Оказывается, некоторых животных яды не только не убивают, а, наоборот, активизируют.
Наконец, еще один пример отрицательного действия ядов на окружающую среду В 1971 году на северо-западном побережье США в результате химической борьбы с насекомыми-вредителями были также уничтожены и все пчелы. Ущерб, нанесенный этим сельскому хозяйству, был настолько велик (вспомни, ведь пчелы — важнейшие опылители!), что правительство вынуждено было принять срочные меры и, в частности, над пострадавшими районами выбросить с самолетов более 2 миллиардов пчел. Положение исправилось, но далеко не сразу. А нанесенный ущерб, конечно, не был компенсирован. К тому же пчел-то восстановили, а о божьих коровках, стрекозах и других необходимых для природного равновесия насекомых-хищниках никто и не позаботился. А ведь они тоже были уничтожены.
Можно привести множество подобных примеров, которые докажут, что яды не оправдали тех надежд, которые на них возлагали.
«Люди не жалеют никаких затрат, применяют самые губительные средства и все же не в силах стереть с лица Земли вредящих насекомых. Иногда человек довольствуется тем, что сдерживает размножение некоторых видов в каких-то определенных границах, на каком-то определенном уровне. Но часто не удается и это». Так пишет один из выдающихся ученых наших дней, австрийский энтомолог Карл Фриш. Между его словами и высказыванием Фабра о непобедимости насекомых три четверти века — годы великих открытий и великих возможностей, годы напряженной борьбы с шестиногими врагами, годы относительных побед и реальных поражений.
Но если насекомые непобедимы даже при условии применения огромного количества смертоносной химии, может быть, вообще прекратить химическую борьбу с ними? Тем более, что яды уже наделали много бед, а ведь не только яды отравляют нашу планету. Американский ученый Л. Дж. Баттан пишет, например: «Одно из двух: или люди сделают так, что в воздухе станет меньше дыма, или дым сделает так, что на земле станет меньше людей».
Руководитель Отдела естественных ресурсов при ЮНЕСКО М. Батисс настроен еще более пессимистически. «Положение ухудшается очень быстро, — пишет М. Батисс, — оно гораздо более опасно, чем это представляется большинству людей, особенно горожанам, вероятно забывающим, в какой степени их жизнь зависит от природы и ее ресурсов».
Имеется и множество других высказываний, требований, предложений, основанных на фактах и цифрах. И все громче звучат голоса тех, кто требует вообще прекратить применение пестицидов, доказывает, что ядохимикаты угрожают существованию человечества. Конечно, это явное сгущение красок, хотя фактами противники химии располагают разительными. И тем не менее люди еще не могут отказаться от химической борьбы с насекомыми-вредителями. Трудно сказать, что произошло бы уже на планете, если бы люди в свое время не стали применять ядохимикаты. Так же трудно сказать, что произойдет, если мы сейчас откажемся от пестицидов. Ученые подсчитали, что потери от вредных насекомых только в нашей стране будут исчисляться в 10 миллиардов рублей. Это приблизительно!
Медики, которые больше других заботятся о здоровье нашей планеты, тоже против полного отказа от пестицидов. Они считают, что химическая борьба с насекомыми — носителями заболеваний принесла значительные плоды. Например, до применения ДДТ приблизительно треть человечества страдала от малярии, сейчас эта болезнь сведена до минимума. Так, на Филиппинах раньше половина детей болела малярией, сейчас болеет лишь 3 процента. В Индии число заболевших малярией уменьшилось в 25 раз.
На Шри Ланка до 1950 года болело малярией ежегодно до 2 миллионов человек. После химической борьбы с комарами число заболеваний резко сократилось, и в 1963 году было зарегистрировано лишь 17 случаев заболевания.
Но Шри Ланка может служить примером того, как продуманно и осторожно надо вести себя человеку в отношениях с насекомыми. Когда число заболевших малярией стало совершенно незначительным, в Шри Ланка прекратилась химическая борьба с насекомыми — распространителями болезни. И результат не замедлил сказаться: через 4 года число заболевших малярией превысило миллион.
Нет, от химической борьбы с насекомыми-вредителями люди пока не могут отказаться.
Но ограничить ее безусловно должны.
