Алексей Ильич Осипов
БОГ
Зачем живу я?
О, вещая душа моя!
О, сердце, полное тревоги,
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..
С какой трагической силой поставил этот вопрос Пушкин:
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
Не то же ли самое переживают в своей жизни и теперь очень многие! Да, наверное, и почти теми же словами могли, если имели бы такой же талант, выразить свое состояние, эту парадоксальность человеческого существования, его таинственную для нас загадочность.
Глубоко и столь же поэтически зрело ответил Пушкину Филарет (Дроздов) – митрополит Московский (+1867), уже при жизни названный мудрым, а ныне причисленный Церковью к лику святых:
Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана,
Не без правды Им же тайно
На печаль осуждена.
Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
Вспомнись мне, Забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум –
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светлый ум.
Ищущую душу поэта глубоко потряс этот неожиданно обращенный к ней голос знаменитого иерарха. Пушкин пишет митрополиту послание, в котором звучит неподдельное чувство благодарности и умиления:
Я лил потоки слез нежданных.
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей…
Наш великий русский гений нашел ответ на самый жгучий вопрос. Он понял, почувствовал всей своей душой бессмыслицу, отчаяние этой жизни, неминуемо отнимаемой неумолимой смертью. Но он пережил и другое – радость осознания того, что человека ожидает не тупик смерти, а бесконечная перспектива жизни, наполненной Богом – любви. И, как известно, с Его именем на устах он перешел в тот мир.
|
|
От чего ушел Пушкин?
Ибо все, что в мире: похоть плоти,
похоть очей и гордость житейская,
не есть от Отца, но от мира сего.
1Ин.2,16.
Его эпоха во многом напоминала нашу современность. Так называемым вольнодумством было заражено всё великосветское общество (правда, еще не народ). Что это за явление и откуда оно пришло в Россию?
Исторически совсем недавно, где‑то со второй половины 18‑го века, во Франции начались резкие выступления против религии, открытое отрицание бытия Бога, пропаганда материализма, культа т. н. разума. Идеологами этих идей явились так называемые «просветители». И хотя они не были учеными‑естествоиспытателями, тем не менее, основной идеей их выступлений было утверждение, что наука опровергает религию и доказывает небытие Бога. При этом они не стеснялись выдавать свои, подчас просто абсурдные идеи за научно достоверные факты. Так, Саму личность Иисуса Христа, о котором сообщают не только десятки христианских авторов первого столетия, но и известнейшие римские и другие историки того времени, такие как: Плиний Младший, Светоний, Тацит, Иосиф Флавий и др., эти фантасты объявили мифом. Обращает при этом на себя внимание то обстоятельство, что пропаганда подобных утверждений неожиданно нашла могущественную информационную и финансовую поддержку. Идеи атеизма стали стремительно распространяться во Франции, а затем и в других странах Европы, выливаясь часто в кровавые революции. Эти идеи не могли обойти России. Сама Екатерина II называет своим учителем Вольтера. Естественно, не могло быть иным и великосветское общество. Какое‑то время в юности этот образ мыслей разделял и Пушкин.
|
|
Победное шествие атеизма достигло своего апогея в России после революции 1917 года, когда атеизм стал «единственно научным мировоззрением » на целых 70 лет.
Но что представляет собой атеизм и на чем он основывается?
Почему Бога нет?
Псалом 52, 2
Доводы, которые обычно приводятся в оправдание веры в небытие Бога, выглядят, по меньшей мере, наивными с точки зрения элементарной логики. Основные из них таковы:
1. Бога никто не видел.
2. В Библии много противоречий.
3. Наука доказала, что Бога нет.
4. Войны, болезни, страдания несовместимы с существованием Бога.
Рассмотрим их.
1. Бога никто не видел
«А Вы свой ум видели? – ответил семинарист одному из задиристых верующих в небытие Бога посетителей Троице‑Сергиевой Лавры. – «Не‑е‑ет». – «Следовательно, у Вас его…». Под дружный хохот толпы сконфуженный скептик ретировался.
