(Симон Соловейчик «Ватага „Семь ветров“»)
8. Обращаемся к тендеру.
Как уже было сказано, пубертат – это период активной полоролевой идентификации и овладения моделями мужского/женского (гендерного) поведения. Несоответствия или отклонения от физиологических и социальных стандартов могут восприниматься очень бурно и болезненно.
У девочек-подростков «ненормативная лексика также может выступать в роли средства сексуальной конкуренции, которое позволяет решить сразу две задачи: "припечатать" грубым словом соперницу и обратить на себя внимание представителей противоположного пола. Что касается последних, то нередко сквернословящая девочка вызывает у них неприязнь, то есть данное средство достижения цели приводит к обратному результату» [53]. Поэтому коррекция словесного поведения подростка не в последнюю очередь предполагает учет тендерного аспекта речи.
Указание на нарушение тендерных требований к речи нередко оказывается более действенным, чем указание на какие-то конкретные ошибки и нарушение норм общей морали.
Это не по-женски (мужски)! Девушки (парни) так себя не ведут! Ругаешься (сквернословишь) как мужик!; Злословишь (сплетничаешь) как тетка!; Какому парню понравится сквернословящая девица!; Девушки не любят крепких выражений!
Подобные замечания, пусть даже нарочито грубоватые, способны иногда отрезвить и приструнить, когда не действуют доводы рассудка и обращение к здравому смыслу.
Кроме того, такие переключения «гендерного кода» корректируют и общение подростка со сверстниками. Так, юноша начинает понимать, что грубые подколки или сальные шуточки неуместны в разговоре с девушками; девушка усваивает, что склоки и сплетни не лучшие способы понравиться симпатичному парню.
|
|
9. «Выпариваем» агрессию.
Длительно кипящая вода испаряется из кастрюли – то же самое может происходить и со словесным ядом. Поток агрессивных высказываний иссякает при их многократном повторении. Во «взрослом» общении такие ситуации возникают не очень часто в силу того, что с возрастом люди лучше контролируют эмоциональные выплески. А вот в общении с подростками – импульсивными, вспыльчивыми, возбудимыми – «самовыкипание» агрессии возникает достаточно часто.
Чтобы целенаправленно управлять этим процессом, требуется создать такие условия, в которых грубое, дерзкое высказывание повторялось бы «поневоле» и делало нелепым прежде привлекательное поведение. Вот, например, как это происходит в известном романе о школьной жизни.
«Как-то Бестер [фамилия учителя] зашел в группу продленного дня… и попросил одного из учеников показать свою программную карточку. „Катись ты подальше“, – ответил тот. Класс затаил дыхание. С ледяной вежливостью Бестер попросил ученика повторить то, что тот сказал. Мальчик повторил. „Пожалуйста, первые два слова“, – попросил Бестер с утонченной вежливостью. „Катись ты“. – „Будьте любезны, повторите снова“. – „Катись ты“. – „Будьте любезны повторить следующее слово“. – „Подальше“. – „Еще раз“. – „Подальше“. – „Еще раз“.
Представь себе, как абсурдно может звучать это «подальше», повторенное со всей серьезностью мальчиком, стоящим среди своих сверстников! Парня высекли, и он это знал; знал это и усмехающийся класс; знал это и Бестер. Уходя, он сказал безупречно вежливо: «Вам, молодой человек, следует заняться исправлением речи»».
|
|
(Белл Кауфман «Вверх по лестнице, ведущей вниз»)
Как видим, основу защитной стратегии составляет уже описанный выше прием «доведения до абсурда» в сочетании с вежливой просьбой. Ее многократные повторы («с ледяной вежливостью», «с утонченной вежливостью», «безупречно вежливо») производят комический эффект. Эмоциональная разрядка речевой агрессии достигается за счет смехового катарсиса («знал это и усмехающийся класс»). Немаловажно в этой ситуации и то, что в завершающей реплике педагога происходит намеренное смысловое смещение: грубость ученика представляется не как нарушение этикетной нормы, но как подлежащая исправлению речевая ошибка.
10. Используем юмор.
В отличие от детей, подростки уже в полной мере готовы воспринимать шутки и адекватно реагировать на юмор. Требования к шуткам с 11-17-летними те же, что и со взрослыми: уместность, необидность, понятность (см. с. 43).