В нашей стране сейчас приняты глобальные меры, чтоб избежать вредных для людей и животных результатов химической борьбы. Вместо ДДТ, которым с 1970 года запрещено пользоваться для обработки продовольственных и фуражных культур, применяются другие яды — активно воздействующие на насекомых, но безопасные для остальных животных, не накапливающиеся в почве или растениях. Но в то же время люди знают: насекомые начеку. И едва ослабнет сопротивление людей напору шестиногих, произойдет катастрофа.
И вот встал сакраментальный вопрос: что делать? Ведь дальше так продолжаться не может! Колоссальные усилия затрачиваются лишь на то, чтоб сдерживать размножение насекомых, а не уменьшать приносимый ими вред. И эти усилия должны все время нарастать, иначе нарастать будет мощь насекомых. Но применять яды до бесконечности невозможно. Значит, в любом случае — будет человек продолжать химическую борьбу или откажется от нее — произойдет трагедия? А может быть, имеется другой путь?
4. Другой путь имеется!
Итак, многие насекомые вредят. Это известно всем. Но если мы уничтожим насекомых вообще, наступит катастрофа — это тоже теперь ясно.
Конечно, если с лица земли исчезнут постельные клопы, блохи, вши, тараканы — насекомые, в общем-то утратившие непосредственную связь с окружающей средой и живущие фактически только за счет человека, — это не вызовет сдвигов в природе, а человек избавится от неприятных и опасных соседей.
Но есть и другие насекомые, не менее неприятные и опасные. Например, комары. Не присоединить ли их к списку насекомых, исчезновение которых очень желательно?
Давай разберемся. Начнем с того, что далеко не все комары разносчики болезней. Но некоторые виды действительно очень опасны — мы уже говорили о болезнях, которые разносят эти насекомые. Сюда можно добавить туляремию, сибирскую язву, японский энцефалит… Но даже если комары не распространители болезней, а просто кровососы, вред от них колоссальный. Так, например, удои коров в период активизации кровососов уменьшаются на одну треть. Только Тюменская область теряет из-за этого ежегодно 1200 000 рублей. Если уж коровы страдают, то можно представить, как трудно приходится людям! Подсчитано, что производительность лесорубов из-за кровососов сокращается вдвое, а на строительстве Братской ГЭС бывали дни, когда из-за гнуса полностью прекращались все работы.
В общем, не надо никому доказывать, как неприятны, опасны и вредны кровососы. И не случайно, конечно, в 1967 году Совет Министров СССР принял постановление «О мерах по защите населения и сельскохозяйственных животных от гнуса и других опасных насекомых и клещей». Не случайно десятки научных учреждений, тысячи ученых в нашей и многих других странах занимаются «комариной проблемой».
В нашей стране в борьбе с комарами достигнуты большие успехи. Уже есть районы, раньше страдавшие от кровососов, а теперь полностью очищенные от них. Недалеко время, когда… Ну конечно, ты ждешь, что я скажу: когда все комары полностью будут уничтожены, исчезнут с нашей планеты.
Ну-ка давай посмотрим, что произойдет, если это случится.
Любитель соловьиного пения сможет спокойно сидеть на лесной полянке, не отмахиваясь от комаров, так же как и рыбаку на берегу реки не придется то и дело хлопать себя по щекам и по лбу. Но, несмотря на отсутствие комаров, ни любитель птичьего пения, ни рыбак не станут сидеть на заветных местах. Потому что в лесу не прозвучит птичья трель, в воде не дрогнет поплавок: ни птиц, ни рыб не будет. Или будет ничтожно мало.
Как это ни грустно, но именно комары, точнее, их личинки чуть ли не основная пища пресноводных рыб. (Правда, это большей частью так называемый мотыль — личинки комаров-дергунов, не являющихся кровососами, но и личинки других комаров тоже.) Сами же личинки питаются микроорганизмами и в значительной степени очищают воду.
Питается насекомыми и половина наших певчих птиц, и комары в их рационе играют не последнюю роль. Таким образом, получается, что комар в отличие, скажем, от постельных клопов не оторван от окружающей среды, а является важным звеном в так называемых трофических (пищевых) связях живой природы. Нарушив эти связи, мы рискуем нарушить тонкую, чуткую и хорошо сбалансированную систему равновесия.
