«…Ночь морозная – тих покой перекрестка. Я один у окошка, ни гостя, ни друга не жду. Вся равнина покрыта сыпучей и мягкой известкой. И деревья, как всадники, съехались в нашем саду. Где-то плачет ночная зловещая птица. Деревянные всадники сеют копытливый стук…»
Не могу оторваться от этих строк. Сколько лет я наизусть читаю эту поэму, и давно бы пора ей навязнуть на языке, но так мне по душе эти строки. Лаконичной музыкой плывут строфы из уст великого поэта, рисуя нам кистью слова и палитрой пронзительной искренности не только картину, но и виденье ее автором. Где бы я ни был – на лекциях, гулял ли в парке, или дома с чашкой горячего чая - прокручивая эти строки в голове, перед глазами пролегает дорожка в чаще сумеречного Филевского парка. Вокруг никого, только тишина протекает лесным ручейком меж парковых деревьев. А что может ее нарушить? А вот оно – «...Где-то плачет ночная зловещая птица. Деревянные всадники сеют копытливый стук…»
Эти же строки витали в мыслях, когда мы гуляли по одному из подмосковных лесов. Это было лет… пять, нет – семь назад. Даже не помню точно, какой был год. Но точно были еще те чудные времена, когда я преподавал литературу в одном из Московских техникумов. Хорошее было время. Нигде, наверное, я не получал такого удовольствия от работы, как там. А все потому, что сложилось много приятных мелочей. Да, именно из мелочей складывается счастье. Там сложился прекрасный коллектив. Моему предмету в техническом учреждении уделялось немного внимания, поэтому и студенты на моих парах отдыхали душой от сухих формул и расчетов. Мне всегда доставляло неимоверное удовольствие общаться со своими учениками. Они это чувствовали, и, как мне кажется, тоже мной интересовались. Именно обратная, взаимная связь приносила мне удовлетворение от работы. Мне вообще всегда казалось, что наставлениями ничего добиться нельзя. Если хочешь, чтобы к тебе прислушались – выслушай другого. Попробуй проникнуться, даже если он не прав. Когда твой собеседник увидит, что ты его не презираешь, то и к тебе он проникнется уважением.
Как-то мы выбрались на майские праздники на природу. Ребята наотрез отказывались верить, что в свои годы я люблю походы. Уговаривали как-нибудь взять их с собой. Я пытался объяснить им, что под походом мы понимаем совершенно разные вещи. Нет, я не люблю бродить по оврагам с вещмешком в полтора моих роста за спиной. Да и для посиделок у костра я староват. Мне нужно лишь вырваться из урагана городской жизни, и пройтись по другому миру.
Вот сухое, еще не очнувшееся от зимней колыбели широкое поле. Кто-то скажет, что оно словно мертвое, но посмотрите – колышутся прорезающиеся из чрева земли стебельки, где-то прошмыгнул полевой зверек, а в сером небе парит сокол в поисках добычи, где-то вдалеке скачут черные силуэты грозных воронов. И кто теперь мне скажет, что здесь нет жизни? Разве не подкупают эти просторы своей неподдельной честностью?
Рядом протекает узенькая речушка. Чуть заметная рябь на ее покойной глади выдаёт жизнь и там. Забрось удочку с немудреной снастью, да сиди, глядя на колышущийся поплавок. А глянешь в дрожащее отражение, и усмехнешься. Ведь, это не зеркало, в которое можно скорчить гримасу, и увидеть себя в нужном свете. Здесь ты таков, какой есть сейчас. Все что на душе отражается на ровной глади. Вся печаль видна как на ладони. Только зачерпни, умойся и смоется все, словно и не было этого никогда.
Ну, а вот и лес, который с виду совершенно неподвижен, но ни на мгновенье в нем не останавливается жизнь. И пусть листочки только режутся из набухающих почек берез и тополей, но ведь это тот же мегаполис, только честней. Здесь не купишь себе авторитета. Здесь волк не будет лицемерить перед зайцем, чтобы забрать две шкуры вместо одной. Не договорится росомаха с кабаном об аренде этой территории. А какая красота здесь зимой. «…В декабре в той стране снег до дьявола чист, и метели заводят веселые прялки…»
Я шел по родным местам, и изливал все то, что накопилось в душе с того момента, как я последний раз сюда выбирался. Нас собралась интересная компания. Кроме меня и нескольких ребят со второго курса с нами пошли их родители и какой-то молодой человек по имени Егор. Да, кажется так. Хороший, приятный, спокойный и, как мне тогда казалось, невозмутимый молодой человек лет двадцати пяти. Он не был ничьим родителем. Как я помню, вроде это был друг семьи одного из моих учеников. Он очень любил походы, и напросился с нами. Никто не возражал, да и мне было приятно, что в поход, организованный по моей инициативе хотят пойти люди со стороны.