«Ребята из восьмого класса рассказывали нам, что учитель географии не требовал никогда на уроке тишины. Громко сам кашлял, сморкался в большущий платок. Шуму больше было от него. Тишина устанавливалась как бы сама по себе, когда ей это надо было.
Когда же это случалось с задержкой, он мог искренне удивиться. Сказать что-нибудь такое:
– Что-то вы сегодня расшумелись у меня! Как индейцы у костра! А ты вот, вождь краснокожих, – он направлял свой огромный полусогнутый указательный палец на кого-нибудь из особо резвых, – угомонись, пятки обжечь можешь… Зря я тебе на прошлом уроке пятерку с плюсом поставил, под настроение попал…
|
|
Все замолкали, ждали, что учитель скажет дальше».
(Александр Малиновский «Формула любви»)
Конечно, в общении с подростками шутками нельзя злоупотреблять, иначе разговор превратится в клоунаду. Кроме того, юмор должен быть строго избирательным и педагогически оправданным. Это прием для взрослых, имеющих опыт работы с подростковой аудиторией.
Рассмотренные коррекционные приемы – эпизодические, ситуативные. Их использование позволяет предупредить, устранить или сгладить речевую агрессию в отдельных, частных случаях. Это сугубо вспомогательные средства – своеобразные «костыли» и «страховочные тросы» общения. Серьезный поиск общего языка с подростками начинается со знания возрастной психологии и искреннего стремления понять и помочь…
Часть VI. Практикум
Ситуации для размышления в комментариях родителей
Даны 7 типичных ситуаций, отмеченных речевой агрессией как со стороны детей, так и со стороны взрослых. Во избежание субъективности отбора и тенденциозности оценок в качестве «агрессивных сценариев» использованы не искусственно смоделированные сюжеты, а фрагменты известных литературных произведений.
Эти отрывки проанализировали сами родители дошкольников и младших школьников. В роли «экспертов-помощников» выступили шесть мам:
• Валентина М. – инженер, в настоящее время домохозяйка (32 года); сыну 6,5 лет, дочери 2,5 года.
• Наталья Д. – парикмахер (35 лет); сыну 14 лет, дочери 5 лет.
• Ирина В. – учитель английского языка (29 лет); дочери 3,5 года.
• Оксана К. – юрист, в настоящее время домохозяйка (28 лет); сыну 4,5 года, дочерям 7 лет и 9 месяцев.
• Екатерина Б. – врач-педиатр (30 лет); сыну 6 лет.
• Елена К. – учитель химии и биологии (30 лет); сыну 6,5 лет.
Каждому эксперту было предложено письменно прокомментировать речевые ситуации по следующим вопросам.
1. Как вы оцениваете речевое поведение героев этих историй? Одобряете (осуждаете), понимаете (не понимаете); считаете правильным (неправильным), эффективным (неэффективным), педагогичным (непедагогичным), допустимым (недопустимым) в общении с ребенком.
2. Узнаете ли в персонажах себя (в детстве, сейчас, в каком-то определенном возрасте)?
3. Как бы вы поступили на месте взрослых в каждой из ситуаций? Что сказали бы ребенку? Почему?
Приводим родительские комментарии ситуаций без каких-либо изменений и дополнений, полностью сохраняя авторскую стилистику. Уклоняясь от прямых «научных» оценок, лишь кратко обобщаем сказанное и акцентируем внимание на тех моментах, которые по каким-либо причинам остались незамеченными нашими экспертами.
Предлагаем читателям самостоятельно поразмышлять над каждой из ситуаций и мнениями мам. Представьте себя на месте участников историй, продумайте свои возможные словесные реакции, варианты речевого поведения, способы взаимодействия с детьми. Сформулируйте собственное отношение: согласитесь с оценками родителей или же оспорьте их, найдите дополнительные доводы или аргументы для возражения…
I. Заветная мечта Сванте Свантесона
Именно так, если помните, звали Малыша из сказочной повести Астрид Линдгрен «Малыш и Карлсон». Больше всего на свете этот мальчик мечтал о собаке. Заветное детское желание! И если шведские родители все-таки расщедрились на маленькую таксу для своего младшенького, то мама из повести Николая Носова «Витя Малеев в школе и дома» решительно воспротивилась неожиданному приобретению своего сына…
А как поступите вы в подобной ситуации, чтобы избежать скандала в семье, в общении с собственным ребенком?