Мы верим в существование очень многих вещей и явлений, которых никто из людей не только не видел, но и видеть не может. Верим в реальность субатомного мира, непонятную бесконечность Вселенной, черные дыры и т. д. Кое что из того, о чем говорит, например, наука, можно и самим увидеть, но при определенных условиях. Так же и Бога, Который есть Дух, можно увидеть, но не глазами, а другим органом зрения, о котором сказал Христос: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5, 8). Фактов такого в и дения Бога бесконечное множество.
|
|
2. В Евангелии имеются противоречия
Наличие таковых могло бы иметь значение для отрицания Божественности содержащегося в Евангелии учения, но никак не для отрицания бытия Бога – в Бога верят не одни христиане. Необходимо при этом учитывать, что Церковь в Священном Писании усматривает две стороны: Божественное Откровение о вере и основах духовно‑нравственной жизни человека, что составляет самое существо христианской религии, и человеческое описание истории этого Откровения и тех событий, которые происходили в связи с ним. Если говорить об Откровении, то оно содержит в себе такие глубокие, таинственные истины, что искать в них какие‑либо противоречия просто бессмысленно – их можно лишь или принимать или отвергать. Некоторые же несовпадения и различия в описании отдельных деталей Евангельской истории не только ничтожны и не затрагивают существа религии (например, один или два бесноватых встретили однажды Христа – Мк. 5,1 и Мф. 8,28; или сколько раз пропел петух во время отречения апостола Петра – Мф. 26,75 и Мк. 14, 72 т. п.), но и вполне естественны и свидетельствуют лишь о действительности описываемых событий и добросовестности авторов.
3. Разве наука и религия не исключают друг друга?
Нет. И вот почему.
Во‑первых. Когда речь идет о соотношении науки и религии, то под наукой подразумевают не весь круг человеческого знания, но естествознание (физика, биология, астрономия и проч.). Область же религиозного знания совершенно иная – духовный мир и его законы. Поэтому наука и религия также несопоставимы, как километр и килограмм, или геодезия и геополитика. Каждая из них занимается своей стороной жизни человека и мира. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но никак не опровергать одна другую. И «беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник ».
Для религиозного мировоззрения не имеет значения, из каких «кирпичиков» построена Вселенная, Земля ли вращается вокруг Солнца или наоборот, в завершенном виде сотворил Бог все формы жизни или в процессе постепенного их развития от низших к высшим и т. д. Все эти и подобные им вопросы – область науки, но не религии. Об этом хорошо сказал известный французский ученый и христианин Пастер († 1895 г.): «Здесь нет ни религии, ни философии, ни атеизма, ни материализма, ни спиритуализма. Это вопрос фактов и только фактов ».
Очень показателен и тот факт, что до наступления Нового времени именно монахи и священнослужители, как правило, были учеными, они развивали науку. (Потому и в католическом средневековье боролась не религия с наукой, а старые научные представления и представители с новыми, используя псевдоцерковные авторитеты.) И вплоть до нашего времени немалое число церковнослужителей оказалось в ряду видных деятелей науки[1]. Всё это красноречиво свидетельствует о надуманности самой идеи борьбы религии с наукой.
Во‑вторых. Наличие огромного числа верующих ученых лучше всего говорит о том, что наука не имеет никаких противоречий с христианским мировоззрением. Этот факт всегда крайне раздражал идеологов атеизма. Так, однажды ведущий специалист советского «научного» атеизма, один из активных борцов «науки» против религии Шахнович в пылу полемики проговорился: «Многие буржуазные ученые говорят о “союзе” науки и религии. М. Борн, М. Планк, В. Гейзенберг, К.Ф. фон‑Вейцзекер, П. Иордан и другие известные физики неоднократно объявляли, что наука будто бы не противоречит религии ». Но Шахнович только начал бесконечный список тех верующих ученых[2], которые соединяли в себе великие научные достижения с самой искренней верой в Бога и во Христа.
