Прошла еще одна неделя моего пребывания на острове, который все больше становился мне родным. Я влюблялся в его песок, в добродушное и отзывчивое население, в причудливые шатры и бездонное небо над нами. Погода стояла такой же теплой и солнечной, и единственное, что меня огорчало – отсутствие возможности сходить и окунуться в прохладное море.
Дозор продолжал следить за горизонтом, однако Пэлл явно не спешил с нападением. В его поспешности я ошибся, посчитав, что он нападет немедленно после того, как не стало Антона. Однако хорошо это или плохо я пока не решил, а поэтому пытался отвлечься от этих мыслей простой бытовой работой и скитанием по деревне. В очередной раз помогая Анике в уборке, мы с ней направились на тренировочное поле. Ей я тренироваться запретил, с чем она практически безоговорочно согласилась, однако дух у нее был боевой, и она просила хотя бы наблюдать за тем как тренируются ее девчата. Мне, если честно, тоже нравилось наблюдать за тем, как подтянутые симпатичные девушки носятся по импровизированному стадиону, выполняя акробатические трюки с копьями и без. Бесконечно можно смотреть на огонь, воду, и симпатичных девушек в труду, отметил для себя я.
Сегодня на стадионе собрались почти все, за исключением тех, кто стоял в дозорах. Кира, умело привлекая к себе внимание всех бойцов, оглашала план сегодняшней тренировки и отработки приемов. У тут мне пришла в голову интересная мысль. Интересной она конечно же показалась в первую очередь мне, потому что заскучал я уже без дела!
Поднявшись и направившись к Кире, я обратил пристальное внимание всех участников к себе. Кира вышла мне на встречу, и по ее взгляду я понял, что она за ранее недовольна тем, что я проявил инициативу.
- Что случилось, Повелитель? – спросила она более нервно, чем обычно.
- Я кое-что придумал, Кир. – загадочно улыбаясь ответил я, и получил в ответ закатывающие глаза Киры.
- Что ты уже придумал? – переходя на неофициальный тон, почти шепотом спросила она?
- Увидишь, - наклонившись к ее уху шепнул я в ответ. После чего выпрямился и командным голосом произнес.
- Солдаты, встать в строй! Командующему доложить о составе присутствующих! – прокричал я почти первое, что пришло в голову. Вся молодая группировка девушек, как по отрепетированной команде встали в шеренгу и поравнялись. Кира недоуменно продолжала стоять на месте, уставившись ничего не понимающим взглядом на меня.
- Командующий! – гаркнул на нее я. – Вам не ясен приказ Повелителя? – чуть смягченно спросил я. Истребляя меня взглядом Кира проследовала к шеренге, встала во глава нее, и четким громким голосом отчеканила:
- Состав, за исключением дозорных, в полном сборе, Повелитель! – не глядя на меня ответила Кира. Отлично, мне понадобится ее злость для того, чтобы добиться максимального эффекта.
- Итак, - продолжил я, прохаживаясь вдоль шеренги боевых длинноногих моделей. Откуда-то всплыла фраза «А можно всех посмотреть?», однако где я ее слышал или произносил я не смог вспомнить. – До сегодняшнего дня вы с достоинством и самоотверженностью оттачивали мастерство ведения боя с противником. Вы достигли отличных успехов, и вы молодцы. – полностью войдя в роль Повелителя говорил я. – Однако, перед нами может встать враг, чье происхождение нам не известно, а значит привычная тактика может не помочь в реализации намеченной цели, из чего следует что, Командующий? – резко развернувшись в сторону Киры спросил я у нее.
- Что? – ничего не понимая переспросила она.
- Из этого следует, что тактику ведения боя против неизвестного противника необходимо делать более гибкой. – подвел итог я. – Сегодня, вам всем придется попробовать меня убить. – более серьезно я, наверное, никогда не говорил о своей смерти. По шеренгам пронесся шепоток удивления, а на краю стадиона встала на ноги Аника, и пристально посмотрела на меня.
