Все вроде бы свидетельствовало о первых успешных шагах миссии Примакова, во всяком случае доверительные контакты между сторонами наладить как будто удалось. Но на палестинском направлении все смешалось из-за новой бурной вспышки вооруженной борьбы. Не успели мы ознакомиться с резолюцией Андропова и решить, что делать дальше, как от Арафата поступило новое слезное послание:
«21 июня в три часа ночи Саика, НФОП — ГК совместно с мятежниками «Фатха» предприняли наступление на позиции «Фатха» в районе Маснаа. Эти действия совершаются при поддержке сирийских войск. Они перекрыли дорогу Дамаск — Бейрут, обстреляли позиции «Фатха». Эта акция направлена на то, чтобы воспрепятствовать возвращению руководства «Фатха» в Ливан. В этот критический момент я обращаюсь к советскому руководству за помощью.
Я. Арафат».
В тот же день, 21 июня, последовали краткие, но энергичные послания Андропова Арафату и Асаду. Их суть: главное сейчас, чтобы палестинцы и арабы перестали убивать друг друга.
Не помогло. Арафат публично обвинил Сирию, что на стороне мятежников выступают сирийские войска, а также контролируемые Дамаском отряды Саики и НФОП — ГК. В ответ сирийцы объявили Арафата «лжецом» и потребовали, чтобы он покинул Сирию в течение 6 часов. Через 10 минут Арафат выехал в дамасский аэропорт и первым попавшимся рейсом вылетел в Тунис. Там он объявил себя жертвой сирийско-ливийского заговора против палестинской революции. А сирийский министр Хаддам заявил, что Сирия не признает больше Арафата в качестве председателя Исполкома ООП и руководителя «Фатх».
Начались долгие хождения вокруг да около урегулирования этого конфликта. В начале июля на расширенном заседании Исполкома ООП в Тунисе была создана посредническая группа. Ее представители встретились с мятежным Абу-Салехом. Однако их усилия ни к чему не привели. Абу-Салех с гордостью утверждал, что все районы сосредоточения палестинцев в Ливане, за исключением г. Баальбек, находятся под его контролем, но не исключал «демократического диалога» с Арафатом.
Тем временем Примаков сконцентрировался на сирийско-иракском направлении, расхлебывать а кашу с палестинскими распрями опять пришлось МИДу.
4 июля последовали новые обращения Андропова к Асаду и Арафату, с тем чтобы подтолкнуть их принять энергичные меры к прекращению столкновений и восстановлению сотрудничества между руководствами ООП и Сирии. Сирийцам указали, что у них есть реальная возможность оказать сдерживающее влияние на ситуацию. Ведь стычки происходят в районах, которые контролируются их войсками. Предложили также публичное прекращение полемики. При этом сказали Арафату, что надо искать компромиссы. Нельзя упускать из вида, что в этой борьбе главным союзником палестинцев среди арабов является Сирия, и никто другой.
Кроме того, Политбюро поручило Громыко принять в Москве делегацию ООП во главе с Каддуми и такая встреча состоялась в особняке МИДа на Спиридоновке 13 июля 1983 года.
Однако Громыко явно считал ниже своего достоинства заниматься палестинскими дрязгами, а потому сидел, насупившись, устремив взор куда-то вверх, и вполуха слушал историю палестинских злоключений. Оживился он, когда Каддуми сказал, что несколько дней назад, 10 июля, в Тунисе был специальный представитель Фиделя Кастро, кубинский министр Л. Ф. Бальмасада.
Арафат просил передать, что кубинцы предлагают провести встречу сирийского, палестинского, кубинского, а также, возможно, советского представителей в Дамаске, Тунисе, Гаване или Москве. Арафат согласен на такую встречу в любом месте, в любое время, на любом уровне. А сирийцы, по его словам, определят свою позицию с учетом ответа Арафата и позиции Советского Союза.
Это был выход из палестинского тупика. Но архиосторожный Громыко ничего не сказал тогда палестинцам, а утром на следующий день доложил о кубинском предложении на Политбюро. Получив высокое согласие, он сообщил Каддуми, что Советский Союз поддержит кубинскую идею. Что касается времени и места встречи, то это дело самих заинтересованных сторон. Для нас будет приемлемо то, что они сочтут для себя подходящим.