М. Ломоносов хорошо сказал об этой «борьбе» науки с религией: «Создатель дал роду человеческому две книги. Первая – видимый мир… Вторая книга – Священное Писание… Обе обще удостоверяют нас не токмо в бытии Божием, но и в несказанных нам Его благодеяниях. Грех всевать между ними плевелы и раздоры ». Наука и религия «в распрю прийти не могут… разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду восклеплет ».
В‑третьих. Вера одних ученых в не бытие Бога, других – в Его бытие, однозначно говорят о том, что научные знания сами по себе не решают этого мировоззренческого вопроса.
В‑четвертых. Как уже было сказано, бесконечность познаваемого мира и вечная ограниченность человеческого знания о нем ясно говорят о принципиальной невозможности с точки зрения науки отрицать бытие Бога. Поэтому атеизм, пытающийся это делать от лица науки, вступает с ней в прямой конфликт.
4. Страдания и Бог.
Наиболее распространенным, но скорее эмоциональным, нежели рациональным доводом против бытия Бога‑Любви является наличие в человеческом мире болезней, войн, несправедливости, невинных страданий и т. п.
Что отвечает на это христианство? Основной причиной всех бедствий человека является нарушение им духовных и нравственных законов, которые столь же реальны, как и физические. Несчастья – это не наказания Божьи, но естественные последствия тех желаний, мыслей, чувств, намерений, аморальных и преступных поступков, которые противоречат совести и которые в религии называется грехом. Ими человек ранит себя, заражает свой духовно‑телесный организм, разрушает свою жизнь, ибо грех в самом себе несет наказание человеку.
Об этом просто и ясно говорит преподобный Антоний Великий (IV в.): «Бог благ и только благое творит, вредить же никому не вредит, … а мы, когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом – по сходству с Ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога – по несходству с Ним. Живя добродетельно – мы бываем Божиими, а делаясь злыми – становимся отверженными от Него; а сие не то значит, чтобы Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас, с демонами же мучителями соединяют ».
Несколько иную природу имеют страдания детей и вообще невинные страдания. Пострадавших детей и праведников чаще всего уподобляют золоту, которое очищается огнем. Но их страдания имеют и определенный жертвенный характер, поскольку они обусловлены, главным образом, не их личными грехами, но грехами своих близких – «ближних» (ср. Ин. 9,2). Множество, например, людей благодаря страданиям своих детей задумались о смысле этой жизни, пришли к вере в Бога, вспомнили о вечности.
Смысл невинных страданий может быть понят только при вере в то, что со смертью тела оканчивается не жизнь, но лишь серьезный подготовительный этап к жизни вечной, уготованной человеку. И поскольку Бог есть любовь, следовательно, любое страдание, тем более невинное, имеет великий смысл. Какой? Апостол Павел отвечает: …нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8, 18). Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор. 4, 17–18). Но если человек не верит в Бога и вечность, то какой, спрашивается, смысл имеют все эти невинные, нередко жестокие, бесчеловечные мучения? Игра слепых сил природы, случайность, стечение обстоятельств, безнаказанный произвол человеческой жестокости? Какой смысл жизни этих невинных страдальцев? Если нет Бога и вечности, то ответ только один – никакого!
Где больше веры?
Если Моисея и пророков не слушают,
то если бы кто и из мертвых воскрес,
не поверят.
Лк.16,31.
Обычно принято считать, что главной особенностью религии является вера. Потому и саму религию часто называют верой. Однако, только познакомившись с «научным атеизмом », можно увидеть настоящую веру, не нуждающуюся в разуме.
Как известно, истинной теорией в науке считается та, которая имеет подтверждающие ее факты и дает возможность проверки своих утверждений. С этих позиций посмотрим на атеизм и религию.
Что предлагает атеизм?
Сначала простой пример. Несколько незнакомых между собой человек в разное время видели в лесу медведя. Можно им поверить? Да, тем более что сговора здесь не могло быть. А вот, чтобы отрицать это, придется тщательно и неоднократно обследовать указанный лес, проделать колоссальную работу, да и тогда еще можно усомниться, а вдруг зверь ловко спрятался?
Подобное же можно сказать и по вопросу бытия Бога.
