«...Я узнал настоящею нищету, так сказать голод. Но это еще ничто или почти ничто. <...> Но что страшно - так это помехи в работе, в развитии интеллектуальных способностей. Это верно, что вопреки всему страдание обостряет гений, однако, его не должно быть слишком много, иначе оно вас убивает...»
Париж
Гоген хмур, замкнут, озлоблен, Он живет в холодной пустой комнате, ребенок болеет, долги, отчуждение родственников. Гоген устраивается расклейщиком афиш, ибо не может найти себе другую работу.
Но это не мешает ему принять участие в 8-ой выставке импрессионистов в Мэзон-Дюре (с 15 мая по 15 июня 1886 г.), на которую он посылает 19 картин. Большинство из них - работы, написанные в Руане и Копенгагене, а также вещи, сделанные непосредственно перед выставкой в Нормандии, Они не остались незамеченными, Среди бесчисленных пейзажей, наводнявших выставку, критики уловили нечто, отличающее Гогена от других художников.
«Тона господина Поля Гогена, - писал Фенеон, - очень мало отличаются одни от других, отсюда в его картинах эта глухая гармония. Пустые деревья возникают из почвы жирной плодородной и сырой, заполняют картину, вытесняют небо. Тяжелый воздух. Проглядывающие кирпичи указывают на близость дома, в беспорядке валяются одежды, какие-то морды раздвигают заросли - это коровы. Эти рыжие тона крыши и животных художник постоянно противопоставляет своим зеленым (тонам) и повторяет их в водах, текущих между корягами и заросших высокими травами...»
Хотя Фенеон и отмечает однообразие тональности, тем не менее, он не может не заметить даже в этих, еще робких, еще совсем негогеновских полотнах нарочитое противопоставление рыжих и зеленых тонов, нетрадиционное композиционное построение картины, ее чрезмерную насыщенность.
Но жизнь в Париже Гогену не по средствам. Отдав сына в частный пансионат, он уезжает в Бретань, в маленький городок Порт-Авен, прибежище безденежный художников.
Порт-Авен
«...Здесь имеется также импрессионист по имени Гоген, очень сильный парень. Ему 36 лет, он пишет и рисует очень хорошо».
Бернар после встречи с Гогеном.
За какой-нибудь год в Гогене происходят колоссальные изменения. Он становится мастером, уверенным в своих творческих возможностях. Главное, что теперь занимает его - это овладеть нужными знаниями и добиться известного прогресса.
«...Моя живопись вызывает много дискуссий... я делаю массу набросков, и ты с трудом узнала бы мои работы...» - пишет Гоген жене.«Натюрморт с портретом Шарля Лаваля» (1886г.) Полный разрыв с прежней подражательной полуученической манерой Гогена. Скорее, можно было бы сказать о каком-то воздействии на него Дега («Дамы с хризантемами») в композиционном построении картины, или Сезана - в изображении фруктов, но вряд ли можно усмотреть в нем хотя бы какое-нибудь влияние Писсарро или Пювиде Шованно. В плодах, лежащих на скатерти, ощущается уже будущий Гоген с его обобщенной, скупой манерой исполнения, с присущим ему чувством необычайной просторы и безыскусственности. В Бретани сделано много зарисовок, рабочих набросков.
В декабре 1886 г. Гоген возвращается в Париж, забирает сына из пансионата, но ревматизм, очевидно, нажитый в Бретани, заставляет его лечь в больницу, на которую уходят последние средства.
Панамский перешеек, о. Мартиника.
В 1887 г. Гоген уезжает на Панамский перешеек, уговорив своего друга, художника Шарля Лаваля, поехать вместе с ним. С перешейка они планировали перебраться на остров Мартиника. Гоген устраивается чернорабочим в общество по прорытию Панамского канала, чтобы «ворочать землю с 5 30 до 18 00 под тропическим солнцем и проливным дождем. Денег хватило на переезд на вожделенный остров, где оба художника расположились в окрестностях г. Сен-Пьер. Гоген охвачен восторгом. Сказочная природа, красочные наряды женщин, цвет их позолоченной солнцем кожи... Совсем иной мир. Яркий свет. Тропическое солнце по-другому освещает предметы, которые не отбрасывают рассеянной тени, не расплываются в неясных очертаниях, а, наоборот, приобретают ярко выраженную форму и выделяются крупными сплошными массами, их нельзя передать дробным, мелким мазком, вытекающим из аналитического метода импрессионистов, из разложения ими тонов.
Под влиянием этого освещения у Гогена появляется тенденция не к анализу тонов, а к их упрощению, к отчетливому ограничению форм и объемов. Наиболее яркие работы этого периода - «Ферма на Мартинике» (1887 г.) и цинкография «Мартиникская пастораль» (1889?).