Часть маршрута пролегала через лес. Не знаю, как, но мы заплутали малость. Ну, с кем не бывает? Я не егерь в конце концов, и не краевед, хоть и край свой люблю всем сердцем. Теряться там было негде - все рядом. Считай, в трех соснах заблудились. Поэтому, никто особо не переживал. Дайте час-другой, и мы бы вышли, но перед нами встала другая проблема.
Вечерело. Сумерки опускались очень быстро, а в лесу на ночь оставаться очень опасно. Благо, наткнулись на старый домик. Постучались – тишина. Внутри тоже никого. Осмотрелись - дом обжитой, но то ли в него изредка кто-то наведывается, то ли бросили совсем недавно. В общем, мы тогда решили, что сегодня этот домик нам поможет.
В доме было две просторные комнаты. Старшие определились в одной, ребята – в другую. Я прибился к молодежи. К нам же прибился и Егор. В каждой комнате вдоль стен стояли широкие лавки, но которых мы и планировали спать, по дубовому столу и по печке, выложенной из красного кирпича.
Так вот, расположились мы в комнатах. Как-то надо же было нам справить досуг? Кто-то из ребят вытащил из кармана колоду игральных карт. Ну, и начали играть в картишки. Эх, жаль, не было шахмат. Ребята и меня пристрастили, а вот Егор на уговоры не поддавался. Зато Егор принес из другой комнаты гитару. Уж не знаю, с собой ли кто взял, или он тут ее нашел. Растопили печь, дров натаскали с улицы. Вот теперь картина сложилась замечательная. Под аккорды и бой струн ребята стали запевать какую-то свою песню про проклятый старый дом. Уж и не помню слов, но очень подошло. Дом действительно был для нас загадкой. Дровишки задорно трещали, аплодируя и торжествуя. За окном стемнело, даже вроде как заморосил майский дождь. А нам здесь было тепло и сухо, и запах влажной древесины наполнял весь дом. И так хорошо мы сидели, партия за партией сжигала мгновения этого вечера. Играли без азарта, потому как на кону ничего не стояло. Но пока играли, обсудили все – жизнь, смерть, литературу и много чего еще. Хоть Егор играть отказался, но зато активно болтал, вставляя шуточки в серьезные философские беседы.
Вдруг пронзительно скрипнула старая дверь - в комнату зашел отец одного из ребят. Он сурово обвел всех нас тяжелым взглядом. Те все сразу спрятали свои карты за спину. Ну, а я что? Не буду же я карты прятать? Я сидел, как и прежде. Отец, видимо, карты не одобрял. Сказал он нам, мол – «Ай-ай-ай, что это такое? Лучше бы делом занялись. Идите, вон, лучше сумку из коридора перенесите к нам в комнату». Ребята дружно кивнули и пошли таскать. Я понимаю, что все сказанное меня касалось в последнюю очередь, но пошел со всеми, и Егор с нами за компанию. А теперь догадайтесь, что мы обнаружили в комнате, когда вернулись?
Да ничего особенного. Всего лишь сложенную колоду карт, размоченную водой, а рядом лежал пластиковый стаканчик. Меня это немножко задело. Действительно хорошо сидели. Но ребята не горевали, быстро найдя другие занятия, и я решил смолчать. Все-таки, родителям виднее, как своих чад воспитывать. Ладно.
Я лег спать, делать было нечего. Гул печи, треск дров и легкий запах смолы так и клонили в сон. А парень, чей отец испортил колоду, достал из портфеля ноутбук, и включил ребятам какое-то кино.
- Ух ты – раздался голос Егора – хороший комп! Себе такой же куплю с зарплаты.
- Ага – улыбнулся мальчишка – Папка подарил на новый год.
Я не видел ни ноутбука, ни фильма который они смотрели, но содержание слышал отлично. Это была какая-то короткометражная американская комедия, с такими выражениями, что мне, ей Богу, аж плохо стало! Вперемешку сыпались пошлые фразы, ругань, вкупе с абсолютно идиотскими шутками, которые-то и юмором не назовешь. А ребята хохотали, тыкали в экран пальцами, пока вновь не вошел отец парня. Он посмотрел на ребят, и попросил вести себя потише.
Я лежал с закрытыми глазами и продолжал слушать тот бред, которым были увлечены подростки. Мне было обидно, действительно обидно. Только что мы с ними говорили о стихах Высоцкого, спорили о любви Анны Карениной к Вронскому, о загадках Леонардо да Винчи. А в мире того кино грязь и ругань принимались за норму вещей. И прежние темы словно умерли, или нет – отжили. Скукожились, и ушли куда-то в прошлое. Ведь не может же Шекспир стоять в очереди за анекдотом.
Эти мысли не давали мне уснуть. Я лежал и думал, что сейчас встану, и сделаю им замечание. Нет, даже не так - не нужно нравоучений. Я постараюсь воззвать к их совести и здравому смыслу. И вот я уже резко встал со своего места. Но, постояв несколько мгновений в молчании, я вышел из комнаты и пошел другую комнату.
