Metaphysik L. (1770е)
We will thus compare the human soul, which is connected with the body, with beings that stand in no community at all with bodies, and these are spirits; or with such beings which stand in the same community with the body as the human soul, which are beings that have mere sensibility and power of representation, and these are animal souls. We will thus speak:
a. on the soul of the brute <de anima brutt>, whose community depends on bodies;
b. on spirit <de spiritu>, which is in no community at all with the body, and
c. on the human soul <de anima humana>, of which we have mainly spoken so far, which does stand in community with the body, but is independent in that it can also live and think without body as a spirit.
…
Animals are not mere machines or matter, rather they have souls; for everything in the whole of nature is either inanimate or animate (Kant 1997:85–86) (Bd. XXVIII, 274).
Consciousness is a knowledge of that which belongs to me. It is a representation of my representations, it is a self-perception, perception (Kant 1997:46) (Bd. XXVIII, 227).
But if one wanted to introduce phenomena which can be explained merely from outer sensibility, then one could explain the whole empirical psychology of animals quite well. But because this is interwoven with physics, we would stray thereby too far from rational psychology <psychologia rationali>. But we see from the actions of animals undertakings which we would not be able to bring about other than through understanding and reason. Accordingly sensibility is with us such a state as with animals, except theirs is far advanced over ours. But for this privation we have received compensation through the consciousness of ourselves and through the understanding that follows from it. We are also not at all required to assume reflection in animals, rather we can derive all of this from the formative power. Accordingly we ascribe to these beings a faculty of sensation, reproductive imagination, etc., but all only sensible as a lower faculty, and not connected with consciousness. We can explain all phenomena of animals from this outer sensibility and from mechanical grounds of their bodies, without assuming consciousness or inner sense. The philosopher must not increase the principles of cognitions without cause (Kant 1997:88) (Bd. XXVIII, 277).
Metaphysik Herder (1762-64)
Animals are not machines, but they act like them, where desire is considered an extra gear (Naragon 1990:3) (Bd. XXVIII, 99).
"Consequently, merely according to the similarity [of our external behavior] do I judge that the inner condition of the other [i. e. the brute] involves thinking and sensing like mine, for my behavior is regarded by him just as his is regarded by me. I therefore have just as much cause not to take him as a machine as to take myself as one. The dog moves itself, seizes things, cries - thus are animals thinking beings that have desires, grounds for acting. Just as Descartes had the paradoxical opinion of animal-machines, so must I likewise say of humans and of myself as well, only to a greater degree: if that one howls like a machine, then I speak like one (Naragon 1990:3) (Bd. XXVIII, 116)
Dohna (1792-93)
Consciousness is wholly lacking in animals, their behavior occurs according to laws of the power of imagination, which nature has laid in them (Naragon 1990:9) (Bd. XXVIII, 689-90).
Wiener Logik
Der, der den ersten Baum sieht, weiß nicht, was das ist, was er sieht (Bd. XXIV, 905)
Jäsche Logik
В отношении объективного содержания нашего познания вообще могут быть мыслимы следующие степени, по которым оно в этом смысле может увеличиваться:
первая степень познания: представлять что-либо;
вторая: представлять что-либо сознательно, или воспринимать (percipere);
третья: что-либо знать (noscere), или представлять, сравнивая с другими вещами, как по сходству, так и по различию;
четвертая: знать что-либо сознательно, т.е. познавать (cognoscere). Животные также знают предметы, но они не познают их
пятая: понимать (intelligere) что-либо, т.е. познавать рассудком при помощи понятий, или конципировать. Это — нечто весьма отличное от постижения [Begreifen]. Многое мы можем конципировать и не постигая, например perpetuum mobile, невозможность которого показывает механика; шестая: познавать что-либо разумом, или усматривать (perspicere). Этого мы достигаем лишь в немногих вещах, и наши знания всегда являются тем меньшими численно, чем больше мы хотим усовершенствовать их по содержанию.
Наконец, седьмая: постигать (comprehendere) что-либо, т.е. посредством разума или a priori познавать что-либо в той степени, в какой это нужно для нашей цели. (Кант 1994c:321–22)
Der erste Grad der Erkenntniß ist: sich etwas vorstellen;
Der zweite: sich mit Bewußtsein etwas vorstellen oder wahrnehmen (percipere);
Der dritte: etwas kennen (noscere) oder sich etwas in der Vergleichung mit andern Dingen vorstellen sowohl der Einerleiheit als der Verschiedenheit nach;
Der vierte: mit Bewußtsein etwas kennen, d. h. erkennen (cognoscere). Die Thiere kennen auch Gegenstände, aber sie erkennen sie nicht.
Der fünfte: etwas verstehen (intelligere), d. h. durch den Verstand vermöge der Begriffe erkennen oder concipiren. Dieses ist vom Begreifen sehr unterschieden. Concipiren kann man Vieles, obgleich man es nicht begreifen kann. z. B. ein perpetuum mobile, dessen Unmöglichkeit in der Mechanik gezeigt wird.
