КОНЦЕПЦИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛА В КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

© 2001 г. С. Н. Ениколопов*, Н. В. Дворянчиков**

*Канд. психол. наук, зав. Отделом клинической психологии Научного центра

психического здоровья РАМН, Москва **Канд. психол. наук, старший науч. сотр., там же

Представлен анализ современных подходов к проблеме влияния полоролевых качеств личности на процессы адаптации и саморегуляции. Обсуждаются возможности применения подходов к изуче­нию полоролевои структуры личности для решения теоретических и практических задач в клини­ческой психологии. Рассматриваются современные многофакторные и динамические модели адап­тации в контексте Я-концепции, анализируются перспективы их применения при решения актуаль­ных проблем психического здоровья.

Ключевые слова: психическое здоровье, адаптация, маскулинность, фемининность, андрогиния, по­ловая роль, Я-концепция, половое самосознание, идентичность.

Психология пола приобретает важное значе­ние в контексте решения различных задач во многих областях практики, требующих междис­циплинарного подхода. Это направление исследо­вания вызывает интерес в свете разработок мно­гих теоретических и практических проблем.

Так, одной из основных является проблема по­лового диморфизма, разделения мужского и жен­ского полов, благодаря которому происходит процесс естественного воспроизводства челове­ческого вида - наиболее существенная характе­ристика фило-, онто- и социогенетического раз­вития. Изучению психических половых различий в поведении людей посвящено множество фунда­ментальных исследований [7, 11, 35, 94 и др.].

Специалисты, обсуждая проблему полового диморфизма на уровне личностных черт, в целом соглашаются с тем, что в этом случае практичес­ки невозможно говорить о наличии устойчивых полодифференцирующих качеств. Речь, скорее, может идти о нюансах, касающихся отдельных проявлений межполовых личностных различий [70]. В то же время исследователи обнаруживают наибольшую выраженность полового диморфиз­ма в психических структурах, детерминирован­ных в большей степени биологически, например темпераменте, способностях, тогда как в структу­рах, обусловленных культурально-социальными факторами, межполовые различия сглаживаются [35]. L.D. Cohn [67], проанализировав результаты значительного массива исследований, показал, что личностные межполовые различия особенно выражены у подростков и учащихся старших классов (по показателям агрессивности, эмпатии

наиболее стабильны в течение всего подростково­го периода), существенно снижаются в студенчес­ком возрасте и практически стираются у пожилых.

Другой важной областью исследований являет­ся проблема онтогенеза психологического пола: изучение полоролевои социализации в различных культурах [25, 31], дифференциации социальных ролей [1,2], формирования самосознания личнос­ти [5, 22-24, 34, 84, 109].

В то же время все больше возрастает роль пси­хологи пола при решении большого числа при­кладных задач, возникающих перед специалиста­ми. Например, при изучении лиц с расстройствами сексуального влечения [16], при решении эксперт­ных вопросов в отношении несовершеннолетних жертв сексуального насилия [42], при анализе ме­ханизмов аномального сексуального поведения [18, 39], агрессивного сексуального [12], инцестуозного поведения [38], а также при психологичес­ком исследовании транссексуалов [36].

Полоролевая идентичность, являясь одной из базовых структур самосознания, играет определя­ющую роль в процессах адаптации и саморегуля­ции. В литературе имеются прямые и косвенные свидетельства того, что дисбаланс полоролевои структуры личности признается патогенетичес­ким или предиспозиционным фактором форми­рования неврозов, психосоматических расст­ройств, девиантного материнского поведения, а также криминального поведения [6, 13, 28, 29, 44, 46,73,76].

В настоящее время возрастает роль психоло­гии пола при решении важных задач экспертной

и психокоррекционной практики в клинической психологии.

В судебной практике разработки по психоло­гии пола могут находить применение в смене пас­портного пола, усыновлении и т.д. (в граждан­ском процессе). В уголовном процессе, в свою очередь, актуальность этой темы проявляется в контексте решения задач, связанных с оценкой степени сохранности произвольного поведения, способности несовершеннолетних в полной мере воспринимать характер и значение действий на­сильника, а также тяжести последствий сексуаль­ного насилия [20, 26, 41].

В криминологии и виктимологии разработки по указанной теме имеют значение для понима­ния причин и способов преодоления и профилак­тики домашнего и семейного насилия.