Войдя, я увидел четырех мужчин и трех женщин за скромно накрытым столиком.
- Можно к вам?
- А что, ребята мешают? - спросила меня одна женщина, с добрым лицом и нежным голосом.
- Не то чтобы… - замялся я – Просто ребята обсуждают между собой вопросы, которые мне чужды. Мне многое не ясно, и я чувствую себя неуютно…
-Так вы садитесь к нам, у нас тут все по взрослому - засмеялись мужики, кивая на литровую бутылку водки.
- Нет, благодарю, я просто посижу с вами, если вы не против.
- Да ради Бога - вновь отозвался нежный голос той женщины, и приветливым жестом руки она пригласила меня за стол – У нас тут все равно спальное место пустует.
На столе были порезанные колбасы, несколько пучков зелени, хлеб и две еще закрытых бутылки водки. Вроде бы все было приятно и уютно, только как-то по-своему.
А вокруг все пили, смеялись, «звенели» пластиковыми стаканчиками, пили за дам, за чей-то день рождения недельной давности, травили анекдоты. В общем, была своя атмосфера. Но это только пока в комнату не вошел Егор. И сразу в глазах его я увидел пугающую решительность.
- Я не отниму время - начал он без лишних предисловий – Скажите, вы любите своих детей? - взгляд его обратился на отца мальчика. Повисла мертвая тишина.
- Не поняли вопроса – все с той же добродушной улыбкой, робко отозвалась одна из женщин.
- Я думаю, все мы дорожим нашими детьми – продолжал Егор – у меня самого дочка скоро в первый класс пойдет – он замолчал. На него устремились семь пар удивленных глаз. Я свои старался спрятать. Собрав мысли, Егор сменил интонацию, говоря как бы совершенно о другом:
- Слушайте, у кого-нибудь из вас родители курили, когда вы были еще малы? Вспомните, наверняка вы пытались это предотвратить. Наверняка вы старались спрятать от них этот яд подальше, чтобы они до него не достали. Вы тогда еще не понимали, что это не приведет ни к чему, кроме как к конфликтам и дополнительным тратам. Я так же делал, и меня ругали. Я не всегда осознавал свою неправоту… Но, ведь теперь-то мы не дети.
- Я не понимаю, о чем речь - встал со своего места отец подростка. В ответ на слова мужчины, Егор вытащил из кармана и положил прямо перед ним на стол мокрую колоду расплывшихся карт.
- Ну и что? Я не понимаю, что не так? Или вы это поощряете? – судя по тону, мужчина был уверен в себе, и в упор не понимал, чем недоволен этот молодой человек.
- Дело не в том, азартная это игра, или настольная…
- А в чем же?! – чуть ли не крикнул на Егора мужчина. Женщины за столом аж вздрогнули. Ему, очевидно, было невпервой вести жесткую беседу и доказывать свою правоту громким голосом.
- Дело в том, господа – Егор подошел почти вплотную к отцу парнишки. Еще полшага, и они столкнулись бы лбами - что когда вы попросили ребят помочь вам с сумками, они, не раздумывая, побежали исполнять. А что сделали в ответ вы?
Мужчина не ответил ничего, лишь сделав шаг назад. Все выдохнули.
- Вы же в это время просто напакостили им, вылив стакан воды на колоду карт. Вы это сделали не публично, а у них за спинами, пока они исполняли вашу просьбу. Что они подумают о вас? – Последнее предложение он выделил голосом, и перевел взгляд на сидящих в стороне созерцателей этой сцены.
- Ну… я же предотвратил… я поступил правильно. Пусть они сыграют в карты потом, но зато они знают, что родители этого не поощряют. Не в этом ли наша задача? Мы обязаны ограждать наших детей от всякой гадости. А? Поддержите меня? – обратился он ко всем.
Егор же в это время, медленно, под всеобщее молчание, подошел к столу. Открыв бутылку обычной питьевой воды, он налил себе полный пластиковый стаканчик.
- Любите принципы? – Повернулся он к мужчине лицом - Принципиально воспитываете своего ребенка в духе борьбы с мерзостью? Так знайте же, что сейчас по подаренному вами компьютеру ваш сын со своими товарищами смотрит похабный иностранный фильм, от которого даже я, взрослый мужчина начинаю краснеть от стыда. Так я прошу вас… - он протянул ему стакан с водой. Мужчина заметно отшатнулся. Егор сделал два шага к нему – тот еще отступил.
- Ну? Залили карты - залейте и компьютер. Поверьте, толку от этого будет намного больше.