Об этом решении Политбюро Громыко немедленно проинформировал своего заместителя Корниенко, который весьма кстати находился в те дни в Дамаске. Однако в порядке осторожности министр добавил такую фразу: «Если участники переговоров обратятся с предложением о проведении встречи в Москве, то у нас возражений не будет. Однако о нашем отношении к этому мы с Каддуми не говорили, так как вопрос об участии советского представителя перед нами палестинцы прямо не ставили».
Ответ из Дамаска был скорым и обескураживающим.
Асад сказал, что о предложении кубинцев ничего не знает, но если бы оно и было, то Сирия с ним не согласна. Мы считаем, продолжил он, что перед тем, как объединять усилия с Советским Союзом, Сирией и Кубой, Арафату нужно объединить усилия со всеми палестинцами. Именно это мы ответили представителю Кастро, когда он сообщил нам, что Арафат предлагает провести секретную встречу представителей Сирии, Кубы, ООП и Советского Союза для обсуждения совместной борьбы против империализма. Тот факт, что Арафат через Каддуми преподнес эту собственную идею как кубинское предложение, говорит о лживости Арафата.
И далее о лидере палестинцев сирийский президент отозвался весьма нелицеприятно. Мы считаем ООП во многом своим порождением, сказал он. Но как в любой семье, если ребенок растет честным и принципиальным, он пользуется любовью и опекой. Если он растет злым и двуличным, то с ним иногда приходится расставаться. «Что касается Арафата, то должен признаться, что я его не люблю. Он беспринципный, двуличный, реакционный человек, у которого нет никаких принципов».
Мы за единство «Фатха» и ООП, сказал в конце Асад, но на принципиальной основе борьбы против империализма и сионизма, то есть по существу в этом вопросе мы исходим из справедливости тех требований, с которыми выступает оппозиция в «Фатхе».
В общем, помирить Арафата с Асадом не удалось. В сердцах сказал тогда Громыко, что мирить их — это все равно, что мирить кошку с собакой.
Осечка вышла
Успешней на первых порах дело выглядело на сирийско-иракском направлении, где по поручению Политбюро работали Е. Примаков и Р. Ящук из КГБ. Андропов дал им наказ действовать от его имени — это будет прямой канал связи с руководством Ирака и Сирии.[85]
Первым делом они должны были выехать в Багдад и сообщить, что Сирия готова использовать механизм доверенных лиц высшего сирийского и иракского руководства для обсуждения конкретных проблем. После того, как стороны придут к какой-то договоренности, можно будет перевести переговоры о нормализации отношений на уровень открытых контактов. Пока же следует соблюдать секретность.
Примаков и Ящук тут же вылетели в Багдад и 6 июля встретились с Саддамом Хусейном. Иракский лидер был доволен и просил передать благодарность Андропову. Его личным представителем на секретных встречах с сирийцами будет министр иностранных дел Тарик Азиз. Для Ирака приемлемо любое место встречи, но сам Хусейн отдал бы предпочтение Москве. Кроме того, он хотел бы, чтобы на переговорах присутствовал Советский Союз. Если это не получится, Ирак полностью проинформирует о них советское руководство.
10 июля посланцы Андропова были уже в Дамаске. Там Асад сказал им, что доверяет только посреднической миссии Советского Союза и высказался за проведение встречи в Москве. Это было как раз то, что нужно. Но сирийский президент начал крутить, ссылаясь, что такие переговоры дело нелегкое. Их нельзя сводить только к нормализации и речь должна идти о радикальном улучшении отношений между двумя странами. А вопрос о присутствии советского представителя на сирийско-иракской встрече обошел молчанием.
Поскольку за этим делом следил сам Андропов, все вопросы решались оперативно. Уже 12 июля Громыко и Чебриков вошли в ЦК с предложением дать согласие на проведение конфиденциальной сирийско-иракской встречи в Москве, но без участия в ней советского представителя. «При нынешнем состоянии отношений между Сирией и Ираком такое участие могло бы без нужды осложнить наши собственные отношения с одной из этих стран, а то и с обеими».
Удивительно быстро вершились дела в Москве тем летом. 25 июля, после четырехлетней паузы, в одном из особняков на Ленинских горах встретились министры иностранных дел Сирии и Ирака — Хаддам и Азиз. Странные это были переговоры. Друг с другом министры встречались не часто и больше отсиживались в особняках, а между ними сновали посредники — Примаков и Ящук. Им министры порознь рассказывали, а точнее говоря — жаловались на то, как проходят их встречи.