Постановка психокоррекционных задач важна для решения вопросов супружеской дисгармонии [2. 27], проблем полового воспитания [21], оказа­ния помощи жертвам сексуального насилия [19, 20]. постоперациональной реадаптации лиц после хирургической коррекции пола [4, 10], коррекции девиантного сексуального поведения [8, 27].

Практика современной клинической психоло­гии позволяет выделить следующие исследова­тельские области.

Участие полоролевых качеств в обеспечении адаптации. Исследователи психологии здоровья последнее время задаются вопросами о связи маскулинных и фемининных характеристик с психо­логической адаптацией, о зависимости этих черт адаптивности от пола индивидуума.

Heilbrun [77] приводит данные, согласно ко­торым высокомаскулинные женщины характе­ризуются трудностями в установлении и поддер­жании межличностных контактов, особенно в ге­теросексуальных отношениях, агрессивностью; низкомаскулиные - беспомощностью, пассивнос­тью, пугливостью, изолированностью, одиноче­ством, склонностью к депрессии, низкой само­оценкой, нерешительностью в вопросах карьеры; высокофемининные - тревожностью и низкой са­моуверенностью; низкофемининные - трудностя­ми в установлении и поддержании межличностных контактов, агрессивностью.

Высокомаскулинные мужчины испытывают меньшее количество про­блем по сравнению с низкомаскулинными, но от­личаются обедненной коммуникацией, у них на­блюдается снижение эмоциональных проявлений: низкомаскулинные характеризуются зависимостью, беспомощностью, пассивностью, пугливостью, изо­лированностью, одиночеством, склонностью к депрессии, низкой самооценкой, тревожностью, низким уровнем достижений, нерешительностью; высокофемининные - изолированностью, одино­чеством, склонностью к депрессии, низкой самооценкой, тревожностью, низким уровнем дости­жений; низкофемининные мужчины испытыва­ют трудности в установлении и поддержании межличностных контактов, нерешительность в профессиональной деятельности.

Этот же автор приводит данные, согласно ко­торым в понятие "психическое здоровье/нездоро­вье" как мужчины, так и женщины вкладывают различные полоролевые качества. Испытуемым мужчинам и женщинам было предложено запол­нить опросник на полоролевые качества как бы от лица "психологически адаптированного" че­ловека, а впоследствии - "психологически дезадаптированного". В результате критическим ас­пектом дезадаптированности мужчины считали сниженность маскулинных и фемининных черт, а женщины - отсутствие фемининных качеств. Психически здоровая личность, по мнению муж­чин, должна обладать выраженными маскулинными характеристиками, для женщин же важ­нейшим показателем психологически адаптиро­ванной личности является фемининность. Это свидетельствует о том, что фемининные черты не входят строго в стереотип психического здоровья как у женщин, так и мужчин, но их отсутствие со­ставляет стержень стереотипа плохой психологи­ческой адаптации для обоих полов. Таким обра­зом, маскулинность, по мнению женщин, имеет меньшее влияние на здоровье или болезнь, в то время как отсутствие фемининности - фактор слабого психического здоровья. Для мужчин при­сутствие или отсутствие маскуллинности являет­ся критическим аспектом картины адаптивности или дезадаптивности. Ограниченная феминин­ность - значимый показатель дезадаптированно­сти для обоих полов.

Проблемы соматического здоровья. Большое количество соматических заболеваний связыва­лось с полоролевой идентичностью. Некоторые исследователи рассматривают преобладание ал­коголизма, импотенции, стенокардии и других стрессовых расстройств у мужчин как следствия их природной инструментальности и подавления чувств нежности (см., например, [72, 102]).

По мнению Т.Д. Бессоновой [5], фрустрация потребности в аффилиации (отражающаяся на низком уровне развития фемининности) ведет к патологической зависимости, симбиотическим отношениям, трудностям контроля пищевого и полового поведения. Показано также, что нару­шения полоролевой идентичности могут опреде­лить картину заболевания при психических и со­матических расстройствах [22, 104].

А.С. Кочарян [28] предложил рассматривать невротические и соматические расстройства как соотношения маскулинной и фемининной (М/Ф) составляющих половой роли. Анализируя раз­личные клинические модели (язвенная болезнь

желудка и 12-перстной кишки, ишемическая бо­лезнь сердца) подростков с нарушенным жировым обменом, неврозами, ювенильными маточными кровотечениями (ЮМК), автор выделил в качест­ве важнейшего фактора искажения полоролевой структуры личности. Кроме того, он описал та­кую особенность М/Ф симптомокомплекса при неврозах, как "сцепленность" (неартикулированность) структуры, когда между конструктами маскуллинности/фемининности выявлена положи­тельная связь. Обнаружена также другая черта этой структуры - дифференцированность, рас­щепленность. Невротическую полоролевую лич­ность предлагается рассматривать как инфантиль­ную с позиций полоролевой социализации [28].