Понимая, что пятиться уже было некуда, отец мальчика вернулся за стол, опустившись на свое место и делая вид, что больше он его не слышал. Теперь уже Егор повысил голос и обратился ко всем сразу:
- Так что же, все ваши принципы ограничиваются двадцатирублевой колодой карт? А что, если принципы соприкоснутся с чем-то подороже? Карты стоят рублей пятьдесят, а если речь о компьютере за пятьдесят тысяч? Вы, родители своих детей, так просто продаете их за разноцветные купюры…
На этих словах Егор оборвал свою речь, хотя очевидно, имел что еще добавить. У меня же в горле образовался ком, который сдавливал мне шею и мешал свободно дышать. Мне было стыдно. Я думал именно о том, что сказал Егор, когда выходил из комнаты мальчишек. Но промолчал. Не сказал ни слова ни мальчишкам, ни их родителям, и здесь, когда Егор был готов вцепиться в горло здоровому мужику, сидел, забившись в угол.
Последнее, что Егор сделал в тот вечер, так это, уже у самой двери в коридор развернулся, подошел к столу и разложил размокшую колоду.
- Я пойду спать, - сказал он - а карты пусть у вас тут посушатся. Всех благ, господа.
Очень долго не мог я уснуть. В той комнате мне мешал похабный фильм. В этой – какой-то зверек, что не давал мне покоя. Я покадрово и дословно прокручивал этот разговор в своей голове.
«…Месяц умер – синеет в окошко рассвет. Ах ты ночь, что ж ты ночь наковеркала…» На следующее утро мы уходили из дома, продолжая свои маршрут. Я покидал дом последним. Тогда я увидел, что колоду все забыли. Она так и лежала на том самом столе, разложенная Егором, прошедшим вечером. Теперь храню ее. Храню, в назидание себе.
Сегодня же, несколько лет спустя, работая уже в другом месте и с другими людьми, я читаю любимые стихи, а перед глазами совершенно другая картина – громоздкий старый дом, сопящие в темноте охмелевшие люди, и сырая колода на столе. Да вот она - лежит на моей книжной полке. Скажете – не достойное соседство? Отнюдь. Полка уставлена томами Пушкина и Достоевского. Эти господа не побрезгуют.
Последняя встреча
Темнота зловещими чернилами расплылась по углам комнаты. В гробовой тишине за столом сидели четверо. Лишь тусклый свет настольной лампы освящал их хмурые лица.
Тишина играла на невидимых струнах. Лишь редкое поскрипывание стула пронзало пустоту. На стуле раскачивался мужчина средних лет. Щеки его блестели на свету свежей побритостью. Вид его был опрятен, одежда выглажена, спина выпрямлена, а плечи расправлены. Но глаза его выдавали усталость и давящий балластом жизненный опыт. На висках пробивалась ранняя седина. Его взгляд неспешно переплывал с темнеющих стен на фигуры своих сегодняшних соседей.
Едва достигший совершеннолетия юнец без стеснения раздевал глазами робкую, сконфуженную излишним вниманием девушку. Та не знала, куда деться от его назойливого взгляда. Но бежать от такой компании ей было некуда. Она старалась отодвинуть стул подальше от юноши, но натыкалась на суровый холодный взгляд мужчины. Прочесть намерения в его глазах было куда сложнее, и девушка подвигала стул на место. И снова паренек не сводил глаз с ее ног, а она то и дело поправляла юбку.
Изредка по ней скользил смущенный взгляд четвертого незнакомца. Это была заплывшая пухлая непропорциональная фигура с длинными до плеч кудрями неухоженных волос. С его сдвоенного подбородка свисали клоки жиденькой растительности. На рыхлом лице как влитые сидели очки в роговой оправе. По его виду возраст определить было не просто: вроде как уже не юноша, а мужчиной назвать - язык не повернется. Сидел он сгорбившись, и сложив руки в замок. Снова поднял свой безнадежный взгляд – девушка поежилась – убрал глаза под стол.
- Ну, долго будем сидеть? – разрезал тишину голос парнишки. В ответ ничего, лишь вопросительные взгляды. Юноша пожал плечами – Давайте еще помолчим…
И все по кругу: окутанные сумраком сдавливающие стены, гробовая тишина и утомленные ожиданием вздохи. Так и проходила минута за минутой, час за часом. Сколько они уже так сидят - неизвестно.
- Задрали! – очередной час ожидания буквально сдернул с места молодого паренька.
- Далеко? - пробасил заскучавший голос мужчины.
- Домой!
Но не прошло и десяти секунд, как он вернулся на место.
- Ну, и зачем нас собрали? – кивнул юноша вальяжно раскинувшемуся на стуле мужчине. Тот провел рукой по гладкой блестящей скуле и холодно ответил:
- Я вас не собирал.
- Да ну? – оскалился паренек – Что-то мне сдается. Мужик, давай серьезно – сколько еще тут будем сидеть?
Разговор приковал к себе внимание всех заскучавших. Мужчина же сухо пожал плечами.
- Слушай, дядь – сощурил глаза задиристый парень – хватит мозги нам мылить. Что тебе надо?
Мужчина лениво потянулся и зевнул. Взглянув на покрасневшее от негодования лицо парнишки, он с добродушной улыбкой произнес:
- Если возможно, давайте на «вы»…
- А если невозможно?
- … Я вам хребет в узел завяжу.