Der sechste: etwas durch die Vernunft erkennen oder einsehen (perspicere). Bis dahin gelangen wir in wenigen Dingen und unsre Erkenntnisse werden der Zahl nach immer geringer, je mehr wir sie dem Gehalte nach vervollkommnen wollen
Der siebente endlich: etwas begreifen (comprehendere), d. h. in dem Grade durch die Vernunft oder a priori erkennen, als zu unsrer Absicht hinreichend ist. (Bd. IX, 64-5)
КСС
Однако исходя из того, что человек пользуется для своих построек разумом, я не могу заключить, что у бобра также должен быть разум и назвать это умозаключением по аналогии. Тем не менее из подобия действий животных (основание к которым мы воспринять непосредственно не можем) действиям человека (которые мы непосредственно сознаем) мы можем по аналогии вывести совершенно верное заключение, что животные лакже действуют по представлениям (а не суть, как полагает Картезий, машины) и, несмотря на их специфическое различие, по своему роду (в качестве живых существ) не отличаются от людей. Принцип, который дает право делать такое заключение, состоит в одинаковости основания относить животных по упомянутому определению к одному роду с человеком как человеком в той мере, в какой мы сравниваем их друг с другом по их внешним действиям (Кант 1994b:308)
Письмо Белосельскому (1792)
Сначала различить в способности представления простую фиксацию представлений, apprehensio bruta без сознания (присуща только скоту) и сферу апперцепции, т.е. понятий, которая составляет сферу рассудка в целом. Последняя представляет собой сферу 1) ума, понимания, т.е. представления с помощью общих понятий in abstracto; 2) оценки, представления особенного как содержащегося во всеобщем, подведения под правила способности суждения in concreto; 3) усмотрения, perspicere, выведения особенного из всеобщего, т.е. сфера разума. Над ней сфера подражания либо самой природе по аналогичным законам, либо оригинальной трансцендентности идеалов. Последняя есть сфера либо трансцендентного воображения, т.е. идеалов способности воображения, гения, духа — esprit, которые составляют, если формы воображения противоречат природе, сферу фантомов, чудовищной фантазии или сферу трансцендентного разума, т.е. идеалов разума, которые суть пустые понятия, если они — лишь распространение спекуляции за пределы того, что не является предметом чувства, а следовательно, не может принадлежать природе. Сфера экзальтации (qui cum retione insaniunt), и вернуть туда рассудок, где была тупость, — значит ничего не понять из его идеи (Кант 1994a:551) (Bd. XI, 330-3)
Письмо Герцу (26 мая 1789)
Если я правильно уловил смысл этих разделов, то речь идет о том, чтобы доказать следующее: если рассудок в отношении к чувственному созерцанию (не только эмпирическому, но и априорному) должен быть законодательным, то он сам должен был бы являться творцом этих чувственных форм или даже их материи, т.е. объектов. Потому что в противном случае quid juris2 нельзя было бы обосновать удовлетворительно — что, однако, согласно положениям Лейбница— Вольфа, вполне могло бы произойти, если бы к ним присоединить мнение, что чувственность специфически ничем не отличается от рассудка, но в качестве познания мира она подобна рассудку и отличается от него лишь по степени осознания, которая в представлении первого вида бесконечно мала, представлении же второго вида — является данной (конечной) вели чиной. Синтез a priori только потому имеет объективную значимость, что божественный рассудок включает как часть наш собственный или, по выражению автора, тождествен нашему, пусть даже и в ограниченном виде, т.е. сам он является творцом форм и возможностей в мире вещей (самих по себе).
...
Однако мы можем судить о любом рассудке только с помощью нашего рассудка и о любом созерцании — только с помощью нашего созерцания. И отвечать на этот вопрос нет никакой нужды. Потому что если мы можем показать, что наше познание вещей, сам опыт возможны только лишь при этих условиях, и не только все другие понятия о вещах (не обусловленные таким способом) для нас пусты и не могут привести нас ни к какому познанию, но также и все данные чувств для возможного познания без этих условий никогда не могли бы представить объекта, то мы не приобрели бы даже такого единства сознания, которое требуется для познания себя самого (как объекта внутреннего чувства). Я бы тогда ничего не мог узнать о том, есть ли они у меня, а следовательно, они для меня, как познающего существа, просто- напросто не существовали бы. При этом они (если бы я мысленно стал животным) в качестве представлений, которые по эмпирическому закону ассоциации были бы связаны, также влияли бы во мне на чувство и способность желания, не зная о моем существовании (допустим при этом, что я даже знал бы каждое отдельное представление, но не их отношение к единству представления об объекте посредством синтетического единства их апперцепции), — и они всегда могли бы продолжать свою игру, а я ничего и никогда не узнал бы об этом своем состоянии. — Трудно разгадать мысль, которая могла появиться у глубокомысленного человека и которая для него самого осталась не совсем ясной (Кант 1994a:526;529) (Bd. XI, 48-53).
Die Thiere haben auch apprehensiones, aber nicht apperceptiones; mithin können sie ihre Vorstellungen nicht allgemein machen. (R 411)
Der Mensch hat Sinn zu Empfinden, Verstand zum Denken und einen Willen zu welen oder zu verabscheuen. Wenn er nichts weiter wie sinn ein sinnliches Vermögen vorzustellen und zu begehren hatte, so würde er wie die empfindliche Pflantze oder wie eine Muschel seyn. Allein er hat Verstand. (R 1570)