- Повелитель, не удосужитесь ли Вы уделить мне одни минуту Вашего драгоценного времени? – пролепетала она с наигранной улыбкой, однако глаза ее сияли сталью.
- На разработку стратегии по выполнению поставленной задачи даю две минуты! Приступать к планированию! – гаркнул я, и неспешным, важным шагом направился к Анике. Шеренга стояла столбом, не помнимая, что происходит. На пол пути я развернулся, убедился, что они все также смотрят мне вслед с непонимающими выражениями лиц, и прокричал. – Командующий, вы не услышали приказ? На разработку тактики и стратегии по борьбе со мной у вас осталась минута! – рыкнул я, и гордо последовал дальше.
Подойдя к Анике, я натянул на себя улыбку и приготовился обороняться от настоящей атаки.
- Ты что придумал, гений? – гневно начала она. – Какая стратегия борьбы с тобой? Ты перегрелся?
- Милая, это обычная тренировка, им она пойдет на пользу. – попытался оправдаться я.
- Какая тренировка? По твоему убийству? Ты в своем уме? – продолжала она натиск, коронно уперев руки в бока. Ох уж эти женщины. Ну как можно так потрясающе сексуально злиться?
- У них ничего не получится, Аника. Не подрывай мой авторитет перед народом. – пробурчал я, искоса поглядывая на начинающий улыбаться строй девчат. – Просто смотри, чтобы никто мне не поддавался, хорошо? – переведя взгляд на Анику попросил я. – Ты ведь мне веришь? Я же у тебя не дурак? – привел я последний аргумент, и добавил. – К тому же не забывай, ты поклялась не просто мужчине, а Повелителю Песков!
- Алекс…- ничего не понимая прошептала она, однако я уже развернулся и направился к шеренге, которая увидев, что я все-таки возвращаюсь, стала спешно совещаться с Кирой.
- Итак, время совещаний вышло. – сказал я, подойдя к ним. – Ваша задача состоит в следующем. Вы Хранители Медальона Повелителя, - продолжил я, снимая с шеи медальон, и кладя его на песок в центре стадиона. – Вы всеми силами должны не дать мне его забрать, ясно? – обвел я всех присутствующих строгим взглядом. Видимо, я где-то перегнул палку, потому что они по-прежнему смотрели на меня ничего не понимающим взглядом.
- Если кто-то даст мне забрать медальон на этой тренировке – трое суток простоит в дозоре без права смениться. Вооружиться можете чем угодно. Я считаю до десяти, и нападаю. – через плечо сказал я, развернулся и стал отходить от них, громко отсчитывая каждый шаг. Конечно, фокус в этой тренировке присутствовал. По своим физическим данным противостоять этим боевым гуриям я не мог, ибо они отдали тренировкам намного больше времени, чем это делал я. К тому же, я предлагал биться насмерть, однако желания умирать по-настоящему я не имел никакого, поэтому придется жульничать. Хотя с другой стороны, для них это будет полезный боевой опыт.
Отойдя от своей прекрасной армии на десятый шаг, я медленно, чтобы это заметили все, стал превращаться в песчаного колоса, лишая таким образом их возможности причинить мне вред. И только после этого Кира и Аника додумались, что же я придумал. Я спокойным шагом пошел на шеренгу, которая на глазах преобразовывалась в полукруг защиты. Кира отдавала короткие и четкие указания, которые выполнялись беспрекословно. Когда до них оставалось пару шагов, я рванулся на них.