Громыко полностью отстранился от этих переговоров, выделив только молодого переводчика Кульмухаметова. Но ни Примакову, ни Ящуку он был не нужен — оба они прекрасно владели арабским языком. А из рассказов министров между тем складывалась такая невеселая картина.
Хаддам напирал на выработку вначале «общих политических принципов», определяющих единый негативный подход к США, Израилю и Кэмп-Дэвидскому соглашению, и только после этого считал возможным приступить к нормализации межгосударственных отношений. Он предложил вернуться к позициям сторон по состоянию на 14 июня 1979 года, когда были прерваны сирийско-иракские переговоры о единстве, начать с достигнутого тогда уровня и добиться «полного политического согласия».
А иракский министр предлагал без оглядки на прошлое обсуждать проблемы, в данный момент разделяющие Сирию и Ирак. Это — открытие границ, восстановление дипломатических отношений и экономических связей, в том числе открытие нефтепровода, проходящего по сирийской территории. Ирак готов также к конструктивному решению вопросов безопасности обеих стран, включая взаимный отказ от поддержки антиправительственных групп, прекращение враждебной пропаганды и т. д.
Если Сирия выскажет конкретные предложения, подчеркнул Азиз, они будут «в течение 24 часов положительно рассмотрены Саддамом Хусейном». Иракское руководство готово даже обсудить вопрос о предоставлении Сирии материальной компенсации за ее отказ от поддержки Ирана и за согласие деблокировать сирийско-иракские экономические связи.
При этом Азиз доверительно сказал Примакову, что имеет полномочия уже сейчас начать деловое обсуждение всех аспектов двусторонних ирако — сирийских отношений. А вот Хаддам, по его оценке, таких полномочий не имеет и стремится лишь позондировать позицию Ирака. Он объяснял это тем, что сирийский режим опасается сильного Ирака и боится, что Ирак, закончив войну с Ираном, развернет свой потенциал против Сирии. «В этой связи, — подчеркнул Азиз, — Ирак готов дать любые гарантии Сирии, в том числе и через Советский Союз».
Сирийский министр действительно жаловался, что его страна не может доверять Ираку, хотя и нуждается в нем как в союзнике в борьбе против США и Израиля. По сирийским оценкам, Багдад занимает колеблющуюся позицию по отношению к США. Примером тому являются его шаги по восстановлению отношений с Египтом и попытки вернуть его в арабские ряды, хотя Мубарак продолжает курс Кэмп-Дэвида. «Если Ирак, — сказал Хаддам, — согласится серьезно обсудить с Сирией вопросы своего подхода к США, Кэмп-Дэвиду и Египту Мубарака, то Сирия пойдет на обсуждение с Ираком своего отношения к Ирану».
Сквозь эти обоюдные претензии явно проступало, что иракцы готовы к нормализации отношений, но упирались сирийцы. Поэтому, пропустив через сито аналитического мышления их негативные доводы, Примаков подготовил казалось бы убедительную аргументацию в пользу сирийско-иракского сотрудничества. Он принялся убеждать в этом Хаддама, но тот продолжал крутить, отделываясь ни к чему не обязывающими общими фразами, — на это он был мастер.
Тогда Примаков прямо спросил:
— Вы согласны, что необходимо обеспечить взаимодействие Сирии и Ирака? Пожалуйста, да или нет.
— Нет! — без колебаний ответил министр.
— Но почему? — развел руками Примаков.
— Потому что в Ираке диктатура, фашистский режим.
В общем, осечка вышла. В ЦК пришлось докладывать о неутешительных итогах тайной встречи в Москве. Как и следовало ожидать, говорилось в Записке Громыко и Чебрикова, встреча Азиза с Хаддамом показала, что между Сирией и Ираком сохраняются серьезные разногласия и глубокое взаимное недоверие. Причем иракская сторона проявляет большую заинтересованность в нормализации межгосударственных отношений. Судя по всему, процесс выработки компромисса и начала нормализации их отношений будет длительным и нелегким.
Андропов был недоволен.
Глава восемнадцатая
Быть или не быть?
Пока разбирались с друзьями, остро встал другой вопрос, обозначенный в плане Андропова как пункт три: быть или не быть плану Рейгана?
В Москву из разных источников поступала информация, что король Иордании Хусейн под нажимом американцев практически сломался — он готов принять план Рейгана и начать переговоры с Израилем о будущей судьбе Западного берега реки Иордан и сектора Газа. «Самоуправление» для палестинцев в «ассоциации» с Иорданией его вполне устраивает и этот план король называет «смелым и позитивным».
