможно обосновать, что выдуманных ею тварей не существует, и тем самым опровергнуть ее умопостроения! Последнее Северус знал по собственному опыту.
— И какой же выдающийся поступок вы пообещали совершить, привлекая этих ваших… незерфей? — спросил Северус, не потрудившись скрыть сарказм.
Грейнджер посерьезнела.
— Мы пообещали, что найдем в себе смелость совершить то, о чем больше всего пожалели бы перед лицом смерти, если бы не успели сделать этого. Желание, которое не решились озвучить. Ошибка, которую не сумели исправить. Признание, которое побоялись произнести. Или поступок, на который не хватило духу.
— Очень по-гриффиндорски, — хмыкнул он. — И какой же из этих подвигов выбрали вы, мисс Грейнджер?
— Получается, что всего понемногу, — она снова покраснела и заерзала на стуле.
Северус уже не мог скрывать заинтересованность. Если то, что она поклялась сделать, и правда соответствовало всем перечисленным критериям, то это само по себе было смелым порывом. Но почему обещанное вызывает у девчонки дискомфорт и смущение? Любопытство разгоралось все сильнее. Что же такое пришло ей в голову?
— Вы ведь понимали, все это безобидная игра! — воскликнул он. — Очередная смехотворная теория, которую Лавгуд сама сочинила. Но магические клятвы не игрушка! Ради какого заветного желания вы решили рискнуть? Встретить вечную любовь? Сдать зелья на «превосходно»?
— Мы загадали выжить на войне, — просто ответила Грейнджер, на мгновение лишив Северуса дара речи.
— С ума посходили?! — рявкнул он, как только вернулся голос. — Вы совсем не соображали, что творите? Попросив жизнь, вы сделали ее залогом! А залога можно и лишиться, не выполнив свою часть сделки. Проще говоря — вы все можете умереть, если не сотворите обещанную глупость!
— Да, мы знали это, — кивнула Грейнджер. — В «Стандартной книге магических обетов» ясно сказано: в случае нарушения обета волшебник лишается того, что получил от призванной магии.
Невыносимая всезнайка в своем репертуаре! Она всегда отличалась умением цитировать прочитанное почти дословно. Но на этот раз, похоже, все-таки не поняла, о чем идет речь, иначе не стала бы столь глупо рисковать! И тут Грейнджер добила его, продолжив уже с нескрываемой улыбкой:
— А Полумна сказала так: или ты любой ценой выполняешь обещание, или незерфеи отберут у тебя то, что дали.
— То есть в обозримом будущем мне предстоит докладывать директору, что несколько учеников убиты невидимыми существами? Лучше бы не пришлось: не люблю писать объяснительные…
Грейнджер усмехнулась:
— Постараемся уж избавить вас от бумажной работы! Мы правда серьезно относимся к данным обещаниям. Гарри уже признался, что…
— Не напоминайте! — Северус закатил глаза. Перед взором во всех неумолимых подробностях встала сцена: посреди пира по случаю начала года Поттер залезает с ногами на скамью и на весь Большой зал выкрикивает что-то вроде: «Дорогие студенты и учителя, хочу сказать, что я гей, спасибо за внимание, продолжайте есть!».
Гермиона поморщилась:
— Просто Гарри поклялся, что открыто объявит о своем главном секрете. А когда дело дошло до выполнения, засомневался, что именно должно означать «открыто», и перестраховался.
— Ах вот оно что! Что ж, даже если Поттер был недостаточно «открыт», то ему любезно помогла редакция «Ежедневного пророка», разнеся столь важную новость по всем уголкам страны, — сухо прокомментировал Снейп. — Я полагаю, мистер Уизли также не остался в стороне от вакханалии?
— Да, — вздохнула Грейнджер. — И его-то как раз подвела неточная формулировка.
— Страшно представить…
Младший из мальчишек Уизли, на взгляд Северуса, удался хуже всех. Если у его братьев и сестры были хоть какие-то зачатки интеллекта, то Поттеров прихвостень не вызывал ничего, кроме презрения. С его склонностью бросаться в омут с головой удивительно, что он выжил. Вот уж кто должен был привлечь целую армию волшебных созданий!
