После правления Петра I оказалось, что цена, которую Россия заплатила за то, чтобы стать великой державой, была непомерно высокой. Генерал-прокурор Сената П.И. Ягужинский представил Екатерине I «Записку о состоянии России». В ней он подчеркивал, что «от подушного сбора происходит великая тягость». П.И. Ягужинский предлагал освободить часть дворян от военной службы для занятия хозяйством и контроля за поступлением подушной подати от крестьян. Эту точку зрения, выражавшую интересы широких слоев дворянства, поддержали высшие сановники империи: П.М. Апраксин, Д.М. Голицын, Г.И. Головкин, П.А. Толстой. Они считали, что помещики, находящиеся на службе, ослабляют контроль за хозяйством и крестьянами. Вернувшись, они могли бы «крестьянам помощь и исправление показать и старатца в доброе состояние привесть». Эта точка зрения, высказанная в 1726 г. и поддержанная Военной коллегией и Сенатом, была полностью реализована только полвека спустя.
Вернемся к записке П.И. Ягужинского. Он полагал, что всякое государство «на двух подпорах содержится, т.е. от земли и от коммерции...». Генерал-прокурор предлагал отменить протекционистский тариф 1724 г., по которому таможенные пошлины па импорт достигали 75%, что привело к расцвету контрабанды. Екатерина I передала записку на обсуждение Верховного тайного совета. По его решению была понижена подать, отменены наказания помещиков за утайку крепостных, уменьшены пошлины, создан ряд комиссий. Глава комиссии'о подати Д.М. Голицын видел свою задачу в том, чтобы «положить такую подать, чтобы всегда без доимки платить могли, не отговариваясь пустотою». Комиссия о коммерции предложила пересмотреть таможенный устав 1724 г. и разработала в 1731 г. новый устав. Ставка пошлин понизилась с 70 до 20% на производимые в России товары и до 10% на не производимые. Вводился даже покровительственный 5% тариф на необходимые для государства закупки. Объем торговли сразу увеличился, равно как и доходы казны.
Денежное обращение
Для компенсации снижения доходов от подати с населения в 1727 г. было решено тайно произвести на 2 млн р. эмиссию медных пятаков. Медная чеканка приносила казне значительный доход. Пятаки чеканили по 40 р. из пуда при цене меди 6-8 р. за пуд. Медные монеты предполагалось обменять у населения на серебряные и создать резерв. Для надзора за исправлением монетного дела был направлен В.Н. Татищев, который выступал против облегчения монетной стопы. До 1731 г. медных пятаков начеканили более чем на 3,5 млн р., что дало казне 2 млн р. прибыли и временный стабилизационный эффект.
Постепенно в правительственных кругах росло понимание того, что источником доходов государства должна быть не переделка металла на монетных дворах, а развитие промышленности и внешней торговли. Фактически руководивший российским государством в то время А.И. Остерман писал, что «монета может... без отягощения подданных немало умножить доходы. Главное дело состоит в том, чтобы оная год от году была содержима в обороте беспрестанном...». Он предлагал даже «учинить справедливое вспоможение фабрикантам и, отчасти, и поощрить их, т. к. от мануфактур и фабрик знатная польза государству доставлена, быть может». Во время правления Анны Иоанновны (1693-1740) значительное личное состояние за счет казны приобрел первый человек в государстве - Э.И.
Бирон. Придворные вспоминали, что прибыл он в Россию «в мизерном состоянии». Их пугало его предстоящее 16-летнее регентство при Иване VI, которое должно было обойтись России в 16 млн р. Бирон был обвинен в получении «не по достоинству» огромных сумм, в хищениях «несказанного» числа казенных денег и прочих вещей, в разорении многих российских фамилий. Значительную часть ценностей конфисковать, однако, не удалось - они были предусмотрительно помещены в зарубежные банки.
К 1730 г. в обращении находилось серебра на 29 млн р., золота - на 0,8 млн, меди - на 4,5 млн р. и примерно столько же меди поддельной. Удельный вес медных денег был слишком велик, они имели принудительный курс и не пользовались авторитетом.
Фальшивые монеты потоком шли из-за границы. Иностранцы за «воровской» пуд меди ценой 8 р. покупали товаров на 40-50 р. и имели «великую прибыль». Особенно «вредной» монетой счита- III! пятаки, нарицательная цена которых в 5-6 раз превышала стоимость содержавшейся в них меди.
С 1731 г. пятаки стали изымать из обращения. Выход был очевиден - количество металла в монете должно было равняться рыночной цене. Цену пятака стали постепенно снижать, и в I /46 г. пятаки обращались как 2 к., т.е. наравне с грошевиками. Нуждалось в улучшении и монетное серебро. В 1730 г. Сенат принял решение отдать на откуп частной компании переделку старой серебряной монеты в рубли и полтины 77-й пробы. Кон- іракт закончился скандалом, подрядчики незаконно за счет казны и населения получили примерно 100 тыс. р. прибыли, а В.Н. Та- іиіцев был уличен в получении взятки. Процесс переделки затянулся на десятилетия. Правительство Елизаветы Петровны приняло ряд указов по обмену медных грошевиков и изъятию их из »вращения. С сентября 1756 г. их принимали как медь по 5 р. за пуд. Так закончилось 30-летнее хождение медных пятаков начала 1720-х гг. — «самой вредной монеты». Оздоравливающий эффект ін.іл временным. Финансовая политика отличалась эклектикой. Ома не основывалась на знании законов денежного обращения, правительство не имело концепции развития национальных финансовых институтов.
Бегство капиталов
Политическая нестабильность в эпоху переворотов вызывала пегство капиталов за границу. Широко известны богатства, размещенные в западных банках А.Д. Меньшиковым (по разным панным до 9 млн р.). Герцог Э.И. Бирон через банкира Липмана переправлял значительные средства в английские и голландские папки. При описи имущества удаленного в ссылку Елизаветой Д.И. Остермана было обнаружено наличными только 230 р. Напомним, что граф в течение 40 лет занимал высокие государственные посты, был фактическим руководителем внутренней и внешней политики, будучи человеком опытным, хранил деньги в Лондоне и Амстердаме. Условия помещения средств были составлены так, что получить их мог только сам хозяин или его сын, по личному требованию. Правительство для возвращения средств принимает решение отработать опробованную на наследниках Меньшикова схему. Сослав А. И. Остермана-отца, Елизавета выказывает притворную благосклонность к сыну, отправляя его за границу по личным делам. Русскому послу в Голландии было дано указание немедленно по получении денег арестовать молодого графа и выслать в Россию. Посол, возмущенный таким предложением, посоветовал знатному отпрыску бежать.