Неделю спустя после нападения на корейский «боинг», состоялась встреча Громыко и Шульца в Мадриде. Она была приурочена к окончанию марафонского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), продолжавшегося в испанской столице почти два года. По первоначальному замыслу свидание двух министров должно было наметить первые шаги к улучшению советско-американских отношений, и прежде всего в диалоге по ракетам межконтинентальной и средней дальности. Если это удастся, то поздней осенью могут состояться переговоры между Андроповым и Рейганом.
Все поломал злополучный инцидент с корейским «боингом». На заседании Национального совета безопасности 2 сентября долго обсуждался вопрос, нужна ли вообще эта встреча в Мадриде. Министр обороны США Уайнбергер и другие предлагали ее отменить. Шульц, однако, настаивал на ее проведении. «Разговор надо вести, — убеждал он, — хотя бы для того, чтобы выразить прямо нашу точку зрения на все это». Как ни странно, его поддержал президент Рейган. Компромисс был достигнут на том, что встреча состоится, но кормить Громыко ланчем не будут. А разговор с ним ограничат только тремя темами: корейский лайнер, права человека и невыполнение Советским Союзом соглашений по разоружению.
В Москве тоже были сомнения: а зачем эта встреча? Причем шли эти сомнения от самого Громыко, который чувствовал, что разговор с Шульцом будет острым и неприятным, еще неизвестно, чем он закончится. Однако Устинов отнесся к этому полувопросу-полупожеланию безразлично, а Андропов сказал:
— Встречаться надо. Пусть американцы, если хотят, рвут связи. На них вся вина тогда ляжет. Но линию в Мадриде занять твердую.
Громыко по своему обыкновению спорить не стал. В Мадриде, как и было предусмотрено программой, поехал в резиденцию американского посла. Она была расположена высоко на холмах, с которых открывался прекрасный вид на испанскую столицу. Время приближалось к обеду. Ярко светило солнце. На лужайке перед виллой собралось больше 200 корреспондентов.
Однако Щульц, вопреки принятой протокольной практике, встречать гостя у дверей не вышел. Чистым оказался и стол, где должна была состояться встреча, хотя раньше планировалось устроить ланч. Ни чашки кофе, ни стакана с водой, ни даже карандашей и бумаги, пусто было на столе. Таким способом американцы хотели выразить неудовольствие советским поведением.
Но Андрей Андреевич и ухом не повел. Только еще плотнее сжал губы и насупился.
Шульц холодно пригласил его в маленький кабинет, стилизованный под библиотеку, для беседы один на один. Там сразу же без дипломатических реверансов заявил, что хочет обсудить ситуацию с корейским лайнером и освобождением советского диссидента Анатолия Щаранского. Громыко набычился и заявил, что обсуждать такие темы не будет — это внутренние дела Советского Союза. Шульц тоже напрягся и заявил, что намерен обсуждать только эти два вопроса — у него имеется на сей счет указание президента. На что Громыко тут же резонно отозвался:
— Поручение, которое дано Вам как госсекретарю, не обязывает меня как представителя другого государства следовать указанию американского президента. Ведь не будете же вы обсуждать эти вопросы сами с собой?
Через несколько минут с багровыми от злости лицами Шульц и Громыко вышли из посольской библиотеки и присоединились к советникам, сидевшим за пустым обеденным столом. Но и там дискуссия пошла в том же духе. Громыко говорил, что уже разъяснил на приватной встрече — он не намерен обсуждать эти вопросы, и, если Шульц настаивает, нет смысла продолжать дискуссию. Как бы в подтверждение своей решимости министр собрал свои бумаги и встал, чтобы уйти. Шульц тоже резко поднялся и направился к двери. На какое-то мгновение сложилось впечатление, что большой и грузный Шульц хочет преградить ему путь. Но госсекретарь распахнул дверь и резко бросил:
— Если Вы собираетесь уйти, прекрасно, — идите.