С одной стороны, о существовании Бога свидетельствуют личный духовный опыт множества людей, а также бесконечное количество очевидно сверхъестественных событий, чудес, не имеющих никакого научного объяснения (достаточно назвать имена святителя Николая, Ксении Петербургской, Иоанна Кронштадтского, чтобы не осталось сомнений в Божественном источнике их поразительных деяниях). Как очень точно писал об этом известный русский философ 20‑го столетия С.Н. Булгаков: «Е сли бы люди веры стали рассказывать о себе, что они видели и узнавали с последней достоверностью, то образовалась бы гора, под которой был бы погребен и скрыт от глаз холм скептического рационализма ». «Религиозный опыт в своей непосредственности не есть ни научный, ни философский, ни эстетический, ни этический, и, подобно тому как умом нельзя познать красоту (а можно о ней только подумать), так лишь бледное представление о опаляющем огне религиозного переживания дается мыслью… Жизнь святых, подвижников, пророков, основателей религий и живые памятники религии: письменность, культ, обычай… – вот что, наряду с личным опытом каждого, вернее вводит в познание в области религии, нежели отвлеченное о ней философствование ». И дальше: «Основное переживание религии, встреча с Богом, обладает (по крайней мере на вершинных своих точках) такой победной силой, такой пламенной убедительностью, которая далеко позади оставляет всякую иную очевидность. Его можно позабыть или утратить, но не опровергнуть. Вся история человечества, что касается религиозного его самосознания, превращается в какую то совершенно неразрешимую загадку и нелепость, если не признать, что человечество опирается на живой религиозный опыт, т. е. если не принять, что все народы как‑то видели и знали свои божества, знали о них не из одного “катехизиса”».
С другой – разве не понятно, что все научные знания прошлого, настоящего и будущего никогда не смогут охватить всё бытие в целом, ибо как писал академик РАН Г. Наан: «на любом уровне развития цивилизации наши знания будут представлять лишь конечный островок в бесконечном океане непознанного, неизвестного, неизведанного ». Следовательно, даже если бы Бога не было, наука в принципе никогда не смогла бы утверждать это. Она может сказать: «Я не знаю». Но и это условно, поскольку множество ученых всех эпох и до настоящего времени верили и верят в Бога. Поэтому атеизм, утверждающий небытие Бога, оказывается концепцией антинаучной, противоречащей самой элементарной научной логике.
С другой стороны. Если религия призывает к тому, чтобы человек сам проверил основания веры в Бога, сам испытал ее путь жизни и, таким образом, смог сам лично убедиться в существовании Бога, то атеизм ничего не предлагает человеку для того, чтобы он мог убедиться в небытии Бога. Атеизм не имеет ответа на важнейший вопрос: «Что должен сделать человек, чтобы убедиться, что нет Бога »? А без ответа на него всё здание атеизма полностью рушится. Потому он и призывает просто слепо верить, что нет Бога, нет души, нет вечной жизни личности – ничего нет, кроме этого материального мира, и потому каждого человека, и всё человечество ожидает окончательное уничтожение, вечная смерть. «Верь, человек, тебя ожидает смерть и навсегда. И никто, и ничто не спасет от нее»! Эта «истина» атеизма приобретает еще более трагический характер в связи с выводами современной науки. Академик РАН Н. Моисеев, например, писал: «Человечество как биологический вид смертно, и в этом смысле конец человеческой истории однажды наступит. И не в каком‑нибудь совершенно неопределенном будущем, а, может быть, уже в середине ХХI века ». Потому он предупреждал: «Глобальная катастрофа может разразиться столь стремительно, что люди окажутся бессильны. Надежды на технику совершенно напрасны, нас уже не спасут новые технологии… Необходимы новые заповеди …».