— Он пообещал сделать все возможное, чтобы доказать своей девушке серьезность своих намерений и убедить, что больше никогда не оставит ее.
Северус уловил нотки обиды в голосе ученицы.
— Больше никогда? — подозрительно спросил он, прекрасно понимая, кто же упомянутая девушка. — Что этот болван натворил?
— Рон ушел от нас, когда мы искали крестражи, — Гермиона отвела глаза. — Нам пришлось… действительно трудно.
Она не стала вдаваться в подробности, но и без легилименции было понятно, о чем умолчала. Голос и мимика выдали, что она обижена на Уизли. Плохи дела. Мальчишка дал обет загладить вину перед ней, но до сих пор жив. И о чем это говорит? О том, что вся чехарда с обещаниями так и осталась детской игрой? Или же о том, что, несмотря на обиды, он все-таки «доказал серьезность намерений» в отношении Грейнджер?
Снейп не смог точно опознать смутное чувство во внутренностях, возникшее, когда перед его мысленным взором встала Гермиона — хлопочущая у плиты, облепленная по меньшей мере троицей рыжих сопляков, цепляющихся за ее фартук, и подозрительно похожая на Молли Уизли. Ближе всего, пожалуй, было слово «отвращение».
— Полагаю, теперь вы будущая миссис Уизли? Можно поздравлять с помолвкой? — мрачно спросил он. Как сложно, оказывается, сохранить угрюмый тон, когда хочется только орать!
— Нет!!! — возмущенно воскликнула Грейнджер, и Северус поймал себя уже на втором вздохе искреннего облегчения. Мысль о возможном браке Уизли и Грейнджер успела ужаснуть его. Этот союз был обречен на катастрофу. Мальчишка ей совсем не пара, она с ним быстро увянет, как растение без воды, вынужденная поддерживать болтовню о квиддиче и прочей чепухе всю оставшуюся жизнь.
— Рон допустил фатальную ошибку. Когда он произносил свою клятву, то подразумевал, что его девушка я. Но сказал то, что сказал…
— А вы не считали себя таковой?
Гермиона смущенно покачала головой, словно не веря, что обсуждает свою личную жизнь с профессором Снейпом.
— Он очень нравился мне на шестом курсе, когда еще не началось все это безумие. Но тогда он не замечал меня. В прошлом году стало что-то завязываться, и я надеялась, у нас может получиться… А Рон… взял и ушел. Он, конечно, был перепуган — но и мы не меньше! Это было предательство. И я поняла, что между нами ничего не может быть. Когда он вернулся, мы не поднимали эту тему: я была занята другими переживаниями, а Рон… Видимо, он решил, что нечего обсуждать, мы можем просто сделать вид, будто ничего не было. И думал так до того дня, когда произнес клятву.
Она кашлянула и договорила:
— А после победы Лаванда Браун снова начала проявлять интерес к Рону. К концу лета она официально была его девушкой, и он запереживал, что так и не сделал ничего впечатляющего для исполнения обета.
— Почему он решил, что должен сделать нечто впечатляющее? Хотел переплюнуть выходку Поттера? Или думал, что незерфеи непременно требуют зрелищности?
— Не знаю, но он не придумал ничего лучше, чем сделать Лаванде предложение.
— Господи! — вздохнул Северус. — Уизли понимает, что теперь не уйдет от мисс Браун живым, в буквальном смысле? Если только она сама не бросит его.
— Не думаю, что он собирается уходить. По крайней мере, они выглядят вполне счастливой парой.
— Что же, с этими двоими разобрались. А вы, мисс Грейнджер, выполнили свое обещание?
— Пока что нет, — она снова замямлила. — У меня не было возможности… Мне для этого нужно было встретиться с вами, но вы так долго поправлялись… А потом вас вообще все потеряли…
После нападения Нагайны Снейпа сочли погибшим. Гермиона своими глазами видела, как он умирал, и эта картина до сих пор являлась ей в кошмарах. Никто не знал, куда подевалось тело: когда за ним пришли в Визжащую хижину, оно бесследно исчезло. Она цеплялась за хлипкую надежду, что профессор все-таки спасся, и непрестанно думала о нем. Тревога сменилась облегчением и благодарностью, когда Гермиона узнала, что Драко Малфой забрал профессора Снейпа. Живого.