Но Громыко не ушел, а продолжал говорить, расхаживая по комнате. В течение нескольких минут они обменивались с Шульцем резкими выпадами. Каждый настаивал на своем и не хотел слушать другого. Наконец согласились — пусть каждый говорит, что хочет. Громыко сел и начал излагать позицию Советского Союза о предотвращении катастрофы ядерной войны. Шульц сидел с угрюмым видом и молчал. Когда Громыко закончил, госсекретарь США стал говорить о неспровоцированном советском нападении на беззащитный корейский лайнер. Теперь молчал Громыко. Так продолжалось два часа.
Позднее Громыко скажет:
«Пожалуй, это была наиболее острая беседа из всех тех, что за многие годы мне довелось вести с четырнадцатью госсекретарями США».
Из Мадрида Громыко вернулся в мрачном настроении. Он долго расхаживал по своему огромному кабинету, а потом произнес:
— Надо что-то предпринять… Иначе все покатится под откос.
Действительно, все катилось под откос в том тревожном сентябре. Советско-американские отношения были обострены до крайности. Громыко впервые отменил свою поездку в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН, которую он совершал каждый год в течение своего долгого пребывания на посту Министра иностранных дел СССР. В тот же день президент Рейган снова выступил с серией резких речей, обвинявших Советский Союз.
Андропов ответил еще более резко. США, по его выражению, стали «страной, одержимой невиданным милитаристским психозом», а Рейган был обвинен в «крайнем авантюризме».
«Если кто-то питал иллюзии относительно возможности эволюции в лучшую сторону политики нынешней администрации, то недавние события рассеяли эти иллюзии раз и навсегда… Администрация Рейгана заходит так далеко в своих имперских амбициях, что начинаешь сомневаться, располагает ли Вашингтон тормозами, способными удержать ее от пересечения черты, перед которой должен остановиться любой трезвомыслящий человек»
Папа Иоанн Павел II прокомментировал это так: «Послевоенная эра вступает „в новую предвоенную фазу“».
Одно светлое пятно. В Мадриде удалось договориться тогда о созыве Конференции по разоружению в Европе. Первый этап ее, посвященный выработке мер доверия и безопасности на европейском континенте, должен был состояться в Стокгольме. США косо смотрели на эту конференцию — они считали, что конференция нужна Советскому Союзу как трибуна для обвинений США в размещении своих ракет «Першинг» в Европе. Но Западная Европа смотрела на нее по-другому. В период резкого обострения советско-американских отношений ФРГ и Франция решительно высказались за проведение конференции, чтобы приглушить накал страстей и проложить новый канал переговоров по обеспечению безопасности, в котором участвовали бы не только Советский Союз и США, но и Европа.
Немного от себя
В сентябре 1983 года я вернулся из Каира злой, усталый и больной. Больше недели болтался по Ближнему Востоку, утрясая всякие дрязги, и к тому же умудрился схватить простуду. Самолет летел в Москву всю ночь с долгими посадками и, как всегда, опаздывал. Поэтому только под утро я добрался до дома. Это было в субботу. Над Москвой вставало солнце, и я свалился с намерением спать, спать, хоть до позднего вечера. Но в 9.30 утра меня разбудил требовательный звонок телефона. На проводе был В. Г. Макаров, старший помощник Громыко, по прозвищу Василий Грозный.
— Ты чего прохлаждаешься? Курорт себе устроил. Давай быстро сюда. Тут тебя уже обыскались, «сам» вызывает.
«Сам» — это Громыко. Поэтому я быстро собрался и через час был в кабинете министра. Лицо его было, как всегда, непроницаемо, уголки губ опущены чуть вниз. Ни улыбки, ни теплоты, ни приветливости, — в общем, его обычная манера.
— Гринеуску, — произнес он мою фамилию с легким белорусским акцентом. — Вы почему задержались? Мы вас ждали еще в четверг.
