Жизненный опыт неисчерпаем, но мы осмысливаем только небольшую его часть. Осознанные аспекты проживаемого опыта — те, которые мы включаем в знакомые и привычные сюжеты нашей жизни, — очень тщательно отбираются. Мириады впечатлений повседневной жизни по большей части мелькают, как вспышки, как штрихи по экрану нашего сознания, и исчезают в «историческом вакууме». Многие из этих переживаний не вписываются в сюжеты или темы доминирующих историй нашей жизни, а потому не регистрируются нами, не обретают смысл. Однако эти «не вписывающиеся в общий ряд» впечатления нередко очень значимы и при благоприятных обстоятельствах могут стать «уникальными эпизодами», или «исключениями». Выявление подобных аспектов проживаемого опыта может обеспечить точку входа в развитие альтернативных историй в жизни людей.
Задача терапевта при подготовке к подобному развитию истории — помочь людям осмыслить некоторые прежде проигнорированные аспекты проживаемого опыта, осознать их значимость. Когда терапевт вовлекается в решение этой задачи, он часто берет на себя ведущую роль в придании смыслов и пытается убедить людей в ценности таких аспектов опыта. Он становится первичным, главным автором истории. В этом есть определённый риск, потому что такое поведение может восприниматься как навязчивость и вызывать отчуждение со стороны людей, обращающихся за помощью. Кроме того, терапевт оказывается в центре беседы, тем самым закрывая возможности для исследования в сотрудничестве.
Беседы, выделяющие уникальные эпизоды, способствуют децентрированному участию терапевта, при котором привилегированной оказывается авторская позиция человека, обратившегося за консультацией. Такие беседы помогают людям осознать значимость определённых не вписывающихся в привычные рамки аспектов своего опыта. Они способствуют тому, чтобы люди, подробно описав эти аспекты опыта, поразмышляли над ними. Достаточно часто для них это новое переживание, так как в ходе своей жизни они были вынуждены принимать смыслы, которые видели другие, а не они сами. Кроме всего прочего, эти беседы обеспечивают людям возможность озвучить намерения, связанные с собственной жизнью, и в большей степени войти в контакт с тем, что для них ценно. В результате у них появляется опора, трамплин, основа для того, чтобы разбираться со своими проблемами, дилеммами, сложными жизненными ситуациями.
|
|
Питер и Труди
Ко мне на консультацию пришли Питер, 14 лет, его мама Труди, воспитывающая сына одна, а также терапевт Мелани, которая и попросила организовать совместную встречу. Мелани работала в подростковой колонии умеренно строгого режима, и в тот момент Питер был заключённым этой колонии. За свою недолгую жизнь он побывал в нескольких исправительных учреждениях. В основном его лишали свободы за вандализм и порчу имущества, однако были в его истории и разбойное нападение, и мелкое воровство. Питер имел обыкновение «слетать с катушек» и «разносить всё вокруг себя», когда испытывал досаду, и в такие моменты он был способен причинять страшный вред.
Было предпринято много усилий, чтобы побудить Питера принять ответственность за свои поступки и действия, оценить их серьёзность, но всё это пропадало втуне. Индифферентность Питера по отношению к этим усилиям заставила людей, пытавшихся помочь ему, прийти к выводу, что он вообще не способен размышлять о своей жизни, не в состоянии предвидеть последствия собственных действий и принимать на себя ответственность. Считалось, что он лишён способности к абстрактному мышлению и мыслит исключительно конкретно.
|
|
Однако недавно Мелани обратила внимание на интересное достижение в жизни Питера. В колонии произошёл инцидент, вызвавший у Питера гнев, однако он отреагировал на него непривычным способом. Вместо того чтобы швырять, разбивать и ломать вещи, бросаться с кулаками на людей, он вышел из комнаты и пошёл в спортзал. Так как для Питера было гораздо привычнее в такой ситуации впадать в слепую ярость, Мелани высоко оценила значимость новой реакции на фрустрирующую ситуацию. При этом она понимала, что новый способ реагирования может очень легко быть утерян, и надеялась, что в результате консультации со мной этот шаг будет осмыслен и откроет путь для развития альтернативной истории в жизни Питера. Мелани также надеялась, что консультация обеспечит Питеру основание для дальнейших шагов в предпочитаемом направлении.
