ПРЕСТУПНОСТЬ И СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ

ВОПРОСЫУГОЛОВНОГО ПРАВА И КРИМИНОЛОГИИ

© 2002 г. М. А. Сутурин

ПРЕСТУПНОСТЬ И СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ

Когда мы говорим о стеденестатистической тенденции преступности, рассчитанной на длительное время, мы, к сожалению, должны констатировать тот факт, что она является неблагоприятной. Однако, следует иметь в виду, что преступность не всегда и не везде растет, так как в некоторые периоды она может либо стабилизироваться, либо сокращаться. Данная среднестатистическая тенденция характерна не только для России в целом, того или иного ее региона, она характеризует криминогенную обстановку во всем мире. Складывающаяся криминогенная ситуация, позволила В. В. Лунееву, в своей работе «Преступность ХХ века. Мировой криминологический анализ», сделать вывод о том, что первой и определяющей тенденцией преступности в мире, при всех существенных расхождениях в уровне данного негативного социального явления в разных странах, является тенденция ее абсолютного и относительного роста[1].

Основанием для этого вывода послужили статистические данные, собранные ООН в процессе подготовки обзоров тенденций противоправного поведения. Однако здесь возникает ряд вопросов, позволяющих усомниться в верности утверждения об абсолютном и относительном росте преступности во всем мире, выдвинутом на основании анализа обзоров ООН.

Во-первых, и это отмечает Д. А. Ли[2], на первый взгляд, впечатляет количество участников, предоставивших статистическую информацию для подготовки этих обзоров (первый обзор – 64 государства; второй – 70; третий – 95; четвертый – 100 стран). Однако следует иметь в виду, что более объективно, полно и точно уголовная статистика ведется там, где для этого есть необходимые экономические возможности, то есть, в основном в странах с высоким и средневысоким уровнем дохода на душу населения (например, страны западного мира). При этом доля стран с высоким и средневысоким уровнем дохода составляет соответственно 13% и 4% от общей численности мирового населения[3]. Отсюда, в уголовно-статистических данных ООН, по мнению Д. А. Ли, произведенная выборка нерепрезентативна, так как не учтены еще, как минимум две группы стран – с низким и средненизким уровнями дохода, численность населения которых составляет соответственно 14.7% и 68% от численности мирового населения.

Во-вторых, уголовно-статистические данные предоставлялись ООН на добровольной основе, и уже по этому критерию скорее всего не могут быть основанием для глубокого и сопоставимого анализа преступности во всем мире.

В-третьих, оказалось достаточно трудным сопоставить статистические данные стран, уголовное законодательство которых отличается каждое своей спецификой, и при этом выработать общие критерии оценки состояния, динамики, тенденций преступности во всем мире, причем выработать нечто среднее, представляется практически невозможным.

Исходя из вышеизложенного, думается можно согласиться с Д. А. Ли в том, что механическое сложение уголовно-статистических данных, предоставленных разными странами, без учета особенностей выборки (степени ее репрезентативности и независимости) привело аналитиков ООН, а вслед за ними В. В. Лунеева, к тому, что ими были получены необъективные результаты и, как следствие, сделан необоснованный вывод – преступность растет в относительном выражении[4].

Однако, можно согласиться с выводом
В. В. Лунеева об абсолютном росте преступности в мире. Он происходит в силу того, что на Земле постоянно увеличивается абсолютная численность населения и пока нет оснований говорить о тенденциях к его сокращению.

Об относительном росте преступности в мире можно, как представляется, говорить с определенной поправкой. Относительный рост преступности показывает, что в мире, относительно всего его населения, становится все больше и больше преступников. Таким образом, можно предположить, что, например, число преступников в один период времени составляло 1% относительно всего населения, а в последующие периоды, при абсолютном росте преступности и преступников в мире, данное соотношение может увеличиваться в сторону увеличения доли преступников в общем массиве населения земного шара. Теоретически может получиться так, что число преступников будет равно числу населения, достигшего возраста уголовной ответственности. Практически такая ситуация, конечно же, невозможна.

По аналогии, приводимой Д. А. Ли, невозможна ситуация, когда в мире случится относительный рост количества алкоголиков, наркоманов, проституток, психически больных людей, людей с врожденными уродствами и т.д. Так, по мнению специалистов, если количество врожденных уродств перешагнет 6-процентный барьер от общей численности населения той или иной страны, то живущим в ней людям грозит неминуемая гибель[5]. Именно поэтому многие криминологи говорят о пороге насыщения преступностью или уровне терпимости населения к преступности, или, например, выдвигают интересные расчеты оптимального для системы (весь мир) количества лиц, нарушающих уголовный закон (так, согласно концепции, предложенной Д. А. Ли, количество преступников может достигать 5.6% от общей численности населения, в противном случае перестанет оптимально функционировать вся система («общество») и, соответственно, разрушится).