«…Мама всегда сердилась на Костю за то, что он приносит домой разных животных и возится с ними, вместо того чтоб делать уроки. Поэтому Костя заранее спрятал Лобзика [кличка собаки] в чулане, чтоб мама не заметила его сразу. И вот, как раз когда Костя признался [в том, что он прогуливал уроки] и мама рассердилась, Лобзик вылез из чулана и пришел прямо в комнату.
– А это еще что такое? – закричала мама, увидев Лобзика.
– Это ничего… Это так просто, собака, – пролепетал Шишкин.
– Собака? – закричала мама. – Сейчас же прогони ее! Развел целый зверинец в доме! Только и делаешь, что с разными зверями возишься, заниматься совсем не хочешь! Сейчас же уноси всех зверей отсюда! И крыс, и мышей, и ежей – всех уноси! И собаку эту гони, довольно я с тобой намучилась!..»
Валентина. Узнаю себя в детстве (лет до 17 просила у родителей собаку), сочувствую ребенку, т. к. самой в детстве не разрешили оставить котенка. Но, с другой стороны, узнаю себя и взрослой (уже в образе мамы).
Не могу сказать, права или не права мама Вити Малеева, но я ее понимаю. Я не разрешила бы завести собаку и, может быть, тоже накричала на сына, но потом предложила бы подкармливать собаку на улице, а дома завести птичку или хомячка. А ребенку предложила бы записаться в кружок юннатов.
Наталья. Уставшая мама и испытывающий одиночество, нехватку внимания, общения и любви сын. Узнаю себя в детстве: хотела собаку-пуделя, чтобы играть, любить, заботиться – мама не разрешила, причем так же грубо, без убеждения, потому что была уставшая от жизни.
Моему сыну в пятом классе тоже хотелось кого-нибудь завести. Мы долго обсуждали это решение, и только после того, как сын изучил правила ухода и согласился взять полностью на себя ответственность за питомца, мы ему позволили завести кота, которого он сам себе выбрал. Дочь тоже хочет завести, но чтобы кот или собака были лично ее, она была бы хозяйкой. Эту проблему отложили до неопределенного времени, но не отказали.
Ирина. Осуждаю и Костю, и его маму. Косте не следовало приносить собаку тайком (какой смысл – все равно ее обнаружат рано или поздно). А мама зря так разоралась (хотя ее эмоции можно понять), ведь животные-то виноваты меньше всего, почему они должны страдать?
Как решить проблему? Спокойно все обсудить. Костя аргументирует свое стремление заниматься с животными. Мама, стараясь понять и принять это стремление, ставит условия, при которых присутствие животных в доме становится возможным (делать уроки, не прогуливать занятия, самому ухаживать за своими питомцами, помогать маме по дому и т. п.), а если условия не соблюдаются, то оговорить последствия (конечно, не выкидывать всех зверей на улицу, а продать, отдать знакомым и т. д.).
Оксана. Никогда бы не устроила дома скандал из-за того, что мой малыш принес домой живность. Мне ужасно жаль всех животных. Всегда в семье принимаю и заступаюсь за то, что делают мои дети. Я бы сказала: «Теперь мы будем вместе заботиться о несчастном животном».
Екатерина. Мать Кости – просто дура. Главное ее требование к ребенку – выполнение домашних заданий, уроков. Для отказа сыну ей следовало бы изменить тон (не кричать), привести какие-нибудь другие аргументы (если они, конечно, есть).
Елена. Я понимаю маму, так как она устала убирать за животными и сыном, но не одобряю ее криков. Если ее сын так увлекается животными, значит, ей следовало бы организовать его досуг, контролировать режим. Маме с самого начала надо было объяснить сыну, что животные – это не игрушки, что за ними нужно ухаживать, что это ответственность. А мальчик, по-видимому, пытается переложить все свои обязанности по отношению к ним на маму.
Маме нужно понять своего ребенка, заняться с ним, а не отталкивать от себя. Мама не права. Я бы на ее месте сказала так: «Собака? Хорошо! А у тебя есть время, чтобы гулять с ней, возиться и вместе с тем заниматься всеми остальными зверями и учебой? Чем ты сейчас занят? Ты покормил ее? Если так – учи уроки, сделаешь – пойдешь погулять с собакой. В том случае, если сам будешь справляться со всеми делами, ты можешь ее себе оставить».