Но есть одно серьезное препятствие на пути его переговоров с Израилем. Еще в 1974 году Лига арабских стран постановила, что единственным законным представителем палестинцев является ООП. Поэтому король Хусейн опасается вести переговоры о судьбе Западного берега без полномочий на это со стороны ООП, хотя до войны 1967 года эта территория являлась частью Иордании.
Из Аммана советское посольство сообщало, что король Хусейн лихорадочно, одно за другим проводит секретные совещания с членами правительства и верховным командованием силовых структур. На них обсуждается единственный вопрос: как приступить к таким переговорам и получить на это согласие Арафата?
Король подчеркивает, что у него имеется личное послание Рейгана с благословением «начать переговоры в самое ближайшее время». А в ходе его недавних консультаций в Вашингтоне администрация США «обязалась употребить все свое влияние, чтобы заставить Израиль покинуть Ливан и прекратить строительство поселений на оккупированных арабских землях». По мнению короля, фактор времени играет сейчас решающее значение. В шкале личных приоритетов президента США Ближний Восток занимает пока первое место. Однако скоро Рейган целиком переключится на выборы, и от него трудно будет ожидать обещанной активности на Ближнем Востоке. Главным для него станет получить голоса еврейского электората в США.
Короче говоря, суть позиции Иордании лучше всего передает фраза, произнесенная королем на обеде у себя во дворце в середине февраля:
— Я хотел бы присоединиться к предложенным Рейганом мирным переговорам, если только Арафат даст им хотя бы желтый свет.
Словом, все упиралось в Арафата, а тот под нажимом с разных сторон крутился, как уж на сковородке. В феврале Палестинский Национальный совет, где преобладали радикалы, отверг план Рейгана. Но тут же подключились саудовцы. Принц Бандар Бен-Султан, племянник короля Фахда, вылетел в Вашингтон, где имел встречу с Рейганом и вроде бы добился от него кое-каких уступок. Арафат снова стал юлить, избегая встреч с иорданским королем.
Наконец, это было уже в начале марта, они встретились на конференции неприсоединившихся государств в Нью-Дели. Но и эта встреча ничего не прояснила. На пресс-конференции король Хусейн с энтузиазмом заявил, что его встреча с Арафатом явилась «новейшим, позитивным и далеко идущим шагом». А потом в кулуарах сетовал:
— Арафат большую часть времени жаловался, что жена Джорджа Хабаша, главы радикальной фракции ООП, потеряла свой иорданский паспорт, и поскольку король не смог быстро его заменить, Арафату-де не удалось убедить Хабаша быть более благосклонным к плану Рейгана. Боже мой! — восклицал король, — Ведь мы должны были говорить о вещах более важных!
Но это был стиль палестинского лидера. На следующий день его представитель Даджани стал успокаивать короля, утверждая, что Арафат хочет сотрудничать с ним в осуществлении плана Рейгана, но ищет арабского прикрытия для защиты от палестинских радикалов и Сирии.
Читая эту разноречивую информацию, которая изо дня в день в изобилии поступала в Москву, Громыко в конце концов рассердился и вызвал заведующего ОБВ.
— Что же все-таки творится у вас на Ближнем Востоке? — спрашивал он, расхаживая по кабинету. — То, что король юлит, это понятно. Но куда идет дело — к принятию плана Рейгана? И какую роль во всем этом играет Арафат? Кого он обманывает — нас или американцев?
Немедленно поезжайте в Тунис и Амман, встретьтесь там с Арафатом и королем Хусейном и хорошенько разберитесь во всем. И не только разберитесь. Ваша задача — повести дело так, чтобы осуществление плана Рейгана было сорвано. Покажите ваши дипломатические способности на деле.
И уже в самом конце разговора Громыко сказал:
— Поинтересуйтесь у Арафата в осторожной форме, желательно один на один: не появилось ли чего-либо нового в позиции палестинского руководства по вопросу о взаимном признании ООП и Израиля со времени, когда этот вопрос затрагивался с ним в беседе в Москве.
Если палестинцы созрели, открывается совершенно новый путь к переговорам, где мы сможем взять инициативу в свои руки. Поэтому прощупайте Арафата, не готов ли он к такой комбинации. В той или иной форме мы могли бы довести до сведения Израиля, что если он не будет блокировать признание права палестинцев на создание собственного государства, то и палестинцы будут готовы в конструктивном направлении рассмотреть вопрос о признании государства Израиль. Поработайте. У вас есть шанс, Вы будете первым официальным представителем Советского Союза, посетившим Арафата в изгнании.
