А.П. Сумароков своим литературным творчеством содействовал утверждению классицизма на русской почве. Сумароков начал с написания од. Первые две оды 1740 года были посвящены Анне Иоанновне. В них начинающий поэт подражал Тредиаковскому. А с момента появления од Ломоносова Сумароков испытал сильное воздействие с его стороны. Однако жанр оды не стал главенствующим, позднее Сумароков сыскал славу и драматурга, и поэта-лирика, и создателя любовных песен, идиллий, элегий, эклог.
А.П. Сумароков – драматург и театральный деятель.
Перед русским обществом 40-50-х гг. 18 века одной из насущных задач было создание национального публичного театра. Первая такая попытка при Петре I оказалась малоудачной. В последующее десятилетие после смерти Петра придворный театр оказался в руках иностранных трупп (французской, немецкой, позже – итальянской). Немецкая труппа Каролины Нейберг и французская труппа Сериньи смогли познакомить придворного зрителя за короткий срок почти со всем лучшим зарубежным классицистским репертуаром. Но нужно было создавать свой отечественный репертуар, так как пока все ограничивалось только «школьными» драмами и инсценировками любовно-авантюрных повестей и романов.
2.
· «Хор » по своему стихотворному складу близок русским народным песням.
«Хор ко превратному свету » занимает важное место в сатирико-обличительной линии русской литературы XVIII в; Сумароков, считая крепостное право необходимым, выступал против жестокости помещиков, злоупотреблявших своей властью над крестьянами. Сатирическая острота «Хора» хорошо чувствовалась современниками. «Хор » был впервые напечатан полностью только в 1787 г. Н. И. Новиковым в посмертном собрании сочинений Сумарокова. Известно, что и спустя десятилетия, в 40-х годах XIX в., эта сатира Сумарокова печаталась в сокращенном виде.
· Сумароков стал наиболее крупным литературным выразителем идеологии дворянства XVIII в. На его философские воззрения огромное влияние оказала работа Шарля Монтескье «О духе законов». В этой работе обнаружилась самая характерная черта западноевропейского просветительства – вера во всемогущество закона. Монтескье различает 3 образа правления: республиканский, монархический, деспотический.
Под подобным влиянием Монтескье развились взгляды Сумарокова. Подобное понимание долга и чувства дворянством постоянно исследуется Сумароковым («Ода о благородстве», «Ода государю Павлу Петровичу в день его…», трагедии «Хорев», «Дмитрий Самозванец»). Сумароков, как и Монтескье, исходит из теории разделения социальных ролей. Дворянство – это элита государства, оно вместе с монархом осуществляет управление страной. Но для этого «голова дворян» должна быть свободной от черной работы. Эту роль должны выполнять крестьяне. Все должно быть как в отлаженном механизме, где каждая деталь выполняет свою функцию. Сословия не взаимоисключаются, а дополняют друг друга. Крестьянин – питает, солдат – охраняет, ученый – просвещает. Это не означает, что крестьянин важнее дворянина, и наоборот. Они все важны по-своему. Из этой философии вытекают два взаимоисключающих вывода:
Нельзя отменять крепостное право, как, и нельзя способствовать размыванию границ между сословиями. Переход из крестьянства в дворянство исключено.
Уважение к достоинству, личности представителя любого сословия, в том числе и крестьянина. Крестьянин не раб, а подданный, такой же, как и дворянин. Он принадлежит не помещику, а государю. Крестьянин «раб отечества», а не помещика. Его можно продавать не как личную собственность, а как государственное имущество.