Со стороны, наверное, это выглядело красиво и зрелищно. Песчаный колос, меняющий форму и направление в зависимости от выстроенной атаки не мог не впечатлить. К тому же, храбрые симпатяги, поднимающие копья мне на встречу при приближении, двигались так грациозно и красиво, что пару раз я все-таки засмотрелся, чем заработал себе дырку в песочной руке. При этом я не наносил удары им, и не закрывал нанесенные мне увечья и дырки. Через пять минут после начала условного боя они лишили меня полностью правой руки, левого колена, и проделали во мне около 10 дырок разного размера. После этого я решил немного усложнить задачу, и стал кидаться в них песчаными «снежками», и если попадал, то усилием воли заставлял песокрастекаться по рукам и ногам и сковывать пораженного противника на месте. Кидался я часто, но не прицельно, при этом не переставая нападать и не давая расслабиться девчатам.
Еще через пять минут я обезвредил около 18 девушек, осталось 12 самых ловких и стойких, однако изрядно измотанных. Кира была в их числе. Я, вместе с ними настолько вошел в роль нападающего противника, что, не переставая пробовал новые комбинации и отвлекающие маневры, однако девочки работали грамотно и слажено. Рискнув на хитрую атаку после отвлекающего маневра, я лишился еще одной руки и части ноги, и более не имел возможности кидать в девчат песчаные шары. К тому же я видел, что хоть они и устали, но уже предвкушали победу надо мной. Я отчаянно врывался в самое пекло, исчезая у них из-под носа и появляясь с обратной стороны, вставал с песка, нападал с воздуха, однако эти прелестные воительницы отбивали мои натиски слаженной командой. Случайно, в порыве злости на самого себя за то, что не могу справиться с ними, я крутанулся на месте и, по привычке раскинув руки в разные стороны для удобства маневрирования полностью восстановил свои конечности и дырки.
- Нечестно! – крикнула Кира, однако боевую стойку не изменила. Тогда я решил немного импровизировать и попробовать себя клонировать. Я же песочный? Хвала небесам, песка вокруг было достаточно. Насмотревшись в свое время современных боевиков, я не раз видел в кино, как герой замирает на миг, после чего из его плеча просто выскакивает еще один герой, которым он управляет. Я отчетливо это представил, и вуа-ля! Справа от меня появился точно такой же песчаный колос, паривший в воздухе в метре от земли. Еще несколько усилий – и нас уже около десяти. Миг – тридцать песчаных колоссов, плавно зависших в воздухе, окружили дюжину уставших, изможденных, но не сдавшихся девчат. Я отдал мысленную команду на поочередную атаку, и мои копии резко стали падать по одному, разбиваясь в песочный прах при первом же прикосновении копий. Однако я с атаками не спешил, наблюдая за движениями девушек и выискивая слабые места. Найдя более широкое расстояние между ними, я направил всех оставшихся колоссов одновременно на свой девчачий полк, а сам прицелился в имеющуюся брешь обороны, и таки успел схватить медальон, однако в этот же момент почувствовал, как мою голову насквозь проткнуло копье. Посмотрев вверх, у увидел улыбающуюся Киру, и остановил натиск песчаной стихии. Вынув копье из головы, я материализовался в свой истинный облик и осмотрел девчат.
Запыханные, уставшие и изрядно пропотевшие, они еле стояли на ногах, но ни одна из них до сих пор не опустила свое копье. Я посмотрел в глаза всем, кто сейчас окружал меня, после чего остановил взгляд на Кире.
- Вы молодцы, воительницы. – спокойно сказал я, без тени фальши и обиды за проигрыш. – Победа за вами! – более громко и твердо сказал я, после чего девочки, как по команде, повалились от усталости на песок с восторженными криками.
- Всем отдыхать, Командующий! – приказал я, чмокнул в щеку Киру и направился к Анике, которая махала победительницам с другого конца стадиона. Здесь же находились те, кого я выбил из битвы песчаными шарами, и выгладили они немного обиженными, однако при моем появлении подобрались и поравнялись в шеренгу.
- Сегодня вы не оказались слабее. Вы не проиграли, не опозорились, вы не струсили. Вы просто оказались менее удачливее. – сказал им я. – Но это и ваша победа. Если бы не ваши совместные усилия, вам бы никогда не выиграть. Идите праздновать победу вместе. – закончил я и подошел к Анике.