Был отмечен дисбаланс полоролевой структу­ры лиц, страдающих язвенной болезнью желудка и 12-перстной кишки: больные имеют выражен­ные фемининные качества, которые они подав­ляют в себе, внешне демонстрируя гипермаскулинные черты [27].

Анализ полоролевых аспектов ишемической болезни сердца показал негативную значимую связь между маскулинностью и фемининностью, что, по мнению автора, свидетельствует об ин­фантилизме полоролевой структуры. Автор сравнивает эти данные с полоролевой структу­рой, характерной для подростков мужского пола 15-16 лет, которые не в состоянии принять (асси­милировать) собственную фемининность [28].

При исследовании подростков с нарушенным жировым обменом был обнаружен дисбаланс, выраженный во "внутренней мягкости", "женст­венности", и во внешней решительности, "муже­ственности" (гипермаскулинность в поведении таких больных сочетается с робостью, неуверен­ностью, нерешительностью, порождает внутри-личностный конфликт, сопряженный с психоэмо­циональным и мышечным напряжением) [43].

О.В. Московцева, А.С. Кочарян [32], рассмат­ривая феномен ЮМК, выделяют "эпилептоид-ный" и "истерический" типы больных, отражаю­щие различные психологические механизмы. По их мнению, у эпилептоидных девочек возникает конфликт между маскулинной полоролевой ори­ентацией и необходимостью принятия социально-нормативной женской половой роли, который и проявляется в форме ЮМК как соматическом "протесте" против принятия женской половой ро­ли. В структуре истероидной личности имеется полоролевой дисбаланс: внешнее подчеркивание своей женской сущности (фемининности) при первичной маскулинности. Авторы предлагают рассматривать ЮМК как форму псевдоразреше­ния конфликта, заключающегося в противоре­чии между стремлением привлечь внимание отца и подавлением инцестуозных желаний и т.п.

Проблема сексуальных дисфункций. D.R. Matteson [95] сделал акцент на проблеме фиксированности полоролевых норм в семье, особенно если они ограничивают реализацию автономии и ин­тимности в общении супругов и формировании андрогинного развития ребенка, учитывая, что неопределенное чувство идентичности приносит существенный вред женщине, принимающей стереотипизированные обязательства относительно замужества и рождения ребенка.

Исследователи обнаружили взаимосвязь поло-ролевых черт и супружеского благополучия, а именно - фемининные черты сильнее связаны с супружеской/брачной адаптацией, чем маскулинные [55]. Кроме того, было показано, что феми­нинные черты предсказывают лучшую адапта­цию к таким важным событиям, каким является, например, рождение ребенка [89].

Приводятся данные комплексного исследова­ния двух групп семейный пар, имеющих сексуаль­ные расстройства, сопровождавшиеся деформа­цией ролей в семье. Определяли, существует ли связь между личностными характеристиками и особенностями межличностного взаимодействия, семейных ролей и Я-концепций (проявляющихся на фоне сексуальных отношений и переживаний). Согласно результатам исследования, Я-концеп­ция пациентов, у которых возникновение сексу­ального расстройства объяснялось патологией, отличалась большей интегрированностью и гар­моничностью, а также отсутствием характерис­тик, обусловливающих непринятие. В группе лиц, патология которых была следствием сексуально­го расстройства, в Я-концепции наблюдались дис­гармония и несогласованность. Я-образ содержал черты, возникшие вследствие эмоциональных ре­акций отвержения, непринятия, ведущих к фор­мированию межличностной дисгармонии [103].