В бункере у Арафата
С таким напутствием 20 марта мы вместе с советником ОБВ В.И. Колотушей вылетели в Тунис, где в пригороде столицы Гамарт обосновался Арафат. Принимал он нас в небольшом двухэтажном особняке представителя ООП в Тунисе Балауи, где за бытом лидера палестинцев строго следила толстая рыжая женщина — начальник его канцелярии, которую важно называли Умм-Наср (мать победы).
Разговор был откровенным, доброжелательным и говорил в основном Арафат, а люди из его окружения больше помалкивали. Он с жаром рассказывал, что король Иордании Хусейн готов вступить в переговоры с Израилем на основе плана Рейгана, но на определенных условиях. Чтобы удержать короля от этого шага, палестинское руководство вступило с ним в затяжной диалог.
В этом диалоге, подчеркивал Арафат, палестинцы занимают принципиальную позицию, основные контуры которой были обговорены в Москве во время встречи с Андроповым в январе этого года. Суть ее в том, что после образования независимого палестинского государства, и только после этого, оно могло бы вступить в конфедерацию с Иорданией как независимое государство.
Король Хусейн заявляет, что такая позиция отбрасывает пятимесячные иордано-палестинские переговоры к исходной точке. Ссылаясь на жесткую позицию американцев и израильтян, он настаивает на создании федерации, в которую Западный берег входил бы, по существу на правах автономного района.
По всем этим вопросам у палестинцев с Иорданией идет молчаливая, но напряженная борьба. До последнего времени они проводили такую тактическую линию, чтобы заморозить контакты с королем и выиграть время в расчете на то, что, пока идет иордано-палестинский диалог, король не сможет пойти на сепаратные переговоры с Израилем. Однако сейчас король в категорической форме настаивает на встрече с Арафатом, и ему уже трудно от нее уклониться. По-видимому, такая встреча состоится в конце марта в Аммане.
Выводы Арафата звучали весьма пессимистично: удержать короля от переговоров с Израилем не удастся. Даже если ООП будет категорически против. В одной из бесед король прямо сказал ему, что в любой момент ожидает израильской агрессии. Чтобы предотвратить ее, Иордании надо вести переговоры с Израилем о будущей судьбе Западного берега, а то потом их придется вести уже о возвращении своей захваченной территории.
Потом был долгий ланч. И тут Арафат повел себя как-то странно. Временами он выпадал из разговора, устремлял взгляд в потолок и то ли заговаривался, то ли общался с Всевышним. Заметив мой недоуменный взгляд его близкие соратники успокоили: не обращайте внимания, с ним это стало случаться.
А после ланча Арафат демонстративно предложил мне уединиться. Мы спустились по узкой извилистой лестнице в подвал с глухими стенами без окон. Там стоял большой стол для заседаний, а по углам маленькие столики с креслами. Это был его «бункер».
Пользуясь моментом, я изложил ему указание Громыко относительно взаимного признания Израиля и ООП. Арафат с удивлением посмотрел на меня — тема эта для него была явно неожиданной, — и сказал с раздумьем:
— Существенного продвижения в этом деле не произошло, хотя в последнее время в позиции Израиля, кажется, появляются какие-то новые моменты, которые требуют уточнения. После разговора с Громыко на обеде в январе этого года я тщательно обдумывал вопрос о взаимном признании и сейчас хотел бы высказать некоторые свои мысли вслух. Предупреждаю, что никто из руководства ООП об этих моих соображениях не информирован.
Может быть, выход из создавшегося положения в том, чтобы провести зондаж отношения Израиля к взаимному палестино-израильскому признанию. Разумеется, инициатива в постановке такого вопроса перед Израилем исходила бы от нас, а Советский Союз использовал бы свои возможности для установления контактов с правительством Израиля…
В общем, нужно разыграть эту карту умно и тонко, так, чтобы это был сильный ход со стороны как Советского Союза, так и ООП. При этом важно тщательно определить выбор времени для осуществления такого зондажа, и палестинское руководство будет советоваться по этому вопросу с советскими товарищами, информируя их обо всех новых моментах, которые могут возникнуть.
В этом ответе был весь Арафат — умный и изворотливый политик. На первый взгляд могло показаться, что он поддержал идею Громыко о взаимном признании ООП и Израиля. Но при детальном изучении оказывалось, что он повесил на нее «палестинский замок» — инициатива ее осуществления должна исходить от руководства ООП.