«...Я никогда не писал так ясно, с такой фантазией», - пишет Гоген Шуффенекеру.
15 января 1888 г. Появляется отклик на мартиникские полотна, написанный Феликсом Фенеоном:
«...Из путешествия на Антильские острова он привозит мартиникский пейзаж - с розовой просекой, с густыми тропическими деревьями, под которыми нежатся женщины, с дорогой цвета охры и двумя чернокожими, несущими корзины... между тяжелой листвой - пламенеющий вскрик крыши, как во всем настоящем Гогене. Варварские по характеру и желчные, мало насыщенные воздухом, с диагональными мазками, падающими ливнем справа налево, эти горделивые картины давали бы представление обо всем творчестве Гогена...»
«...Его негритянки, - писал Бернару Ван Гог, - исполнены высокой поэзии, и все то, что делает его рука, имеет характер мягкий, патетический, удивительный. Этого еще не понимают...»
Ноябрь 1887 г. - Гоген снова в Париже, Не имея жилья, больной, он поселяется у Шуффенекера. Из 12 мартиникских работ, в галерее Гупиля, 3 были проданы. Художник, раздав долги, принимает твердое решение уехать в Бретань. Оставшихся денег не хватило бы Гогену на самое жалкое существование в Париже, а быть объектом благодеяний друзей - слишком больно для его самолюбия. И в феврале 1888 г. Гоген снова в Понт-Авене.
Понт-Авен - Арль (1888 г.)
«Искусство - это абстракция, извлекаемая из природы в мечтах перед ней и в мыслях, главным образом, о творении, которое будет результатом...»
В Бретани Гоген сталкивается со знакомой, но отнюдь не приятной обстановкой. Художники, съезжающиеся на лето в Порт-Авен, разделяются на две враждебные группировки: «Импрессионисты», общепризнанным главой, которой становится Поль Гоген; и представители традиционного академического направления, с ненавистью наблюдавшие за своими противниками. Однако стычки между обеими группировками не только не мешают Гогену работать, но даже в какой-то мере помогают ему осознать в себе те черты, которые вызывают у его противников бурный протест, и наиболее отчетливо сформулировать ту концепцию, которую теоретически он начал разрабатывать еще в Дании, в 1885 г., а затем частично воплотил в своих мартиниканских вещах. Гоген отказывается от аналитического метода импрессионистов. «Я начал как ученик, который пойдет вперед...» - пишет он Шуффенекеру. Он хочет одухотворить изображаемое им, увидеть внутреннюю логику, которая лежит в основе всех предметов и явлений, и противопоставить этот «разумный» мир с его логическими связями тому случайно подсмотренному миру, изображение которого было целью импрессионистов. Цель художника - передавать те формы и те символы, которые позволили бы зрителю почувствовать особый, внутренний смысл, лежащий за пределами и видимого и изображенного.
Большое влияние на работы художника оказывает созданная в 1887 г. новая живописная техника - так называемый клуазонизм или, как говорил Ван Гог, «японизм». Создана она была под влиянием произведений японских мастеров и заключалась в том, что полотно картины делилось в соответствии с рисунком на ряд отдельный, замкнутых плоскостей, совпадающих с изображением того или иного предмета или фигуры, каждая из которых заполнялась определенным локальным цветом. Первое свое произведение, наиболее полно отражающее эту новую технику, Гоген написал в 1888 году. «Видение после проповеди, или борьба Иакова с ангелом». Религиозная, казалось бы, традиционная тема картины, изображающей на переднем плане бретонок в их национальных костюмах, слушающих сельского проповедника и созерцающих под впечатлением его рассказа сцену борьбы Иакова с ангелом, поражает своей необычностью. Сложное композиционное построение картины, разделение ее на две части диагональной линией дерева (подобный прием встречается у Гогена и раньше). Резкое противопоставление реальной и невозмутимо спокойной группы женщин в застывших позах и двух нереальных, подсказанных воображением, борющихся фигур в бурном движении дано намеренно без соблюдения перспективы и объемной глубины. Что касается света, то и здесь холодные краски передней группы резко противопоставлены общему жгуче-красному тону заднего плана, еще более подчеркнутому ярко-синим цветом плаща.
Свой новый стиль, с четким плоскостным наложением одного плана на другой, с обобщенным решением формы и цвета, где ни та, ни другой не преобладают друг над другом и создают органический сплав, Гоген называет синтетизмом.
Влияние японской гравюры, полное уничтожение линейной перспективы можно видеть в ряде опытов Гогена (например, «Натюрморт со щенятами»), который не просто усвоил принципы японского искусства, а целиком переосмыслил их в соответствии со своими замыслами.