Атеизм – это вера, в полном смысле данного слова, не имеющая никаких аргументов, кроме одного – желания, чтобы Бога не было, следовательно, не было и возмездия за свои деяния. Однако, каковы психологические последствия такой веры? Поскольку смысл жизни человека в атеистическом мировоззрении носит глубоко пессимистический характер (вера в свою вечную смерть), то даже при материальном комфорте, а тем более при его отсутствии и потере надежд на успех, молодость, здоровье и проч. всё большее число людей, верящих в несуществование Бога, будет закономерно приходить к переживанию бессмысленности этой жизни и впадать в тяжелейшие депрессивные состояния. Это уже происходит на материально благополучном Западе. Вот одна из констатаций: «Согласно некоторым исследованиям, более половины населения на Западе потеряло цель жизни. Мы уже убедились в том, что предметом работы психиатров будет являться чувство уныния, тоски в гораздо большей степени, чем само страдание. Поводом к самоубийству часто бывает экзистенциальная опустошенность человека ». Один из крупнейших западных психоаналитиков К. Юнг говорил, что большая часть его пациентов – это люди, утратившие смысл жизни. А известный экзистенциалист Хайдеггер прямо утверждал: «Запад – мышеловка, в которой произошла полная утрата смысла бытия ».
Бог есть
Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество,
от создания мира через рассматривание творений
видимы, так что они безответны. Рим. 1,20.
Рассказывают такой случай. Едет барин. Будучи человеком просвещенным в духе «свободы, равенства, братства », и, видя, как его извозчик, проезжая мимо церквей, каждый раз крестится, барин вслух подсмеивается над ним. Но тот не отвечает ни слова. Доехали, барин расплатился и хотел было уходить. Как вдруг мужик, молчавший всю дорогу, заговорил: «Барин, а барин»? – «Что»? – «А вдруг Он есть »? Этот простой и ясный вопрос оказался сильнее многих атеистических хитросплетений. Барин был потрясен им. Понял, есть над чем задуматься. Вскоре он стал православным.
Каждый человек, конечно, по своему переживает проблему Бога, но для многих она начинается с прямого вопроса: есть ли Бог?
Из многих аргументов, подтверждающих Его бытие, назовем наиболее простые и очевидные.
1. Вызывает изумление та потрясающая красота и удивительная целесообразность устройства мира во всех его частях, великих и мельчайших, которые открываются человеку в его познавательной деятельности. Современная наука прямо говорит об антропном (разумном) устройстве мира. Один из ученых писал: «Абсолютно во всем, начиная от постоянных, определяющих гравитационные, электромагнитные, сильные и слабые ядерные взаимодействия, и вплоть до основных биологических предпосылок, мы обнаруживаем, что космос в целом, наше Солнце в частности, и в особенности Земля настолько точно подогнаны к нам, что неизбежно напрашивается вопрос: а не Бог или кто‑то еще с аналогичным именем создал все это, прежде всего имея в виду нас? Это слишком много для совпадения, даже для чуда, чтобы назвать это чистой случайностью ». Другой предложил такую интересную картину: «вероятность того, что клетка возникнет самопроизвольно, по меньшей мере, равна вероятности того, что какая‑нибудь обезьяна 400 раз напечатает полный текст Библии без единой ошибки!».
Множество ученых прошлого и настоящего времени, созерцая и познавая мир, приходили к вере в Бога, ибо более здравого объяснения существования этой красоты, чем признание бытия разумного Творца – Бога, просто нет. Так, наш замечательный ученый академик РАН, директор института мозга Н. П. Бехтерева на Соборных слушаниях «Вера и знание: наука и техника на рубеже столетий» в марте 1998 года говорила: «Всю свою жизнь посвятив изучению мозга человека, я прихожу к выводу, что понять создание такого чуда, как мозг человека, без понятия Творца практически нереально ».
Убедительность этого аргумента состоит, прежде всего, в том, что он ставит сознание перед альтернативой: признать ли Божественный Разум источником столь целесообразно устроенного мира, или же – «что‑то пока неизвестное»? Первое не только отвечает на вопрос, но и открывает человеку высокий и святой смысл жизни. Второе – безответное, и оставляет личность в полной внутренней растерянности и безысходности.