Это лишь один, довольно близкий нам (кто не страдал от кровососов!) пример.
Так что же — тупик? Не бороться с насекомыми уже нельзя и бороться, получается, тоже нельзя?
Нет, не тупик, а новые пути отношений с нашими шестиногими соседями по планете. Важным этапом на этом пути явился метод борьбы с вредными насекомыми, который был назван биологическим. Люди не придумали его, не создали его искусственно — он существует в природе столько же, сколько существует сама природа. И если насекомые до сих пор не захватили всю нашу планету, не погубили все живое на ней, то лишь потому, что «самым важным к этому препятствием является систематическое взаимоистребление, которое поддерживает численность насекомых в целом в определенных рамках», писал известный американский ученый Роберт Меткаф.
Но тут сразу возникает множество вопросов. Например: если в природе существуют явления, которые мы называем соблюдением биологического равновесия, то зачем же понадобилось вмешательство человека? Или такой вопрос: почему люди не додумались раньше применить этот метод и позволили нанести такой ущерб нашей планете?
И еще немало вопросов, на которые можно ответить с той или иной обстоятельностью. Но начнем с первого.
Относительное биологическое равновесие существует в природе там, где нет искусственного вмешательства человека в это равновесие. Человек же его нарушает постоянно и по многим линиям. Мы уже говорили, что, занявшись земледелием, например создав новые сорта растений, человек нарушил биологическое равновесие — увеличил во много раз число и количество насекомых, способных питаться возделываемыми растениями, но не увеличил (а иногда и уменьшил) количество или число их естественных врагов.
Если бы исчезли все комары — и соловьев бы не стало…
«Осваивание под сельскохозяйственные культуры целинных земель приводит к коренным изменениям энтомофауны. Многие виды насекомых совсем исчезают, другие численно сокращаются в 100–500 и более раз, а остальные виды в таком же масштабе увеличиваются. Создаются вторичные сообщества организмов, специфический для каждой сельскохозяйственной культуры комплекс вредителей», писал в газете «Правда» советский ученый Г. Я. Бей-Биенко.
Однако человек создавал своих врагов, не только распахивая земли и выводя новые сорта растений. Мы уже говорили, что, распространяя растения по земному шару, он распространял и насекомых. А как подмечено, именно насекомые-иммигранты, попав на новые земли и освоившись на них, не имея там природных врагов и не испытывая влияния сдерживающей силы, ведут себя особенно буйно.
Короче говоря, в течение тысячелетий человек создавал своих врагов, не заботясь о том, чтоб создать друзей.
На второй вопрос — почему человек раньше не обратился к биологическому методу борьбы — ответить проще и сложнее. Помимо многих факторов — экономических и социальных, когда, например, владельцы химических заводов всячески пропагандировали ядохимикаты с целью наживы и агитировали за их применение, хотя это не вызывалось необходимостью, люди не могли обратиться к биометоду, потому что очень плохо знали некоторые стороны жизни насекомых. Ведь и сейчас, когда биометод получил права гражданства, когда все больше и больше ученых считают возможным и необходимым заменить им химические методы борьбы, люди не могут полностью положиться на шестиногих друзей, потому что постоянно возникают вопросы и проблемы, требующие ответа и разрешения. И еще раз убеждаются, сколь загадочен мир шестиногих.
Например, лишь совсем недавно канадские ученые открыли естественного врага колорадского жука — одного из видов хищных клопов. Если бы его открыли раньше и смогли заставить «работать» на себя, сколько было бы спасено картофеля, сколько несчастий было бы предотвращено! Но о клопе этом, к сожалению, узнали недавно, и пока еще не удалось заставить его эффективно «работать». Впрочем, и о колорадском-то жуке стало известно лишь тогда, когда он учинил разгром на картофельных полях и размножился в колоссальных количествах.
А между тем вообще о биометоде люди знали давно. Да, именно о биологическом методе борьбы с вредителями. Человек давно и упорно шел по пути самого настоящего биологического метода борьбы. Наверное, нелегко ему было приручить кошку. Ведь в далеком прошлом это гордое животное не «унижалось» до ловли мышей, а служило человеку помощником на охоте. Но вот появились грызуны, и человек направил против них кошку. А ведь это и есть биометод!