Отлежав в Мунго положенное время, за которое его успели полностью оправдать, Северус Снейп пропал из магического мира. И когда директор МакГонагалл объявила, что он снова займет должность учителя зелий, все изрядно удивились. Причем удивление нельзя было назвать приятным: герой или нет, но в предыдущий год школой руководил именно Снейп. Пострадавшие студенты, даже зная, что он лишь играл свою роль в рядах последователей Волдеморта, не смогли забыть и простить все, что с ними было сделано. Возвращению профессора были рады разве что слизеринцы и… Гермиона. Она надеялась, что вопрос выполнения обета будет, наконец, закрыт.
— И вот мы добрались до вопроса, какое же отношение я имею к вашему обету, — вымолвил Снейп с каменным лицом, не выдающим никаких чувств, кроме его вечного легкого раздражения. Если он и был заинтригован, то умело скрыл это за холодным тоном. — Дайте-ка угадать… Вы пообещали жизнь своего первенца и теперь ищете, кто бы помог вам обмануть Темную магию?
— Нет, все не настолько плохо, — Гермиона набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась к буре. Никакие уловки не помогут. Она должна сказать все как есть, пусть в этот момент и кажется, что лучше упасть замертво. — Я поклялась, что если выживу на войне, то попрошу вас поцеловать меня.
Вопрос доверия
— Я поклялась, что если выживу на войне, то попрошу вас поцеловать меня.
Скучающей гримасы профессора как не бывало. На его лице стали собираться грозовые тучи, глаза опасно прищурились. Он рывком встал с кресла, рука потянулась за волшебной палочкой. Казалось, он вот-вот запустит в Гермиону проклятием.
— Да как вы посмели, мисс Грейнджер! — яростно прошипел Снейп, наклоняясь с устрашающей высоты своего роста. Такое движение легко заставляло учеников съеживаться от страха. — Ваши дружки сочли остроумным подослать вас, чтобы разыграть меня с помощью какой-то нелепой выдумки? Не нахожу здесь ничего даже отдаленно забавного! Если вы вдоволь потешили за мой счет свое извращенное чувство юмора, то советую убраться немедленно, пока я не потерял остатки терпения! И не сделал то, о чем стоило бы жалеть впоследствии — но нет, не пожалею!
— Пожалуйста, профессор! — с ужасом воскликнула Гермиона. — Это не шутка, клянусь! Можете проверить легилименцией! Я не лгу вам, я никогда не стала бы шутить такими вещами. Пожалуйста, поверьте мне…
Снейп сердито посмотрел на нее и спросил обманчиво мягким, вкрадчивым голосом:
— Поверить в то, что самым важным делом жизни вы сочли поцелуй со своим злобным учителем зелий? Или что означенный поцелуй — ужасная жертва, равноценная спасению жизни в глазах неких вымышленных существ, любящих мелодрамы? Вы хоть понимаете, насколько это унизительно? Или решили, что мерзкому сальноволосому ублюдку польстит такое предложение?
— Я никогда вас так не называла! — яростно выкрикнула Гермиона, запоздало заметив, что подскочила с места и встала с профессором лицом к лицу. Его реакция оказалась хуже всех ожиданий, особенно после откровенного, почти дружелюбного разговора, который они только что вели. — И никогда не думала оскорбить, ни словом, ни делом. — Ее голос поневоле стал умоляющим. — Вы не услышали главного: жертва — это не сам поцелуй, а встреча со своим главным сожалением или сокровенным желанием!
— Поцеловать меня — ваше сокровенное желание? А если оно не исполнится, то станет главным сожалением перед лицом смерти? Вы держите меня за идиота, мисс Грейнджер?
— Нет, вы умнейший человек! Но сейчас, когда злитесь и не слушаете меня, не можете понять простую вещь! Я не клялась поцеловать вас! Я поклялась попросить вас об этом.
Северус не заметил разницы, и жалкие попытки ученицы что-то объяснить не усмирили его гнев.
— Неужели знаменитой гриффиндорской храбрости не хватило, чтобы пообещать сделать это самой? — фыркнул он.
— Наоборот, — ответила Грейнджер, — это было бы чересчур просто. Подкрасться, чмокнуть, убежать и получить взыскание. Слишком трусливый выход.