2. Интересный аргумент приводит историческая наука. На этот аргумент, как на самый надежный, ссылается знаменитый римский оратор, писатель и политический деятель I в. до н. э. Цицерон. «Мы считаем, – говорит он, – нужным указать на то, что нет племени столь дикого, нет человека, настолько потерявшего сознание о нравственных обязанностях, душу которого не освещала бы мысль о богах. Многие о богах думают не право, но это обыкновенно происходит от нравственного развращения и порочности: все однако же убеждены в том, что есть сила и природа божественная. И такое признание не от предварительного уговора и соглашения людей; это памятование о богах утвердилось не в силу государственных постановлений или законов, но во всяком этом деле единомыслие всех народов должно быть почитаемо законом природы ».
Ту же мысль высказывает и древнегреческий писатель, историк и философ Плутарх († 120): «Обойди все страны, ты можешь найти города без стен, без письменности, без правителей, без дворцов, без богатств, без монеты, но никто не видел еще города, лишенного храмов и богов, города, в котором не воссылались бы молитвы, где не клялись бы именем божества …».
Действительно, чем можно объяснить удивительный факт всеобщей религиозности человечества? Все атеистические гипотезы, предлагающие свои варианты т. н. «естественного» происхождения идеи Бога в сознании человека, оказались просто беспомощными. Окончились, в связи с развитием науки, и страхи и восторги перед непонятными явлениями природы, разгадан механизм сновидений, совершен гигантский прорыв в познании мира, а вера в Бога так и остается главенствующим мировоззрением в человечестве. Единственно разумным объяснением этого факта следует признать, что эта идея, которой жило и живет человечество всю историю своего существования, не есть плод «земли», но имеет своим источником Самого Бога.
3. На другую сторону обращает внимание религиозно‑опытный аргумент.
Сначала небольшое отступление.
«В 1790 году около французского города Жюллек упал метеорит. Мэр составил протокол об этом событии, который подписали 300 свидетелей, и послал в Парижскую Академию. Думаете, академики тогда поблагодарили за помощь науке? Ничего подобного. Парижская Академия не только составила объемистый трактат “Об абсурдности падения камней с неба”, но даже приняла специальное постановление по этому поводу… [3] “Раз Бога нет – значит, не может быть и камней с неба”, – постановили парижские академики….
Лишь с большим трудом люди начинают понимать, что их повседневный опыт вовсе не абсолютен, что он охватывает только некоторые поверхностные стороны событий и явлений, что житейский здравый смысл ограничен, что есть очень много неопровержимых фактов, не укладывающихся в незыблемые, казалось бы, самоочевидные истины ». Так писал один из историков науки А. Горбовский в своей интересной книге «Загадки древнейшей истории».
«Вообще говоря, когда выводы науки расходятся с фактами, предпочтение отдается фактам (при условии, что факты еще и еще раз повторяются)».
Так вот, бытие Бога является тем фактом, который проверен «еще и еще» бесчисленное множество раз. Люди разных исторических эпох, с глубокой древности и до наших дней включительно, различных рас, национальностей, языков, культур, уровней образования и воспитания, часто ничего не зная друг о друге, с поразительным единодушием свидетельствуют о реальном, невыразимом, глубочайшем личном переживании Бога – именно переживании Бога, а не просто «чего‑то» сверхъестественного, мистического.
Какие же основания отвергать опыт огромного числа величайших в своей области ученых, свидетельствующих о непосредственном, а не через приборы или следы на фотографиях, в и дении Бога? И каких ученых? – Святых, которые даже в мысли боялись совершить обман или увлечься славой человеческой. Они представили неоспоримые факты: творили чудеса, прозревали будущее, переносили изгнания и ссылки за слово веры и правды, претерпевали пытки и надругательства, проливали свою кровь и саму жизнь отдавали за непоколебимое исповедание Бога и Христа!
Может быть, все эти Петры и Павлы, Иустины Философы и Павлы Препростые, Макарии Великие и Иоанны Дамаскины, Клименты Римские и Исааки Сирийские, Иоанны Русские и Саввы Сербские, Сергии Радонежские и Серафимы Саровские, Игнатии Брянчаниновы и Амвросии Оптинские, Достоевские и Паскали, Мендели и Менделеевы– невозможно перечислить имена только тех, о которых знает весь мир, – так, может быть, все они лишь «по традиции» верили в Бога, фантазерами были, необразованными?
