Следующий день в Александросцене.
13 ноября 1945
Одна половина двора трех братьев находится в тени, вторая освещена ярким солнцем. Двор полон людей, приходящих и уходящих, делающих свои покупки, тогда как за главной дверью, на маленькой площади, люди суетятся на шумном рынке Александросцены, покупая ослов, овец, ягнят, домашнюю птицу. Очевидно, что люди здесь не так взыскательны и, таким образом, они берут домашнюю птицу на рынок, нисколько не боясь загрязнения. Крики ослов, блеяние, кудахтанье кур и торжествующее кукареканье петушков смешивается с голосами людей в забавный хор, тон которого то и дело становится драматически высоким из-за каких-то ссор и перебранок.
Двор братьев также очень оживлен и люди часто спорят о ценах или потому, что покупатель взял то, что кто-то еще собирался купить. Здесь также раздаются жалобные стоны нищих на площади, у главной двери, монотонно и уныло причитающих над своими несчастиями, подобно плачу умирающего человека.
Римские солдаты властно ходят по площади и магазинам. Я полагаю, что они находятся при исполнении своих обязанностей, так как вижу, что они вооружены и никогда не ходят в одиночку среди финикиян, которые все также вооружены.
Иисус тоже ходит взад и вперед по двору с шестью апостолами, ожидая подходящего момента, чтобы заговорить. Затем Он выходит на площадь, и проходя мимо нищих подает им милостыню. Люди на мгновение замолкают, чтобы посмотреть на группу галилеян и спросить, кто эти иностранцы. И среди них находятся некоторые, рассказывающие им, так как они уже осведомились у троих братьев об их гостях.
Шепот следует за шагами Иисуса, когда Он умиротворенно ходит повсюду, лаская детей, которых встречает на Своем пути. Есть тут также некоторые насмехающиеся и произносящие неприятные эпитеты по адресу евреев, а также люди, которые искренне желают слушать этого «Пророка», этого «Раввина», этого «Святого Человека», этого «Мессию» Израиля, ибо это имена, которыми они именуют Его, соответственно их вере и их чувству благочестия.
Я слышу, как две матери говорят: «Но это правда?»
«Даниил рассказал мне сам. Когда в Иерусалиме он говорил с людьми, которые видели чудеса этого Святого Человека».
«Да, я согласна! Но это тот самый человек?»
«О! Даниил сказал мне, что это ни кто иной как Он, судя по тому, что Он говорит».
«Хорошо… как ты думаешь, дарует ли Он мне милость, даже если я всего лишь прозелитка?»
«Я бы сказала так… Попытайся. Он больше не придет сюда снова. Попытайся! Он, конечно, не станет обижать тебя!»
«Я ухожу», - говорит маленькая женщина, отходя от торговца кухонными принадлежностями, с которым она торговалась о цене нескольких суповых тарелок. Мужчина, который слышал беседу тех двух женщин, разочарованный и раздраженный, потому что хорошая сделка окончилась ничем, стал ругать оставшихся женщин: «Проклятые прозелитки. Еврейская кровь. Порочные женщины» и т.д. и т.п.
Я слышу, как двое степенных бородатых мужчин говорят: «Я хотел бы послушать Его. Говорят, что Он великий раввин».
«“Пророк”, ты должен говорить. Более великий, чем Креститель. Илья рассказал мне определенные вещи! Чудесные вещи! Он знает, потому что его сестра замужем за слугой очень богатого человека из Израиля, и чтобы получить новости о ней, он обратился к его друзьям- слугам. Этот богатый человек большой друг этого раввина…»
Третий мужчина, возможно финикиец, который, будучи рядом с ними, услышал о чем они говорят, просунул свое худое лицо сатира между двумя и, презрительно смеясь, говорит: «Прекрасная святость! Облаченная в богатство! Насколько мне известно, святой человек должен жить в бедности».
«Удержи свой проклятый язык, Доро. Ты, язычник, не вправе судить о таких вещах».
«Ах! Вы вправе, особенно ты, Самуил. Ты лучше уплати мне свой долг».
«Вот, возьми это, и не подходи ко мне больше, ты, вампир с лицом фавна!»
Я слышу как старый полуслепой человек, которого ведет маленькая девочка, спрашивает: «Где Мессия?». А девочка говорит: «Дайте пройти старому Марку! Пожалуйста, скажите старому Марку, где Мессия!».