Однако никто, кроме маленького круга художников, не видит произведений Гогена. Все более и более глубокая нищета привязывает его к Бретани, откуда не может уехать, не расплатившись с долгами. Только настойчивые уговоры Винсента Ван Гога, приглашавшего Гогена приехать в Арль, и договор, заключенный художником с Тео Ван Гогом о регулярной посылке нескольких картин из Понт-Авена и отправиться в Прованс.
Но совместная жизнь с восторженным Ван Гогом, мечтавшим о создании «Мастерской юга», где единомыслящие художники могли бы работать над теми же проблемами синтеза, была отнюдь не счастливой. Охваченный сочувствием и жалостью к Гогену, Ван Гог думал увидеть в нем столь же пылкого романтика, каким был он сам, а столкнулся с измученным лишениями, желчным, необычайно волевым человеком, которого раздражала экзальтированная натура друга. Между обоими художниками с самого начала возникает конфликт. Однако жизнь В Арле, постоянные споры о творчестве и совместная работа обоих художников, несмотря на трагический финал, принесла свои плоды. Ряд пейзажей, сделанных ими одновременно, и отдельные рисунки с общих знакомых наряду с индивидуальными свойствами обоих художников, проявляющимися в каждом произведении, носят, тем не менее, следы их творческой близости в этот период. Были созданы: «Арльское кафе», «Старые девы в Арле», «Аликан». Хотя работы, написанные Гогеном в Арле, во многом повторяют его бретонские вещи, тем не менее они являются дальнейшим шагом вперед в его творчестве. Испытывая, в свою очередь, влияние Ван Гога, его нервной впечатлительности, Гоген пытается писать в пастозной манере Ван Гога. Посылая в Париж к Тео две свои картины, Гоген сообщает ему: «Здесь все совсем по-другому, написано просто, на грубом полотне, пастозно, с едва различимым разделением между красками в поисках глубокого проникновения в сущность вещей». Любовь обоих друзей к японской гравюре и пристальное ее изучение на примере имевшихся у Ван Гога образцов заставляет Гогена продумать ряд теоретических вопросов, которые он излагает в своих письмах к Бернару. «Вы спорите с Лавалем о тенях и спрашиваете меня, не игнорирую ли я их полностью. Что касается толкования света - да! Посмотрите на японцев, которые рисуют восхитительно, и вы увидите жизнь на пленере и на солнце без теней.»
Таити /1891-1893 г.г./
«...Цивилизация мало-помалу уходит от меня. Я начинаю мыслить просто, испытывать очень мало ненависти к моим ближним, лучше того - начинаю любить их...»
Работая с натуры, Гоген пытается нащупать ту специфику, которая заложена в новом для него мире. И хотя еще имеется много черт, скорее сближающих его с понт-авенской манерой художника, чем с последующими таитянскими произведениями, Гоген ощущает уверенность в своих силах («Женщина с цветком»). Его тяга к наивному искусству, к так называемым примитивам, стремление к ярким красочным контрастам, к пылающей цветовой гамме обретает на Таити свою реальную почву. Картины: «А, ты ревнуешь?» 1892, «Дух мертвых бодрствует» 1892, «Женщина, держащая плод» 1893, «Таитянский пейзаж» 1897 и многие другие.
«...Вы тот легендарный художник, который из глубин Океании присылает свои приводящие в замешательство, неподражаемые произведения великого человека, так сказать, исчезнувшего из мира... Вы пользуетесь неприкосновенностью великих покойников... Вы вошли уже в историю искусства...» - пишет Монфрейд.
8 мая 1903 года после нескольких суток физических и моральных страданий Поль Гоген скончался. Пришедшие в дом художника туземцы причитали над его телом: «Гоген умер, мы пропали».
Колоссальное и разнообразное художественное наследие Гогена свидетельствует о его неутомимых творческих исканиях, проявившихся во всех областях изобразительного искусства. Раз вступив на путь художника, он всю жизнь посвятил служению искусству. Он был не только живописцем и рисовальщиком, но также скульптором, резчиком по дереву, гравером, критиком и писателем. Занявшись каким-либо видом искусства, он досконально изучал все особенности технического и даже технологического процесса.
Отличительной чертой всех видов творчества а является его стремление выйти за пределы того мировосприятия, на основе которого сложилось европейское искусство.
Технические завоевания Гогена, новое понимание цвета, особое внимание к рисунку, выделяющему контуры, взаимосвязь цвета и рисунка, цвета и линии, стремление максимально усилить и вместе с тем упростить эти элементы, декоративные эффекты плоскостного изображения, а, главное, - полное подчинение живописного языка смыслу изображенного, - все это прочно вошло в искусство XX столетия.