Резюме
Как видим, мнения родителей в оценке поведения Костиной мамы несколько разошлись: Валентина и Наталья с большим пониманием отнеслись к ее реакции на просьбу сына, в то время как остальные мамы высказались категоричнее, осудив мамин «крик».
Интересно, что только одна Ирина обратила внимание на неблагоразумие Кости действовать втайне от домашних. В качестве коммуникативных приемов взаимодействия с ребенком в этой ситуации Валентина предлагает метод частичного согласия (заботиться о животном, но не брать его в дом). Наталья, Ирина, Екатерина и Елена единодушны в необходимости использовать приемы разъяснения и убеждения (обсудить, привести аргументы). Оксана безоговорочно принимает выбор своих детей.
II. Дай-хочу!!!
Бродячие артисты в рассказе Александра Куприна «Белый пудель» – старик, мальчик-сирота и белый пудель Арто – зарабатывают себе на хлеб цирковыми представлениями на дачах богатых людей. На одной из таких дач начавшееся было представление внезапно прерывается криком мальчика лет восьми-десяти, который хочет, чтобы артисты во что бы то ни стало отдали ему свою собаку… Случай, конечно, крайний, но очень узнаваемый при виде детской истерики с криками «Дай-хочу!!!» в магазине игрушек…
«– Хочу-у-а-а! – закатывался, топая ногами, кудрявый мальчик. – Мне! Хочу! Собаку-у-у! Трилли хочет соба-а-аку-у…
– Ах, боже мой! Ах! Николай Аполлоныч!.. Батюшка барин!.. Успокойся, Трилли, умоляю тебя! – засуетились люди на балконе.
– Собаку! Подай собаку! Хочу! Дряни, черти, дураки! – выходил из себя мальчик.
– Но, ангел мой, не расстраивай себя! – залепетала над ним дама в голубом капоте. – Ты хочешь погладить собачку? Ну, хорошо, хорошо, моя радость, сейчас…
– Не хочу погладить, не хочу! – ревел Трилли, пуская ртом и носом пузыри. – Хочу совсем! Дураки, черти! Совсем мне! Хочу сам играть… Навсегда!»
Валентина. Осуждаю истерики вообще, поведение взрослых в этой ситуации тоже осуждаю. Считаю, что истерики нужно пресекать и ни в коем случае не идти на уступки. Ребенка я бы отвела в комнату и оставила орать одного. И уж, конечно, не отдавала бы приказ достать собаку!
Наталья. Истерик в магазине никто из моих детей не устраивает, никогда! Но каждый с маленького возраста (примерно с четырех лет) имеет свои деньги на покупку любой игрушки в размере этой суммы.
Ирина. В этой ситуации отвратительны все! Мальчика – «за шкирку» и в пустую комнату! Можно полить холодной водичкой. Потом, когда «проорется» и успокоится, побеседовать о том, что:
а) такое поведение недопустимо ни при каких обстоятельствах;
б) нельзя требовать себе что-либо, принадлежащее другим людям (других людей надо уважать);
в) если хочешь завести собаку (что, в принципе, возможно), надо помнить об ответственности перед живым существом, о новых обязанностях и о том, что делать, если иметь собаку вдруг расхочется, а она уже приобретена.
Оксана. Если бы мой ребенок устроил подобную истерику, я бы просто ушла. Подождала бы, пока успокоится, а потом попыталась с ним объясниться. Первая моя фраза была бы (как всегда): «Зачем было так орать?»
Екатерина. Мальчик – мерзкий, капризный, избалованный гаденыш. На месте взрослых я бы первым делом предприняла попытку объяснить, что так делать нельзя, а далее последовало бы наказание и игнорирование истерики.
Елена. Лепетать, как дама в голубом капоте, ни в коем случае нельзя! Здесь нужно жестко сказать: «Пес принадлежит актерам, более того – он ДРУГ шарманщика. Эту собаку отдать нельзя, у нее уже есть хозяин, которого она очень любит, для которого и работает (делает трюки) и без которого ей будет плохо, тем более с таким капризным ребенком!» Можно купить собаку, совсем маленького щеночка, за которым мальчик будет ухаживать, будет его учить.
Окружающие люди слишком избаловали этого ребенка, испортили его характер, и я им не завидую – они сами «устроили» себе проблему на всю жизнь, не воспитав как следует ребенка.