— Но вам понадобилась бы вся ваша смелость, чтобы вынести последствия столь необдуманного и дерзкого поступка, — ответил Северус, все еще на повышенных тонах. — Хотя и теперь вам не избежать наказания за абсолютно неуместное поведение. Не сомневайтесь, я подыщу вам самую отвратительную работу! Или поручу это мистеру Филчу: он будет счастлив занять все ваши вечера до конца семестра. Не говоря уже о потере всех имеющихся у Гриффиндора баллов, а также о моем докладе директору, а также…
Грейнджер имела наглость не просто перебить, но еще и рассмеяться.
— Вы правда думаете, что после всего, через что мы прошли, меня заботят какие-то дурацкие баллы? — спросила она с каким-то нездоровым яростным весельем. — Что потрошение флоббер-червей или выжимание гноя из бубонтюберов будет отвратительнее рек крови и оторванных конечностей? Хуже, чем видеть, как твоего однокурсника разрывает на части акромантул? Или что вечера с Филчем покажутся мне длиннее той вечности, которую я провела по милости Беллатрисы на полу Малфой-мэнора, выворачиваясь наизнанку от боли? Давайте! Вычитайте чертовы очки, назначайте чертовы отработки! Что бы вы ни сделали, хуже не будет!
Тирада мгновенно отрезвила Северуса. Ему было известно, что троица попала в плен и была доставлена к Малфоям за пару недель до Финальной битвы. Они каким-то чудом выбрались, хотя и не полностью невредимыми. После допроса у Беллатрисы Лестрейндж никто не уходил целым и невредимым. От одной лишь попытки представить, что довелось перенести девочке, Снейпу сделалось дурно. Сама Белла была не очень-то щедра на откровения, но впоследствии от Драко он узнал, что Гермиону пытали жестоко и у нее наверняка осталось множество шрамов.
На короткое мгновение Северус почувствовал порыв извиниться — непонятно, за что именно. Не его вина, что ей пришлось пройти через такие страдания и пытки, боль и ужас. Он не виноват, что она лицом к лицу видела смерть и разрушение. Все многое повидали, не исключая его самого.
Но любые оправдания были неуместны. Он, взрослый мужчина, сам сделал выбор. То же, что выпало на долю Грейнджер, не должно происходить ни с одним ребенком, нигде и никогда. Ее возраст и статус ученицы велели относиться к ней именно как к ребенку. Вот только глаза у нее были совершенно не детские, и смотреть на нее сверху вниз значило бы преуменьшать ее жертву.
Северус не извинился. Он никогда не просил прощения — какой смысл, если его никогда не прощали и не простят? Но чувство вины все же охладило гнев. Снейп распрямился и сделал шаг назад, чтобы дать Гермионе возможность спокойно прийти в себя. Воспоминания заметно подкосили ее.
Грейнджер ненадолго прикрыла глаза и отдышалась.
— Вы правда думаете, — продолжила она спокойнее, — что после всех жертв, на которые вы пошли, после всего, что вы сделали, защищая нас и помогая одержать победу над Волдемортом, — что после всего этого я оскорблю вас глупым детским розыгрышем?
Вопрос был уже не риторическим, и Северус задумался. Ему-то было не привыкать к роли объекта унизительных выходок. Но чтобы Гермиона могла затеять нечто подобное или кто-то из ее друзей счел шутку смешной? Версия казалась нелепой даже при его подозрительности. Такой поступок действительно был слишком мелочным и детским для этих ребят.
— Соглашусь, мисс Грейнджер, — сказал он. — Вы, безусловно, не дурашливый ребенок. Но вы все еще моя ученица. И чем бы вы ни руководствовались, затрагивая в своем обете меня, это было недопустимо, и я вынужден расценивать ваше заявление соответствующе.
Гермиона опустилась обратно на стул, не сводя с собеседника глаз.
— Так странно, — сказала она с непонятным Северусу чувством. — Мы снова в школе, больше не союзники и не товарищи по Ордену Феникса. После всего, что было, мы опять всего лишь ученики и учителя… Школьные правила, режим дня, отработки для нарушителей… Вроде бы ничего не изменилось, и в то же время все по-другому.