- А?
- Ага.
Все с опаской посмотрели на мужчину. Голос его ни разу не дрогнул, а миролюбивый тон сбивал с толку, мешая осмыслить серьезность слов.
- Ну, и что – снова заговорил юноша – так и будем сидеть и молчать?
- А, а собственно, что вы предлагаете? – донесся гнусавый неуверенный голос - Мы же никак не влияем?
- Кто нас сюда привел, для начала?
Все молчали, лишь перебрасываясь вопросительными взглядами. Только мужчина не сводил глаз с молодого человека и продолжал все так же улыбаться.
- Слушайте – нахмурил брови парень – меня что, одного бесит битый час тут торчать?
- Ну, я не знаю – снова донесся робкий голос толстяка – пусть старший скажет. Я, я пока ничего, я помолчу, не знаю…
- А что, «старший»? – мужчина забросил обе ноги на стол – Вам на вид за тридцать. Вон, борода, прости Господи, висит, а вы все «старший». Подумайте немного головой, как взрослые люди.
И снова повисла пауза. Теперь же она натянулась тоненькой дрожащей паутинкой – только сорви. Три пары глаз сверлили невозмутимую фигуру.
- А, а что, что если мы сейчас уйдем, а нас потом сюда опять загонят, только силой? – тревожно прогнусавил незнакомец. Девушка чуть слышно ахнула и прикрыла рот ладонью. Мужчина же устало закатил глаза.
- А если не тянуть? – фыркнул на него юноша.
- А если не тянуть, то скоро за нас потребуют выкуп. Сидим и ждем…
Вот теперь тишина буквально гремела в этой комнате. Девушка, не отнимая ладони от лица, встала и отошла в чернеющий угол. Оттуда донеслись сдержанные всхлипы.
- Бред, притянутый за уши – оскалился юноша. Мужчина безучастно пожал плечами, вытащив из кармана большую жменьку семечек.
- Согласен – снова донесся гнусавый голос – не вижу оснований.
- Да, да – вернулась за стол девица – были бы террористы, мы бы уже узнали.
Все с надеждой переглянулись, и только один, поскрипывая стулом и щелкая семечками, иронично улыбнулся.
Но время неумолимо утекало в черные дыры углов зловещей комнаты, а вестей все не было. Под стулом было грязно, шелуха небрежно падала рваным слоем. Как только семечки кончились, мужчина достал пачку сигарет.
- Будет кто?
Через стол потянулся паренек. Он жадно ухватил губами сигарету и с упоением затянулся, удовлетворенно выпустив густое облако табачного дыма. Девушка тут же закашлялась и прикрыла лицо рукой.
- Пардон – парень отошел от стола и повалился на пододвинутый стул. – Давайте познакомимся, что ли?
В ответ, ожидаемо, тишина. Девушка снова поправила юбку.
- А давайте – вдруг грянул бас мужчины. Все удивленно обернулись, а парнишка заулыбался:
- Ух ты! – он снова жадно затянулся – ответ пришел, откуда не ждали.
- Да? Чего это?
- Ну, как-то у меня сложилось, что вы из какой-нибудь там полиции, или вроде того. В общем, не рассчитывал я на откровенность.
- Тогда я и начну. Валерий Сергеевич, юрист по образованию.
- А откуда вы? – спросила еще подкашливающая девушка, не убирая ладони от своего лица.
- В смысле «откуда»?
- Ну, просто в нашем городке негде учиться на юриста.
- Верно, верно – пускал клубы дыма Валерий – Я работаю в Питере. Здесь отпуск гуляю. А вы, барышня?
- Я? Я здешняя. После школы пошла в медики. Вот, теперь мед… - она снова закашлялась - юноша потушил сигарету – медсестра в больнице. Вот, со смены только. После этого кошмара на городском празднике у нас завал – ни минутки свободной. За день не присяду. Мне бы домой.
- Всем бы домой - подмигнул юноша - Зовут-то тебя как?
- А, извините, да, зовут меня Машей, Мария.
- Медсестра Мария - благородно – юноша встал с места и торжественно объявил – Я Рома! У меня все.
Под пристальными осуждающими взглядами паренек опустился на стул.
- И все? – прогнусавил голос в тишине.
- Ага – разулыбался Роман, упиваясь всеобщим недоумением.
- Зачем предлагал? – пожала плечами Мария.
- Все просто на самом деле – юноша вновь поднялся – А что, если Валерий, э-э-э…
- Сергеевич…
- …если Валерий Сергеевич прав? А вдруг? Не задумывались? – Все погрузились в недолгое размышление, а Роман продолжал – А я вот задумался. Но никому нахрен не нужна медсестра и приезжий юрист. Так что успокойтесь.
Роман торжествующе рухнул на стул. Мария облегченно выдохнула и даже немного истерично засмеялась. Смех ее просыпался разбитыми хрусталиками о черный кафель. Она с легкостью посмотрела вверх. И пусть там был лишь грязно-серый потолок, но она смотрела словно в свободное голубое небо, к которому скоро должна была выбраться.