Слабый дрожащий голос старого человека и серебристый настойчивый голос девочки тщетно раздаются на площади, пока другой человек не говорит: «Вы хотите пойти к раввину? Он пошел обратно к дому Даниила. Вот Он стоит там, разговаривает с нищими».
Я слышу как два римских солдата говорят: «Он, должно быть, тот самый, кого эти мошенники евреи преследуют! Только взглянув на Него, ты можешь увидеть, что Он лучше, чем они».
«Вот почему Он раздражает их».
«Давай пойдем и скажем энсину[1]. Такова инструкция».
«Как нелепо, о Кай! Рим опасается агнцев и терпит, нет, я бы сказал: ласкает тигров».
«Я так не думаю, Сципион! Понтий довольно легко обрекает людей на смерть!»
«Да, но он не закрывает двери своего дома перед вкрадчивыми гиенами, которые льстят ему».
«Политика, Сципион! Политика!»
«Малодушие, Кай, и глупость. Он должен был бы подружиться с этим человеком. Он бы получил помощь, чтобы держать этот азиатский сброд в послушании. Понтий служит Риму плохо, пренебрегая этим хорошим человеком и льстя злым людям».
«Не критикуй нашего Проконсула. Мы солдаты и наш начальник так же свят, как бог. Мы поклялись повиноваться божественному Цезарю, а Проконсул его представитель».
«Это верно в отношении нашего долга перед нашим священным и бессмертным Отечеством. Но не в отношении личного суждения».
«Но послушание основано на суждении. Если твое суждение противоречит порядку и критикует его, ты не будешь всецело повиноваться. Рим полагается на наше слепое послушание, чтобы защитить свои завоевания».
«Ты говоришь как трибун и ты совершенно прав. Но я бы указал тебе на то, что если Рим – царь, то мы не рабы. Мы подданные. У Рима нет граждан-рабов, и не должно быть. И это рабство, если гражданам препятствуют высказывать свои мысли. Я говорю, и это мое мнение, что Понтий не прав, если не заботится об этом израильтянине, назови Его Мессией, Святым, Пророком, Раввином, как тебе нравится. И я чувствую, что могу говорить так, потому что моя лояльность Риму от этого никоим образом не нарушается. А также моя любовь. Нет, это то, чего я хотел бы, потому что я чувствую, что уча народ уважению к закону и Консулу, Он сотрудничает на благо Рима».
«Ты ученый человек, Сципион… Ты пройдешь долгий путь. Ты уже далеко впереди! Я бедный солдат. Но посмотри туда. Там скопилась толпа вокруг этого Человека. Давай пойдем и скажем нашим начальникам…»
Действительно, около главной двери трех братьев люди окружили Иисуса, Который хорошо виден, благодаря Его высокому росту. Затем совершенно внезапно раздался крик, и люди стали радостно возбужденными. Многие люди бегут с рынка к этой группе, тогда как другие покидают группу и бегут на площадь и за ее пределы. Вопросы… ответы…
«Что случилось?»
«В чем дело?»
«Человек из Израиля исцелил старого Марка!»
«Покров спал с его глаз».
Тем временем Иисус входит во двор в сопровождении процессии людей. Позади всех с большим трудом передвигается один из нищих, калека, который перетаскивает себя с места на место скорее руками, чем ногами. Но хотя его ноги покалечены и слабы, так что без костылей он не в состоянии двигаться, его голос довольно силен! Он звучит подобно сирене, пронзая солнечный утренний воздух: «Святой! Святой! Мессия! Раввин! Помилуй меня!» Кричит он неотступно во всю силу своего голоса.
Два или три человека оборачиваются: «Побереги свое дыхание! Марк еврей, а ты нет».
«Он дарует милость истинным израильтянам, а не сучьим сынам!»
«Моя мать была еврейкой…»
«И Бог поразил ее за ее грех, подарив ей такое чудовище как ты. Пойди прочь, ты, сын волчицы! Вернись на свое место, ты, мерзкая грязь…»
Мужчина прислоняется к стене, он упал духом и испугался грозящих ему кулаков. Иисус останавливается, оборачивается, смотрит на него. Он приказывает: «Человек, иди сюда!» Мужчина смотрит на Него, смотрит на тех, кто угрожает ему… и не осмеливается выйти вперед.
Иисус протискивается через маленькую толпу и подходит к нему, берет его за руку, то есть, Он кладет Свою руку на плечо мужчины и говорит: «Не бойся. Пойдем со Мной». И, глядя на безжалостных людей, Он сурово говорит: «Бог принадлежит всем тем людям, которые ищут Его и милосердны». Они поняли намек и теперь остаются в задних рядах толпы или, вернее, остаются там, где они стояли.