Последним пунктом на повестке дня у Мелани было улучшение отношений Питера с матерью, потому что эти отношения сильно пострадали в силу обстоятельств их жизни. Недавно Труди получила от местных властей жильё, и теперь она могла забирать Питера домой, когда его отпускали из колонии. Это был прекрасный момент, чтобы исследовать возможности развития отношений матери с сыном.
|
|
То, что Мелани положительно оценила инициативу Питера и поняла, что этот поступок может обеспечить точку входа в альтернативное развитие истории жизни Питера, вызвало у меня очень сильный резонанс. Было известно, что Питер и Труди поддерживают планы Мелани на эту встречу, поэтому я спросил у них, не будут ли они возражать, если я задам им вопросы о недавнем событии, когда Питер в буквальном смысле вышел из ситуации, вызвавшей у него гнев. Они согласились.
Труди: Мелани рассказала мне об этой ситуации, и в тот момент я подумала, что это обнадёживает. Поэтому мы об этом уже поговорили, и я не знаю, что ещё об этом можно сказать. А на следующий день Питер опять создал кое-какие проблемы, и опять всё сошло с рельсов.
М.: Мелани упомянула о том, как всё обернулось недавно, и я понимаю вашу озабоченность, вашу тревогу по этому поводу. Насколько я понимаю, подобные неприятности — достаточно частые ситуации, а вот «выйти из комнаты в момент гнева» — это для него не характерно?
Труди: Ну да, это правда, это точно было по-другому.
М.: Вот именно потому мне и интересно узнать побольше об этом событии, что «это было по-другому». Я бы хотел расспросить вас и Питера, может быть, я что-то ещё узнаю об этом.
Труди: Ну да, наверное, это было бы интересно.
М.: А ты что думаешь, Питер? Ты согласен с тем, что это было нечто иное? Что «выйти из ситуации, где что-то вызвало гнев» — это что-то другое?
Питер: Ага.
М.: Ты не против, если мы это исследуем?
Питер: Не. Не против.
М.: Может быть, ты хочешь поговорить о чем-то ещё?
Питер: Не-а.
М.: Хорошо. Питер, твоя мама только что сказала, что это «обнадёживает», это её слово. А ты как скажешь? Может быть, ты как-то по-другому это назовёшь? Что это для тебя значит: «выйти из ситуации, где что-то вызывает гнев»? Может быть, какими-то другими словами?
Питер: Не-а.
М.: Что — «не-а»?
Питер: Что моя мама сказала — это нормально.
М.:То есть ты бы сказал так же: что это обнадёживает?
Питер: Ну да, наверное.
М.: А почему, по-твоему, это обнадёживает?
Питер: Не знаю. Наверное, потому что не было у меня в тот момент больших проблем, не вляпался я.
М.: Я понимаю, что ты был очень сильно расстроен, и ты мог бы в этот момент сделать все, что угодно. А как получилось, что ты в тот момент «не вляпался»?
Питер: Ну, взял и ушёл оттуда, вот и все.
М.: То есть ты бы это так назвал? Ты взял, ушёл и не вляпался?
Питер: Ну да. Я подумал: «А кому оно надо?..»
М.: То есть в этот раз всё было по-другому, потому что ты понял, что тебе этого не надо? И в результате это дало тебе возможность...
Питер: Ну, я думаю, сделать шаг назад.
М.: Шаг назад?
Питер: Ага. Я в этот раз чуть-чуть шагнул назад.
М.: Значит, это было про три разные вещи, так? Ты шагнул назад, понял, что оно тебе не надо, вышел из ситуации и не вляпался?
Питер: Угу, так и есть.
М.: А расскажи, пожалуйста, о том, как ты понял, что оно тебе не надо?
Питер: Ну, понял и все.
М.: А как ты в тот момент себя чувствовал?
Питер: Раззадоренным.
М.: То есть ты чувствовал себя раззадоренным, ты злился, но в то же время тебе удалось сделать шаг назад и понять, что тебе этого не надо?
Питер: Ну да. И я не потерял...
М.: Что не потерял?
Питер: Рассудок, не потерял рассудок, не слетел с катушек
М.: Угу. Так вот, значит, это про что. Про то, чтобы сделать шаг назад, понять, что оно тебе не надо, не потерять рассудок, выйти и не вляпаться?
Питер: Ага, так и есть.
М.: И что в результате стало для тебя возможно?
Питер: Это вы о чем?
М.: Ну вот что после этого произошло, чего не случилось бы, если бы ты потерял рассудок?
Питер: Ну, у меня остались привилегии.
М.: Какие привилегии?
Питер: Домой отпускают на выходные, разрешают в слесарной работать, к психологу не послали.
М.: Угу... Что-нибудь ещё?
Питер: Телевизор смотреть дают, в спортзал пускают.
М.: Ага, теперь я начинаю понимать, какие возможности для тебя открыло или сохранило то, что ты смог сделать шаг назад, разобраться, понять, что оно тебе не надо, не потерять рассудок, выйти из ситуации и не вляпаться.
