Нам любить не дано...
Нам любить не дано.
Нас тому не учили.
Нам всучили вражду,
Называя «крестом»,
Нам от мира ключи
Нелюбовно вручили,
И врага указали кровавым перстом…
Мы столетье взаимные
Корчим гримасы,
Два безумных колосса
на жидких ногах…
Сколько раз достигали
Критической массы
Сколько прах отряхали –
неймется никак!
А история мчится по новому кругу
Где-то в пыльном гробу,
что закрыт на засов…
Научи нас любить –
Мы полюбим друг друга,
Скинув тягостный груз
часовых поясов…
Если разом падут
Все Берлинские стены,
Если разом сотрутся границ рубежи,
Кто же будет рычать
И разбрызгивать пену?
Кто же будет за пазухой
Прятать ножи?
…Впрочем, хватит!
Нам Цербер историей даден,
Он свиреп и коварен,
как раненный зверь!
Он пока на цепи…
Только - будь он неладен! -
Мы опять запираем
прогнившую дверь…
Нами проклят любой,
Кто ее прикасался,
Ведь куда мы из этой - фатальной! –
Страны?
Мир казался нам пиром,
А пир оказался
Тривиальною пьянкой
во время чумы…
Наши души оглохли от брёха и воя,
Наши плоти забыли, что были нежны,
Нас учили романтике ближнего боя
В незабытые годы холодной войны…
Темы наших страстей –
Это Куба и Чили,
Нас учили вставать
Друг за друга плечом,
Нас учили стрелять,
А любить – не учили.
Впрочем, это уже
не при чем, не при чем!
Нам вязали повязки на белые бАнты,
Ненавидеть сподручней
покуда темно!...
Впрочем… Да!
- мы молились на лик Команданте,
И на Леннона больше, чем Ленина,
НО…
Нам не это дано...
Нас любить не учили.
Нам всучили вражду,
Называя «крестом»,
Нам от мира ключи
Нелюбовно вручили,
И врага указали кровавым перстом,
И с годами НЕ ДУМАТЬ,
НЕ СЛЫШАТЬ,НЕ ВИДЕТЬ! –
Стало тихим убежищем
многих людей…
И мы радостно учим
Весь мир ненавидеть
Наших маленьких,
Теплых
И нежных
детей…
Каста Съембре. Начало.
Я сидела в ночи при чадящей свече
И слова подбирала с началом на «Ч»:
Чистота, Человечность,
и Честность, и Честь…
Сколько слов замечательных –
просто не счесть!
Достижение в каждом понятии – труд.
Отчего же с честнейших
пример не берут?
Отчего так бесчувственно, зло и хитро
Наказуемо в мире любое Добро?
Столько боли вокруг –
но не плачут сердца:
Их хозяева чтут Золотого Тельца,
И толпою идут у него в поводу,
Растоптав человечность
у всех на виду…
На глаза набежала обиды слеза,
Заслонив от меня дорогие глаза -
Мне, сидящей в ночи
при чадящей свече,
Улыбался с портрета загадочно Че…
…………………………………………
На смерть де ла Серны…
Эрнесто Рафаэль Гевара Линч де ла Серна был расстрелян в школе селения Ла-Игера в Боливии без суда и следствия.
До сих пор в этом селении он почитается за святого, местные жители посылают ему молитвы во имя Добра, Правды и Справедливости.
***
Не к душе белый свет,
Веры в Истину нет,
Оправданий, мой Бог, не надо!
Я протестом дышу,
Я обидой грешу,
Я давно не пишу баллады.
Но сегодня в ночи,
Громко сердце стучит
И кричит ему в лад гитара
Я пишу при свече
Об отчаянном Че,
Об убитом враче Гевара.
***
На крови заварился пир,
Ему в жертву принес себя ты…
Но не латы – латинский мир,
А залатанные заплаты.
Брови черные, очи – смоль,
И совсем не Христова роста…
Ах, Боливия – это боль,
Тут Добро подарить не просто!
Быть воителем и вождем –
И какая за все награда?