— Андрей Андреевич, я болен. Всю ночь не спал — летел в Москву. Вы меня позвали, чтобы только спросить это? Вы же знаете арабов…
— Успокойтесь, молодой человек, — прервал он меня. — Разумеется, я позвал Вас не за этим. Мы думаем послать Вас в Стокгольм главой советской делегации на Конференцию по разоружению в Европе.
Все еще не остыв, я спросил:
— Могу я подумать над этим предложением?
— Конечно, молодой человек. Мой совет вам — думайте всегда, думайте основательно и не спешите действовать. Только учтите, что Политбюро приняло решение о вашем назначении.
Из кабинета Громыко я вышел обескураженным.
— Ну что, вставил он тебе арбуза? — спросил меня насмешливо Макаров. — Теперь, поди, весь день косточки выковыривать будешь?
— Да нет, — ответил я и рассказал о новом назначении.
— Ну ты даешь, — изумился Макаров. — Надо же так повезти — с Ближнего Востока в Европу. Такого я и не припомню. Ты у нас самый везучий дипломат года.
Ближний Восток, Азия, Африка считались в МИДе задворками, а привилегированной была служба в Европе, Соединенных Штатах и международных организациях.
После этого я пошел посоветоваться с Георгием Марковичем Корниенко. Он был моим непосредственным начальником, первым заместителем министра, курирующим отношения с Америкой, разоружение и ближневосточные дела.
В МИДе Корниенко считался одним из самых работящих и в то же время одной из самых светлых голов. Громыко мог спокойно заниматься большой политикой, отправляться в далекие зарубежные вояжи, а министерский воз уверенно, без рывков и криков тащил на себе Корниенко. Он не уходил от ответственности. Просиживал в министерстве день и ночь и требовал того же от других.
Работать с ним было хорошо. Задания давал четко, ясно и кратко. Этого же он требовал от других. Когда кто-нибудь начинал говорить длинно, витиевато и путано, — а в МИДе была школа, которая учила, что именно так должен изъясняться дипломат, — глаза у Георгия Марковича делались сонными, лицо заострялось, а кончики губ ползли вниз, и он начинал задавать острые злые вопросы. Если и дальше шла путаница, он отсылал юлящего дипломата проработать вопрос до полного прояснения сути дела. Меня он огорошил:
— Андрей Андреевич изволил пошутить. Решения Политбюро о Вашем назначении не было. Но оно обговорено с Андроповым, и инициатива, похоже, идет от него. Мой совет Вам — не отказываться. На горячей ближневосточной сковородке вы просидели десять лет — вполне достаточно. Дело Вам поручается новое, интересное и очень ответственное. Похоже, что скоро из всех переговорных направлений останется только Стокгольм. Так что скучать Вам не придется.
Начиналась новая жизнь — новые дела…
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Оставить отзыв о книге
Все книги автора
[1]А. А. Громыко помимо всего прочего, был еще доктором экономических наук. Он сам написал ряд книг по экспорту американского капитала. Последняя его работа «Внешняя экспансия капитала: История и современность» была опубликована в 1982 г.
[2]Congressional Record. Proceedings and Debates of the 96th Congress, Second Session, p. s10445 — s10470.
[3]Alexander M. Haig, Jr. Caveat: Realism, Reagan and Foreign Policy. Macmillan, 1984. p. 56–58.
[4]Позднее в Москве была получена такая любопытная информация: Гуверовский институт поставил в администрацию и правительство Рейгана 40 человек, Джорджтаунский университет 40 человек, а Институт американского предпринимательства и Комитет по существующей опасности — по 32 человека. Наиболее известными были Р. Пайпс и Дж. Кемп (Совет национальной безопасности), Р. Перл, Ф. Икле и Дж. Леман (Министерство обороны), Ю. Ростоу (Агентство по контролю над вооружениями и разоружению). Переговоры по разоружению возглавили: Э. Рауни, П. Нитце и Р. Стаар.
[5]Вашингтон пост. — 1981.— 21 окт.
[6]Квицинский Ю. Время и случай. — М., 1999. — С. 346.