Питер: Ага. Я ничего не разнёс в этот раз. Я не сорвался и ничего не разнёс.
М.: Прости, пожалуйста... Не расслышал...
Питер: Ну, вместо того, чтобы разносить всё вокруг...
М.: Ты можешь что-нибудь рассказать, что поможет мне понять, как тебе это удалось? То есть, вместо того, чтобы всё вокруг разнести, ты сохранил свои привилегии?
Питер: Ну, э-э, наверное, да, наверное. Не знаю.
М.: Ты сказал — наверное. А о чем ты думал, когда сказал «наверное»?
Питер: Ну, наверное, я взглянул чуть-чуть вперёд, типа, куда я хочу попасть, как дорога выглядит.
М.: То есть это было частью того, что ты сделал?
Питер: Ну, наверное.
М.: Я не думаю, что всё это вдруг внезапно на тебя свалилось — то, что ты сделал шаг назад, разобрался, понял, что оно тебе не надо, не потерял рассудок, вышел из ситуации, не вляпался и посмотрел чуть-чуть вперёд. Как ты думаешь, что помогло тебе прийти к этому?
Питер: В смысле?
М.: Ну может быть, что-то ещё произошло в последнее время, что могло стать основой, своего рода трамплином для этого достижения? Может быть, что-то помогло тебе подготовиться к этому шагу? Может быть, что-то подготовило дорогу, по которой ты можешь выйти из ситуации и не вляпываться?
Питер: М-м-м, наверное, что-то есть, но мне в голову сейчас ничего не приходит.
М.: Может быть, я маме твоей могу задать этот вопрос?
Питер: Валяйте.
М.: Труди, вот мы сейчас говорили о том, каково это всё для Питера, и ещё мы говорили о том, какие возможности это для него открыло. Что могло к этому привести? Вам что-нибудь приходит в голову? Какие-то другие достижения в жизни Питера, которые могли подготовить путь к этому?
Труди: Ну, я знаю только, что когда он слетает с катушек, Питер-то, последствия бывают серьёзные. Если он нарушает закон, он может попасть в каталажку, а когда ты нарушаешь закон, уже сидя в каталажке, от этого только хуже. Я вам скажу, Питер туда уже много раз попадал — более чем достаточно. Такое чувство, что он просто не способен управлять своей жизнью, как будто он вообще не может брать на себя ответственность.
М.: Я понимаю, что у вас много тревог, вас сильно заботит то, что происходит в жизни Питера, то, что происходит, когда он срывается.
Труди: Ну, конечно же.
М.: Как это на вас повлияло? Каким образом эти заботы и тревоги влияют на вашу жизнь?
Труди: Ну, знаете, вот что точно — так это что я спать перестала из-за всех этих забот.
М.: Вы спать перестали? Из-за беспокойства или...
Труди: Из-за беспокойства, да, это постоянно.
М.: И беспокойство что делает с вами?
Труди: Оно напрягает просто ужасно.
М.: И в результате вам с Питером становится сложно...
Труди: Нам сложно ладить друг с другом, это уж точно.
М.: А ладить друг с другом важно для того, чтобы...
Труди: Ладить друг с другом — это то, чего я всегда хотела, я на это надеюсь. Я пытаюсь что-то для этого делать. Если б только это было возможно.
М.: Спасибо, Труди. Мне действительно важно понимать, что важно для вас, и, если вы не против, мы к этому чуть попозже вернёмся. Хорошо?
Труди: Конечно.
М.: Питер, ты мне помог понять, в чем состоит это достижение, что значит «выйти и не вляпаться», и ты мне также рассказал, что это сделало для тебя возможным. Я бы хотел потом вернуться и поразмышлять о том, что могло к этому привести. Ну а сейчас мне интересно узнать, как ты относишься к этому достижению в своей жизни.
Питер: Э, ну я не... эээ...
М.: У меня здесь есть список того, о чем это всё было. Выйти и не вляпаться, отступить назад, разобраться, понять, что тебе этого не надо, удержать крышу — да? — чтобы её не снесло. Уйти от сложностей и посмотреть, куда это ведёт дальше. Ещё у меня есть список того, какие возможности это может для тебя открыть, например, сохранить свои привилегии, не слететь с катушек и не разнести всё вокруг. Как ты к этому относишься? Когда видишь, что всё это происходит в твоей жизни, тебе это нравится?
Питер: Ну, думаю, это хорошо.
М.: Ну, хорошее хорошему рознь, есть много разных видов хорошего. Это какое хорошее? Оно для кого хорошее? Для тебя, для твоей мамы, для колонии?