Сумароков выступает против продажи крепостных без земли и семьи. Он выступает также против жестокого обращения с крестьянами (посмотреть самостоятельно как это выразилось в сатире «О благородстве», басне «Ось и бык», «Другой хор по привратному свету»). Он убежден в естественном равенстве людей. Все люди от рождения одинаково постигают мир с помощью чувств, разум – это следствие воспитания. Лучшее воспитание и образование получает дворянин, крепостной крестьянин не получает никакого образования. Поэтому по «разуму» дворянин выше крестьянина. Дворянин по своему привилегированному положению получает больше благ, но эти привилегии еще надо оправдать. Дворянин должен подтвердить свои привилегии ревностной службой отечеству, своей образованностью и гуманным отношением к крепостным.
3. Сумароковская эпистола носит преимущественно дидактический характер. Однако и другие читатели видят в сумароковских эпистолах произведения скорее сатирического, чем дидактического жанра. Так, Ломоносов находит в его эпистоле много «изрядных стихов» и «правдивых правил о стихотворстве», но не останавливается на этом.
Для него важнее сатирический элемент, о котором он говорит довольно подробно, защищая его от возможных критиков. Как дает понять Ломоносов, Сумароков не позволил себе ничего такого, чего бы не было у других авторов. Тут он должен был бы сослаться на Буало и его «Поэтическое искусство» как на очевидный образец сумароковской эпистолы; жанровым фоном, на который он проецирует сумароковские эпистолы, является, таким образом, не дидактическое стихотворение, а стихотворная сатира.
Характеризуя отдельные жанры, Сумароков большей частью предвосхищает не только будущее развитие русского классицизма, но и своей собственной поэтической деятельности. Исследователи называют эту эпистолу «манифестом русского классицизма». И действительно, Сумароков здесь берет на себя роль вождя русского классицизма. Он хочет указать русским поэтам верный путь и поощрить их к творчеству. В этом он опирается на авторитет Н. Буало и его «Поэтического искусства» («Art poétique») 1674 г., из которого заимствует значительную часть определений и формулировок.
Как в свое время Буало, считавшийся во Франции «1е législateur du Parnasse», теперь в роли «законодателя Парнаса» перед русской литературной общественностью выступает Сумароков.
4. Сумароков — отец русского театра.
· «Димитрий Самозванец» — одна из лучших трагедий А.П. Сумарокова на тему русской истории, имевшая популярность у читателей сценический успех на протяжении всего XVIII столетия.
С именем Сумарокова связано создание национальной русской драматургии, превращение сцены российского театра в трибуну пропаганды высоких нравственных и политических идеалов. Писатель полагал, что искусство классицистической трагедии призвано имен, большое воспитательное значение, его цель — «принудить чувствовать чужие нам напасти и к добродетели направить наши страсти». А.П. Сумароковым, прозванным современниками «северным Расином», написано девять трагедий, большая часть которых воскрешает легендарные события отечественной истории («Хореев», «Синав и Трувор», «Мстислав» и др.). Известно, что Сумароков живо интересовался историей России, он был автором работ о стрелецких бунтах и Петре Первом, «Краткой московской летописи» и «Сокращенной повести о Степане Разине». Создавая художественные и исторические сочинения, писатель обращался к изучению печатных источников и архивных документов.
В письме к историку Г.Ф. Миллеру он признавался, что "не может погасить жара к древностям своего Отечества».«Димитрий Самозванец», созданный в 1771 г., принадлежит к последнему этапу творчества Сумарокова, является итогом его драматургических исканий. Из всех трагедий, созданных писателем на национально-историческую тему, «Димитрий Самозванец» самая "историческая". В основу ее сюжета положены подлинные события XVII в., хотя и подвергшиеся авторскому переосмыслению, в то время как историзм ранних трагедий, например «Хорева», весьма условный, там вымысел явно преобладает над историческим фактом, а само действие отнесено к периоду глубокой древности, к легендарной эпохе основания Киева. «Димитрий Самозванец» посвящен событиям недавнего прошлого — «смутного времени», когда московский престол благодаря поддержке поляков в 1605 г. незаконно захватил Лжедмитрий, власть которого была свергнута восставшим народом. Об этой эпохе сохранилось много исторических документов, некоторые из них были известны создателю пьесы. Трагедия «Димитрий Самозванец» насыщена упоминаниями о реальных исторических лицах: Иване Грозном и Борисе Годунове, папе Клименте VIII и патриархе Игнатии. В ней слышны отзвуки борьбы католицизма с протестантизмом в Европе, кровавой истории завоеваний в странах Нового Света, сложных отношений России и Польши.