Отмечается высокий процент сексуально-пси­хологических дисгармоний и половых расст­ройств среди молодых семейных пар, где партне­ры придерживались традиционных моделей жен­ского и мужского поведения. Мужчины же с андрогинными личностными качествами имели наибольшие показатели психологического ком­форта в сексуальных отношениях, чем высокомаскулинные. Женщины с высокой андрогинностью выступали более синтонно, усиливая слабые стороны своего партнера. Авторы делают вывод, что следование полоролевым стереотипам, кото­рые разграничивают маскулиность и феминин­ность как две взаимопротивоположные модели полоролевого поведения, оказывает отрицатель­ное влияние на адаптационные возможности пси­хики и поведение мужчины и женщины, вызыва­ет сексуальные дисфункции и дисгармонии. По их мнению, ограничение половых ролей стереоти-пизированными представлениями общества о

норме и отклонениях значительно сужает пути достижения межличностной гармонии, а также самооценку мужчины во всех сферах социально­го взаимодействия [9].

Проблемы нарушения полоролевого поведе­ния. Многие исследователи отмечают важную роль психологического изучения транссексуализ­ма (см., например, [9, 37]). Оно позволяет, с одной стороны, более точно ответить на вопросы, каса­ющиеся сформированности полового самосозна­ния пациента, установить факторы, обусловлива­ющие дезадаптацию биологического пола, а с другой - определить для каждого пациента потен­циальные возможности адаптации нового пола на разных уровнях (половое самосознание, межлич­ностное общение, межпартнерское взаимодейст­вие и т.д.).

Существует широкое направление исследова­ния особенностей полового самосознания при транссексуализме. Авторы [71], изучая полороле-вую идентичность с помощью опросника Бем •BSRI) (72 транссексуала, 55 м-ж, 17 ж-м), обнару­жили преобладание фемининных качеств в груп­пе транссексуалов-мужчин по сравнению с транс-сексуалами-женщинами и контрольной выбор­кой мужчин. K.W. Bash [53] также сравнивал ответы теста Роршаха у мужчин-транссексуалов и женщин-транссексуалов. Мужчины-транссексуалы давали значительно большее количество ответов по движению, оцениваемых как фемининные, чем транссексуалы-женщины.

В исследовании [78] поднимался вопрос о соот­ношении половой и сексуальной идентичности. Сравнивались выборки, состоящие из 43 транс-сексуалов, 78 гомосексуалов, 43 гетеросексуалов. Испытуемые транссексуалы обнаруживали бо­лее фемининное поведение в детстве (этот факт отмечали и некоторые гомосексуалы) и выра­женный уровень фемининности на момент обсле­дования. С группой гетеросексуалов их объединя­ли высокие показатели, связанные с религиозно­стью и "гомофобией". Авторы предполагают, что нарушения полоролевого поведения в детстве и негативное отношение к гомосексуализму в бо­лее позднем возрасте (обусловленные религиоз­ными догмами) могут увеличивать вероятность возникновения транссексуализма. Е.А. McCauley, A.A. Ehrhardt [96] проводили сравнение 15 жен­щин-транссексуалов (female transsexuals) и 15 лес­биянок. Результаты показывают, что эти группы не отличаются по уровню интеллекта, хотя лес­биянки имеют более высокий показатель вер­бального IQ, чем транссексуалы. Различия обна­ружились при выполнении методики "Рисунок человека" и шкалы андрогинности Бем (Bern An­drogyny Scale). У группы транссексуалов домини­ровали ригидные стереотипы половой роли по

сравнению с лесбиянками, чьи представления об этой роли оказались более андрогинными.

N. Buhrich, N. McConaghy [62] обследовали группу, состоящую из 64 пациентов, мужчин-транссексуалов и трансвеститов, по степени пре­обладания у них фемининной идентичности. Авто­ры отмечают эффективность применения Кали­форнийского личностного опросника (California, Personality Inventory Femininity Scale) и методики "Рисунок человека", результаты которых по шкалам фемининности высоко коррелировали с уровнем "женской" идентичности, декларируе­мой испытуемыми.

D.D. Hunt, J.E. Carr, J.L. Hampson [80] исследо­вали выборку из 22 пациентов, стремящихся к хи­рургической смене пола (методики Векслера (WAIS) и MMPI). Согласно результатам, транс­сексуалы выполняли задания по Векслеру, следуя нормативам биологического пола, но не половой идентичности, в то время как когнитивные стра­тегии мышления соответствовали, скорее, их по­ловой идентичности. Данные теста MMPI не по­казывали выраженности психопатологических проявлений.