Питер: Это позитив.
М.: Позитив для кого?
Питер: Позитив для меня.
М.: Позитив для тебя. Ты можешь сказать немного о том, в чем этот позитив выражается?
Питер: Ну да. Я от этого чувствую себя хорошим.
М.: А ты знаешь, почему ты из-за этого чувствуешь себя хорошим?
Питер: Ну, это такое хорошее чувство, будто я куда-то, в общем, продвигаюсь. Ага.
М.: Ага. Это чувство, что ты куда-то продвигаешься. А почему тебе важно продвигаться куда-то?
Питер: Потому что я тогда смогу что-то сделать со своей жизнью, вот почему. Я смогу сказать, чего я хочу, и что-то по этому поводу сделать.
М.: Чувствуется, что ты ясно понимаешь это.
Питер: Ага, я буду знать, что я могу что-то совершить. И даже если что-то не будет получаться, само знание о том, что я способен действовать, будет означать, что я смогу что-то с этим сделать.
М.: А продвигаться куда-то в твоей жизни, иметь возможность влиять на направление твоей жизни — это давно для тебя важно или не очень?
Питер: Да, я думаю, уже довольно давно... По крайней мере год, а может, даже и больше.
М.: Питер, можно я сейчас спрошу твою маму о том, что она по этому поводу думает?
Питер: Да, конечно, давайте.
М.: Труди, вот что я сейчас понимаю. Это недавнее достижение, то, что Питер смог сделать шаг назад, разобраться, понять, что это ему не надо, не слететь с катушек, отойти от проблемы, не вляпаться и посмотреть, куда он продвигается, посмотреть, что его ожидает дальше. И в результате он смог не сорваться, не разнести всё вокруг, а вместо этого сохранить свои привилегии — увольнительную на выходные, занятия по слесарному делу, просмотр телевизора и время в спортзале. Когда я спросил Питера, что всё это для него значит, я узнал, что от этого ему хорошо, потому что он куда-то продвигается в своей жизни. Я также узнал, что для него уже некоторое время важно иметь возможность выражать своё мнение, оказывать влияние на свою жизнь. Вот если бы со стороны взглянуть на всё это, как можно было бы назвать это направление, весь этот сюжет?
Труди: Ну, я бы сказала, что это про то, что он сам управляет своей жизнью. Я, честно говоря, уже некоторое время думала, что мы этого никогда не дождёмся.
М.: Управлять своей жизнью. Питер, как тебе это название — подходит, не подходит?
Питер: Подходит, да. Именно это я и делаю.
М.: Труди, а как вам кажется, что подобное развитие, обретение способности управлять собственной жизнью может сделать возможным для Питера?
Труди: Я думаю, что от этого он может улучшить свою жизнь, он может больше не попадать в колонию.
М.: А каким образом он сможет улучшить свою жизнь?
Труди: Я сказала: он сможет не попадать в колонию. Он сможет очень по-разному улучшить свою жизнь.
М.: Например?
Труди: Хотя у Питера имеются проблемы, я знаю, что у него есть таланты. Он талантливый. Ему всегда было интересно, как работают разные механизмы, он любил их разбирать, а потом собирал их обратно, чтобы посмотреть, как они работают. Мне кажется, что это может оказаться полезным, если он будет больше управлять своей жизнью. Мне кажется, это может помочь ему продвинуться дальше и получить работу, на которой ему не будет скучно. И в результате у него может появиться пространство для собственной жизни, больше пространства для манёвра.
М.: Питер, каково тебе было бы в этом случае? Если бы управление собственной жизнью открыло для тебя эти возможности?
Питер: Вот это был бы реальный позитив.
М.: Я знаю, что ты уже отвечал на этот вопрос, но я бы хотел больше узнать о том, что для тебя «реальный позитив». Я снова об этом спрашиваю, потому что мне кажется, что в этом развитии — обретении способности управлять собственной жизнью, — в нем для тебя может быть ещё что-то.
Питер: Я не знаю. Я бы просто был рад видеть, что я могу совершать то, что необходимо совершать. Я бы просто был рад знать, что могу совершать то, что хочу.
М.: Рад видеть, что можешь совершать то, что необходимо совершить и то, что ты хочешь совершить.
Труди: Ему точно было бы гораздо комфортнее в жизни.
М.: Что думаешь, Питер?
Питер: Да. Точно было бы комфортнее.
М.: О'кей. Теперь я больше понимаю, что для тебя значит — управлять своей жизнью таким образом. Жизнь может стать более комфортной, и ты будешь рад видеть, что можешь совершать то, что необходимо, и то, что ты хочешь совершать. У меня есть вопрос. А почему ты был бы рад это видеть?