Резюме
Мамы-эксперты единодушны в отрицательной оценке поведения мальчика: оно однозначно неприемлемо и заслуживает порицания. Причем Ирина и Екатерина выражают осуждение в наиболее резкой форме. Предлагаемые приемы воздействия на ребенка: изоляция, игнорирование, разъяснение. Поведение взрослых осталось почти без комментариев: только Валентина, Ирина и Елена ограничились общей негативной его оценкой.
III. Две елки
Знаменитую «Елку» Михаила Зощенко традиционно относят к детской литературе. Сам автор в начале произведения обращается к маленьким читателям, и, читая рассказ детям, каждый взрослый наверняка хоть немного да вспомнит свою далекую детскую елку – ощущение тайны и новизны, ожидание подарков и… ссоры, слезы, обиды из-за них. А может, эта новогодняя история адресована в первую очередь нам, родителям?
«…Когда мне, дети, ударило пять лет, то я уже отлично понимал, что такое елка.
И я с нетерпением ожидал этого веселого праздника. И даже в щелочку двери подглядывал, как моя мама украшает елку.
А моей сестренке Леле было в то время семь лет. И она была исключительно бойкая девочка.
Она мне однажды сказала:
– Минька, мама ушла на кухню. Давай пойдем в комнату, где стоит елка, и поглядим, что там делается.
Вот мы с сестренкой Лелей вошли в комнату. И видим: очень красивая елка. А под елкой лежат подарки. А на елке разноцветные бусы, флаги, фонарики, золотые орехи, пастилки и крымские яблочки.
Моя сестренка Леля говорит:
– Не будем глядеть подарки. А вместо того давай лучше съедим по одной пастилке.
И вот она подходит к елке и моментально съедает одну пастилку, висящую на ниточке.
Я говорю:
– Леля, если ты съела пастилку, то я тоже сейчас что-нибудь съем.
И я подхожу к елке и откусываю маленький кусочек яблока.
Леля говорит:
– Минька, если ты яблоко откусил, то я сейчас другую пастилку съем и вдобавок возьму себе еще эту конфетку.
А Леля была очень такая высокая, длинновязая девочка. И она могла высоко достать.
Она встала на цыпочки и своим большим ртом стала поедать вторую пастилку.
А я был удивительно маленького роста. И мне почти что ничего нельзя было достать, кроме одного яблока, которое висело низко.
Я говорю:
– Если ты, Лелища, съела вторую пастилку, то я еще раз откушу это яблоко.
И я снова беру руками это яблоко и снова его немножко откусываю.
Леля говорит:
– Если ты второй раз откусил яблоко, то я не буду больше церемониться и сейчас съем третью пастилку и вдобавок возьму себе на память хлопушку и орех.
Тогда я чуть не заревел. Потому что она могла до всего дотянуться, а я нет.
Я ей говорю:
– А я, Лелища, как подставлю к елке стул и как достану себе тоже что-нибудь, кроме яблока.
И вот я стал своими худенькими ручонками тянуть к елке стул. Но стул упал на меня. Я хотел поднять стул. Но он снова упал. И прямо на подарки.
Леля говорит:
– Минька, ты, кажется, разбил куклу. Так и есть, ты отбил у куклы фарфоровую ручку.
Тут раздались мамины шаги, и мы с Лелей убежали в другую комнату.
Леля говорит:
– Вот теперь, Минька, я не ручаюсь, что мама тебя не выдерет.
Я хотел зареветь, но в этот момент пришли гости. Много детей с их родителями.
И тогда наша мама зажгла все свечи на елке, открыла дверь и сказала:
– Все входите.
И все дети вошли в комнату, где стояла елка.
А наша мама говорит:
– Теперь пусть каждый ребенок подходит ко мне и я каждому буду давать игрушку и угощенье.
И вот дети стали подходить к нашей маме. И она каждому дарила игрушку. Потом снимала с елки яблоко, пастилку и конфету и тоже дарила ребенку.
И все дети были очень рады.
Потом мама взяла в руки то яблоко, которое я откусил, и сказала:
– Леля и Минька, подойдите сюда. Кто из вас двоих откусил это яблоко?
Леля сказала:
– Это Минькина работа.
Я дернул Лелю за косичку и сказал:
– Это меня Лелька научила.
Мама говорит:
– Лелю я поставлю в угол носом, а тебе я хотела подарить заводной паровозик. Но теперь этот заводной паровозик я подарю тому мальчику, которому я хотела дать откусанное яблоко.