Он кивнул и тоже сел, держа спину напряженно прямой.
— Понимаю. Но факт остается фактом. Мы действительно вернулись к прежним ролям и должны вести себя в соответствии с ними. Вы можете найти успокоение в привычном распорядке, мисс Грейнджер.
Снейп был прав на все сто. Гермиона и сама обратила внимание, что, вернувшись в Хогвартс и оказавшись в привычной колее, почувствовала, как жизнь нормализуется. Школьные будни дали ощущение надежности.
Вот только иллюзия, будто ничего не было, рассыпалась, едва Гермиона оказалась в ситуации, в которой невозможно играть старые роли. В довоенном Хогвартсе она никогда не говорила бы так с учителем, не позволила бы себе встать вровень с ним. Но теперь, чего бы ни требовали школьные правила, Гермиона просто-напросто не могла воспринимать Северуса Снейпа только как учителя. Она видела в нем товарища, соратника. Того, кому можно довериться. Кто, как и она, прошел ад насквозь.
— Наверное, мне потребуется какое-то время, чтобы перестроиться, — вздохнула она. Затем подняла глаза и умоляюще посмотрела на Снейпа: — Я приму любое наказание, которое на ваш взгляд положено за мой проступок. Но сначала позвольте рассказать, почему мой обет относился именно к вам. Вы убедитесь, что в том не было ни капли неуважения. Хотя я понимаю, почему вы заподозрили, будто оно есть.
— Понимаете?
В зависимости от того, сколько выболтал Мальчик-Который-Видел-Его-Воспоминания, она действительно могла более или менее осознавать, что подобная выходка неизбежно напомнила бы Северусу забавы Поттера-старшего и компании. Он ничего не забыл. Но Гарри не был Джеймсом, Грейнджер и Уизли не были Мародерами, а сам Северус не был тем неуклюжим затравленным мальчишкой. Теперь у него за плечами имелись вещи пострашнее, чем издевательства кучки гриффиндорцев.
— Да, профессор Снейп. Думаю, что понимаю, — тихо сказала она. — То, что я совершила, — настоящий магический ритуал, а не глупая игра вроде волшебной версии «Правды или действия», затеянная специально, чтобы поставить в дурацкое положение всех участников. Будь это игрой, я бы и не подумала втягивать вас.
— В таком случае, мисс Грейнджер, — он несколько смягчился, — даю вам пять минут на объяснение, как я оказался предметом вашего глубочайшего сожаления. Или же сокровенного желания, во что еще труднее поверить.
— Спасибо, сэр, — ответила Гермиона, тоже немного расслабившись. — В первую очередь хочу сказать, что вы не поняли: поцеловать вас не было бы для меня жертвой. Это, конечно, стало бы серьезной проверкой на храбрость, но я прошла бы ее. Однако действительно было бы крайне неуважительным лезть к вам с поцелуями без спроса. Хоть я и придерживаюсь идеи равенства полов и считаю, что женщина может сделать первый шаг, но такое не по мне. Представьте себе, и в груди книжного червя может биться исполненное романтики сердце. Я хотела, чтобы вы сами поцеловали меня.
Такое объяснение лишь добавило путаницы. Маленькая, глубоко недоверчивая часть разума по-прежнему настаивала на том, что все это шутка, и требовала прогнать девчонку, пока хоть что-то осталось от его гордости. Другая же часть выступала за тактику «лучшая защита — нападение».
— По-прежнему ищете моего одобрения, мисс Грейнджер? — усмехнулся Северус.
Такой мотив был вполне в ее характере. Все годы учебы она из кожи вон лезла, чтобы заработать признание, и другие учителя не уставали нахваливать ее. Сам же Северус считал, что ей нужна здоровая самооценка, а не подачки и поглаживания. Успехи студентки говорили сами за себя, но она никогда не была довольна собой. И то, что Снейп упрямо не замечал ее усердия, подстегивало стараться еще больше.
— Да, — призналась Грейнджер, своей прямотой сведя на нет его саркастичную увертку. — Думаю, что ищу.
— Зачем? — спросил Северус, озадаченный новым ребусом невыносимой гриффиндорки. — Почему это так много значит для вас?
