Проблема духовности, духовной культуры
Николай ЗаболоцкийНЕ ПОЗВОЛЯЙ ДУШЕ ЛЕНИТЬСЯ
Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому,
Через сугроб, через ухаб!
Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!
Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.
А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.
Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь! (1958)
Инна Кабыш (современная поэтесса, публицист, учитель русской литературы, род.в 1963 г.) Отрывок из статьи в газете «Литературная жизнь»
Приходит ко мне мама моего ученика, лет эдак тридцати-сорока, то есть поколения «перееханных перестройкой», и вполне серьёзно спрашивает: – Зачем вы задали детям учить такое длинное стихотворение? (Имеется в виду лермонтовское «Бородино»). Вопрос, конечно, интересный.
Всё равно что: зачем Толстой написал такой большой роман «Война и мир». Я, конечно, могу ответить насчёт «Бородина», но, думается, маму интересует не столько его длина, сколько целесообразность заучивания стихов вообще. Действительно, зачем заставлять детей учить стихи?
Зачем таблицу умножения – понятно, зачем неправильные английские глаголы – тоже, зачем
«Бородино» и иже с ним – вопрос. Таблица умножения и английские глаголы – вещи полезные, которые сплошь и рядом могут пригодиться в жизни. А стихи? У автора «Бородина» – в другом стихотворении – есть такие строки: В минуту жизни трудную, Теснится ль в сердце грусть, Одну молитву чудную Твержу я наизусть». Оказывается, стихи (а молитва – это стихи) тоже могут пригодиться в жизни, но в особую, «трудную» минуту. И горе тому, кто в такую минуту не сможет вспомнить заблаговременно выученного стихотворения, как это случилось с героем известной сказки: «Снег валил, санки мчались, ныряя в сугробах, прыгая через изгороди и канавы. Кай весь дрожал, хотел прочесть «Отче наш», но в уме у него вертелась одна таблица умножения».
Снежная королева увезла Кая в свои чертоги, и тогда (хотя, напомним, Кай знал «все четыре действия арифметики, да ещё с дробями», а также «сколько в каждой стране жителей») он вдруг понял, что «он в самом деле знает мало», то есть осознал свою слабость. Отдавая детей во всевозможные спортивные секции и спецшколы, родители всячески стараются укрепить тело и ум ребёнка (и это правильно), но, смею напомнить, что стихи укрепляют третью составляющую человека – душу. Стихи «строят» душу по законам гармонии, то есть делают её красивее, а значит, сильнее, потому что красота – это страшная сила. Вслед за героем одной то ли детской, то ли взрослой книжки так и хочется на вопрос, зачем детям учить стихи, ответить: «Это по-настоящему полезно, потому что красиво».В своей Нобелевской лекции А. Солженицын писал: «...триединство Истины, Добра и Красоты – не просто парадная обветшалая формула... Если вершины этих трёх дерев сходятся… то может быть причудливые, непредсказуемые, неожидаемые поросли Красоты пробьются в то же самое место и так выполнят работу за всех трёх?» Стихи, то есть воплощённая в Слове Красота, учат Добру, точнее, сами являются Добром, впитываемым ребёнком:
... и милость к падшим призывал...
В форме стихов в ребёнка входят Истины, трудновмещаемые в рациональном изложении:
И хорошо бы, если бы стихи детям читали родители, та же мама, например.
Потому что полученное от родного человека обладает для ребёнка большей убедительностью, ведь когда стихи читает мама, она как бы говорит: На (в смысле «возьми») – из уст, – а всё самое главное в жизни человек должен получать из первых уст.
Валентин Петрович Распутин «Прощание с Матерой» (повесть)
Андрей, смущенный и подталкиваемый какими-то своими мыслями, вспомнил разговор, который состоялся в день его приезда: - Бабушка, ты сказала тогда, что тебе жалко человека. Всех жалко. Помнишь, ты говорила?
- Помню. Как не помню.
- Почему тебе его жалко?
- По то и жалко, что жалко. Как его, христовенького, не пожалеть? Не чужой, поди-ка.
- Да почему жалко-то, я спрашиваю. Ты говорила: маленький он, человек. Слабый, значит, бессильный, или что?
- А че, не маленький, ли че ли? - спросила она, втягивая себя постепенно в разговор, подбираясь к тому, что могла сказать.- Не прибыл, поди-ка. Какой был, такой и есть. Был о двух руках-ногах, боле не приросло. А жистьраскипяти-и-ил... страшно поглядеть, какую он ее раскипятил. Нудак сам старался, никто его не подталкивал. Он думает, он хозяин над ей, а он давно-о-о уж не хозяин. Давно из рук ее упустил. Она над им верх взяла, она с его требует, че хочет, погоном его погоняет. Он только успевай поворачивайся. Ему бы попридержать ее, помешкать, оглядеться округ себя, че ишо осталось, а че уж ветром унесло... Не-ет, он тошней того - ну понужать, ну понужать! Дакить он этак надсадится, надолго его не хватит. Надсадился уж - че там!.
- Как это он, интересно, надсадится, если есть машины? Все на машинах. Знала бы ты, бабушка, каких машин понастроили. Тебе и в голову не придет, что они могут делать. Теперь уж не осталось такого производства, чтоб самому упираться. Где ему надсадиться-то? Не то ты, бабушка, говоришь. Ты мне про старого человека говоришь, который сто лет назад жил. Дарья недовольно обернулась от чугунков и выпрямилась. - Я знаю, про че говорю. Сто годов... Сто-то годов назадь в спокое, поди-ка, жили. Я про тебя, про вас толкую тебе, как щас. Пуп вы щас не надрываете - че говорить! Его-то вы берегете. А что душу свою потратили - вам и дела нету. Ты хошьслыхал, что у его, у человека-то, душа есть? Андрей улыбнулся: - Есть, говорят, такая. - Не надсмехайся, есть. Это вы приучили себя, что ежли видом не видать, ежли пощупать нельзя, дак и нету. В ком душа, в том и бог, парень. И хошь не верь - изневерься ты, а он в тебе же и есть. Не в небе. А боле того - человека в тебе держит. Чтоб человеком ты родился и человеком остался. Благость в себе имел. А кто душу вытравил, тот не человек, не-е-ет! На че угодно такой пойдет, не оглянется. Нудак без ее-то легче. Налегке устремились. Че хочу, то и ворочу. Никто в тебе не заноет, не заболит. Не спросит никто.