Е.Т. Соколова [37] приводит результаты при­менения проективных методов для исследования искажений полового самосознания и образа фи­зического "Я" у женщин-транссексуалов (методи­ки: косвенное исследование самооценки (КИС), ТАТ, Дембо-Рубинштейн, "Рисунок человека"). Данные методики позволили автору диагности­ровать различные аспекты самосознания во взаи­мосвязи когнитивных, аффективных и поведен­ческих компонентов. По результатам исследова­ния транссексуалов выражены: повышенная степень конфликтности в сфере сексуальных ориентации, высокий уровень притязаний, ориен­тированный на маскулинный эталон. Образ фи­зического "Я" характеризуется крайне низкой когнитивной дифференцированностью, негатив­ной эмоциональной оценкой своего телесного об­лика, неуверенностью в себе, трудностями само­контроля телесных побуждений.

Исследования восприятия транссексуалами образа собственного тела проводили авторы ра­боты [93]. Они обследовали 30 индивидуумов: 15 транссексуалов-мужчин (м-ж) и 15 - транссексуалов-женщин (ж-м). Была использована проце­дура, позволяющая измерять время восприятия субъектом конкретной части тела, а также ин­тенсивность восприятия в рамках определенной модальности (визуальная/кинестестическая), - тест интегрированного восприятия образа тела (Sensory Integration Body Imagery Test [105]). В ос­нове метода лежит предположение, что восприя­тие зон тела, на которые распространяются кон­фликтные переживания, определенные страхи и т.п., по времени и интенсивности будет отличать-

ся от восприятия других областей. Авторы уста­новили увеличение времени восприятия у муж-чин-транссексуалов (м-ж) верхней части тела по отношению к нижней, а у женщин-транссексуалов (ж-м) - снизу вверх. Показано, что у мужчин (м-ж) затруднено целостное восприятие собст­венного тела, что определяется увеличением вре­мени восприятия всего тела. В группе ж-м время реакции уменьшалось, когда субъекта просили сосредоточиться на нижней части тела, и увели­чивалось при обращении внимания на верхние его части. В первой группе (м-ж) авторы описали увеличение времени реакции на "все тело", по­скольку наибольшие трудности для таких испы­туемых вызывает необходимость интегрирован­ного самознания всего тела. Это касается и вос­приятия "шеи", являющейся для м-ж важнейшим органом, напрямую связанным с голосом. Время реакции увеличено в этой группе также при вос­приятии гениталий, что может отражать ее высо­кую конфликтность. В группе ж-м обнаружено меньшее время реакции при восприятии генита­лий и большее - в областях головы, груди, рук, предплечий и ног, которые, по мнению авторов, воспринимаются такими же существенными в строительстве психосексуальной идентичности, как гениталии. Часть тела, более интенсивно вос­принимаемая визуально м-ж, - это "ноги", а ж-м -"руки и предплечья". Авторы предполагают, что величина времени переживания зависит от того, насколько часть тела видима, участвует в меж­личностных отношениях и встраивается в собст­венную идентичность. Иными словами, вполне закономерно, что видимые части тела (области груди, шеи, лица) являются знаками для опреде­ления пола собеседника. По мнению авторов, это может отражать значимость видимых областей тела в межличностных контактах и сексуальном поведении.

Следующее направление исследований касает­ся изучения уровня адаптации и психического здоровья в группе транссексуалов. Так, О. Bod-lund, К. Armelius [60] сравнивали транссексуалов, лиц с расстройствами половой идентичности не-транссексуального типа и контрольную группу. Транссексуалы и испытуемые контрольной груп­пы отличалась позитивным самовосприятием, а у лиц с расстройствами идентичности был выражен негативный образ "Я" (негативное самоотноше­ние). У всех пациентов негативный образ "Я" об­наружил корреляцию с низким уровнем социаль­ного функционирования. Кроме того, у транссек­суалов наблюдалась низкая степень проявления психопатологии, что нашло подтверждение в ис­следовании D.D. Hunt, J.E. Carr, J.L. Hampson [80].

Предметом изучения R. Blanchard, L.H. Clemmensen, B.W. Steiner [59] стал анализ того, как свя­зана хирургическая смена пола и психологическая и социальная адаптация в выборке транссексуалов-мужчин (м-ж). Были выделены три переменные, отражающие изменения пола: уро­вень женских гормонов, вагинопластия и соци­альная феминизация (отношение к принятию женской роли в семье и социальной жизни, к при­обретению документов, указывающих женский пол). Данные три фактора с учетом возраста ис­пытуемых рассматривались в совокупности со следующими переменными: это - уровень депрес­сии, напряженности, межличностные отношения с мужчиной-партнером, сексуальные отношения с ним, показатели шкалы лжи MMPI. Авторы по­лучили статистически достоверную отрицатель­ную корреляцию между социальной феминизаци­ей и уровнем напряженности и депрессии, а также описали достоверную положительную корреля­цию между сексуальными отношениями с мужчи­ной-партнером и вагинопластией. Эти результа­ты показывают, что успешность смены пола в большей степени определяется психологической и социальной адаптацией мужчин-транссексуалов в женской роли.