Питер: М-м-м... Не знаю.
М.: Можно я спрошу об этом твою маму?
Питер: Да, пожалуйста.
М.: Труди, как вам кажется, почему Питер считает, что развитие способности управлять своим будущим — это реальный позитив для него?
Труди: Ну, он сможет лучше разбираться в том, что происходит, понимать, что это значит для него. А кроме того, у него есть на это право.
М.: Право на что?
Труди: У него есть право управлять собственной жизнью, право иметь своё личное пространство. У всех есть такое право, но этого права многих лишают. Я знаю, что Питер был лишён этого права, у него не было такого шанса.
М.: Что ты думаешь об этом, Питер? Твоя мама сказала, что, по её мнению, для тебя это действительно позитивное развитие, потому что у тебя есть право реально управлять собственной жизнью, право на своё собственное пространство. Это как для тебя — подходит, не подходит?
Питер: Подходит.
М.: А почему, как тебе кажется, это для тебя подходит?
Питер: Потому что у меня в детстве не было такого шанса.
М.: А что случилось?
Питер: Ну, отчим, короче, не позволял мне ничего.
М.: Он это право у тебя отобрал?
Питер: Абсолютно.
Труди: Я должна вам сказать, что мне... очень плохо, больно, оттого что это из-за меня в жизни Питера появился тот человек. Я его привела, я позволяла этому быть. Я соучастница этого преступления. Боже, как же ужасно это было, и я буду всегда чувствовать свою вину. Я знаю, что вина могла меня просто парализовать.
К этому моменту беседы мне стало понятно, что мы прошли существенное расстояние за достаточно короткий период времени. Точкой входа в этот разговор был поступок Питера — его уход из комнаты, где нечто вызывало у него гнев. Когда я начал разговаривать с Труди и Питером об этом поступке, Труди считала, что раз об этом уже поговорили однажды, больше обсуждать нечего. Но и Труди, и Питер, однако, были готовы отвечать на мои вопросы об этой инициативе.
В ходе терапевтического интервью выяснилось, что этот поступок Питера связан со множеством других важных контекстов. В результате эта инициатива была описана как крайне значимая, она оказалась насыщена смыслом и стала символизировать то, что для Питера было важно. Она символизировала его надежду влиять на ход своей жизни и то, что было для него особо ценным: право управлять собственной жизнью, право на своё пространство. Питер раньше никогда не озвучивал эту надежду и не подчёркивал, что именно это он ценит в жизни.
Уникальные эпизоды
В нарративных беседах мы называем такого рода поступок «уникальным эпизодом», или «исключением». Я заимствовал термин «уникальный эпизод» из работы Эрвинга Гоффмана (Goffman, 1961), утверждавшего, что в структурировании опыта в рамках «любого социального движения человека по жизни... уникальные эпизоды игнорируются, вместо них внимание уделяется фундаментальным и распространённым среди членов определённой социальной группы изменениям, хотя у каждого отдельно взятого человека они происходят независимо» (Там же. С. 127).
Поступок Питера можно отнести к определённой категории уникальных эпизодов, которая может быть обозначена как «инициатива». Такие инициативы, подобно другим уникальным эпизодам, всегда присутствуют в жизни людей, но большей частью игнорируются. У меня есть ощущение, что человек получает удовольствие от жизни и считает, что живёт хорошо, когда выживают хотя бы 3% его инициатив, а отбрасываются и игнорируются 97%. Этого достаточно, чтобы воспринимать качество жизни как относительно высокое. Но когда теряются 98% инициатив, а выживают только 2%, то человек уже чувствует себя не лучшим образом. Я прихожу к выводу, что мы, терапевты, работающие с людьми, которые обращаются за помощью, играем особую роль: мы помогаем спасти 1% человеческих инициатив, помочь им выжить.
Когда во время терапевтических бесед я замечаю поступки, достижения, которые могут быть кандидатами на статус уникальных эпизодов, я, как правило, исследую возможности, с помощью которых можно будет придать вес этим поступкам. Это обеспечивает основу для беседы, в рамках которой людям удаётся выявить и описать собственные намерения в отношении собственной жизни, а также осознать, что в жизни представляет для них ценность. Между называнием уникального эпизода и осмыслением того, что он означает в терминах намерений и жизненных ценностей, есть большой разрыв. Задача терапевта — помочь людям навести мосты через эту пропасть. В моей беседе с Труди и Питером продвижение в пространстве между этими двумя точками было оформлено второй версией карты определения позиции (первую я обсудил в главе 1).