Осужден был и осажден,
И направленно шел в засаду…
По щекам проливная соль:
Что – идея? За что – герилья?
Ах, Боливия – это боль,
Беззаконие и бессилье!
И от страха хрипел палач,
И стрелял по коленям грубо!
Аргентина – кричи и плачь,
И кусай свои губы, Куба!
Обессмыслили подвиг твой
Те, кто лился елеем лично…
Ах, Боливия – это боль,
Там распяли Христа вторично.
Покаянье принять – уволь!
Бродят в школе расстрела звуки…
Ах, Боливия – это боль,
Здесь Добру отрубили руки.
Принял крест пулевым свинцом,
Став последнею жертвой пира…
Но торгуют твоим лицом
По предавшему Правду миру…
Ты – романтик, и ты – герой!
Пусть для каждого всё - сугубо..
Мы встаем за тобою в строй!
Принимай под знамена, Куба!
Мамбо-танго
На фотографии:
Плот «Мамбо-танго», который был подарен молодым врачам-дерматологам Эрнесто Геваре и Альберто Гранадо больными лепрозория Сан-Пабло, лечению которых (врачебной практике) они посвятили полгода своей жизни.
***
Ты на берег глядишь, взгляд задумчивый сузив,
Лик твой юн и прекрасен,
а промысел – чист,
Ты не Че, не Гевара,
ты маленький Фьюзер,
Путешественник, доктор и мотоциклист.
На плоту ты мальчишка еще не усатый,
Не женатый, не знающих жизни иной…
«Мамбо-танго» скрипит
на крутых перекатах!
«Мамбо-танго» играет
с упругой волной!
Этот плотик – одна
из обычных историй,
Только память горчит и играет в крови -
Это все, что тебе подарил лепрозорий,
Не считая огромной взаимной любви…
После месяцев практики –
годы разлуки,
Все ты знал, покидая
их – милых, родных,
Пожимая больным шишковидные руки,
И целуя их так, как целуют святых.
Рядом верный Альберто,
и это прекрасно,
Впереди - твоя Чина, и мама, и дом…
И тебя не пугают ни волны, ни астма,
Ты тогда и не ведал, что станет потом.
Ты тогда и не знал,
что застрянешь в солдатах,
Ради мира и счастья –
займешься войной…
(«Мамбо-танго» скрипит
на крутых перекатах!
«Мамбо-танго» играет
с упругой волной!)
…Что судьбу твою будут
описывать в книгах,
А лицо тиражировать,
детям назло…
…………………………………………………………………………………………
Слышь, Альберто, давай!
Поворачивай, двигай!
Слышь, амиго,
сильней навались на весло!
Баллада о грязи
Эрнесто в детстве звали Тэтэ, что в переводе значит «поросёнок». Страх перед холодной водой, которая иногда вызывала приступы астмы, породил у Эрнесто неприязнь к
личной гигиене.» (ПакоИгнасиоТайбо).
Вот на фото моем
аргентинский ребенок
Из простой, многодетной,
но доброй среды,
Тот, которого мама звала "поросенок",
Потому, что боялся ребенок воды,
И с протестом ребячьей души
не согласный,
Процитировал Чехова сыну отец:
- В человеке, Тэтэ,
все должно быть прекрасно...
Вот отмоем твой носик –
и ты образец!
Сын немного тогда не дослушал цитату,
Но стремился быть первым
везде и всегда.
Пересек континент он
в комбезе помятом,
Оставляя в пути за спиной города.
Передряг было много
и грозных, и разных...
Друг Альберто ворчал,
разозлившись вконец:
- Да, конечно же, Фьюзер,
ты парень прекрасный!
Отстирай свои вещи - и ты образец!
Хороши на реке перуанские зори
В синеватом тумане,
в предгорном дыму...
Но стоит на другом берегу лепрозорий,
Тот, где любят Эрнесто
и "липнут" к нему,
Где сестра Сент-Альберта
сердито ворчала
На врача, словно был он
с рождения глуп:
- Вы б отмыли ладони свои
для начала,
А потом уже ели маисовый суп...