Для выяснения того, насколько развитие транссексуализма сопряжено с психопатологиче­скими проявлениями, авторы исследования [65] сравнивали транссексуалов юношеского возраста с подростками-пациентами психиатрической кли­ники, а также с группой нормы. В рамках системы Роршаха рассматривались три основные сферы нарушения психологического функционирования: нарушения восприятия, расстройства мышления, негативный образ "Я". Было обнаружено, что группа транссексуалов занимает промежуточное положение между испытуемыми "нормы" и паци­ентами психиатрической клиники по показателям ошибок восприятия. Транссексуалы не отличают­ся существенно от группы нормы по показателям нарушения мышления и негативного образа "Я". Таким образом, исследование подтвердило гипо­тезу авторов о том, что для развития транссексуа­лизма необязательно наличие психопатологичес­ких проявлений. Проведены исследования (напри­мер^ [66]), согласно которым наиболее успешно адаптация в новом поле проходит после операции в период с 16 до 18 лет; в этом возрасте, по мне­нию авторов, наиболее удачно осуществляется гормональная терапия и пациенты лучше соци­ально-психологически реабилитируются.

Результаты работы J. Barren [52] подтверждают необходимость изучения роли психологической адаптации для лиц, направленных на операцию по смене пола. Сравнивались 23 транссексуала, реко­мендованные на фаллопластию, с 40 пациентами, подвергшимися такой операции. Использовались методики: The General Health Questionnaire (GHQ) (опросник общего состояния здоровья), Symptom Checklist 90 (SCL-90), Bern Sex Role Inventory (опросник половых ролей Бем), Social Role Perfor­mance Schedule (SRPS). Дополнительно проводи­лось анкетирование, позволяющее определять удовлетворенность косметическим видом, сте­пень сексуальности и функцию мочеиспускания половых органов. Были выявлены существенные различия между группами. Пациенты, направлен­ные на операцию, характеризовались высоким уровнем психического здоровья, в то время как постоперационная группа имела более выражен­ные показатели по шкале депрессии (GHQ). Бал­лами по маскуллинности обладали в равной сте­пени испытуемые как первой, так и второй груп­пы, а показатели по шкале фемининности оказались более выраженными у пациентов, про­шедших операцию, что, по мнению автора, отра­жает улучшение уровня психологической адапти-рованности этой группы обследуемых (т.е. они становились андрогинными по показателям оп­росника Бем как самый адаптивный тип). В по­стоперационной группе явно преобладала удов­летворенность областью гениталий, но ее замет­ное снижение наблюдалось в отношениях с партнерами (что, однако, не достигало уровня значимости). Автор рекомендует знакомить партнеров пациентов, готовящихся к проводимой операции, с ее нередко непредсказуемыми по­следствиями.

Б.М. Ворник, Т.В. Говорун, Н.С. Кроль [10], изучая особенности полоролевого и сексуального поведения транссексуалов, использовали наряду с традиционными методиками (MMPI, Леонгард, Кеттел), опросник С. Бем [58], позволяющий оп­ределить специфику полоролевой идентичности индивидуума. По результатам исследования авто­ры заключают, что независимо от биологических факторов в раннем онтогенезе транссексуалов в той или иной степени наблюдалась патология по­лового воспитания или отсутствие адекватного образа полоролевого поведения. Чем сильнее ожидания окружающих блокируют личностную саморегуляцию индивида в желаемом поле, тем больше они являются стрессогенным фактором, обусловливающим возникновение акцентуаций личности. Таким образом, авторы проводят пря­мые параллели между особенностями половой идентичности и уровнем адаптации транссексуа­лов.

Проблемы механизмов криминального пове­дения и половых девиаций. В психологических исследованиях неоднократно подчеркивалась ос­новополагающая роль процесса идентификации, Я-концепции в генезе различных форм девиантного поведения [3, 17, 50].