[7]Вашингтон пост. — 1979. — 15 авг.; Нью-Йорк таймс. — 1980. — 29 марта.
[8]На маневрах «Океан». — Владивосток, 1970; Горшков С. Г. Морская мощь государства. — М.: Воениздат.
[9]А. Хейг 2–8 апреля 1981 года посетил Египет, Израиль, Иорданию и Саудовскую Аравию
[10]Интернэшнл геральд трибюн (IHT). — 1981. — 8 апр.
[11]Эти цифры были завышены в 2–3 раза. Например, в Южном Йемене в это время по линии Министерства обороны было 565 человек. Помимо Адена они находились в городах Эль-Анад, Салах-эд-Дин, Аттак и на острове Перим (МД 20).
[12]Монд. — 1982. — 11 мая.
[13]«Ближние соседи» — так на мидовском жаргоне именовались работники КГБ. Повелось это с той поры, когда МИД находился на площади Воровского по соседству с КГБ на Лубянке. Соответственно работники ГРУ назывались «дальними соседями».
[14]На лагерном жаргоне это означает: говорить на воровском языке.
[15]Решение Политбюро П 10/43 от 12 мая 1981 г.
[16]Это обещание было выполнено. В 1981 году Сирия заняла первое место по поставкам советского оружия.
[17]Лидер ДФОП Хаватме информировал советского посла В. И. Юхина, что в беседе с ним 27 мая 1981 года президент САР Х. Асад сказал: «Даже если Израиль ограничится ударом по позициям ПДС на юге Ливана, Сирия не будет сидеть сложа руки и поддержит палестинцев в военном отношении».
[18]Schif Zeev and Yaari Ehud. Israeli’s Lebanon War. Simon and Shuster, N.-Y., 1984, p. 36.
[19]Имелась в виду поздравительная телеграмма Брежнева С. Хусейну, подготовленная в МИДе по поводу очередной годовщины революции в Ираке.
[20]Потери Ирана на то время составили 40 тысяч человек убитыми, 110 боевых самолетов и 400 танков. Ущерб — 30 млрд. долларов. Ирак потерял 30 тысяч человек, 120–130 боевых самолетов и 450–500 танков.
[21]Записка в ЦК — так официально назывались документы, направляемые для рассмотрения на Политбюро ЦК КПСС различными советскими министерствами и ведомствами. В данном случае — Государственным комитетом СССР по внешним экономическим связям (ГКЭС).
[22]Монд. — 1980. — 22 июля.
[23]Гриневский О. Секреты советской дипломатии. — М., 2000. — С. 79.
[24]Главное инженерное управление Государственного комитета СССР по внешним экономическим связям.
[25]Решение Политбюро П 3/37 от 23 марта 1981 г.
[26]А. А. Барковский — посол СССР в Ираке в 1973–1982 годах.
[27]Примаков был назначен директором этого института в конце декабря 1977 года, а в марте 1979 был избран академиком. До этого он работал заместителем директора ИМЭМО и корреспондентом газеты «Правда» на Ближнем Востоке.
[28]Ф.Н. Федотов — дипломат непростой судьбы. Впоследствии посол СССР в Судане, НДРЙ и Сирии.
[29]Этот трюк с тостом Гамзатова повторялся Примаковым в застольях в честь министра иностранных дел Швеции Лены Ель-Вален и государственного секретаря США Мадлен Олбрайт.
[30]Решение Политбюро П6/56 от 12 апреля 1981 г.
[31]Жюрналь офисьель. — 1976. — 18 июня.
[32]Примерно год спустя в западно-германской печати появилось интригующее признание анонима, который утверждал, что участвовал в этой операции. По его словам, 4 апреля в аэропорт Тулон прилетели трое туристов. Не разговаривая друг с другом, они взяли такси и разъехались по разным отелям. У всех были европейские паспорта. Через два дня в Тулон прибыла вторая группа туристов из четырех человек. Они встретились вечером в порту и провели наблюдение за складом, где находился реактор. Убедившись, что охранник отошел перекурить, они перелезли через забор и проникли на склад, где установили взрывчатку.