Кто бы знал –
этот доктор с улыбкой лучистой,
Что царапал в зеленой тетрадочке стих,
Вдруг поможет кубинцам
бороться с Батистой,
И всю душу положит за счастие их?!
В дебрях Сьерра-Маэстры
сдыхая от астмы
Он Фиделю хрипел, завершая поход:
- В человеке, друг мой,
все должно быть прекрасно:
И мечты, и идеи, и личных подход!
А потом его долг
государственный мучил,
Он в министры попал
из вчерашних вояк,
И настаивал Кастро:
- Ты - лучший из лучших!
Только галстук надень,
здесь положено так.
Но зачем для продажных буржуев
стараться?
Лучше - следом за Чеховым,
и за отцом...
Если в подлости лживой
душой не мараться,
Можно быть и без галстука
первым лицом!
Он был вовсе не прост,
ибо не был покорным,
Ибо делал Добро второпях и взахлеб,
И ООН покорял партизанскою формой,
Дерзким чубом,
открывшим мыслителя лоб,
По-мальчишески гордо,
смешно и поспешно
Нес идею свободы вперед и вперед,
И ступал, словно Бог,
по земле этой грешной,
Не боясь ее грязи и смрада болот.
Ни любовь, ни стихи, ни ладони ребенка
Не смогли развернуть его путь
под откос...
Он два года "вершил"
революцию в Конго
И вернулся домой, как израненный пес,
А потом в Ла-Игерре
пред ликом кончины
Прошептал палачу
из оставшихся сил:
- Ты не бойся, стреляй!
Пред тобою - мужчина.
На колени не встану - о том не проси.
Быть открытым и честным,
прямым и отважным,
Совершать свои подвиги на кураже...
А костюмы и галстуки - это не важно,
Важен свет, что сияет
в прекрасной душе.
Светит он сквозь ресницы
- и каждому ясно,
Что не зря пролетел
героический век...
…………………………………
- В человеке, Тэтэ,
все навеки прекрасно,
Если с Честью и Совестью
жил Человек!
Слышь-ка...
Аргентинское прозвище "Че" переводится как "Слыш-ка". Это слово-паразит было присуще Эрнесто Геваре и быстро стало его визитной карточкой.
А он и не был с рожденья богом,
А был чумазым простым мальчишкой,
И нужно было ему немного,
Чтоб быть услышанным…
Крикнуть: «Слыш-ка!».
Но, видно, где-то решили свыше,
Хотя решали, бесспорно, наспех -
Он был замечен,
Он был услышан,
Он был возвышен, но снова р А спят…
Чернеет Куба, бледнеют янки,
Сжимает зубы страна Советов…
Где б ни лежали его останки –
Дорога к стенке вела в рассветы…
А там, где Солнце, тьмы нет, поверьте!
А там, где солнце, туманы зыбки!
И даже лапы когтистой смерти
Совсем не стерли его улыбки.
Она доныне людей тревожит,
Своей открытой душевной вспышкой…
Но если совесть кого-то гложет,
Взывать не стоит:
«Амиго, слыш-ка!»,
Тем даже имя его опасно,
Не произносят его, рискуя…
Кому-то стыдно.
Кому-то страшно.
А кто-то просто не может всуе…
Пусть лицам века не всем стать ликом,
Когда им, грешным,
приходит «вышка»…
…А все же глупо грустить, амиго.
А плакать – слишком!
Бодрее, слыш-ка!...
Одиночество
После расстрела Гевары убийцы нашли в его сумке зеленую тетрадку с авторскими стихами революционера. Через несколько лет после его гибели эта тетрадь попала на Кубу.
Сейчас стихи Эрнесто Че Гевары можно (при желании) найти в Интернете.
Меня поразили его строки о глубоком внутреннем одиночестве:
«О, посеянное на крови моей смерти
неблизкой,
Переменчивые корни свои
запустившее под камень времён,
Одиночество!