- Интересную тренировку ты придумал. – сказала она, повиснув у меня на шее. – Но мы все равно выиграли. – лукаво добавила она.
- Скажи, милая, ты думаешь, я в этом сомневался? – улыбнулся я. – Я этого хотел, возможно больше, чем вы сами. А теперь пойдем домой, мне просто необходимо хоть кого-нибудь сегодня победить, и я хотел бы, чтобы это была ты.
Мы, как и всегда в последнее время, как юнцы, взявшись за руки, направились к шатру. Пока мы шли я раздумывал над полезными сторонами сегодняшней тренировки. Во-первых, я узнал боевой дух девчат, и я действительно был рад их самоотверженности и смелости. Во-вторых, сегодня я смог освоить новые способности, которые могли мне пригодиться в будущем противостоянии, а это очень, очень полезные способности. К тому же, я наладил отношения с девчатами, что тоже было крайне полезным.
По пути к шатру я никак не мог свыкнуться с новым образом острова, который представал теперь преимущественно в синем цвете, периодически сливаясь с таким же голубым небом, а иногда и морем, что виднелось на горизонте. Я не перестал думать о надвигающейся опасности, и никак не мог забыть предательство Антона. Да, ему не легко далось это предательство, но и выход у него был. Где-то в глубине души отчасти я понимал его чувства, однако признаться себе в этом не мог, потому что понять – значит простить и оправдать.
Настроение сразу немного испортилось, перестало быть радостным и беззаботным, что моментально заметила Аника.
- Ты все еще переживаешь за Антона? – тихо спросила она, чуть сжимая мою ладонь.
- С чего ты это взяла, Повелительница? – улыбнулся я, скорее соглашаясь и спрашивая совсем не о том. Она меня чувствовала, моя Аника. Каким-то непостижимым образом она чувствовала мое настроение, предугадывала мысли и разбиралась в настроении по чертам лица и глубине взгляда. Как это возможно? А вот так. Со временем я стал относиться ко всему острову как само собой разумеющемуся, однако в первые дни каждая деталь их привычной жизни для меня была открытием. Свыкся я со всем, можно сказать стал местным, и к куда более причудливым обстоятельствам отношусь спокойно, нежели к возможности дочери Провидицы, умеющей предугадывать будущее, чувствовать мое настроение.
- Ты стал не таким…ярким, цветным…- начала запинаться она, - Знаешь, я не многих вижу в таком цвете. Некоторые люди для меня представляются ярче других. Ты, наверное, посчитаешь это выдумкой и причудой влюбившейся девочки, но я тебе заявляю это абсолютно серьезно: я вижу тебя в другом цвете, и по тем оттенкам, которые я вижу, могу предположить твое настроение – закончила она.
Вот те на. Я остановился и посмотрел ей прямо в глаза, в эти два бездонных океана, в которых я тонул день ото дня, в которых сосредоточилась цель моего последующего существования, а главное я понял, что я жил только для того, чтобы однажды обрести ее, свою любовь, на этом далеком острове. Вот оно, мое море, моя жизнь, мой дом, моя опора. И кто бы что не говорил, что песок-это не твердая почва под ногами, но это мой песок, и на нем я как на камне.И именно в это мгновение мне показалось, что я понял чувства Алексиса, того первого, кто ступил на этот еще не обжитый песок, но уже посчитавшего его своим домом, своей пристанью в далеком и трудном плаванье. У меня появится ребенок от любимой девушки, и можно сказать, что я уже пустил корни в этом райском уголке, продолжив свой род.Все это сводилось к одной мысли – я повторяю судьбу Алексиса, пусть не пошагово и дословно, но все же именно повторяю. И мне захотелось убежать. Куда угодно, взяв Анику с собой, рвануть с этого острова в другой мир, хоть обратно на Родину, если это возможно, лишь бы прогнать эту мысль, закравшуюся, но уже поселившуюся с первого мгновения в моей голове.