Привлечение птиц на поля и огороды — тоже давний и испытанный метод биологической борьбы.
Есть и другие примеры биометода, дошедшие к нам из далекой древности. И в частности, метод борьбы с насекомыми-вредителями с помощью самих же насекомых.
…и рыболову, очевидно, нечего было бы делать на берегу водоема.
Еще три тысячелетия назад в странах Юго-Восточной Азии велась борьба с насекомыми-вредителями при помощи одного из видов муравьев.
Был разработан и метод переселения муравьев. Их заманивали в бычий пузырь, затем этот пузырь приносили в сад, вешали на дерево, а от пузыря отводили «дорожки» — веревочки или тоненькие бамбуковые палочки. Потом пузырь прокалывали, и муравьи, выбравшись из него, отправлялись по «дорожкам» туда, куда хотелось людям. Наткнувшись на скопление насекомых-вредителей, они немедленно принимались за работу.
Но на этом, пожалуй, исчерпываются биологические методы борьбы с насекомыми-вредителями в прошлом. Все последующие столетия человек либо молился о спасении урожая, либо боролся с насекомыми примитивным способом. Когда появились яды, уверовал в их силу и целиком сосредоточился на них.
А между тем рядом с человеком, вокруг него жило множество насекомых, которые, позови их человек на помощь, могли бы повлиять на ход его многолетней борьбы с вредителями. Но человек не звал их — он не только не знал, как это сделать, он вообще не представлял, возможно ли это.
Люди разделили всех животных на два типа: растительноядные и хищные. Такое деление правильное, но очень условное. Куда, например, отнести большое количество различных животных, которые питаются отмершими остатками растительности? Хищными их не назовешь, а растительноядными — как-то тоже не подходит. Или животных-паразитов. В общем-то, они хищники, так как питаются тканями и соками своих «хозяев», то есть других животных. Но в отличие от хищников, которые убивают свою жертву сразу и тем самым прекращают всякие связи с ней, паразиты поддерживают эту связь более или менее долго. Кроме того, некоторые паразиты используют организм хозяина и для своего обитания.
Есть другое определение взаимоотношений в природе на основании цепи питания. Растения — это продуценты, создающие сложные органические вещества из неорганических. Вторая группа в этой цепи — консументы: в основном животные, преобразующие органические вещества других организмов в органические вещества своего тела. И третье звено — редуценты, разрушающие органические вещества, превращающие их в просто построенные неорганические.
Нас в данном случае интересует вторая группа — консументы. Они могут быть и первичными: растительноядное насекомое, поедающее растение, то есть продуцент. И вторичными: мелкая птица, поедающая первичный консумент, то есть растительноядное насекомое. И многоступенчатыми: насекомое — мелкая птица — хищная птица, поймавшая мелкую, — наконец, крупный хищник, поймавший хищную птицу.
Среди насекомых, в свою очередь, могут быть вторичные консументы — насекомые-хищники, которые питаются растительноядными насекомыми. И еще один тип вторичных консументов — насекомые, поселяющиеся в теле растительноядных насекомых и питающиеся их тканями и соками. Вот эти два типа «вторичных консументов» и интересуют сейчас ученых.
Первые шаги современный биометод начал делать лет сто назад — в 80-е годы прошлого века.
К тому времени энтомологи уже знали, конечно, что существуют насекомые-хищники, такие, как стрекозы, например, и флерницы, различные хищные клопы и жуки. Но как к ним подступиться, как заставить «работать» на себя, люди не знали и, пожалуй, не задумывались. Задуматься, а потом и активно взяться за дело заставила их необходимость: в Калифорнии начали гибнуть цитрусовые — основное богатство штата. Виновником гибели оказалось насекомое — желобчатый червец, уроженец Австралии, лет за пятнадцать до этого попавший в Калифорнию.
Но почему там, у себя на родине, червец не приносит такого вреда? А потому что там у него есть естественный враг — жучок родолия или ведалия, близкий родственник нашей божьей коровки. За ведалией и отправились американцы в Австралию.