- Благодарю еще раз за чудесное курево – скривив кислую гримасу, поклонился Роман Валерию Сергеевичу.
- Возьмите еще – он открыл пачку и протянул Роману. Тот охотно вытащил сразу две, одну убрав за ухо, а вторую заложив меж губами, снова готовясь закурить.
- Только вот, беда – уже тяжелым голосом без ноток иронии, произнес Валерий – Ваше имя, молодой человек, меня не интересует. Я знакомился с другой целью. Время идет – а реакции нет. Если вы не принимаете мою версию с террором, то причина наших посиделок сидит среди нас, в этой комнате.
Роман так и застыл с не закуренной сигаретой в зубах. Воздух словно загустел. Он стал тяжелым, и не проходил в дыхательные пути. И вновь нервные струны поют тоску, а в горле комом стал сгусток недоверия.
- Так – снова закурил Валерий Сергеевич – теперь каждый о себе, только подробней. Кто там был последний? Ты, как тебя, Роман, давай.
- А что, я? Я учусь в техникуме, нигде не работаю пока.
- На что живешь? Родители кормят?
- Ну да, с мамой и отчимом живу.
- Родители кто?
- Так ты… вы родителей не троньте – повысил голос Роман – Они тут при…
- Родители кто! – тяжелый кулак громыхнул о деревянный стол.
- Мать как мать, по дому. Отчим в администрации.
- Как зовут его?
- Зачем? Какая вам разница? - понесло юношу - От родных руки прочь, а то я за себя не отвечаю. Мы взаперти, терять мне нечего.
- Корицин Николай?
- Допустим.
Валерий встал с места и медленно прошел по комнате. От улыбки на лице не осталось и следа.
- Поздравляю. С нами сидит сын главы администрации города. Что вы там говорили, юноша - «Притянуто за уши»? – Валерий глубоко затянулся и выпустил густой клуб дыма. Роман как стоял с сигаретой во рту, так и стек на стул и обхватил голову руками.
- Продолжаем. Эй, вы, уважаемый…
- А ты? – пробурчал Роман.
- Чего? – Валерий свел брови.
- А себя-то что пропустил?
- Молча сиди – холодно отрезал Валерий Сергеевич.
Роман медленно, словно продумывая каждое следующее движение, поднялся и подошел к мужчине вплотную.
- Слушай, дядя – прорычал он ему в лицо - Если ты сейчас о себе не расскажешь, я прямо тут при…
- Осядь! – рявкнул Валерий Сергеевич, да так, что в ушах зазвенело.
- То, что ты пердун старый – не унимался Роман, чуть не хватая Валерия за ворот рубашки - не значит, что я тебя…
Мария подскочила к ним, и отдернула Рому назад. Валерий же держался холодно и спокойно. Как только Маша усадила юношу за стол, он уже привычно невозмутимым басом начал:
- Что ж, значит, Валерий Се… да, я говорил. Значит, сейчас я администратор консалтинговой компании в Санкт Петербурге. Здесь – в отпуске на малой родине. Жил тут в прошлом.
- Врет! – оскалился юноша – От него за километр погонами несет!
- Погонами должно нести – это запах мужчины.
Роман отвел взгляд в сторону и шепнул Марии – Все равно врет.
- Итак, где этот… да, вы. Вы кто?
- Я, я Олег – наконец гнусавый голос обрел имя – Я, простите, я экономист. В банке я, простите, я в банке работаю.
Роман с Валерием переглянулись, а Олег неловко запнулся.
- Говори – велел Валерий Сергеевич.
- Да, а что, собственно говорить? Я в банке работаю, после университета. Банковское дело. Все… Мда – снова замялся он – я понимаю, работник банка сразу, сразу наводит на мысль. Но, но я не…
- Еще говорите – отрезал Валерий – Семья, родители, хоть что-нибудь. Что может всех нас связать…
- Ну, я, я не знаю. Я честно не знаю.
Роман тяжело поднялся с места и подошел к Валерию – Он. Сто пудов, он. Банкир-наводчик.
- Или наоборот – банкир-заложник – прошептал Валерий Сергеевич – Наводчиком может быть любой, хоть банкир, хоть медсестра.
- Да не – от волнения голос юноши дрогнул, и зазвенел громким фальцетом - Ну слушай, у медсестры же ни доступа, ни информации, ничего. Что? Скажете, она может наводить?
Валерий зло цыкнул на Романа, а после поднял свой тяжелый взгляд на побледневшую Марию. Мелкая дрожь пробежала по ее хрупкому телу, а распахнутые от возмущения глаза вдруг мелко задрожали. Все внимание перешло на окаменевшее лицо девушки.
- Все знают, что твориться в области? – обратился Валерий ко всем – Последние события навели шумихи, и беспорядки покатились из вашего города по ближайшим окраинам. Жертв уйма – все больницы забиты. И наводящей сборной информации сейчас в больницах больше, чем где бы то ни было. Так что, не торопитесь, юноша – последние слова он адресовал насупившемуся Роману.
- Да вы что? – глаза Маши потекли черными струями.
- Оставь девочку в покое – зло прохрипел Роман – У меня по тебе не меньше вопросов - юрист питерской компании. Каждому школьнику уже ясно, что на тебе звезды горят. Красиво поешь, будто каждый день допрашиваешь. Так что, либо колись, либо я сейчас тут резню устрою. Вас двоих я бы со всей душой завалил.
Валерий Сергеевич оглянулся по сторонам и достал из пачки очередную сигарету.
- Здоровья не хватит. Ну, хорошо, допустим, что я в погонах. В таких погонах, что интересен я, молодой человек, не меньше вашего, уж поверьте. Так что не торопитесь меня валить – займите очередь.
Роман протяженно выдохнул, достал таки сигарету из-за уха и закурил. Вдоль стены серой змеей поползла струя дыма.
- И что дальше?
- А дальше так. Мы с тобой в заложниках. Я – как кадровый офицер, ты – как сын чиновника. И если барышня не наводчица, то как жертва слабого пола пойдет.
- Мама! – всхлипнула Маша и скрылась в темном углу комнаты. Роман с упреком посмотрел на Валерия и покрутил пальцем у виска.
- Ну, а Олег… – Валерий Сергеевич вновь достал сигарету, помяв ее пальцами, убрал обратно.
Роман вдруг сорвался с места. Ему не хватило шага, чтобы накинуться на Олега с кулаками. На пути успела встать скалой фигура Валерия Сергеевича. Олег отпрянул назад, но споткнулся о свой же стул, и неуклюже повалился на пол.
- Тварь, сюда иди! – вопил юноша.
- Остынь – говорил Валерий – Сядь на место.
- Да это он! Я тебе говорю, он! Тварь, из-за тебя… да я… - он безуспешно пытался прорваться через выросшую перед ним преграду, но в итоге перекинулся на самого Валерия.
- Да ты сам-то… ты понимаешь, что из-за этой собаки мои родные будут… А-а-а – сощурился он в злобной ухмылке – так вот оно что… Тебе-то все равно, там твоих коллег за уши потрепят! Тебе-то на них наплевать. Одно слово – шакал! – Роман зло оскалился. Валерий же пропустил тираду мимо ушей и не сдвинулся с места. Видя, что ничего не выходит, Роман бросился на Олега прямо через стол.
- Не тронь его! – завизжала Мария, встав у юноши на пути. Подоспел Валерий. Все обошлось лишь взмахами рук и неуклюжими ударами куда-то в воздух.
Спустя мгновение, все разошлись. Мария сидела около Олега. Тот то и дело водил пальцем у себя под носом, словно там должна была появиться кровь. Но крови не было, и он поднимал робкий взгляд на Марию. Потом снова прятал. Они не разговаривали, лишь изредка посматривали друг на друга. Видя его замешательство, Мария усмехнулась, и эта усмешка словно наполнила нутро Олега какой-то живительной силой, вдохновением, благодатью, которая ворвалась внутрь звучным вдохом. Это привлекло к себе внимание. Олег неловко поежился, и покраснел. Мария вновь улыбнулась.
В эту минуту в них впился стальной взгляд Валерия Сергеевича. Он внимательно всматривался в каждое движение, в каждую эмоцию, проскользнувшую по лицу. А в дальнем углу спрятался от остальных насупившийся юноша. Придя в себя, Рома понял, что в пылу потасовки выронил сигарету. Он снова пошел к Валерию. Пока Роман прикуривал от его зажигалки, Валерий шепнул ему на ухо:
- Еще раз, и я тебя в стену впечатаю. Понял?
- Ой, не пугай – буркнул паренек, но в глазах его все же мелькнула мимолетная искра раскаяния.
- Теперь вон туда посмотри – кивнул Валерий на сидящих за столом.
- И?
- Ты не думал, что к нам двоих подставных подослали?
- Да хорош – нахмурился Роман – Это уже перебор…
- Не клеится у меня. Деваха не нужна. Сидим тут, и высасываем из пальца. Ну, бред же?
- Да Олег это!
- Тише. Про него мы не знаем ничего, а девка точно тут не к месту – прошептал Валерий, а теперь обратился ко всем:
- Я правильно понимаю, что кроме этого города нас ничего не объединяет? - и пробурчал уже себе под нос – Да и то, я не вписываюсь…
- Стойте! – простонал недобитый Олег – Я, я сижу тут и голову ломаю - о каком городе мы говорим?
- Я его сейчас добью! – в повисшей паузе раздался свирепеющий голос юноши.
- Город Приосколье – сказала Мария.
Из уст Олега донесся облегченный выдох - Добрались. Кто бы мог подумать?