Эти мысли молниеносно крутились в голове, а я все смотрел в глаза Анике, в которых читался нарастающий испуг.
- Алекс…- прошептала она, - Что с тобой?
- Пойдем домой, Аника. – с усилием отвлекаясь от размышлений, сказал я ей. – Мне, наверное, голову солнцем напекло, мысли всякие крутятся в голове.
Она молча повернулась, и мы пошли по песку в сторону деревни.
***
Прошло еще несколько знойных дней вечного лета на одиноком острове в далеком и неизведанном цивилизацией мире. Все шло своим привычным чередом. Гарнизон стоял на охране, люди все также просыпались и засыпали, дети игрались, старики рассказывали истории из прошлого. Я с Аникой проводил дни и ночи, ходил гулять, посещал тренировки, однако присутствовал как бы в двух измерениях – в реальности, и в мыслях, причем во втором измерении я витал куда глубже и чаще, и мне не переставало казаться, что Аника это замечает и переживает по этому поводу. Все чаще я задумывался о том, что подобные мысли могли посещать Антона, рождая в его голове полный сумбур, в состоянии которого можно было бы решиться и на убийство, но в серьез я таких выводов не принимал. Я стал задумываться, как жил Алексис, чтобы сравнить, что делал он и что делаю я, насколько мы похожи, как он строил отношения и семью, но каждый раз такие рассуждения заканчивались абсолютно непонятным для меня гневом. Причем этот гнев не был направлен, а просто присутствовал, мешая полноценно находится в реальном мире.
В один из таких дней Аника сказала странную фразу. Мы прогуливались по деревне, и вроде бы невзначай она сказала, что со мной что-то случилось, и что поставив меня около ствола Тенериса она меня не заметит. Я не сразу обратил на эту фразу внимание, посчитав ее женской выдумкой, но потом, когда остался один, вспомнил, что она мне говорила до этого о восприятии меня в цветовой гамме. Посему походило, что я стал преимущественно серым, то есть без эмоциональным. В принципе, с этим доводом я не мог не согласиться, потому что все реже я чувствовал восторг и радость от встреч с Аникой, от окружающей меня природы, коварного моря и доброты деревенских жителей. Чаще мной владела тревога и злость, причем всегда необъяснимая и не к кому не направленная.
Видимо, переживания за меня были настолько сильны, что Аника рассказала все Эллирии, которая однажды утром пришла в наш шатер узнать, как у нас дела. Виделись мы с ней до этого по несколько раз на дню, все новости разлетались по острову молниеносно, так что представленный повод зайти казался больше вежливостью, чем основанием.
- Алексис, можем мы с тобой прогуляться к моему шатру? – за непринужденной беседой вдруг спросила она. – Мне понадобится твоя помощь кое в чем, если ты конечно не против, Аника.
- Конечно же я не против, мам. – наигранно ответила Аника, переведя украдкой взгляд на меня. Создавалось ощущение, что от меня ответа уже не ждут, но все же я ответил согласием, кивнув Эллирии и несколько поспешно встав. Грациозно поднявшись за мной, она поцеловала в щеку Анику и направилась к выходу. Проделав тоже самое, я направился за ней, выходя из шатра и ступая на одну из деревенских тропинок.
- Надеюсь, я не сильно тебя отвлекла? – спросила Эллирия, не поворачивая головы, а как бы роняя мысли вслух.
- Нет, что ты. – нейтрально ответил я, ожидая подвоха. Последовала минутная пауза, после чего Эллирия остановилась и впилась в меня своими красивыми, но сильными материнскими глазами, в которых на ровне со страхом и обеспокоенностью присутствовала злость и недоверие.
- Моя дочь перестала тебя устраивать, Повелитель? – ровным тоном спросила она.
- С чего ты это взяла? – удивленно спросил я.