Он всегда считал, что, будучи единственным учителем, не поющим дифирамбы ее уму, просто-напросто раздражал ее — как последняя строка в списке, не отмеченная галочкой, как отсутствующий кусок пазла, не дающий достроить картину мира и найти в ней свое место. Но неужели здесь что-то более личное?
Гермиона снова глубоко вдохнула, набираясь решимости. Он имел право знать. И признание в том, чего он в упор не замечал, было важной частью обета. Это был как раз тот поступок, для которого она до сих пор не нашла в себе смелости и искренне сожалела об этом. Та вина, которую Гермиона должна загладить.
— Есть разные причины, — уклончиво начала она, снова слегка розовея. — Не сказать чтобы я любила вас все эти годы, но, не буду отрицать, находила… интересным. Вы порой бывали ужасным грубияном, но это не мешало мне восхищаться вашими знаниями, умениями и умом.
Что же, ничего нового. Гриффиндорская заучка оценила его мозги. Но тут она сказанула такое, что вдребезги разнесло намечающееся логическое построение:
— А еще вашей храбростью. Я безгранично уважаю ваше решение уйти от Волдеморта. Требуется немало мужества, чтобы признать свою ошибку, и еще больше — чтобы исправить ее. А если вспомнить все жертвы, на которые вы пошли… Сколько раз вы спасали нас с мальчишками, а мы ведь так и не поблагодарили вас за это! Когда мы скитались по лесам, выполняя последнее поручение Дамблдора, я не раз вспоминала вас. Думала, как вы тут, отрезанный от Ордена, всеми незаслуженно ненавидимый, совершенно один…
В мгновение ока Снейп снова был на ногах. Опершись на стол, он пригвоздил ее взглядом. «Как хищная птица в броске, — подумала Гермиона. — Пугающая, опасная, но все же великолепная».
— Позвольте уточнить, — его голос, тихий и вкрадчивый, резал воздух, как сталь. — Вы хотите сказать, что в канун Нового года, спустя шесть месяцев после того, как я послал Убивающее заклятие в Дамблдора, а после этого был назначен на директорский пост не кем иным, как Волдемортом… Вы думали, что меня ненавидят незаслуженно, и не считали предателем?
— Я никогда не считала вас предателем, — спокойно ответила Грейнджер.
Снейп недоверчиво нахмурился.
— Все считали, — жестко возразил он. — Все до единого должны были верить! План Дамблдора целиком держался на моей легенде. А теперь вы заявляете, будто видели меня насквозь?
— Видимо, вы переоцениваете свою способность притворяться, — ответила Гермиона, не избегая пронизывающего взгляда. — Конечно, убийство Дамблдора меня шокировало, на короткое время я усомнилась в вас. Но позже, когда все обдумала, то слишком много фактов не уложилось в картину. И, здраво оценив их, я убедилась, что вы никогда нас не предавали.
На миг его непроницаемая маска спала, по лицу пробежало множество эмоций. Гермиона заметила среди них сомнение, опаску, удивление — и что-то еще, тонкое и уязвимое, чему она не смогла дать имени и что заставило ее дыхание сбиться.
— Объяснитесь, — требовательно отрезал Снейп.
— Что ж… Первая странность. Когда в школу пробрались Пожиратели смерти, профессор Флитвик побежал в подземелья, мы с Полумной — следом. И натолкнулись на вас. Вы ничего никому из нас не сделали. Флитвика вы оглушили и велели нам позаботиться о нем. Будь вы настоящим Пожирателем, вы бы безусловно убили хотя бы меня. А когда Гарри погнался за вами, вы бы убили или похитили его. Но ему вы тоже ничего не сделали! Он выстреливал заклятиями, а вы лишь отражали их и поддразнивали Гарри, совсем как на уроке. Со стороны все это и выглядело как очередной урок защиты.
Когда вы якобы изменили нам, то заклятие Доверия со штаб-квартиры Ордена Феникса не спало. А Джинни сказала, что всеми пытками, которым ученики подвергались в школе в прошлом году, заправляли не вы, а Кэрроу. Вы же, по-видимому, не давали им перегибать палку. Не очень похоже на поведение настоящего Пожирателя смерти, правда?
Но окончательно я убедилась в вашей лояльности, когда в озере появил