Для трагедий Сумарокова 70-х годов характерно то, что они прекращаются в драматургические иллюстрации либо идеального образа монарха («Вышеслав»), либо монарха-тирана («Димитрий Самозванец»). В последней автор не ограничивается главной для классицизма коллизией между долгом и страстью в душе героя, а изображает конфликт нравственно-политический — столкновение монарха-тирана с подданными. Проблема узурпации власти в стране, поднятая драматургом в «Димитрий Самозванце», имела злободневное звучание в век Екатерины II, которая заняла престол незаконно, свергнув Петра III, и не передала власть достигшему совершеннолетия сыну Павлу. Трагедия Сумарокова, богатая политическими аллюзиями, превращалась и дискуссию о формах государственного правления в России, о сложных взаимоотношениях между «властителем» и «чернью», о нравственном облике «человека на троне». На двуплановый характер трагедии, ее связь с современной драматургу действительностью, содержатся намеки в монологах положительных героев, один из которых (Георгий) в минуту откровенности вынужден признать:
Язык мой должен я притворству покорить:
Иное чувствовать, иное говорить,
И быти мерзостным лукавцам я подобен.
Вот поступь, если царь неправеден и злобен.
Ему вторит Шуйский, вставший во главе заговора против Лжедмитрия:
Когда имеем мы с тираном сильным дело,
Противоречите ему не можем смело...
Так истина должна до времени молчать.
Об авторской концепции монарха можно судить по речам героев пьесы, например Ксении, утверждавшей:
«Блажен па свете тот порфироносный, который не теснит свободы наших душ, кто пользой общества себя превозвышает». Наперсник Димитрия Пармен опровергает мнение Шуйского, что «порода», принадлежность к царской династии, — главное условие утверждения на российском престоле. Обращаясь к Димитрию, Пармен наставляет его: «Не род, но царские потребны нам дела». Итог рассуждений о власти подводит князь Георгий, убежденный, что самодержавие — «России лучша доля», однако только та власть «не тяжкие оковы», когда монархия носит просвещенный характер. Из монологов героев пьесы, которые часто становятся политической исповедью, ясно, что автор «Димитрия Самозванца» дорожит идеей неукоснительного соблюдения законов самими монархами, считает, что царь должен быть отцом для своих подданных, выступает против обожествления личности правителя. Для Сумарокова власть царя не имеет божественного происхождения, поэтому трагедию он видит не в том, что русский престол захватил самозванец, а в том, как тот распоряжается властью
В основе образной системы пьесы лежит контраст: добродетельным и патриотически настроенным вельможам, которые сочувствуют народу и пользуются его поддержкой, противопоставлен царь-тиран. Димитрий — традиционный тип классицистического персонажа, воплощающего зло: он привел на Русь поляков, стремится к насаждению католицизма в России, замышляет убийство жены. У Лжедмитрия в пьесе есть своя предыстория, краткая, но в основных чертах правдивая. Известно, что он беглый монах, нашедший себе «убежище» и невесту в Польше, что к российскому трону он «дошел обманами».
«Димитрий Самозванец», созданный на стыке традиций западноевропейской и отечественной драматургии, различных художественных методов и жанров, положил начало русской политической трагедии, его отзвуки явственно слышны в тираноборческих произведениях декабристов, пушкинском «Борисе Годунове», в исторической хронике А.Н. Островского «Димитрий Самозванец и Василий Шуйский».