[33]Гриневский О. Атомная бомба и Ближний Восток // Дипкурьер НГ. — 2001. — 1 марта.
[34]Интересно, что 22 июня 1981 года Бегин заявил членам комиссии по иностранным делам Кнессета, что он отвлекал внимание от готовящегося налета на пригороды Багдада, выступая с заявлением, в котором угрожал уничтожить сирийские ракеты. На самом деле, сказал он, сирийские ракеты не мешают действиям израильской разведки. (ТАСС, 1981, 25 июня)
[35]ТАСС, 1981, 13 июня, л. 6 СВ.
[36]Присутствовали Г. М. Корниенко, А. Г. Ковалев, М. С. Капица, Л. И. Менделевич и автор этих строк.
[37]Матэн. — 1978. — 28 янв.
[38]Осенью 1986 года израильский ученый-ядерщик Мордехай Вануну, работавший в подземном цехе, где извлекался плутоний, бежал в Англию и рассказал, что Израиль производит 40 кг плутония ежегодно. (Санди таймс. — 1986. — 5 окт.)
[39]Основываясь на сообщениях Вануну, американский физик — ядерщик Теодор Тейлор пришел к выводу, что Израиль способен создать ядерное оружие, используя лишь 4 кг. плутония. А это значило, что он уже мог иметь от 100 до 200 ядерных боезарядов. (Санди таймс. — 1986. — 5 окт.) Американские власти в неофициальном порядке выразили сомнение в правильности этих утверждений.
[40]Нью-Йорк таймс. — 1978. — 29 янв.;. Central Intelligence Agency, «Prospects for Future Proliferation of Nuclear Weapons». DCI NIC, 1945/1974, September 4, 1974.
[41]Много позднее, в конце 80-х появились публикации, из которых видно, что и для Израиля одним из главных побудительных мотивов к войне 1967 года была ситуация вокруг Димоны. Там не без оснований опасались, что Египет попытается нанести удар по израильскому ядерному центру в пустыне Негев. На заседании израильского правительства 2 июня шеф военной разведки генерал Ярив доказывал, что ждать больше нельзя, так как Насер может со дня на день начать военные действия и разбомбить Димону. Ему вторил командующий ВВС генерал Ход, который сообщил, что египетские разведывательные самолеты уже пролетали над Димоной и израильские ПВО не смогли их перехватить. Поведение египтян становится вызывающим, и теперь надо ожидать их нападения прежде всего с воздуха. В результате израильский кабинет пришел к выводу, что настала пора действовать. (Haber Eitan. Today War Will Break Out: The Reminiscences of Brigadier General Israel Lior, Aide — de — Camp to Prime Minister Levi Eshkol and Golda Meir (in Hebrew). Tel Aviv, Edanim, 1987, p.205–207. Avner Cohen. Israel and the Bomb. N.-Y. Columbia University Press, 1988, p. 272–273.)
[42]Это действительно имело место 17 и 26 мая 1967 года, когда 2 египетских самолета МиГ-21 совершили облет Димоны.
[43]Абдель Хаким Амер — вице-президент и министр обороны Египта, доверенное лицо президента Насера. После «шестидневной войны» покончил с собой.
[44]Гриневский О. Атомная бомба и Ближний Восток // Дипкурьер НГ. — 2001. — 1 марта.
[45]ТАСС, 1981, 24 июня, л. 36 АД.
[46]Решение Политбюро П 33/1 от 29 октября 1981 г.
[47]Zeev Schif and Ehud Yaari. Israeli's Lebanon War. N.-Y., Simon and Shuster, 1984, p. 47–48.
[48]Домыслы о родственных отношениях С. К. Цвигуна с Л. И. Брежневым, получившие широкое хождение, истине не соответствуют. Их знакомство состоялось в Молдавии, где Цвигун служил зампредом КГБ, а Брежнев был секретарем ЦК компартии Молдавии.