Иисус вновь оборачивается. Он видит, что они сконфужены и готовы уйти, и говорит им: «Нет, вы тоже можете выйти вперед. Это будет хорошо также и для вас, это выпрямит и укрепит и вашу душу так же как Я собираюсь выпрямить и укрепить этого человека потому, что он имеет веру. Человек, Я говорю тебе, будь исцеленным от своей немощи». И Он снимает Свою руку с плеча калеки, тогда как последний испытывает нечто подобное шоку.
Мужчина выпрямляется, встает на свои ноги, теперь окрепшие, отбрасывает свои уже бесполезные костыли и кричит: «Он исцелил меня! Хвала Богу моей матери!» - и он опускается на колени, чтобы поцеловать полу мантии Иисуса.
Шум и крики желающих увидеть или увидевших и комментирующих случившееся возрастает до высшей степени. В длинном вестибюле, ведущем от площади ко двору, этот шум резонирует с резонансом от колодца и отражается эхом от стен крепости.
Солдаты думают, что там происходит драка, – что возможно и часто случается в местах, подобных этому, со многими контрастными расами и религиями, - и отряд бросается к этому месту. Они яростно прокладывают локтями свой путь через толпу, спрашивая, что происходит.
«Чудо, чудо! Иона, калека, исцелен. Вот он, там, рядом с Галилеянином».
Солдаты смотрят друг на друга. Они не разговаривают, пока вся толпа не проходит мимо, и многие люди, скапливаясь, идут за ней из магазинов и с площади, где остались только бродячие торговцы, которые раздражены и негодуют из-за внезапного отвлечения внимания, в результате которого в этот день рынок полностью провален. Затем, когда они видят одного из трех братьев, проходящего мимо, они спрашивают у него: «Филипп, ты знаешь, что собирается делать сейчас этот Раввин?»
«Он будет говорить и учить на моем дворе!» - отвечает Филипп вне себя от радости. Солдаты советуются друг с другом: «Мы должны остаться? Мы должны уйти?»
«Прапорщик сказал нам, чтобы мы наблюдали…»
«За кем? За этим Человеком? Что касается Его, то мы также можем пойти и развлечься игрой в кости за амфорой вина с Кипра», - говорит Сципион, солдат, который раньше защищал Иисуса в разговоре со своим товарищем.
«Я бы сказал, что Он нуждается в защите, а не в праве Рима! Видишь Его там? Среди всех наших богов нет такого мягкого и все же так мужественно выглядящего. Это сборище здесь недостойно Его. А недостойные всегда злы. Давай останемся и защитим Его. Если необходимо мы будем защищать Его и пыль на куртках этих галерных рабов», - говорит другой солдат наполовину саркастически и наполовину восхищенно.
«Ты прав, Пуденс, нет, Актиус, пойди и позови Прокоруса, знаменосца, которому всегда снятся заговоры против Рима… и продвижения в чинах для него самого, в качестве вознаграждения за его бдительную охрану богатства божественного Цезаря и богини Рима, матери и госпожи мира. Пусть он сам убедится, что не извлечет здесь пользы из какой-нибудь вооруженной банды или короны».
Молодой солдат убегает и быстро возвращается со словами: «Прокорус не придет. Он посылает триария Акиллу…»
«Очень хорошо! Лучше он, чем сам Цецилий Максимус. Акилла служил в Африке, в Галлии, и в диких лесах, где были уничтожены Вар и его легионы. Он знает греков и британцев и он умеет рассказывать… О! Радуйся! Вот и наш славный Акилла! Давай, научи нас, несчастных, как судить о достоинстве мужчин!»
«Да здравствует Акилла, учитель армий», - кричат все, пожимая руку старому солдату, чье лицо, голые руки и икры ног отмечены рубцами.
Он дружелюбно улыбается и восклицает: «Да здравствует Рим, хозяйка мира! Не я, бедный солдат. В чем дело?»
«Мы должны наблюдать за тем высоким мужчиной, со светлыми, как очень светлая медь, волосами».
«Хорошо. Но кто Он?»
«Они говорят, что Он Мессия. Его зовут Иисус и Он родом из Назарета. Ты знаешь, это Тот, о Ком был издан приказ…»
«Х’м! Может быть… Но я думаю, что мы гоняемся за тенями».