Ты - печальный цветок на живых оградах,
Одиночество
затянувшейся остановки моей
на Земле…
Эрнесто Че Гевара
***
Одиночество
Среди серых камней,
Одиночество
Среди джунглей ночных…
Одиночество,
Ты пригрезилось мне,
И в зрачках затаилось моих…
Одиночество
Среди старых друзей,
Одиночество
В кабинетах пустых…
Одиночество,
Ты прилипло ко мне,
Отделив мою жизнь от иных…
Одиночество
Среди ласковых рук,
Одиночество
Среди жён и детей,
Одиночество
Пахнет ветром разлук
И фатальностью старых идей…
Одиночество –
Дальней смерти глоток,
Одиночество –
Затянувшийся бой…
Одиночество –
Мой печальный цветок
На ограде
судьбы мировой.
О, белла, чао!
Тамара Бунке родилась 19 ноября 1937 года в Аргентине, в семье немецких коммунистов, яркая натура, в совершенстве владеющая испанским, немецким и русским языками, прекрасная певица, спортсменка. Была в отряде Че в Боливии под псевдонимом Таня (в честь Зои Космодемьянской). Погибла за 40 дней до смерти своего командира.
***
Зачем в печали
Сижу ночами
И напеваю
Как невзначай:
«О, беллачао!
О, беллачао!
Прощай, родная!
Прости – прощай!»
Темна ночами,
Скудна харчами.
Да палачами
Страшна страна…
Но в грозном стане
Товарищ Таня,
Любовь на грани,
Почти жена…
А переправа
Насквозь кровава,
Теперь ты, право,
Совсем один…
О, беллачао!
О, беллачао!
Погибли Нуньес
И Хоакин…
В зловещей сельве
Ни зги не видно,
Но шепчет сердце:
«Себе не лги!
Она пропала!
Она погибла!
Она осталась
На дне реки!»
В Ла-Игуэру,
Где все уснули
Привет секретный
Его конвой,
А в полдень сердце
Поймало пулю
На день заветный –
Сороковой.
Так два начала
Смерть повенчала…
О, беллачао! -
Закончен бой!
Покинув тело,
Душа летела
К другим причалам,
К душе родной!
Ступай смелее -
Там, в Мавзолее,
Под синим небом
И под горой
Два человека,
Спустя полвека,
Лежат в обнимку
В земле сырой…
А я в печали
Сижу ночами
И напеваю
Как невзначай:
«О, беллачао!
О, беллачао!
Прощай, родная!
Прости – прощай!»
Расстрелян за любовь
(баллада)
ПРЕДЫСТОРИЯ:
Че ехал в район реки Рио-Гранде. Там для него, на заброшенном ранчо, уже была готова база. Ранчо принадлежало близкой подруге Че Гевары, которую он называл русским именем Таня. Ранчо в Боливии, которое стало партизанской базой, Таня приобрела по заданию Гевары. Ее настоящее имя было Тамара Бунке, но его Эрнесто держал в тайне. В Боливию Тамара Бунке приехала в ноябре 1964 года под именем Лауры Гутьерре, этнографа из Аргентины.
31 августа 1967 года. Первой попала в засаду группа Хуана Нуньеса. Когда партизаны дошли до середины реки, солдаты открыли огонь и за пять минут уничтожили группу. Одно из тел отнесло вниз по течению. Это была женщина. Че пережил «агента Таню» ровно на сорок дней. Он так и не поверил в ее смерть.
Президент Барриэнтос сам, лично, прилетел на опознание тела. Его интересовал не Че Гевара, а никому не известная партизанка. Погибшую женщину президент знал, как Лауру Гутиэрре.
За три года до гибели она перебралась в Боливию и стала готовиться к партизанской войне. Для того, чтобы легализоваться, она нашла самый надежный способ — стала любовницей президента – самого Рене Барриентоса…
***
Он свят и весел был.
А кто его убил?
Кто приговор подписывал
дрожащими руками?
Давайте, я совру –
Конечно, ЦРУ,
А не обманутый Рене
с оленьими рогами.