А в заключение этого разговора в «бункере» Арафат сказал:
— Передайте руководству Советского Союза, что Арафат и ООП не отойдут от принципиальной линии, которая была согласована с Ю.В. Андроповым в январе текущего года.
В общем, задание Москвы было выполнено. После бесед с Арафатом и людьми из его близкого окружения, — а это были такие влиятельные палестинские лидеры, как Абу Айяд, Абд Раббо, Хаватме, Каддуми, — мы пришли к выводу, что руководство ООП не вступит в переговоры с Израилем на основе плана Рейгана и не передаст королю Хусейну права вести их от имени палестинцев. Это, по словам Арафата, превратило бы ООП в «политического безработного» и было бы равнозначно ее самороспуску.
В то же время по тактическим соображениям открыто заявить об этом они не хотят и продолжают «флирт» с королем Хусейном в расчете на то, что пока идет их диалог, он не сможет вступить в сепаратные переговоры с Израилем. К этому появились и более веские причины — изменение в расстановке сил на Западном берегу реки Иордан.
Раньше Арафат хвалился, что ни одна собака на Западном берегу не станет лаять без его указания. А теперь жаловался, что ООП теряет контроль над живущими там палестинцами. Израильские репрессии, захват палестинских земель и выталкивание палестинцев, говорил он, приобрели такие размеры, что пройдет еще год, и палестинцам будет просто негде осуществить их право на самоопределение. Среди населения Западного берега ширятся настроения, что уж лучше жить под суверенитетом Иордании, чем под израильской оккупацией.
Поэтому, чтобы не отталкивать палестинское население, руководство ООП, по словам Арафата, вынуждено искать решения, которые не закрывали бы диалог с иорданцами. Если они напрямую откажутся от переговоров с Израилем, то на их место в качестве представителей палестинского народа могут быть найдены более сговорчивые палестинцы из числа мэров городов на Западном берегу.
Отсюда и тактическая линия на переговорах с Иорданией: тянуть время. Пока это им удавалось, но сейчас наступает критический момент, когда руководству ООП придется определяться.
Об этом тут же было доложено в Москву.
В госпитале у короля
Теперь нужно было лететь в Амман для встречи с королем Хусейном.
Пока мы вели переговоры с Арафатом в Тунисе, король был в Лондоне. Там он обедал с английской королевой в Виндзорском замке и встречался с премьер-министром Маргарет Тэтчер. Она желала ему удачи, но советовала действовать осторожно.
И не зря. Туда же в Лондон прилетел американский посол Хабиб и привез написанное от руки послание Рейгана. В нем президент благодарил короля за усилия привлечь арабов к его плану ближневосточного урегулирования, но настоятельно предлагал без задержки начать переговоры с Израилем. Хабиб сообщил, что Рейган направил также послание саудовскому королю Фахду, в котором решительно призывал оказать финансовую помощь Иордании и подтолкнуть Арафата к мирному процессу.
Это был нажим на иорданского короля с одной стороны. Но практически одновременно советское посольство уведомило, как сообщили газеты, что через несколько дней в Амман прибудет «советский эмиссар», чтобы предостеречь короля от участия в этой опасной затее. А после него в столицу Иордании прилетит уже и сам Арафат.
В общем, король попал под перекрестный огонь. Узел противоречий туго затягивался, его надо было решительно разрубить, и решение должен был принять король Хусейн. Поэтому он нервничал, и по возвращении из Лондона у него случился сердечный приступ. Прямо с обеда, который он давал для своих сыновей, его отвезли в госпиталь имени королевы Алии.
Разумеется, все это держалось в строгой тайне. Но на следующий день, желая, видимо, показать, что все в порядке и дела идут как обычно, король поднялся с больничной койки, чтобы принять саудовского министра иностранных дел принца Сауда и «советского эмиссара». Саудовский принц привез ему весьма странное послание от короля Фахда: иорданского монарха в очередной раз призывали к терпению. И только! А с чем приехал этот русский?
В полумраке скромной больничной палаты, где нас принимали, король выглядел гораздо старше своих 47 лет. Мне и раньше не раз приходилось встречаться с ним и в королевском дворце, и на его вилле в Аккабе, но сейчас он явно сдал: седые волосы поредели, а блеск карих глаз почти затмили темные круги под ними. Видимо, сказались ожидания и страх этих месяцев, давление и риск быть убитым арабскими радикалами. Король уже пережил одиннадцать покушений. А о судьбе Садата постоянно напоминали ему газеты.