Надежды были небольшие. Нет, в самой ведалии никто не сомневался. Но вот смогут ли доставить ее живой в Штаты? Однажды уже были сделаны подобные попытки: лет за двадцать до этого в Европу из Америки пытались перевезти врагов виноградного вредителя — филлоксеры, попавшего из Нового в Старый Свет с лозами американского винограда. Попытки не увенчались успехом. Европейцы нашли другой выход — привили своему винограду американские лозы. Американский виноград филлоксероустойчив, и виноградники Европы были спасены.
Калифорнийцы не могли прибегнуть к подобному методу — единственная надежда была у них на ведалию. Неизвестно, сколько жучков было отловлено на Австралийском континенте и сколько отправилось в путешествие через океан. Но известно, что благополучно прибыло 29 насекомых. Этот небольшой отряд явился основой армии, которая вскоре ринулась в бой с червецом и уничтожила его. Потери от червеца ежегодно исчислялись в несколько миллионов долларов, стоимость «операции ведалии» обошлась менее двух тысяч долларов.
Таким образом, переселение ведалии показало, что биологический метод борьбы не только эффективен, но и дешев.
С тех пор насекомые начали путешествовать не только контрабандно, но и с помощью людей, стремившихся создавать им как можно больше удобств.
Переселение полезных насекомых — одно из действенных средств борьбы с вредителями. Кроме истребления ведалией червеца, можно привести еще немало примеров, когда полезные насекомые, привезенные с других материков, быстро расправлялись со своими «земляками». Например, в 1884 году из Европы в Штаты был завезен истребитель бабочки-капустницы. В Европу для борьбы с врагом цитрусовых привезли жучка-ведалию и так далее. Но переселение насекомых — дело очень непростое. Поначалу кажется: узнал, какой жук на родине уничтожает вредителя, — и вези его к себе, заботясь лишь о том, чтоб он не погиб в дороге. На самом деле все гораздо сложнее.
В Австралию, например, было завезено более 220 видов нужных насекомых, а прижилось около 50. В Соединенные Штаты за восемьдесят лет привезли около шестисот иноземных истребителей вредных насекомых, акклиматизировалось лишь около сотни, а по-настоящему эффективны лишь около 60 видов. За 28 лет — с 1905 по 1933 год — только врагов непарного шелкопряда было завезено более 40 видов, а прижилось лишь 11.
Акклиматизация насекомых даже при тщательном проведении этого мероприятия на 75–80 процентов кончается неудачами. Одна из причин такого большого количества неудач — неправильный выбор насекомых. Кажется, учитывается все: и кто чем питается, и «узкая специализация», и многоядность, и… Не учитывается лишь наше плохое знание самих насекомых. Часто близкие родственники так похожи, что их очень трудно отличить. А если ученые иногда и замечали между ними разницу, то не придавали этому значения, считая, что близкие родственники и вести себя будут везде одинаково. Но так считали люди. А насекомые не желали вести себя так, как рассчитывали ученые. Начинались новые поиски, отбор, проверка. А вредитель тем временем уничтожал тонны урожая.
Случалось и иначе. С выбором насекомого-переселенца ошибки не было. Но кто может сказать заранее, понравится ли переселенцу жизнь на чужбине, подойдут ли ему местные условия?
Конечно, энтомологи действовали и действуют не вслепую: на новых местах изучается и температура летняя и зимняя, и влажность, и растительность. Даже ветер и рельеф местности — все принимается во внимание. И все-таки полной гарантии, что насекомые на новом месте приживутся, нет. Малейшие отклонения от «привычных» условий — даже настолько незначительные, что человек может их просто не заметить, — для насекомого станут роковыми.
Однако и это еще не все. Ведь перевозится обычно сравнительно небольшое количество насекомых. На месте, в специальных лабораториях, их разводят, то есть получают несколько поколений от привезенных, а затем уж выпускают. При удаче этот метод вполне оправдывает себя. Можно привести очень интересный пример с жуком-линдором. В 1947 году советский ученый профессор И. А. Рубцов послал воздушной почтой из Италии 50 жуков. К месту назначения прибыло живыми лишь две личинки. К счастью, после превращения во взрослых жуков они оказались самкой и самцом. Дав уже в первый год семь поколений, они явились «родоначальниками» огромного количества этих полезных хищников, которые сейчас широко распространены в Грузии.