Многие авторы считают проблему половой идентичности самой важной для личности с девиантным сексуальным поведением. Существуют работы, в которых описывается неспособность

выполнения сексуальными преступниками соци­альных ролей отца и мужа в собственных семьях [28, 73].

Однако в отношении нарушения структуры полоролевой идентичности у лиц с девиантным сексуальным поведением встречаются достаточ­но противоречивые данные. Так, Б.Л. Гульман [15] выявил у подавляющего числа сексуальных насильников-мужчин нарушение полоролевого поведения и выделил разные варианты полороле­вой девиации: гипертрофированную половую роль ("гипермаскулиность") и полоролевую транс­формацию ("фемининность").

По данным А.С. Кочаряна [28], на самооце­ночном уровне насильники не отличаются от нор­мы, а на "генобиологическом" (в рамках исполь­зуемой автором терминологии парадигмы Сонди) они, скорее, более фемининны и менее маскулинны. В то же время он подчеркивает, что личность насильника в целом крайне инфантильна. В каче­стве примера приводится описанный J. Money [99] синдром Питера Пена, к первичным симптомам которого относятся "безответственность, трево­га, ощущение одиночества, полоролевой кон­фликт", к вторичным - "нарциссизм и мужской шовинизм". На основании этих особенностей А.С. Кочарян высказывает предположение, что одним из механизмов изнасилования является "гиперкомпенсация через гипермаскулинизацию фемининной структуры личности".

N. Chodorow [64] в качестве факторов, влияю­щих на искажение полоролевого поведения, вы­деляет: а) отсутствие мужской идентификации (с отцом): без адекватной модели маскулинности мальчик вынужден утверждать себя в мужской половой роли, отклоняя черты "фемининности" и в то же время принимая культурные стереотипы маскулинности зачастую по гипермаскулинному типу; б) потребность в эмоциональной зависимо­сти индивида, депривация которой приводит к то­му, что у личности появляется страх, порождае­мый близкими эмоциональными контактами, способствующий частой смене партнеров и пре­пятствующий установлению длительных связей, основанных на чувствах. Этот фактор формирует эмоциональное безразличие, дезинтегрирует сек­суальность и сферу чувств. Поскольку мужчина стремится соответствовать культурным этало­нам маскулинности, он отклоняет в себе все то, что воспринимается им как их нарушение. По­требность отклонять и подавлять эти черты при­водит его к представлению о "порочных и запрет­ных" женщинах, потому что они видятся ему как воплощение отвергаемой "фемининности".

D. Grubin [74] считает, что изменение само­идентичности вследствие переживания физичес­кого, сексуального или психического насилия в раннем возрасте (наряду с органическими, генетическими предпосылками или последствиями раннего поражения головного мозга) является одним из существенных факторов нарушения эмпатии. Автор полагает, что способность сочувст­вовать страданию жертвы должна предотвратить сексуальное насилие. Возрастание количества различных видов насилия становится возможным индикатором садистического действия и должно свидетельствовать о нарушении "эмоционально­го" компонента сопереживания, сочувствия.

Имеются данные о том, что у насильников выяв­ляется высокий уровень андрогинии, т.е. их маскулинные и фемининные качества в равной степени выражены [76]. Смешанность инструментальности и экспрессивности, властности и стремления к удовлетворению эгоистичных целей характери­зует гетеросексуальные отношения насильника, который производит исключительно инструмен­тальный акт для достижения глубоко подавлен­ного "экспрессивного интереса".

При исследовании психологических механиз­мов многоэпизодных сексуальных убийств обна­ружено, что основной их патогенной характерис­тикой является наличие особо напряженных и обостренных сексуальных переживаний [30], ко­торые определяются не столько уровнем полово­го влечения, сколько потребностью в самоут­верждении, что, в свою очередь, может вызы­ваться нарушениями половой идентичности.

Ю.М. Антонян, В. П. Голубев, Ю.Н. Кудряков [3] связывают субъективные причины изнасило­ваний непосредственно с особенностями пред­ставлений преступника о самом себе, Я-концеп­цией и самовосприятием. В этом аспекте сексу­альное преступление рассматривается ими как попытка субъекта изменить имеющееся психо-травмирующее представление о самом себе, ко­торое в большей степени им не осознается. В дру­гих случаях изнасилование может быть формой защиты имеющегося у насильника представления о самом себе. Такой "вид защиты" вызван субъ­ективно унижающим его поведением женщины,

^

роли. При этом авторы анализируют неод­нородную по клиническому составу группу, не дифференцируя четко аномалии сексуального влечения с нарушением объекта и способа реали­зации влечения от групп сексуально агрессивных лиц, что смешивает различные механизмы проти­воправного сексуального деяния. В. В. Гульдан [14] обсуждал влияние рассогласованности обра­зов актуального и реального "Я" в саморегуляции у психопатов с аномалиями влечения.