· В этом отношении комедийная форма, которую Сумароков придал своим литературным памфлетам, является вполне факультативной: с тем же успехом Сумароков мог достигнуть своих посторонних целей в публицистике, сатире или пародии. Но вот причина полемики – крайне резкий отзыв Тредиаковского о трагедии «Хорев» – с самого начала пародически спроецировала сумароковскую комедию на эстетику и поэтику трагедийного жанра.
Начиная с комедии «Тресотиниус», в которой дана карикатура на литературную личность Тредиаковского – критика трагедии «Хорев», трагедия составляет постоянный литературный фон комедии Сумарокова. В «Чудовищах», например, пародируется один из выпадов Тредиаковского против словоупотребления Сумарокова: Русскую-то трагедию видел ли ты? Критициондиус Видел за грехи мои. ‹…› Кию подали стул, бог знает, на что, будто как бы он в таком был состоянии, что уж и стоять не мог. ‹…› Стул назван седалищем, будто стулом назвать было нельзя (V;263). Здесь имеется в виду следующий критический пассаж Тредиаковского: «Кий просит, пришед в крайнее негодование, чтоб ему подано было седалище ‹…›. Знает Автор, что сие слово есть славенское, и употреблено в псалмах за стул: но не знает, что славенороссийский язык ‹…› соединил ныне с сим словом гнусную идею, а именно то, что в писании названо у нас афедроном. Следовательно, что Кий просит, чтоб ему подано было, то пускай сам Кий, как трагическая персона, введенная от Автора, обоняет».
5.
· Любовные песенки Сумарокова. Лирические песни и элегии
Действительно, несмотря на все жизненные тяготы, Сумароков успел создать очень много произведений в разных жанрах. Одних любовных песенок, которые распевались на различные мотивы еще и в XIX веке, сочинил более ста пятидесяти. А сколько од, эклог, идиллий, мадригалов, эпиграмм, басен, сатир, притч, пародий! Писал обширные стихотворные эпистолы, в которых рассуждал о стихотворстве, о "российском языке", давал "наставления хотящим быть писателями". Посмотрим в "Словаре литературоведческих терминов" определения всех перечисленных жанров – станет очевидной широта литературных начинаний и опытов поэта. Но интереснее и плодотворнее всего работа Сумарокова в жанре элегии, потому на анализе его "Елегий" сосредоточим наше внимание.
Так случилось, что русская книжная словесность XVIII века начиналась с поэзии. До середины века понятие "литература" едва ли не идентично понятию "поэзия", поскольку искусство прозы разработано было минимально. Главным лирическим жанром являлась песня. И это понятно. Ведь литературная песня усвоила многовековую традицию устно-поэтической народной песни. Уже упоминалось, что строй русской песенной лирики, начиная с ее фольклорного периода, элегичен по своей национальной природе. Элегия закономерно продолжила песню, как жанр она вырастала из нее.
Рассуждая о принципах разделения поэзии на роды и виды, Белинский указал на лирическую песню как на уникальную поэтическую форму, выходящую далеко за пределы жанровых границ. Он увидел в песне "элемент лирики в самом широком смысле этого слова". В элегии, выросшей на русской почве из песенной стихии, свободное ("беспримесное", по выражению критика) излияние чувств. Именно на этой свободе держится в ней гармония художественной формы. Энергия чувства нарастает постепенно, а выплескивается импульсивно, как бы прорываясь из души поэта, обнажая глубоко спрятанные мысли и переживания. Стилистическая манера исповеди, предельной самораскрытости преобладает в этом жанре. И если, употребив современные термины, попытаться охарактеризовать энергетику элегического ритма, то речь пойдет о погруженности в ауру затаенной тревожащей мысли, напряженного сильного чувства и неодолимой потребности их свободного выражения:
Ты сердце полонила,
Надежду подала
И то переменила,
Надежду отняла.
Лишаяся приязни,
Я все тобой гублю.
Достоин ли я казни,
Что я тебя люблю.