- А с того, что ты, находясь рядом абсолютно не присутствуешь с ней, а витаешь в своих серых размышлениях! – более резко ответила она. – Ты думаешь, она не видит, что ты перестал на нее реагировать? Думаешь, она не чувствует, что ты стал боятся находится с ней, что ты от нее отдаляешься? – продолжила она. – Так знай, что она все чувствует и все понимает!
- Эллирия, я не пойму, с чего ты и она сделали такой вывод? – начал было злиться я, но понемногу стал понимать.
- Когда ты последний раз был искренен с ней? Я не говорю, что ты ее обманываешь, я говорю о том, когда ты последний раз был открыт душой? – тихо спросила она. Дальше она могла не продолжать. Давно я не чувствовал стыда за свои поступки, однако это чувство скорее было интуитивным, нежели осознанным. Я причинял боль любимой, и должен был чувствовать вину, однако за что именно моя злая гордыня, овладевшая мной в последнее время, полностью понять не давала. Я снова стал злится, и только испуганный шаг назад, который сделала Эллирия заставил меня прийти в себя. Страх в ее взгляде отрезвил меня лучше ведра с холодной водой, вылитого спросони на голову. Подняв перед лицом руки я с удивлением заметил, что они превратились в песчаные, хотя я этого перехода не замечал и не хотел. Во чего она испугалась.
- Эллирия…- шагнув к ней на встречу тихо сказал я, будто извиняясь, однако она резко ответила.
- Не подходи ко мне. Я тебя не знаю. И к дочери моей тоже не приближайся. – твердо закончила она, встав более уверенно передо мной.
Меня обожгла еще более сильная волна стыда и растерянности, и не придумав ничего лучше я рассыпался песком и устремился ввысь. Я полетел вверх, насколько мог высоко, все еще не веря, что мог представлять опасность для Эллирии, и хуже всего, для Аники. Что со мной случилось и почему я потерял над собой контроль?
Ветер звучал все громче, земля уносилась все дальше, а небо стальными объятия обхватило мое нематериальное тело, сдавив сердце цепкими клещами. И вот, я уже не лечу, а стремительно падаю. Хотя нет, я также лечу, но не вверх, а вниз, где песок обхватит меня в такие же крепкие объятия, как и небо. Кто сказал, что лететь обязательно только вверх? Я уже мог отчетливо рассмотреть, чем занимаются местные жители, бродившие по деревне, но одна фигура стояла неподвижно среди всех и устремила свои глаза вверх. Это был небесно-голубой взгляд Аники, на глазах которой стояли слезы, катившиеся по розовым щекам маленькими ручейками. В самих же океанах, в которых я когда-то, не так давно кстати, тонул без остатка была лишь горькая обида и разочарование. За что? Увы, пока мне этого не понять.
Не став ее беспокоить, я пролетел по деревне до шатра Эллирии, после чего не таясь ворвался в него песчаным вихрем, однако кричать «караул» было некому, так как Эллирии в шатре не было. Чудо лестница, угадывающая направление посетителя шатра была собрана ступенями вниз, по которым я и начал уже не кажущийся таким изнурительным и долгим спуск в Храм Тенериса.
Войдя в храм, украшенный теперь синими цветами и не кажущийся мрачным подземельем, перед сердцем Тенериса я увидел Эллирию, которая стоя на коленях плакала навзрыд, что-то бормоча себе под нос. Подойдя ближе, я заметил на ее запястье маленький корешок, мерцающий синеватым цветом. Что же, друг, ты давно хотел послушать, о чем говорит эта женщина, так слушай. Не мешая беседе Эллирии и Тенериса, я прошел в покои Антона, сам не понимая, зачем я вообще сюда прилетел.