Анализируя криминогенную ситуацию в Российской Федерации, думается, более верно в рассматриваемом ракурсе констатировать, что на фоне глобальной мировой тенденции абсолютного роста преступности тенденции данного негативного социального явления в нашей стране, во-первых, аналогичны (но при интересной ситуации: наблюдается рост абсолютных и относительных показателей преступности, при снижении общей численности населения, а стало быть, Россия еще не достигла своего порога насыщенности преступности). Во-вторых, тенденция роста преступности носит колебательный характер, в настоящий момент с «повышающей» компонентой, что вызвано негативной социально-экономической ситуацией, но есть примеры и «понижающей» компоненты (1986-1987 гг. (антиалкогольная кампания) или 1996-1997 гг. (введение в действие нового Уголовного Кодекса и, вследствие этого отсутствие наработок новой практики)).

Представляется верным мнение В. В Лунеева, что высокий уровень и рост преступности в развитых демократических государствах, коим стремится стать Россия, является своеобразной платой народов этих государств за свободу, которая используется для совершения не только добра, но и зла[6]. Отсюда, можно предположить, что дальнейшее продвижение нашей страны по пути строительства демократического, правового государства, причем зачастую путем бездумного копирования, без учета национальных традиций, обычаев или модного ныне слова менталитета, будет сопровождаться и дальнейшим ростом преступности.

Второй основной общемировой, и в том числе общероссийской тенденцией является отставание социального контроля над преступностью. Социальный контроль - это особый механизм социальной регуляции поведения людей и поддержания общественного порядка[7]. В России в последние годы преступный беспредел сочетается с потерей управляемости и почти абсолютной бесконтрольностью: уголовной, административной, гражданской, экономической, финансовой, налоговой и т.д.[8]

Преступность, будучи динамичной, мобильной системой, достаточно быстро реагирует с пользой для себя на все изменения в жизни общества, заполняет все доступные и интересующие ее ниши во всех сферах, адекватно обстановке меняет формы, методы своей «деятельности», способна к самодетерминации и саморазвитию, защищает себя всеми возможными способами, обладает большим материальным, техническим, ресурсным потенциалом и при этом не связана какими-либо моральными, нравственными, правовыми ограничениями и запретами. Всем этим она и отличается от достаточно неповоротливых государственных структур, призванных на борьбу с ней.

Преступность, в системе «преступность – борьба с преступностью», всегда выступает причиной. Борьба с преступностью является лишь реакцией или следствием. В данной системе преступность всегда наносит удар первой. Деятельность по борьбе с ней – это длительная, трудоемкая работа по выработке и согласованию тех или иных решений, действий и т.д. Поэтому зачастую реакция, например, на появление новых методов преступной деятельности или преступных проявлений со стороны государства запаздывает. Преступность успевает обеспечить все необходимые меры для своей безопасности и защиты.

Проблемы, связанные с тенденцией отставания социального контроля над преступностью, осознавалась учеными и практиками уже достаточно давно. Появлялось и разрабатывалось большое количество теорий с целью ее изменения (антропологическая теория, клиническая, генетическая и т.д.). Большинство из них были отвергнуты, как нарушающие права человека и, вследствие этого, противозаконные.

В силу того, что защита прав личности является первоочередной и главенствующей над всем остальным задачей, по мере процесса демократизации контроль общества над преступностью повсеместно и постепенно отстает от ее неблагоприятной динамики и беспредельности, а преступность, как уже отмечалось, обладает признаком самодетерминации.

Представляется целесообразным выделить следующие аспекты рассматриваемой тенденции.

Первое. Уголовное, уголовно-процес­суальное, уголовно-исполнительное и иное законодательство, на основе которых осуществляется борьба с преступностью, по своей природе носят консервативный характер и, известной мере, политически и экономически зависимы. Любое изменение в законодательстве - достаточно длительный и трудоемкий процесс, проходящий несколько стадий подготовки и принятия. Следует подчеркнуть, что вопросы принятия или непринятия тех или иных законов в достаточной степени зависят от того, кто их принимает, а стало быть, преступность, обладая колоссальными материальными возможностями, возможностями реального устрашения и принуждения вполне может влиять и влияет на практику данных законодательных процедур с максимальной выгодой для себя. Так, например, в РФ уже на протяжении долгого периода времени существует организованная преступность, однако государство в лице его законодательной власти в складывающейся ситуации до сих пор не приняло соответствующий закон, несмотря на то, что по характеру и опасности именно организованная преступность наносит колоссальный экономический и моральный ущерб государству.