Как рассматривать этот грандиознейший в истории человечества факт? Может быть, необходимо над ним задуматься? Неужели можно отрицать Бога только потому, что повседневный опыт не дает Его нам? Но повседневный опыт вообще не дает нам почти ничего из того, о чем говорят современные ученые, однако мы верим их опытам, верим им, не зная их и не имея при этом, как правило, ни малейшей возможности проверить их утверждения и выводы. Какие же основания не поверить неисчислимо большему количеству религиозных опытов, засвидетельствованных кристально чистыми людьми?
Опыт этих ученых науки из наук – говорит не о голословной их вере, не о мнении, не о принятой гипотезе или простой традиции, но о факте познания Бога.
Справедливы слова С. Булгакова: «Если бы люди веры стали рассказывать о себе, что они видели и узнавали с последней достоверностью, то образовалась бы гора, под которой был бы погребен и скрыт от глаз холм скептического рационализма ».
Кто же Он?
Когда я говорю о Боге, мои слова
подобны льву ослепшему, который
ищет водного источника в пустыне.
Максимилиан Волошин
У великого древнегреческого философа Платона († 347 до н. э.) есть такая мысль: «Простые вещи не поддаются определению ». Действительно, сложную вещь можно как‑то представить, называя те элементы, из которых она составлена. А как можно объяснить, что такое цвет красный или вкус кислый тому человеку, который никогда с этим не соприкасался? Способ только один – показать, дать попробовать, ибо познание простых вещей дает только опыт, но никакие слова этого дать не могут.
Христианская религия учит о Боге как первичной Простоте. Бог, говорят Отцы, пр ó стое Существо. Поэтому Его нельзя выразить словами. Любое слово о Нем, любое определение будет недостаточным. И все те имена и качества Бога, которые можно найти в Библии и у святых Отцов, являются ничем иным, как лишь некими человеческими аналогами свойств Бога. Но они необходимы, поскольку проводят принципиальную грань между Богом, который является Любовью, Благом, Истиной, Красотой, и теми искажениями Его понимания, которыми насыщена история языческих религий, изображающая своих богов со всеми страстями человеческими. Это чрезвычайно важно и потому, что характер жизни человека определяется его идеалом: «каков его Бог, таков и он сам». Без этих положительных качественных характеристик Бога человек теряет нравственные ориентиры жизни. Это хорошо видно у Д. Мережковского:
И зло, и благо – два пути,
Ведут к единой цели оба,
И всё равно куда идти.
Христианство же настаивает: не всё равно, куда идти.
У одного из святых – Григория Палам ы – есть замечательное высказывание, которое в кратких и емких словах раскрывает еще одну из сторон христианского учения о Боге и характере Его присутствия в мире. Свт. Григорий писал: «Бог есть и называется природой всего сущего, ибо Ему все причастно и существует в силу этой причастности, но причастности не к Его природе, а к Его энергиям ». Эта мысль подчеркивает две важные, по сравнению с древним религиозным миром, характеристики Бога. С одной стороны – Бог один, и Он не отделенное и не отчужденное от природы мира и человека Существо, но вездесущее, всё проницающее Своими действиями, находящееся в самой основе всего существующего. В то же время (с другой стороны) – Он и не какая‑то безликая таинственная космическая сила, которой можно управлять, узнав Его «код», но Существо Личное. Поэтому христианство так решительно отметает все виды шаманизма, колдовства, магии, оккультизма, претендующие на возможность покорения скрытых сил того мира и использования их в своих земных целях.
Однако важнейшей характеристикой Бога, принципиально изменившей Его понимание, явилось христианское учение о том, что Бог есть любовь (1Ин.4,8). Не абсолютный властитель, который делает что хочет, не справедливый судья, милующий и наказывающий – но именно любовь! В Евангелии говорится: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3; 16). И дальше читаем: «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин. 3; 17). Добровольный Крест Христов доказал всю силу этой любви. (Ее ярко показал, например, фильм М. Гибсона «Страсти Христовы».)