Командный пункт оставался таким же, как и при первом моем посещении: мерцающие мониторы, кресло, огромный стол. Однако сейчас, несмотря на то, что компьютеры не перестали работать, было тихо. Я прошелся по комнатам с их обильным разнообразием. Внимание привлекла комната с садом. За садом ухаживать было некому, однако цветы без ухода и воды продолжали благоухать и цвести прекрасными бутонами. Поверить в то, что тут есть прислуга, садовник, либо кто-либо еще я не мог, потому что это невозможно. Тут был один лишь Антон, чьи желания исполнялись по мере понимания их Тенерисом. Тронув один из цветков и сорвав листик, я убедился, что он живой. Потрогав почву, я заметил, что она влажная, однако лунки либо влаги, свидетельствующей о том, что землю периодически поливают я не заметил, что не внесло ясности в происходящее.
Пройдя далее, по всем комнатам, что я раньше осмотрел, я не нашел ни одного следа пыли, беспорядка, либо иных следов брошенности и запустения. Почему? Ответ был прост. Антон не умел ухаживать. И не имело разницы, за чем нужно ухаживать, за цветком, требующим влаги, либо за женщиной, требующей внимания и ласки. Он не умел, потому что не воспитывался в семье, а был искусственно создан по причуде Алексиса. Поэтому желанные цветы не требовали ухода, а порядок наводился сам собой. Помню, когда мы плавали в его бассейне он бросал бутылки из-под пива прямо в воду, и при этом говорил, что мусор исчезает сам собой. Я тогда не обратил внимания на данные слова, однако теперь я понимаю. Он не знает, что мусор нужно выкидывать в мусорное ведро. Когда я только въехал в свою квартиру, я с ужасом заметил, что в ней нет мусорного ведра, и именно оно было первым приобретением после переезда. Он прожил год с Эммой не потому, что ему стало стыдно. Он просто не смог ухаживать за ней. Ему нечему было учить детей, и он не мог подарить Эмме ласку и заботу, какую дарил Алексис. Как же я не понял этого раньше?
Однако не этот вопрос привел меня сюда. Моя внезапно появившаяся злость, вот на какой вопрос стоит ответить в первую очередь. И ответа на него я хотел спросить у Тенериса – того, кто не бросил Алексиса на острове в его первое появление. Однако перед тем, как выйти из пространства Антона я все-таки прошел в комнату с огромной розеткой и вытащил из нее все штекеры. Сразу стало темно и тихо. О свете я конечно не подумал, однако на моей груди сиял синим светом цветок, распустившийся при церемонии клятвы Анике. Он давал достаточно света для того, чтобы медленно пробираться к выходу.
Спустя незначительное время, упав в бассейн, пройдясь по клумбам и наверняка сломав несколько цветков, уткнувшись и уронив один из мониторов, я выбрался в Храм. Эллирии уже не было, и я проследовал к тому месту, где еще недавно она стояла на коленях и плакала обо мне, в этом я не сомневался. Я занял ее место, уселся на пол и стал ждать, когда Тенерис протянет ко мне свои корни. Спустя минут пять я понял, что он этого почему-то делать не намерен. Подумав, что связь не может вызываться односторонне, я попробовал прикоснуться к сердцу, однако в одну секунду мои руки обвились корнями, взявшимися невесть откуда. Я не впал в отчаяние, а услышал тревожный и грозный голос в своей голове.
- Зачем ты хотел это сделать? – требовательно спросил Тенерис.
- Я не хотел причинять тебе боль. – спокойно ответил я, не шевелясь. – Я пришел попросить о помощи, а в силу того, что друг у меня только один ты, и ты не спешил идти ко мне на контакт, я решил попробовать найти контакт самому.
- Неправильное решение. – спокойнее ответил он, и ослабил хватку корней, позволив мне присесть на черные камни пола. – Я размышлял, и не сразу заметил, как ты пришел. – поправился он.
- Что навлекло тебя на столь глубокие мысли, витая в которых ты не заметил моего появления? – спросил я.
- Рассказ Эллирии о твоих изменениях. – мне показалось, или в его голосе появились грустные и печальные интонации?
- Я к тебе поэтому же вопросу. – не менее грустно ответил я. – Со мной что-то происходит, и я переживаю. – сказал я.
