Сей приимет благословение от Господа, и милостыню от Бога, Спаса своего.




На месте злачне, тамо всели мя; на воде покойне воспита мя.

Душу мою обрати, настави мя на стези правды, имене ради Своего.

Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси;

Жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста.

Уготовал еси предо мною трапезу сопротив стужающим мне;

Умастил еси елеом главу мою, и чаша Твоя упоявающи мя, яко державна.

И милость Твоя поженет мя вся дни живота моего; и еже вселити ми ся в дом Господень, в долготу дний.

А из угла комнаты слышу разговор двух моих сослуживцев,- я узнал их по голосу.

— Жаль бедного Князя, — говорит один. — Ещё рано бы ему...

Какое состояние, связи, невеста красавица!

— Ну, насчет невесты жалеть много нечего, — отвечал второй, — я уверен, что шла она за него по расчету.

А вот Князя точно жаль, - теперь и занять не у кого, а у него всегда можно было перехватить.

Сколько нужно, и надолго...

Другой подтвердил:

— Надолго, иные и совсем не отдавали.

А кстати, вероятно, его лошадей продадут дешево; хорошо бы купить Пардара.

Что это, думаю, неужели я умер?

Неужели душа моя слышит, что делается и говорится возле меня, возле мёртвого моего тела?

Значит, во мне есть душа?

Бедный грешник, я в первый раз встретился с этой мыслью!

И подумал:

- Нет, не может быть, чтобы я умер!

Я чувствую, что мне жестко дышать, что мне давит грудь мундир — значит, я жив?

Полежу, отдохну, соберусь с силами, открою глаза.

Как все перепугаются и удивятся!

… Прошло несколько часов.

Я мог исчислять время по бою часов, висевших в соседней комнате.

На вечернюю панихиду собралось множество моих родных и знакомых.

Прежде всех приехала моя невеста со своим отцом, старым князем.

— Тебе нужно иметь печальный вид, постарайся заплакать, если можно, — говорил ей отец.

— Не беспокойтесь, папа, — отвечала она, - кажется, я умею держать себя в руках;

Но, извините, заставить себя плакать — не могу.

Вы знаете, я не любила его;

я согласилась выйти за него только по вашему желанию,

я жертвовала собой ради семейства...

— Знаю, знаю, мой друг, — продолжал старик. — Но что скажут, если увидят тебя равнодушною?

Это потеря для нас — большое горе: твое замужество поправило бы все наши дела.

А теперь где найдешь такую выгодную партию?

Разумеется, этот разговор происходил на французском языке, чтобы псаломщик и слуги не могли понять.

Я один всё слышал и понимал.

Когда все разъехались после панихид, я расслышал над собой плач доброго старика Степана.

Слезы его капали на моё лицо.

— На кого ты нас покинул, голубчик мой! — причитал старик. — Что теперь с нами будет?

Погубили тебя приятели и вином, и всяким развратом, а теперь им до тебя и горя нет!

Только мы, слуги твои, над тобой плачем!

Наступила длинная, бесконечная ночь.

Я стал вслушиваться в чтение Псалтыри, - для меня новое, незнакомое.

Ведь никогда прежде я не раскрывал этой божественной книги.

Господня земля, и исполнение ея, вселенная и вси живущии на ней.

Той на морях основал ю есть, и на реках уготовал ю есть.

Кто взыдет на гору Господню?

И кто станет на месте святем Его?

Неповинен рукама, и чист сердцем, иже не прият всуе душу свою, и не клятся лестию искреннему своему.

Сей приимет благословение от Господа, и милостыню от Бога, Спаса своего.

Вся прошедшая жизнь расстилалась предо мною, будто холст, покрытый разными нечистотами.

Что-то неведомое, святое, чистое влекло меня к себе.

И я дал обет исправления и покаяния!

Дал обет посвятить всю остальную жизнь на служение милосердному Богу, если только он помилует меня!

А если не суждено мне возвратиться к жизни?

Что, если эта «то ли жизнь, то ли смерть» не прекратится?

Что если меня заживо зароют в могилу?..

Не могу теперь высказать всего, что почувствовал я в эту ужасную, незабвенную ночь!

Даже и после, когда воображение представляло мне во сне эту ночь, проведенную в гробу, я вскакивал как безумный, с раздирающими криками, покрытый холодными каплями пота.

Наступило утро, и душевные страдания усилились.

Мне суждено было выслушать мой смертный приговор.

Подле меня говорили:

— Сегодня вечером вынос, а завтра похороны в Невской Лавре.

Во время панихиды кто-то заметил капли пота на моем лице, и указал на них доктору.

— Нет, — ответил доктор, — это испарение от комнатного жара. — Он взял меня за руку и промолвил: — Пульса нет.

Нет сомнения, что он умер.

Панихида закончилась, и какие-то люди подняли меня с гробом.

При этом они как-то встряхнули меня, и вдруг из груди моей как-то бессознательно вырвался вздох.

Один из них сказал другому:

— Покойник как будто вздохнул?

— Нет, — отвечал тот, — тебе показалось.

Но грудь моя освободилась от стеснявших ее спазмов — и я громко застонал.

Все бросились ко мне.

Доктор быстро расстегнул мундир.

Положил руку мне на сердце и с удивлением сказал:

— Сердце бьется, он дышит, он жив!

Удивительно!

Живо перенесли меня в спальню, раздели, положили на постель, стали тереть каким-то спиртом.

Скоро я открыл глаза...

В ногах у кровати стоял Степан, и плакал от радости.

… Нескоро смог я избавиться от житейских дел.

Прежде всего я поспешил отказаться от чести быть зятем знатного старика, и мужем прекрасной княжны.

Потом вышел в отставку,

распустил крестьян в звание природных хлебопашцев,

распродал всю свою движимость,

и нашёл доброе употребление деньгам;

прочие имения передал законным наследникам.

В таких заботах прошел целый год.

Наконец, свободный от земных попечений, я смог искать тихого пристанища, и избрал себе благую часть.

В нескольких монастырях я побывал, и поселился в той пустыне, где и доживаю свой век...

Почтенный отец Гавриил заключил свой рассказ следующими словами:

" На мне вы видите дивный опыт милосердия Божьего.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-05-20 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: