Суд прежде всего напоминает, что при установлении продолжительности содержания под стражей до суда в контексте пункта 3 Статьи 5 Конвенции отсчет периода времени, который надлежит принимать во внимание, начинается в тот день, когда обвиняемый был заключен под стражу, и заканчивается этот период в тот день, когда определяется виновность обвиняемого, даже если таковое решение принимается судом первой инстанции.
Поскольку период до 5 мая 1998 г. не подпадает под юрисдикцию Суда с учетом условия ratione temporis, Суд может принять во внимание только период в один год два месяца и двадцать девять дней, который прошел между указанной датой и датой постановления Магаданским городским судом приговора от 3 августа 1999 г.
Суд напоминает, что оценка разумности срока предварительного заключения не может быть дана абстрактно. Вопрос о разумности содержания того или иного обвиняемого под стражей должен быть исследован по каждому делу с учетом особенностей дела. Более длительное содержание под стражей может быть обосновано в каждом конкретном случае только при условии, что имеются конкретные признаки подлинной необходимости ограждения интересов общества, которая - несмотря на презумпцию невиновности - перевешивает принцип уважения свободы личности, записанный в Статье 5 Конвенции
Наличие разумно обоснованного подозрения, что задержанное лицо совершило преступление, является условием законного длящегося содержания под стражей. Но по истечении определенного времени такого подозрения уже недостаточно. Суд должен потому установить, имелись ли иные основания для лишения свободы, далее выдвигаемые судебными властями. В случаях, когда такие основания были "относящимися к существу вопроса" и "достаточными", Суд должен также убедиться, что национальные власти проявили "должное тщательность" в производстве по делу. Сложность и особенности конкретного расследования являются факторами, подлежащими исследованию в этом отношении.
В период времени, на который распространяется юрисдикция Суда с учетом условия ratione temporis, Магаданский городской суд мотивировал свой отказ заявителю в освобождении из-под стражи тяжестью предъявленных обвинений и опасений по поводу того, что в случае освобождения из-под стражи он будет препятствовать установлению истины по делу. Суд отмечает, что в Магаданский городской суд не привел в своем решении никаких фактических обстоятельств в подтверждение своих выводов, в то время как эти обстоятельства были неизменны и в 1996 г., и в 1997 г., и в 1999 г. В постановлениях этого суда нет никаких указаний на какие-либо факторы, способные продемонстрировать обоснованность опасений относительно возможных действий заявителя в исследуемый период времени.
Что касается продолжительности уголовного расследования, Суд отмечает выводы национальных судов о том, что дело не отличалось особой сложностью, и что качество расследования по делу было низким, что способствовало проволочкам в производстве по делу. Суд не видит причин прийти к иному заключению.
Что касается дальнейшего производства по делу в суде, то Европейский Суд замечает, что в производстве по делу в Магаданском городском суде имели место существенные проволочки. Рассмотрение дела по существу, которое должно было начаться 11 ноября 1996 г., было 7 мая 1997 г. приостановлено в связи с отстранением от занимаемой должности председательствующего судьи. Рассмотрение дела не возобновлялось до 15 апреля 1999 г., хотя определенные процессуальные действия предпринимались в июле - августе 1997 года (назначение нового судьи и назначение даты судебного заседания), мае и июле 1998 года (передача дела для рассмотрения в другой суд), ноябре 1998 года (назначение даты судебного заседания), январе и марте 1998 года (решения о необходимости направления дела на дополнительное расследование).
Тем самым очевидно, что затяжное производство по делу нельзя объяснять ни сложностью дела, ни действиями заявителя. С учетом характеристик, данных расследованию по делу, и существенных проволочек с рассмотрением дела в суде Европейский Суд полагает, что власти по данному делу не проявили должной расторопности. Исходя из вышеизложенного, Суд приходит к выводу, что время, проведенное заявителем в предварительном заключении, превышает "разумный срок".
Тем самым нарушение пункта 3 Статьи 5 Конвенции имело место.