И она взяла паровозик и подарила его одному четырехлетнему мальчику. И тот моментально стал с ним играть.
И я рассердился на этого мальчика и ударил его по руке игрушкой. И он так отчаянно заревел, что его собственная мама взяла его на ручки и сказала:
– С этих пор я не буду приходить к вам в гости с моим мальчиком.
И я сказал:
– Можете уходить, и тогда паровозик мне останется.
И та мама удивилась моим словам и сказала:
– Наверное, ваш мальчик будет разбойник.
И тогда моя мама взяла меня на ручки и сказала той маме:
– Не смейте так говорить про моего мальчика. Лучше уходите со своим золотушным ребенком и никогда к нам больше не приходите.
И та мама сказала:
– Я так и сделаю. С вами водиться, что в крапиву садиться.
И тогда еще одна, третья, мама сказала:
– И я тоже уйду. Моя девочка не заслужила того, чтобы ей дарили куклу с обломанной рукой.
И моя сестренка Леля закричала:
– Можете тоже уходить со своим золотушным ребенком. И тогда кукла со сломанной ручкой мне останется.
И тогда я, сидя на маминых руках, закричал:
– Вообще можете все уходить, и тогда все игрушки нам останутся.
И тогда все гости стали уходить.
И наша мама удивилась, что мы остались одни.
Но вдруг в комнату вошел наш папа.
Он сказал:
– Такое воспитание губит моих детей. Я не хочу, чтобы они дрались, ссорились и выгоняли гостей. Им будет трудно жить на свете, и они умрут в одиночестве.
И папа подошел к елке и потушил все свечи. И сказал:
– Моментально ложитесь спать. А завтра все игрушки я отдам гостям.
И вот, ребята, прошло с тех пор тридцать пять лет, и я до сих пор хорошо помню эту елку…»
Сравним эту ситуацию с аналогичной – из романа Валентина Катаева «Белеет парус одинокий». Чье речевое поведение – мамы Мишки с Лелей или тети Павлика – следует считать более правильным? Или ничье?..
«Не видя большой беды в том, что на елке будет одним пряником меньше, Павлик [четырехлетний мальчик] отцепил его от ветки и сунул в рот. Он откусил порядочный кусок, но, к удивлению своему, заметил, что пряник вовсе не такой вкусный, как можно было подумать… Павлик решил перепробовать все пряники, сколько их ни висело на елке. И он принялся за дело. Высунув набок язык, кряхтя и сопя, мальчик перетаскивал тяжелый стул вокруг елки, взбирался на него, надкусывал пряник, убеждался, что дрянь, слезал и тащил стул дальше.
Вскоре все пряники оказались перепробованными, кроме двух – под самым потолком, куда невозможно было добраться. Павлик долго стоял в раздумье, задрав голову. Пряники манили его своей недостижимой и потому столь желанной красотой.
Мальчик не сомневался, что уж эти-то пряники его не обманут. Он подумывал уже, как бы поставить стул на стол и оттуда попытаться достать их.
Но в это время послышался свежий шелест праздничного платья, и тетя, сияя улыбкой, заглянула в гостиную:
– А-а, наш рожденник встал раньше всех! Что ты здесь делаешь?
– Гуляю коло [около] елочки, – скромно ответил Павлик, глядя на тетю доверчивыми, правдивыми глазами благовоспитанного ребенка..
Вечером к Павлику привели гостей – мальчиков и девочек…
Наступил желанный миг раздачи орехов и пряников. Дети обступили елку и, встав на цыпочки, потянулись к пряникам, сияющим, как ордена. Елка зашаталась, зашумели цепи.
И вдруг раздался звонкий, испуганный голосок:
– Ой, смотрите, у меня надкусанный пряник!
– Ой, и у меня!
– У меня – два, и все объеденные…
– Э! – сказал кто-то разочарованно. – Они уж вовсе не такие новые. Их уже один раз кушали.
Тетя стояла красная до корней волос среди надкушенных пряников, протянутых к ней со всех сторон.
Наконец ее глаза остановились на Павлике:
– Это ты сделал, скверный мальчишка?
– Я, тетечка, их только чуть-чуть хотел попробовать, – сказал Павлик, невинно глядя на разгневанную тетю широко открытыми, янтарными от елки глазами. И прибавил со вздохом:
– Я думал, они вкусные, а они, оказывается, только для гостей.