Но такое происходит не всегда. Очень часто даже точный расчет и учет всех условий и обстоятельств не приводит к желаемым результатам, и насекомые-переселенцы упорно «отказываются» размножаться. Так, из 600 полезных насекомых, завезенных в США, около 200 видов вообще не выпускались в природу, потому что не удалось размножить их в лабораторных условиях.
Однако даже если все проходит удачно и привезенное насекомое-хищник успешно размножено в лабораториях, выпущено, прижилось и уничтожило всех вредителей, на следующий год картина может измениться. Дело в том, что в природе существует не только определенное соотношение между количеством хищников и их жертвами (помнишь, мы говорили — 1: 100), но и динамическое равновесие между ними. Смысл его в том, что чем больше пищи у хищников, тем их самих становится больше. И наоборот: если еды становится мало, то и количество хищных насекомых уменьшается. Но в то же время насекомые-хищники, или, как их называют ученые, энтомофаги, никогда не могут размножиться настолько, чтоб уничтожить всех тлей, мух, комаров или гусениц, являющихся их основной пищей. По законам природы хищников появляется всегда столько, что они могут уничтожить лишь часть тех насекомых, которыми питаются. Иначе следующие поколения останутся без пищи и погибнут.
Конечно, можно искусственно увеличить число хищных насекомых, выращивая их на биофабриках или в лабораториях и выпуская в природу, что в некоторых случаях и делается. Но возможно это не со всеми хищными насекомыми. К тому же если хищных насекомых будет очень много, они уничтожат всех вредителей и сами погибнут. Через какое-то время все придется начинать сначала.
Исключение, правда, составляют муравьи — активные защитники леса. Однако тут практически участие человека в большой степени ограничивается лишь их переселением из лесов, богатых муравейниками, в леса, где муравейников мало. Переселение (при соблюдении, конечно, определенных условий и правил) может производиться даже на далекие расстояния. Муравьев нередко перевозят из страны в страну. В последнее время, например, развернулась оживленная торговля муравьями между Австрией, где муравьев достаточно, и Италией, леса которой нуждаются в защите.
В основном же люди предоставляют хищникам действовать самостоятельно, зная, что действия эти будут весьма полезны, а сами обращают внимание на энтомофагов другого типа.
Эти насекомые — тоже вторичные консументы, но уничтожают свои жертвы не сразу, а в течение более или менее длительного времени.
Иными словами, это паразиты, личинки которых питаются за счет других насекомых.
Насекомые, как это ни странно, — заботливые родители. И забота эта выражается в том, что они обеспечивают свое будущее потомство необходимым количеством еды.
Мы уже знаем, что взрослые насекомые откладывают яички на тех растениях, которые будут служить пищей появившимся из яичек гусеницам или личинкам. Крошечным, только что появившимся на свет, но уже очень голодным гусеничкам не под силу добираться до пищи, если она где-то, пусть даже и не очень далеко. По дороге гусеница просто умрет с голоду. Заботливая мамаша будто знает это и делает так, чтоб перед появившейся на свет гусеницей уже лежала скатерть-самобранка: никуда ползти не надо, ешь сколько хочешь.
Ну хорошо, это относится к насекомым растительноядным. А как быть насекомым, которые питаются не соком растений, а тканями животных? Ведь крохотные и часто малоподвижные личинки не могут угнаться даже за медленно ползущей гусеницей, не говоря уже о более подвижных насекомых. Однако в процессе своего развития за многие тысячелетия насекомые приспособились: и их личинкам тоже не надо искать еду.
Когда-то Аристотель, наблюдая за гусеницами бабочки-капустницы увидел, как из этих гусениц появляются мухи. Великий грек из этого верного наблюдения сделал неверный вывод о происхождении мух. Но можно ли винить за это ученого — ведь даже почти два тысячелетия спустя, в 1637 году английский ученый Иоанн Гедар писал: «Однажды я наблюдал на этих гусеницах явление удивительное, никогда раньше не слыханное и совершенно невероятное. После того, как гусеницы приготовились к окукливанию, я увидел, что из тела гусениц с обеих сторон выходят небольшие червячки. Из одной гусеницы вышло 40, а из другой 52 червячка… Я поражен этим зрелищем, потому что не могу допустить, чтоб одно и то же животное — гусеница — могло родить и бабочек, и мух, и мелких мошек».
Аристотель наблюдал выход уже взрослых насекомых из тела гусениц, Гедар — выход личинок, которым еще предстояло окуклиться, но оба явления одного и того же порядка.
Правда, через сто примерно лет после Гедара это явление уже подробно и довольно точно объяснил французский натуралист Р. Реомюр, а дед Чарлза Дарвина, известный врач и натуралист Эразм Дарвин, даже описал в стихах это явление:
Наездник окрыленный, чтоб запас
Питательный потомству предоставить,
Спешит, вонзая жало много раз,
Им гусениц побольше пробуравить;
Найдя в приемной матери приют,
Личинки плоть ее живую жрут.
Итак, загадочное явление — «рождение» мух из гусениц — было разгадано. Многочисленные наблюдения дают теперь нам полную и очень подробную картину самого механизма этого действия. Самка, как правило, выбирает жертву — в науке эта жертва называется хозяином, — вскакивает на нее и вонзает в ее тело яйцеклад. Иногда это длится доли секунды, иногда — гораздо больше; случается, самка вынуждена несколько раз нападать на гусеницу или несколько раз вонзать яйцеклад в жертву, а иногда ограничивается одним уколом. Нередко наезднику приходится выдерживать опасные сражения с гусеницей, порой это проходит настолько молниеносно, что гусеница вроде бы ничего и не замечает. Иногда наездники поражают гусениц или открыто живущих личинок, а иногда поражают хозяина, ведущего скрытый образ жизни, например в стеблях или в древесине. В таких случаях самка прокалывает яйцекладом стебель или пробуравливает древесину.
Некоторые наездники действуют иначе: откладывают личинки не в тело хозяина, а на его поверхность. Личинка крепко держится, прогрызает кожу жертвы и таким образом питается.
Сейчас известно более 40 тысяч видов наездников. Они очень разные и по величине — от едва различимых до великанов длиною в 5 сантиметров, — они разные по цвету, по месту жительства и, естественно, не могут вести себя одинаково. Тем более, что хозяева у них у всех тоже разные. И к ним тоже надо приспосабливаться. Но как бы ни вели себя наездники, суть у всех в данном случае одна: они обеспечивают свое будущее потомство едой. А так как подавляющее большинство хозяев-паразитов — насекомые вредные, то, губя их, наездники приносят несомненную пользу.
Есть еще один тип насекомых-паразитов: они откладывают свои яички не в гусениц или личинок, а в яички вредных насекомых, не позволяя этим насекомым даже появиться на свет.
О насекомых-паразитах люди знали уже достаточно давно. Но только в начале нашего века решили использовать их для борьбы с вредителями. Это произошло в России в 1903 году. Сейчас, когда биологический метод борьбы набирает все больше силы, каким наивным кажется опыт русского ученого И. В. Васильева, впервые переселившего из Астраханской в Харьковскую губернию 12 тысяч яйцеедов. Но этот, казалось бы, незаметный и не давший тогда значительного эффекта опыт открыл новую страницу в истории отношений людей и насекомых.
Правда, еще в 60-80-х годах XIX века русские ученые, такие, как И. А. Порчинский, К. Э. Линдеман, Ф. П. Кеппан, И. М. Красильщик, И. И. Мечников и другие, горячо пропагандировали биометод и даже пытались кое-что сделать практически, но тем не менее по-настоящему первые практические шаги сделал Васильев.
Далеко не сразу поверили люди в силу маленьких, изящных, с узенькими тельцами и прозрачными, тоже узенькими крылышками, насекомых, и особенно широкого применения биометод не получил. А когда начали широко использоваться яды и люди стали уповать на них как на панацею ото всех бед, о наездниках и яйцеедах вообще как будто бы забыли. И губили их ядами вместе со своими врагами. Наездники и яйцееды приспосабливаться к пестицидам не могли. В результате во многих местах энтомофаги были полностью истреблены, а там, где оставались, их численность уменьшалась в 3–8, а иногда и в 18 раз. Сторонники химической борьбы не обращали внимания: ладно, мол, и без энтомофагов обойдемся. Но энтузиасты верили: наступит время, когда человек обратится за помощью к энтомофагам. И вот время наступило. Но чтобы энтомофаги могли помогать людям, сами люди должны в первую очередь помочь насекомым.