Я рвусь, изнемогая;
Взгляни на скорбь мою,
Взгляни, моя драгая,
На слезы, кои лью!
Дня света ненавижу,
С тоскою спать ложусь,
Во сне тебя увижу –
Вскричу и пробужусь.
· Эпиграммы Сумарокова
Эпиграммы Сумарокова точны и остры по мысли, просты и лаконичны по слогу. Не случайно они вписываются и в нашу современную действительность. Сделаем небольшое теоретическое отступление, скажем несколько слов о том, что за поэтический жанр эпиграмма. Это древняя жанровая форма, известная еще в античности (по-гречески epigramma означает надпись). Действительно, в те далекие времена она и была надписью на пьедестале статуи или на алтарных воротах. Но постепенно надпись переходила с культовых предметов на обыкновенные бытовые, становилась насмешливой, ироничной и, в конце концов, сатирической. Форма эпиграммы стабильна, то есть не меняется на протяжении вот уже многих веков. Она лаконична, наполнена энергией затаенной насмешки, но вынуждена это как бы скрывать, превращая глубокую мысль в поэтическую игру. Эта игра и ритмическая. Благодаря сжатому в пружину ритму, на коротком участке в несколько стихотворных строк умещается очень емкое смысловое содержание.
Сумароков в своих эпиграммах обращался к самым разным сторонам жизни современного ему общества. Например, поэт говорит о ненадежности мужицкого счастья. Крестьянин, случайно оказавшийся за богатым господским столом, все-таки не может забыть ни о толокне, ни о голоде:
Мужик не позабудет,
Как кушал толокно,
И посажен хоть будет
За красное сукно.
Говоря об униженном положении образованных, но небогатых людей, он использует прием антитезы (противопоставления):
Танцовщик! Ты богат. Профессор! Ты убог.
Конечно, голова в почтенье меньше ног.
Большинство эпиграмм обращены к предметам, которые занимали Сумарокова постоянно: театральные премьеры, литературные споры, поэтические выступления собратьев по перу. Есть эпиграммы, принимающие форму насмешливой эпитафии (греческое слово epitaphios означает надгробная надпись)
· Басни и притчи Сумарокова. Анализ басни "Жуки и пчелы"
Басни и притчи встречаются в русской поэзии и до Сумарокова. Их пробовали писать и Кантемир, и Тредиаковский, и Ломоносов. И все-таки популярным сделал этот жанр Сумароков. По его стопам пойдут другие баснописцы, например, поэт И. И. Хемницер. А спустя полвека жанр найдет блестяще завершенную форму в творчестве И. А. Крылова. "Болван", "Осел во львиной шкуре", "Пир у льва", "Блоха", "Шалунья", "Война орлов" и многие другие басни написал Сумароков. Как принято в этом жанре, глупцы, невежи, высокомерные начальники, взяточники, плуты, мошенники чаще всего изображаются под видом животных или насекомых. В самые разные уголки современного ему общества заглядывает при этом поэт.
Басня, подобно эпиграмме, – древний жанр. Она ведет свое происхождение, как повествует легенда, от древнегреческого баснописца Эзопа, жившего в VI–V веках до нашей эры. В его творчестве берут начало многие басенные сюжеты. В басне всегда присутствует иносказание, то есть изображение человеческих нравов и отношений в виде поведения зверей или насекомых. Эту иносказательную манеру принято называть "эзоповым языком". Вот одна из знаменитых басен Сумарокова "Жуки и пчелы" (1752):
Прибаску
Сложу
И сказку
Скажу
Невежи Жуки
Вползли в науки
И стали патоку Пчел делать обучать.
Пчелам не век молчать,
Что их дурачат;
Великий шум во улье начат.
Спустился к ним с Парнаса Аполлон
И Жуков он
Всех выгнал вон,
Сказал: "Друзья мои, в навоз отсель подите;
Они работают, а вы их труд ядите,
Да вы же скаредством и патоку вредите".