Можно выделить еще ряд тенденций в организации социального контроля над преступностью, связанных с законодательством, уголовной и уголовно-исполнительной политикой.

Во-первых, устойчивая тенденция ужесточения правовых санкций, заключающаяся в том, что наряду с сохранением смертной казни, УК РФ 1996 года предусматривает пожизненное лишение свободы, срочное лишение свободы имеет максимум 20 лет (ранее 10 или 15 лет), а по совокупности преступлений – 25 лет и по совокупности приговоров – 30 лет.

Во-вторых, зачастую невыносимая по условиям отбывания наказания пенитенциарная система (отсюда – преступления в местах лишения свободы, усиление социальной запущенности лиц, впервые отбывающих наказание, распространенность тяжких заболеваний (туберкулез) и т.д.).

В-третьих, резкое снижение формального контроля за изготовлением, продажей (продажа лицам моложе 18 лет) и потреблением алкогольной продукции. Исполнение принятых нормативных актов по контролю за алкоголем блокируется изготовителями и поставщиками фальсифицированной алкогольной продукции.

В-четвертых, сохранение традиционных нормативных (административных и уголовных) мер по контролю за проституцией (особенно несовершеннолетних) при минимальном практическом их применении. При этом данный «контроль» за проституцией со стороны криминальных структур становится все активнее и эффективнее.

Второе. Несмотря на то, что деятельность правоохранительных органов более мобильна, чем законодательство, однако все же эти органы действуют на основании и в рамках законов. Казалось бы, почему бы не предоставить правоохранительным органам определенную свободу действий (по принципу адекватной реакции и адекватных мер на преступные проявления), однако данный подход представляется даже более опасным, чем сама преступность, так как вместо незаконного беспредела (преступность) общество может получить законный (полицейское государство).

Недостаточно материально, технически (а сейчас еще и профессионально) обеспеченные, российские правоохранительные органы сталкиваются и ведут борьбу с хорошо организованной, интеллектуально и экономически подкованной или просто беспредельной преступностью. Так, например, на практике возникают ситуации, когда молодые, не опытные сотрудники противостоят профессионалам, знатокам своего дела (причем зачастую из числа своих бывших коллег).

Особо нужно подчеркнуть все более повышающийся уровень неверия основной массы населения в эффективность деятельности правоохранительных органов. Наметилась негативная тенденция, когда потерпевшие, либо совсем не обращаясь в правоохранительные органы за защитой, либо не получив там требуемой и законной поддержки, предпочитают либо сами (защищая себя уподобляемся обидчикам) либо с привлечением представителей преступного мира (защищаем кого-то от подобных же себе) разобраться в возникшей криминальной ситуации.

На фоне столь пессимистичной картины в отставании социального контроля над преступностью хотелось бы подчеркнуть, что в последнее время наблюдается некоторая активизация неформальных, негосударственных форм социального контроля не только над преступностью, но некоторыми иными видами девиантного поведения. Это – негосударственные охранные и детективные агентства; организации «самопомощи» (для лиц, имеющих проблемы с алкоголем, наркотиками, бывших заключенных и т.п.); частная медицинская (в том числе наркологическая) помощь; службы и телефоны доверия, кризисные центры и др.

Итак, можно сделать вывод, что в условиях построения демократического государства наблюдается тенденция постепенного разрыва между ростом преступности и социальным контролем над ней. Думается, что решить данную проблему можно лишь путем консолидации общественных институтов для выработки стратегии непрерывно корректируемого контроля над этим негативным социальным явлением.

ð ð ð ð ð

[1] Лунеев В. В. Преступность ХХ века. Мировой криминологический анализ. М., 1997. С. 14.

[2] Ли Д. А. Преступность в структуре общества. М., 2000. С. 124.

[3] Ли Д. А. Уголовно-статистический учет: структурно-функциональные закономерности. М., 1998.

[4] Ли Д. А. Преступность в структуре общества. М., 2000. С. 125.

[5] Там же. С. 127

[6] Лунеев В. В. Преступность ХХ века. Мировой криминологический анализ. М., 1997 С. 21

[7] Курганов С. И., Кравченко А. И. Социология для юристов. М., 2000. С. 117

[8] Лунеев В. В. Преступность ХХ века. Мировой криминологический анализ. М., 1997 С. 26