На этих словах Валерий с Романом подошли к столу, и приготовились наконец выслушать прежде самый невнятный рассказ.
- Это история почти десятилетней давности…
- Ты дурной? – не выдержал Валерий – Нет, точно дурной. Бунтовать в городе начали не больше месяца назад. Какие десять лет?
- Десять, может девять, я не помню точно. Я не все сказал. Я не только экономист в банке. Я еще и в свободное от работы время рассказики пишу.
- Рассказики? – скривил гримасу Валерий.
- Да, рассказики. Так, ничего особенного, на один раз.
Валерий Сергеевич повернулся лицом к остальным – Он точно неадекватный.
- Да послушайте же! – из последних сил, Олег подскочил на ноги – Вы хотели, чтобы я все рассказал? Так слушайте – все это из-за меня!
На этих словах он отшатнулся назад, а стена за ним словно превратилась в мягкую губку, и начала медленно проваливаться, утягивая его за собой. Кулак Романа прилетел ему четко в переносицу.
Через несколько мгновений Олег открыл глаза. Над ним суетилась Мария, меняя окровавленные салфетки. Позади нее стоял Роман, прикрывая рукой фингал под глазом, а Валерий Сергеевич потирал покрасневшую кисть.
- Так вот, все это из-за меня – продолжил Олег, как только Маша остановила ему кровь – На чем я… да, пишу рассказы вне работы. Но много лет назад, когда я только начинал писать, я замахнулся не на что-нибудь, а на целый роман. Я писал его около года, продумывая все сюжетные линии, нюансы взаимоотношений и параллельные события. Когда я написал чуть меньше половины, я понял, что пока писал, потерял замысел. Как мне казалось, сюжет лишился мысли, герои потеряли мотивацию, а автор истратил вдохновение. Тогда я решил оставить книгу до лучших времен. Потом же я и вовсе легкомысленно его бросил и забраковал.
- И что? – снова порывался Рома – При чем тут это все?
- Да поймите же, что герои романа, с уже задуманной судьбой, жили, переживали задуманные события и историю. А в определенный момент они просто остановились. Замерли, как, я не знаю, как жители Помпеи в затвердевшей вулканической лаве.
- Дорогой мой – Валерий Сергеевич положил Олегу на плечо свою тяжелую покрасневшую руку – если ты не доведешь до нужного итога, то сдерживать уже придется меня.
- Именно! Именно довести! – вскрикнул Олег – Присядьте, пожалуйста, прямо как сидели в начале. Вот так. Вы, Роман – обратился Олег к вздорному юноше – Вас я выписывал, как полную противоположность себя. При том, я сделал из вас икону, я рисовал такой портрет, который хотел бы видеть в своем отражении. Понимаете?
- Вы, Маша – Олег обернулся измученной за этот томный вечер девице – Вас же я рисовал с девушки, в которую был безответно влюблен. Оттого, я думаю, чего вы на нее так похожи? Мне казалось, что будь я таким, каким создал Романа, то мы были бы вместе с ней. В моей книге вы были хорошей парой, пока события в городе не вынудили… простите, этого я не дописал – вынудят Романа оставить вас и уйти из города. На этом ваша роль заканчивалась, а Роману предстояли еще долгие скитания, размышления и выводы.
- А вы – Олег поднял свой придавленный суровостью вида Валерия взгляд – майор спецслужб Плещеев, приехали ведь сюда не из-за праздника Дня Города, а чтобы помочь сыну вашего друга…
- Закрой свой поганый рот – прохрипел Плещеев. Глаза его загорелись, как два раскаленных угля. Кисти сжались в кулаки.
- …Сыну вашего друга, которого вы убили как бандита. Но ведь по моему замыслу вы его не убивали! Только раскрывалось это в конце.
Глаза Плещеева повлажнели. Да, теперь и майор спецслужб с холодной головой и стальной выдержкой чуть не поравнялся с кроткой девушкой Марией.
- Я… не убивал? – спросил он трепетно, боясь спугнуть витающую надежду. Впервые голос его заметно дрогнул. Олег мотнул головой.
- Не убивали. А Роман должен будет его встретить на своем пути, и умрет ваш друг почти у него на руках. Но, Валерий Сергеевич, вам не уготовлен радужным конец - Говори. После пережитого ты меня не напугаешь.
- Что пугает нас больше предательства? Только предательство самых близких. Ваш лучший друг и помощник застрелит вас по заданию руководства. За это его повысят по службе. – На воцарившуюся в душе Плещеева легкость рухнул тяжелый груз трагедии.
- Лешка?
- Да. Если вам будет легче – ему это решение далось нелегко, и не отпустит его до самого конца. Сразу после повышения, под гнетом вины, он повесится в общественном туалете.
Давно по этой комнате не расплывались ноты тишины. Теперь же они наполнили каждый метр пространства. Нарушил тишину лишь гнусавый голос Олега:
- И вот теперь, ожившие герои моего романа, много лет спустя явились предо мною. И я, наверное, долже