Одет Хусейн был по-больничному: темные брюки, белая рубашка с закатанными рукавами. Но держался он, как обычно, приветливо и даже пытался шутить. Говорил по-восточному иносказательно, и многое нужно было домысливать.
Беседа с королем началась с непростого вопроса: зачем он ввязался во все эти дела?
Ответом была долгая история его семьи. Дед пророка Мухаммеда, Хашим, чьим именем названо Иорданское Хашимитское Королевство, похоронен в оккупированной израильтянами Газе. Прадед нынешнего короля, король Хусейн-ибн-Али аль-Хашими, похоронен в Иерусалиме. А его дед, король Абдаллах-ибн-Хусейн, был заколот кинжалом в Иерусалиме на глазах у маленького Хусейна.
Но есть у него и сугубо личный мотив. «Мой дед, — говорил король, — постоянно наставлял меня: столь много сделано до тебя, так не будь тем, кто погубит надежду». Здесь, очевидно, крылся намек, ведь это он, нынешний король Иордании уступил Израилю после поражения в шестидневной войне 1967 года и Газу, и Западный берег, и Иерусалим — третью святыню из числа исламских городов. Это его вина.
А что происходит сейчас? На глазах у всего мира, — сетовал король, — Израиль поглощает Западный берег. Если не остановить израильтян, то очень скоро весь он будет потерян для палестинцев. Они будут вытолкнуты за реку Иордан в маленькую Иорданию с двумя миллионами жителей, половина из которых те же палестинцы. И тогда Хашимитское Королевство станет палестинским государством.
Насколько это реально? — переспрашивает король. — Однажды президент Рейган вызвал моего посла в Вашингтоне и сказал ему, что Западный берег составляет лишь меньшую часть той территории, которую исторически принято считать Палестиной, а ее большую часть занимает Иордания. Поэтому, заявил Рейган, решение палестинской проблемы можно искать не только на Западном берегу реки Иордан. Вы понимаете, — возбужденно говорил король, — и это президент говорил моему послу!
Но то, на что намекает Рейган, прямо и открыто говорят Шарон и некоторые другие израильские руководители. Они заявляют, что палестинская проблема должна быть решена на иорданской территории. Палестинцы составляют 70 % ее населения, и потому Иордания — это и есть Палестина. Достаточно лишь привести в соответствие содержание с формой, иначе говоря, устранить Хашимитскую династию и назвать Иорданию Палестиной.
По всем этим причинам король готов вступить в переговоры с Израилем на основе плана Рейгана с тем, чтобы именно Иордании был передан Западный берег, находящийся сейчас под израильской оккупацией. В нашей беседе он открыто хвалил этот план и говорил, что Рейган ему лично обещал оказать давление на Израиль, если Иордания вступит в переговоры, и что он, король, готов вступить в такие переговоры… Но тут же у него появляется целый ряд «если»: во-первых, если ООП даст согласие на переговоры; во-вторых, если арабские страны одобрят такие переговоры; в-третьих, если Израиль уйдет из Ливана или хотя бы подпишет соглашение о таком уходе;
В — четвертых, если Израиль хотя бы прекратит строительство новых поселений на Западном берегу и в секторе Газа.
Само по себе любое из этих четырех условий труднодостижимо, хотя и оставляет королю большое поле для маневра. На этом я и сделал упор, пытаясь поколебать его готовность принять план Рейгана.
— Способна ли Америка влиять на ход событий? — цитировал король несколько дней спустя перед журналистами мой вопрос, зачитывая его по иорданскому варианту записи нашей беседы. — В США приближаются выборы, — сам же и ответил этот русский. — Это вынуждает президента подумать о голосах.
По словам короля, Гриневский продолжал давить:
— Давайте поразмышляем вслух: каких результатов можно ожидать от плана Рейгана. Израиль не уйдет с оккупированных территорий и не согласится заморозить поселения. Разумеется, если Иордания присоединится к попыткам заключить мир по-американски, она всегда будет свободна выйти из игры, в случае неспособности США остановить строительство израильских поселений. Но, вступив в переговоры, Иордания рискует тем самым узаконить израильскую оккупацию. Именно здесь кроется ловушка, которую задумали американцы.