По данным некоторых исследований (см., на­пример, [76]) у насильников отмечается высо­кий уровень андрогинии, что интерпретируется в терминах экспрессивности-инструментальности. A. Heilbrun [76] рассматривает маскулинность как фактор опосредствования поведенческих про­блем (средства их решения), вследствие чего субъект с низкой маскулинностью подвержен бо­лее широкому спектру адаптационных проблем. Экспрессивность (фемининность) отражает зна­чимый для насильников аспект межличностных взаимоотношений.

Наличие многообразных данных, указываю­щих на существование различных типов половой идентичности сексуальных насильников, объяс­няется тем, что исследования проводились в рам­ках разных подходов к ее пониманию, и отражает уже обсуждавшуюся выше проблему выбора объекта изучения.

S.A. Suarez, F.G. Villanova, J.P. Lopex [112] срав­нивали лиц с гетеро- и гомосексуальной направ­ленностью, используя тест MMPI. В результате не было получено значимых различий между об­следуемыми группами по личностным особеннос­тям, за исключением шкалы "Мужественность-женственность", что может служить индикато­ром нарушений половой идентичности у данной категории лиц, но не позволяет рассматривать эти нарушения в рамках целостного полового са­мосознания. Отмечается также фемининность мужчин-гомосексуалистов [111, 114]. Неудачные попытки изучения сексуальных преступников с помощью MMPI подтверждают многие авторы. Так, никаких результатов не дало сопоставление профилей педофилов, насильников и несексуаль­ных преступников [48]. MJ. Herkov et al. [79] полу­чили данные о большей выраженности психопа­тологических характеристик по MMPI в группе лиц с девиантным сексуальным поведением по сравнению с "нормой". Многочисленные иссле­дования, посвященные изучению личностной де­терминации насильственных противоправных сексуальных действий, не подтвердили достовер­но значимого отличия личностных особенностей такого рода испытуемых от преступников других групп [75, 101]. По данным отечественных иссле- tfaearejreff'(3% лща с противоправным сексуаль­ным поведением существенно не отличаются от других категорий преступников (за исключением шкалы 5 "Мужественность-женственность"). По мнению авторов, это отражает однородность рас­пространения определенных типов личности в рассматриваемых группах. М.Е. Johnson, G. Jones, С. Brems [83], проверяя валидность шкал GF и GM в MMPI-2, выявили, используя различные шкалы изучения полоролевой идентичности (Bern Sex Role Inventory, Sex Role Behavior Scale и Sex Role Identity Scale), что они характеризуются и низкой устойчивостью, и низкой конкурентной валидностью. Кроме того, GF и GM имеют большее от­ношение к личностным чертам уверенности в межличностных отношениях и чувствительности (сензитивности), чем к фемининности-маскулинности.

Существуют более определенные данные от­носительно проблемы половой идентичности лиц с аномалиями сексуального влечения. Так, в ряде работ указывается на недостаточность у садистов именно полоролевых качеств (маскулинных ха­рактеристик), причем на всех уровнях личности - от самосознания до поведения. R. Brittain [61] од­ним из первых обратил внимание на "женоподоб­ный оттенок" личности сексуальных убийц. Он представил ставший уже классическим портрет серийного сексуального убийцы как человека интровертированного, робкого, тревожного и социальноизолированного, слишком зависимого от матери, с которой у него складываются амбива­лентные отношения. Такой человек чувствует себя ниже других мужчин, сексуально сдержан и не­опытен, обнаруживает сексуальные отклонения, чаше визионизм, фетишизм или трансвестизм, обладает богатыми садистическими фантазиями, реализация которых движется низким чувством самоуважения. Правильность подобного описа­ния подтверждалась неоднократно. P. Volk et al. цит. по [28]) считают "изнеженность" одной из характерных черт личности насильников, кото­рые в социальной среде занимают подчиненное положение. Им свойственно постоянное ощуще­ние собственной неполноценности, хроническое переживание полоролевой фрустрации. Элемен­ты же са