– Замолчишь ли ты, сорванец? – закричала тетя, всплеснув руками, и бросилась к буфету, где, к счастью, оставалось еще много лакомств.
Все обиженные тотчас были удовлетворены, и скандал замяли».
Валентина. Более правильно повела себя тетя Павлика. Она смогла сгладить ситуацию, и благодаря ей праздник не был сорван. Мама Лели и Миньки захотела проучить детей (в их праздник!) и позволила недоразумению перерасти в скандал. Но – самое главное – втянула в этот скандал детей! Сама я постаралась бы поступить как тетя Павлика.
Наталья. В обеих ситуациях, я считаю, взрослые поступили неправильно, хотя, если не обращать внимания на оскорбления тетей Павлика в присутствии гостей, можно считать ее поведение более правильным, так как конфликт быстро был погашен и никто не ушел и не поругался. Я считаю, что такие «воспитательные моменты» нельзя проводить в присутствии гостей и, тем более, других детей.
Почему ребенок так поступает? Надо искать причину в корне – в отношениях ребенка с мамой или папой и т. д.
Я бы в этой ситуации постаралась не показывать виду и попыталась бы заменить подарки на другие (в доме всегда можно что-то отыскать), или пообещала бы подарить их в другой день, или… Можно придумать массу вариантов, чтобы не усугублять конфликт! А с детьми поговорила бы наедине, когда гости ушли довольные. Так и авторитет у детей не потеряешь!
Ирина. Рассказ Зощенко смешной, и, возможно, высказывания героев намеренно утрированы. Но допустим, все было именно так…
1. Детям надо внушать с младенчества: нельзя ничего брать без спросу! Беря или съедая что-то, нужно думать о других людях, которые, может быть, тоже хотят это взять или съесть. За откусывание яблок и съедание пастилок надо строго наказывать.
2. Мама должна была прежде всего извиниться перед гостями, а воспитательные меры оставить на потом. И конечно, ни в коем случае не переходить на оскорбления! Яблоки можно было найти новые или заменить их чем-то, вместо куклы подарить что-то другое, а своим детям сказать, не привлекая внимание гостей: «Вы очень плохо поступили, мы поговорим об этом позже!» А после ухода гостей детей надо было наказать, в том числе – оставить без подарка и без угощения.
3. Папа, конечно, прав. Но, во-первых, фраза «они умрут в одиночестве» детям абсолютно непонятна, а во-вторых, где он раньше-то был, когда все это безобразие происходило?!
4. Поведение тети из повести Катаева более правильно, так как она хоть попыталась замять скандал, а не раздуть его еще сильнее.
Оксана. На самом деле и первая, и вторая ситуации ужасны. Мне было бы очень стыдно перед гостями. Почему, собственно говоря, гости должны входить в мою ситуацию, когда я их пригласила «на сломанные игрушки и уже попробованные сладости»? Однозначно, я не позволила бы себе препираться с гостями и защищать своих детей. Пришлось бы выслушать все «приятные» слова в свой адрес. Считала бы виноватой только себя за плохое воспитание детей.
Екатерина. У меня есть младшая сестра, поэтому в данной истории я просто вижу себя и ее. Маме детей не стоило дарить паровозик другому мальчику. Она должна была предположить, какую реакцию это может вызвать у ее сына. Все, что происходит далее, это уже история «про родителей». Были бы женщины мудрее (в первую очередь, хозяйка дома), сдержали бы проявления материнского инстинкта – все разрешилось бы мирно. А маленькие дети всегда себя так ведут («подставляют» друг друга, защищаются нападая), особенно при поддержке взрослых.
Поведение тети Павлика я считаю более правильным. Главная ее заслуга – замятый скандал.
Елена. Дети явно увлечены своим соревнованием в жадности – кто больше съест конфет. Сестра могла остановить брата, если бы поделилась с ним. А таким своим поведением она только провоцирует его на новые «подвиги», и они не заставляют себя ждать: упал стул, разбилась кукла.
Мама тоже ведет себя не лучше дочери, а даже хуже. Вместо того, чтобы успокоить сына, она дарит его паровозик другому ребенку. Этим она настраивает сына против гостя, начинается скандал, которого тоже могло и не быть, будь мама повоспитаннее (как, например, тетя Павлика из повести Катаева).