Ответ короля был полон сарказма:
— Как политический наблюдатель и любитель шахматной игры, в которую вы так хорошо играете, — сказал он, — я могу предположить, что вы превосходно рассчитываете события на По мнению короля, перед лицом убыстряющихся темпов «ползучей» аннексии Израилем палестинских земель все-таки «нужно испытать серьезность намерений США», хотя у него есть опасения, что из этого может ничего не выйти.
Поэтому сейчас перед Иорданией есть два пути. Если ООП даст согласие, то Иордания вместе с ней пойдет на такие переговоры с США и Израилем. Если же не даст, то Иордания отойдет от активной роли в поисках решения палестинской проблемы и сосредоточится на решении своих внутренних дел. По ходу беседы Хусейн неоднократно подчеркивал, что Иордания одна, без палестинцев, на такие переговоры не пойдет.
— Я не буду действовать в одиночку, — говорил он. — Если эта возможность будет утеряна, то Арафат должен взять на себя историческую ответственность за то, что происходит с палестинцами на Западном берегу и в секторе Газа.
Карточный домик
События далее развивались стремительно. В самом начале апреля в Амман приехал Арафат. И тут сразу же началась война нервов. Рано утром президент Рейган поднял короля с постели телефонным звонком, чтобы сказать: «Не дай этому сукину сыну сбить себя с толку!»
Два дня король не принимал вождя палестинцев, и тот был предоставлен сам себе. Потом король пригласил его на завтрак, после чего последовали жесткие переговоры, которые продолжались три дня.
По информации, которая имелась в Москве, Арафат с самого начала стал лавировать, намекая, что сам он вроде бы и не прочь присоединиться к плану Рейгана, однако сильное давление на него оказывают сирийцы, вынуждая к отказу. Но король пригрозил, что прервет с ним диалог и публично обвинит в неспособности идти навстречу чаяниям палестинцев на Западном берегу, стремящихся покончить с израильской оккупацией. Он предложил Арафату подписать совместный документ, в котором бы фигурировало согласие на ведение переговоров с Израилем на основе плана Рейгана.
Арафат долго крутился, но в конце концов предложил весьма двусмысленную формулировку, которая, по свидетельству лидера ДФОП Н. Хаватме, выглядела так: «Иорданская и палестинская стороны будут действовать в соответствии со всеми имеющимися инициативами, которые могут быть осуществлены». И хотя план Рейгана прямо не был назван, он явно присутствовал в этой формуле.
Король без колебаний подписал такой документ и через весь город направил его обратно в гостевой дворец, чтобы и Арафат поставил свою подпись. Спустя несколько часов, как вспоминает король, лидер ООП позвонил и сказал, что ему нужно проконсультироваться с другими палестинскими руководителями в Кувейте.
— Это твоя формулировка, — ответил король, — времени остается мало. Мы должны завершить это.
Арафат уехал, пообещав вернуться через 48 часов. Но не вернулся. 6 апреля в Кувейте состоялось совещание руководителей основных палестинских организаций — «Фатх», ДФОП, НФОП и других. Заседание было бурным. Формулировка Арафата была подвергнута резкой критике. Но он настаивал на ней и даже грозил отставкой, заявляя, что не хочет брать на себя ответственность за расправу над палестинцами, которая неминуемо последует. Затем он покинул заседание, но об отставке больше не говорил.
В итоге палестинцы отвергли эту формулировку, и вместо Арафата в Амман прибыли двое его посланцев с новым проектом документа. В нем не содержалось даже косвенного намека на план Рейгана и решительно отвергалась любая возможность, чтобы палестинцев на переговорах представляла Иордания.
— Довольно, — сказал король, — ничего более я сделать не могу!
На следующий день, 10 апреля, он сделал публичное заявление, в котором сообщил, что не примет участия в мирных переговорах ни сам, ни вместо кого-либо на Ближнем Востоке. А Рейгану написал: «Я не могу назвать ни единого проблеска надежды, которому я не пытался следовать…»
Таков был драматический конец иордано-палестинского диалога по плану Рейгана. В Москве с удовлетворением потирали руки. Весьма любопытной была реакция Андропова. Как рассказывал его помощник Александров, он внимательно следил за иордано-палестинской тяжбой вокруг плана Рейгана и, когда король Хусейн сделал свое знаменитое заявление 10 апреля, произнес раздумчиво:
— Интересно, что же произошло на самом деле, — Арафат просчитался, или это его игра с прицелом на будущее? Рано или поздно, но переговоры по палестинской проблеме состоятся, а получилось так, что у