[49]ТАСС, 1982, 25 мая, л. 9 СВ.
[50]Интернэшнл геральд трибюн. — 1982. — 22 июня.
[51]На беседе с ним присутствовали Б. Н. Пономарев и К. Н. Брутенц.
[52]Запись беседы Ю.В. Андропова с генсеком ЦК Сирийской компартии Х. Багдашем 15 июля 1982 года.
[53]ТАСС, 1982, 20 февраля, л. 5–7 СВ; 26 февраля, л. 14–15 СВ.
[54]В конце 80-х Арафат женился и изменил свой образ жизни.
[55]Schif Zeev and Yaari Ehud. Israeli's Lebanon War. Simon and Shuster, N.Y., 1984, р. 97–98.
[56]Schif Zeev and Yaari Ehud. Israeli's Lebanon War. Simon and Shuster, N.Y., 1984, р. 105–107.
[57]Присутствовали заместители министра Г. М. Корниенко, В. Ф. Мальцев и А. Г. Ковалев
[58]К.Н Брутенц — зам. заведующего Международным отделом ЦК КПСС, А. Г. Ковалев — зам министра иностранных дел, В. Г. Комплектов — заведующий отделом США МИД СССР.
[59]В течение следующих трех недель эти средства были доставлены в Сирию советскими самолетами военно-транспортной авиации и пароходами. В Дамаск прибыла группа специалистов Министерства обороны СССР во главе с первым заместителем командующего Войсками ПВО СССР для того, чтобы на месте разобраться, что произошло с сирийской противовоздушной обороной.
[60]Б.Н. Пономарев в эти дни находился с визитом в Болгарии.
[61]ТАСС, 1982, 24 июня, л. 3–4 А; Нью-Йорк таймс. — 1982. — 23, 24, 27 июня; Вашингтон пост. — 1982. — 28 июня; Schif Zeef and Yaari Ehud, Ibid, p. 203–207.
[62]Лидер ливанских коммунистов
[63]Robert Zelnick. The Foundering Soviets. Foreign Policy #57, Winter 1984–1985, p. 95
[64]С сирийской стороны в них участвовали министр обороны Тлас, министр иностранных дел Хаддам и главком войск ПВО Сирии; с советской стороны Андропов, Громыко, Устинов, Корниенко, Огарков и автор этих строк.
[65]Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно. — М., 1996. — С. 531.
[66]Такие суждения высказывались некоторыми специалистами-ближневосточниками МИДа и КГБ во время предварительной проработки этих вопросов.
[67]Присутствовали Г.М. Корниенко, А.Г. Ковалев, Л.И. Менделевич и автор этих строк.
[68]Джерузалем пост. — 1982. — 4 авг.; ТАСС, 1982, 5 августа, л. 5 СВ.
[69]ТАСС, 1982, 13 августа, л. 13–14 СВ; 14 августа, л. 4–5 СВ; Вашингтон пост. — 1982. — 13 авг.
[70]Нью-Йорк таймс. — 1982. — 21, 22, 23 авг.
[71]Млечин Л. Моссад. Тайная война. — М., 2000. — С. 375.
[72]Schif Zeev and Yaari Ehud. Israeli's Lebanon War. Simon and Shuster. N.-Y. 1984, p. 267.
[73]«Итоговый доклад комиссии по расследованию событий в лагерях Сабра и Шатила» от 7 февраля 1983 года. (Джерузалем Пост. — 1983. — 9 фев.); ТАСС, 1983, 9 марта, л. 39–58 АД; Тайм. — 1982. — 4 окт.
[74]Нью-Йорк таймс. — 1982. — 2 сент.; ТАСС, 1982, 2 сентября 1982, л. 59–73 А. — Здесь интересно отметить, что, происходящее сейчас на Западном берегу является постепенным претворением в жизнь «плана Рейгана», опубликованного почти 20 лет тому назад.