Ему покоя нет,
Покинул кабинет,
Он за любовь той девочки
уже отдал полмира…
Она же – вот дела! -
Не по любви спала,
А строго по приказу
боевого командира.
Назло седым Богам,
Он – все к ее ногам:
И золото, и землю -
все Лауре Гутиерэ…
А деньги и земля
Ей не забавы для,
А для секретной базы
дорогого герильеро.
Подавлен сиплый крик –
Она исчезла вмиг,
Лишь командир преодолел
страны границы
смежной…
Не ропот, не укор –
Приказ стрелять в упор -
Он выдал для того,
кто обманул его
надежды.
К чертям любовь и страсть!
Герилья нарвалась
На пулеметный рёв
посередине Рио-Гранде…
Там красная вода,
И больше – ни следа
От той, кого он полюбил
за прелесть и таланты…
От злобы и потерь
Рыча, как дикий зверь,
Диктатор Барриентос
захлебнулся новостями -
И вот - среди болот
Военный вертолет
Ругательства, рыдая,
изрыгает лопастями
Войны порядок груб -
Ее безгрудый труп
Опознан президентом
и зарыт без покаянья…
И если этот Че
Мечтал о палаче –
То он свое получит
всей планете в назиданье!
Предательства цена
Оплачена сполна,
Поскольку чувствами других
нельзя бросаться даром…
И, сколь ни прекословь,
«Расстрелян за любовь» -
Написано должно быть
на могиле Че Гевары!
Он свят и весел был.
А кто его убил?
А кто его убил?
За что его убил?
Плачь, девочка, плачь...
Посвящение
Хулии Кортес.
Хулия Кортес: «Любопытство толкнуло меня пойти посмотреть на уродливого и плохого человека, которого держали в нашей школе, а встретила я чрезвычайно красивого мужчину.
Его вид был ужасен, он выглядел как бродяга, но глаза его сияли...
Мне было 19 лет.
Он говорил со мной о добре и справедливости.
Они убили его. Но он даже мертвый был прекрасен. А лицо его выглядело точь-в-точь как у Иисуса Христа.»
Подробнее: https://www.newsru.com/world/16jan2009/bolivian.html»
***
Отчего же он так горяч,
Воздух пр О клятой Ла-Игеры?
Плачь, девочка, плачь,
Над моим романсеро…
Здесь властям передал стукач
Неизвестного герильеро…
Плачь, девочка, плачь,
Над моим романсеро…
Был он чёрен, как будто грач,
Но сияли глаза тореро…
Плачь, девочка, плачь,
Над моим романсеро…
Здесь трусливо стрелял палач
В гуманизм, чистоту и веру!
Плачь, девочка, плачь,
Над моим романсеро…
Ты же знала - расстрелян врач
Под погонами офицера…
Плачь, девочка, плачь,
Над моим романсеро…
Труп его завернули в плащ,
И в кумач кровь текла без меры…
Плачь, девочка, плачь,
Над моим романсеро…
Капли крови летели вскачь
С вертолета на их самбреро…
Плачь, девочка, плачь,
Над моим романсеро…
Эти капли в ладони спрячь,
Словно слезы небесной сферы…
Плачь, девочка, плачь,
Над моим романсеро…
Пусть лишатся побед-удач,
Пусть в аду сгорят изуверы!
Плачь, девочка, плачь,
Над моим романсеро…
Отчего же он так горяч,
Воздух пр О клятой Ла-Игеры?
.........................
.........................
Земля и небо
Посмертное
***
Земля и небо – в твоих глазах,
Земля и небо – навек в слезах…
Когда ушел ты в последний бой,
Земля и небо ушли с тобой…
Рассвет рябинов, вселеннолик,
На карабинах – кровавый блик.
Идет герилья в тисках беды.
На тропах сельвы – её следы.
Недальновиден, зато не трус,
Сант о Эрнесто из Санта-Крус,
Шагает первым, сминая мхи,
На струнах нервов неся стихи…
Любил недаром он всё и всех:
Вино, сигары и женский смех.