И хотя в Священном Писании и у святых отцов находим немало выражений о Боге наказывающем и милующем, все они носят исключительно педагогический характер. Это показывает не только Евангелие, но и согласное учение всех святых отцов. Так, например, свт. Иоанн Златоуст, в проповедях у которого можно встретить сколько угодно высказываний о гневе, наказаниях и прочих «чувствах» Бога, когда раскрывает догматическое о Нем учение, прямо говорит: "Когда ты слышишь слова: "ярость и гнев", в отношении к Богу, то не разумей под ними ничего человеческого: это слова снисхождения. Божество чуждо всего подобного; говорится же так для того, чтобы приблизить предмет к разумению людей более грубых". Свт. Григорий Нисский писал: "Ибо что неблагочестиво почитать естество Божие подверженным какой‑либо страсти удовольствия или милости, или гнева, этого никто не будет отрицать даже из мало внимательных к познанию истины Сущего». Прп. Иоанн Кассиан Римлянин даже так говорил: "… без богохульства нельзя приписывать Ему и возмущение гневом и яростью ". И т. д.
Как можно увидеть, познать Бога – это особая и большая тема о духовной жизни, ее основных принципах, этапах развития, критериях истинности, опасностях на ее пути. Главная же мысль выражена в словах Христа: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5,3).
Христианское учение о Боге‑Любви явилось беспрецедентным в древнем мире иудейского и языческого богопонимания. Но как оно возникло у правоверных иудеев: Иисуса Назарянина и Его учеников – едва ли разрешимая загадка без признания Божественного источника этого учения.
Один и три
Credo, quia absurdum.
Евангелие вполне определенно говорит о том, что Бог есть Дух и в то же время Он Существо личное, хотя в особом значении этого слова. Особенность заключается в совершенно новом, принципиально отличном от всех дохристианских представлений учении – о едином Боге при троичности Его Ипостасей (Лиц).
Основная идея этого учения состоит в утверждении, что Бог – это безначальный Отец, предвечно рождающийся от Него Сын (Логос), и предвечно исходящий от Отца Дух Святой. Три Ипостаси равночестны, имеют одну сущность, единую любовь, единый ум, единую волю, единое действие. Некоторое понимание этого совершенно необычного учения о Боге дают аналогии.
Так, образом того, как одно может одновременно быть множественным, является, например, атом. У греческих мыслителей понятием «атом» (греч. °‑tomoj – неделимый) обозначалась та предельно простая частица, из совокупности которых состоят все вещи. Но в 20‑м веке было открыто, что внутри атома, оказывается, находится целый мир. Так и Бог, будучи Существом абсолютно пр ó стым – неделимым, в то же время во внутренней Своей жизни является Триипостасным.
Святые Отцы, исходя из того, что человек является образом Божьим, предлагают и иную аналогию, которую приводит святитель Игнатий (Брянчанинов). «Образ Троицы Бога, – писал он, – троица человек… Ум наш – образ Отца; слово наше – образ Сына; дух – образ Святого Духа… Ум без мысли существовать не может, и мысль без ума. Потому‑то всякая мысль имеет свой дух ».
Учение о Боге Троице отвергает все формы языческого политеизма и, в частности, тритеизм (три бога), триморфизм (три различных проявлений моноипостасного ( единоличностного ) Бога). Христианская Троица – это и не с емейная триада языческих пантеонов, в которых в качестве второй «ипостаси» является рождающая богиня‑мать. В Святой Троице нет ни мужского, ни женского начала. В ней – рождает Отец (а не мать), второй Ипостасью является Сын (а не богиня), третья Ипостась – вообще неизвестный язычеству Дух Святой (а не сын или дочь). При этом, все три Ипостаси равночестны в отличие от семейной языческой триады. Поэтому кроме числа три в этих триадах нет ничего общего со Святой Троицей.
Христианское учение о Триипостасном Боге является беспрецедентным в истории религиозного сознания, и этот факт заставляет задуматься о его происхождении.
Христос: Бог и Человек
Христианство «встало в резкое
противоречие по отношению ко всем
существовавшим до него религиям».
Ф. Энгельс.