[75]Тайм. — 1982. — 4 окт.; Монд дипломатик. — 1982. — окт.; БПИ, № 222, ТАСС. — 1982. — 12 нояб. — С. 30.
[76]В этом разговоре Е.М. Самотейкин употребил слово «чудак» на букву «м».
[77]В ходе этой аудиенции, которую переводил все тот же Букин, Мухаммед попросил согласия на создание постоянно действующего советско-южнойеменского комитета для консультаций и координации действий.
[78]«Девятка» — 9-е управление КГБ, отвечавшее за безопасность руководителей государства.
[79]«Кремлевка» — так называли 4-е главное управление Минздрава СССР, которое обеспечивало лечение и отдых руководства страны и чиновников высшего эшелона власти.
[80]Беседы с Е. И. Чазовым, Г. Л. Брежневой, И. Ю. Андроповым и А. М. Александровым-Агентовым; Медведев В. Человек за спиной. — М.: Русслит, 1994. — С. 177–180; Чазов Е. Здоровье и власть. — М.: Новости. — С. 168–170; Захаров О. Из записок секретаря трех Генсеков. — М., 1991. — С. 8—14.
[81]George P. Shultz Turmoil and Triumph: My Years as Secretary of State. Charles Scribner’s Sons, 1993, p. 126–127; Беседы автора с А.М. Александровым-Агентовым; Медведев Р. Неизвестный Андропов. — М., 1999. —С. 276.
[82]В официальной протокольной записи переговоров с Хаддамом эта фраза потом была отредактирована таким образом: «Хочу поинтересоваться в общем плане, как обстоит дело с соглашениями о военном сотрудничестве, которые ранее согласовывались между нашими странами?»
[83]ТАСС, 1983, 26 февраля, 42–44 АД, 53–54 АД; Независимое военное обозрение. — 1998. — № 21.
[84]Уолл-стрит джорнал. — 1983. — 20 апр.
[85]Интересно, что аналогичный тайный канал связи, как теперь стало известно, существовал и с руководством ФРГ. Там действовали журналист Валерий Леднев из «Советской культуры» и генерал КГБ Вячеслав Кеворков.
[86]Решение Политбюро П 115/VI от 7 июля 1979 г.
[87]Нью-Йорк таймс. — 1983. — 19 окт.
[88]По словам А. М. Александрова, Андропов сам ее набросал и продиктовал.
[89]Позднее в этот перечень были включены Чебриков В. М. и Замятин Л. М.
[90]Решение Политбюро П 121/1 от 1 сентября 1983.
[91]Witnesses of the Cold War. Edited by William C. Wohlforth. The Johns Hopkins University Press, Baltimore and London, p. 27, 304–307.
[92]Гриневский О. Спектакль под названием «Звездные войны» // Дипкурьер НГ. — 2000. — 18 мая.
[93]Гриневский О. Спектакль под названием «Звездные войны» // Дипкурьер НГ. — 2000. — 18 мая.
[94]Известия. — 2000. — 5 янв.
[95]Широнин В. Под колпаком контрразведки. М., 1996. — С. 328–329.
[96]Добрынин А. Сугубо доверительно. — М.: Автор, 1997.— С. 550–552.
[97]Desmond Ball and Robert C. Toth. Revising the SIOP. International Security, Spring, 1990; Ronald Reagan. An American Life. Simon and Shuster, 1990, p. 585–586; Don Oberdorfer. The Turn. Poseidon Press, N.-Y. 1991, p.65–67.
[98]Новости разведки и контрразведки. — 1998. — № 2. — С. 14.
[99]Правда. — 1983. — 19 нояб.
[100]На нем присутствовали М. С. Горбачев, В. В. Гришин, А. А. Громыко, Г. В. Романов, Н. А. Тихонов, Д. Ф. Устинов, В. И. Воротников, П. Н. Демичев, В. И. Долгих, В. В. Кузнецов, М. С. Соломенцев, М. В. Зимянин, И. В. Капитонов, Н. И. Рыжков.