Но вмиг ударом отсек палач –
И плач гитары, и женский плач…
Печалью саги укрылся лес,
Свернула стяги лазурь небес,
И выпал ливень потоком слез –
Как будто в небе рыдал Христос…
Душа вспорхнула и взмыла ввысь,
И с нею души друзей слились…
Ступай же, гринго!
Ступай, не стой!,
Теперь он точно уже святой…
Земля и небо - в его глазах...
Сага об Интеллигентах
Всем, кто не щадил своей жизни
во имя счастья человечества.
***
Наш грешный мир –
не Храм и не Дворец,
Скорее, рынок, данный нам в аренду.
Но кем бы ни был высший наш Творец -
Он сто процентов –
был интеллигентом…
Он ни за что «спасибо» не просил,
Он что есть сил
прикладывал старанья,
Он суть творенья тайно замесил
В крутой бетон основы Мирозданья.
Пусть этим миром правят торгаши,
Тельцу златому жертву воздавая –
Им не подвластны чаянья души,
Им недоступны наслажденья рая.
И пусть продажен человечий суд,
Закона Совести
он точно не разрушит:
Интеллигенты свет в себе несут,
Интеллигенты в мир вдыхают душу.
Не половина от людей, не треть
Один на сто – отдаст свою рубаху,
За Слово Правды сможет умереть,
За чью-то жизнь,
смеясь, взойдет на плаху.
И ты в словах подвоха не ищи,
Мой вывод сна народам
не нарушит…
Спасают мир юристы и врачи.
Учителя в него вдыхают душу.
Наш грешный мир –
не Храм и не Дворец,
Скорее, рынок, данный нам в аренду.
Но кем бы ни был высший наш Творец -
Он нам в спасенье дал интеллигентов.
Пусть кто-то ищет в мышеловках сыр
А за Добро – не блага ждёт, а кары…
Но сладко спит циничный этот мир
В отрубленных ладонях Че Гевары…
Ла-Игера замаливает грехи...
В Ла-Игере большинство жителей существуют за счет че-туризма. Своей гибелью великий революционер сделал известной маленькую деревушку в Боливии, и сегодня туда спешат сотни туристов, многие из которых не интересуются судьбой Че, относясь к его имени просто как к модному бренду…
...А в селении выстроен
Божий храм,
И не мечутся выстрелы
По горам.
Вечера здесь безветренны
И тихи -
Ла-Игера замаливает
Грехи...
Можно свято уверовать
В этот бред,
Ископтив себя серою
Сигарет,
Изодрав все сознание
В лоскуты,
Только их покаяние -
Плод мечты.
Не надеждой, не верою,
Мой кумир,
А реальностью серою
Дышит мир.
Здесь идея счастливая
Умерла:
Че Гевару Боливия
Не звала.
Здесь не боль исторически
По утрам -
Фото с троп туристических
В Instagram,
Чтобы ярче, рекламнее,
Горячей,
И неважно там - с ламою
Или с Че.
Ничего здесь не поняли
О любви.
Процветают топонимы
На кров и.
Вечерами тут весело
И светло:
Ла-Игера прогуливает
Бабло...
Послесловие:
Ла-Игера (исп. LaHiguera, «Смоковница») — небольшая деревня в Боливии, находящаяся в провинции Вальегранде, в департаменте Санта-Крус. Деревня расположена в 150 км к юго-западу от Санта-Крус-де-ла-Сьерра.
Ла-Игера лежит на высоте 1950 м. Его население (по данным переписи 2001 года) составляет 119 человек (в основном, коренные гуарани).
Че-туризм
«Туристы со всего мира, путешествуя, посещают Ла-Игеру. Один француз открыл общежитие в помещении телеграфа, где партизаны сделали последнюю попытку установить контакт с внешним миром. Рядом кубинские врачи бесплатно лечат нуждающихся сельскохозяйственных рабочих. Изображения революционера висят в хижинах сельских жителей, и многие люди молятся «SantoErnesto» (святому Эрнесто), который, говорят, совершает чудеса.»