- Я знаю, что с тобой происходит, Алексис. – довольно уверенно сказал Тенерис, после чего я почувствовал надежду. Не что-то определенное в виде дверей из закрытой комнаты, а неопределенной, еще пока не материальной, но уже светящейся слабым-слабым светом где-то вдалеке.
- И что же? – с этой осторожной надеждой спросил я.
- Ты зря терзаешь свое доброе сердце о гибели Антона, - сказал он, и толпы ледяных мурашек прокатились по моей спине. Не может быть. Он не мог выжить!
- Нет… - только и прошептал я. Интересно, насколько эмоционально окрашенным может сложиться диалог, происходящий в голове.
- Он жив, но не в том виде, в котором ты привык его видеть. – начал объяснять мне Тенерис. – Ты не мог его убить, потому что у него не было жизни, он не рожден женщиной и не зачат мужчиной. Он рожден водой и зачат песком, а получив форму в виде копии Алексиса, наделен частью его разума, но именно частью. Он мог развиваться, однако не полноценно. Развитие пошло, к сожалению, не в сторону добра. Он впитал ненависть и зависть, что имелась в минимальных количествах где-то в глубине разума Алексиса, после чего развили ее до немыслимых размеров, став существовать в ней.
- Но я убил его, - медленно прошептал я. – Я видел, как он исчезает.
- Его невозможно убить. – как мне показалось, устало и с сочувствием произнес Тенерис. – Ты разрушил его форму, однако ненависть и злоба, преобладающая в нем, впиталась в песок и воду – то, из чего он состоял изначально.
Невероятно. Такого я себе представить не мог, потому поверил на слово мудрому Тенерису.
- Значит мои приступы злости и ярости, это…- произнес я, не договорив.
- Отголоски Антона в сущности песка. – закончил за меня Тенерис.
- Невероятно. – повторил я. – И что мне теперь с этим делать?
- Бороться. – просто ответил он. – Бороться со злом можно только добром. И чем больше добра ты привнесёшь, тем меньше зла останется.
- Но какое добро я могу сделать? – не понимая, о чем он говорит спросил я.
- Алекс, у тебя есть любимая, которую ты поклялся оберегать. У тебя есть Эллирия, и население этого острова. Пэлл скоро начнет атаку, так что у тебя есть отличный шанс совершить доброе дело, сохранив население деревни, а также этот остров, включая меня.
- Но приступы приходят неожиданно, и порой я не могу себя контролировать! – отчаянно, почти прокричал я.
- В такие моменты не теряй самообладания. – мудро заметил он. – Вспомни самый радостный момент, который с тобой произошел, и зло отступит. Я не брошу тебя в беде, но и ты меня не бросай. Насколько бы не была опасна и отравлена ненавистью вода, мне она нужна также, как и тебе. Поэтому не мирись со злом и не опускай руки. Не позволяй ярости затмить твой рассудок и доброе сердце. А теперь тебе пора наверх, тебя все ждут. – резко сказал он, после чего корни вплелись обратно в стены и пол, а цветы стали понемногу тускнеть, пока не потухли совсем. Один лишь цветок до сих пор светился и освещал пространство вокруг меня – цветок с церемонии, висевший у меня на шее. Цветок, который повесила мне на шею Аника, моя любимая девушка, которая подарит мне наследника и продолжит мой род. Я кинулся по темному залу, наугад выбирая направление и устремился вверх по лестнице, вырываясь из душного мрака к свету. Деревня замерла в немом молчании. Не слышался звонкий крик детей, играющих в догонялки, смех девушек, за которыми приударяли немногочисленные атлеты, шорох песка, по которому ходили деревенские жители. Все замерло, и эта тишина не предвещала ничего хорошего. На тропинках не было ни души. Я ринулся в сторону моря, где увидел местных, выстроившихся в шеренгу на побережья и устремивших испуганные взгляды к морю. Подойдя ближе, я понял, однако то, что я увидел мне совсем не понравилось.