«Они говорят, что Он хочет провозгласить Себя Царем и вытеснить Рим. Синедрион, саддукеи, фарисеи и иродиане доносят на Него Понтию. Ты знаешь, что у евреев существует эта фиксированная идея в их головах, и царь всплывает снова и снова…»
«Я знаю, я знаю… Но если они беспокоятся об этом… Во всяком случае давайте послушаем, что Он говорит. Я думаю, что Он собирается говорить».
«Я слышал от солдата центурии, что Публий Квинтилиан сказал ему, что Он божественный философ… Дамы империи с энтузиазмом относятся к Нему…» - говорит другой молодой солдат.
«Я уверен, что они полны энтузиазма! Я бы тоже был полон энтузиазма, если бы был женщиной и хотел бы заполучить его в мою постель…» - говорит еще один молодой солдат, смеясь от всего сердца.
«Заткнись, ты, распутный парень! Похоть пожирает тебя!» - замечает один из солдат в шутку.
«Но не тебя, Фабиус! Анна, Сира, Альба, Мария…»
«Замолчи, Сабин, Он говорит, и я хочу послушать Его», - приказывает триарий. Все замолчали.
Иисус взобрался на ящик, прислоненный к стене. Так Он виден всем.
Его сердечное приветствие распространяется над толпой и сопровождается словами: «Дети одного единственного Творца, слушайте», и во внимательной тишине толпы Он продолжил.
«Время милости пришло не только для Израиля, но для каждого в этом мире. Люди Израиля, которые находятся здесь в силу разных причин, прозелиты, финикийцы, язычники, все, слушайте Слово Божье, поймите Справедливость и познакомьтесь с Милосердием. Если у вас есть Мудрость, Справедливость и Милосердие, то у вас есть средства для достижения Царства Божьего, которое предназначено не исключительно детям Израиля, но принадлежит всем тем, кто отныне будет любить Одного Истинного Бога и будет верить в слова Его Слова.
Слушайте. Я пришел из очень отдаленного места, но не с амбициями захватчика или с жестокостью завоевателя. Я пришел, чтобы быть только Спасителем ваших душ. Собственность, богатство, должности не прельщают Меня. Они ничего не значат для Меня и Я даже не смотрю на них. Или, скорее, Я смотрю на них с сожалением, Я чувствую жалость к ним, потому что они являются цепями, которые держат ваши души в заключении, препятствуя им придти к Единому, Вечному, Всеобщему, Святому, Благословенному Господу. Я смотрю на них и приближаюсь к ним, как если бы они были величайшими мучениями. И Я стараюсь освободить от их очаровательного, но жестокого обмана, который заманивает и совращает сынов человеческих. Чтобы они могли использовать их со справедливостью и святостью, а не как жестокое оружие, которое ранит и убивает людей, и, прежде всего, души тех людей, которые не используют их со святостью.
Но Я торжественно говорю вам, что Мне гораздо легче исцелять искалеченные тела, чем развращенные души; Мне легче вернуть свет слепым глазам или здоровье умирающему телу, чем свет душам и здоровье больному духу. Почему? Потому что человек потерял из виду истинную цель своей жизни и предает себя тому, что преходяще и недолговечно. Человек не знает или не помнит, или хотя и помнит, но не желает подчиняться святому повелению Господа творить Благо, которое является Благом в Риме так же, как в Афинах, в Галлии так же, как в Африке, потому что моральный закон существует под всяким небом, в каждой религии и в каждом праведном сердце. Я говорю это также язычникам, которые слушают Меня. Религии, от тех, что от Бога, до тех, что от индивидуальной морали, говорят, что наша лучшая часть продолжает жить, и ее участь в следующей жизни будет соответствовать тому, как она действовала на земле. Целью человека, поэтому, является достижение мира в следующей жизни, а не пирушки, не ростовщичество, не заносчивость и самонадеянность, не кратковременные наслаждения в этом мире, за которые придется платить самыми ужасными вечными мучениями. Хорошо, человек не знает, или не помнит, или не хочет помнить эту истину. Если он не знает, то он менее виновен. Если он не помнит об истине, то он до некоторой степени виновен, потому что истину следует поддерживать горящей в уме и сердце, подобно святому факелу. Но если человек не желает помнить о ней, и когда она сияет, он закрывает свои глаза, чтобы не видеть ее, так как считает ее ненавистной, подобно голосу педантичного ритора, тогда его вина серьезна, поистине очень серьезна.
И все же Бог прощает эту вину, если душа отказывается от своей незаконной деятельности и намеревается преследовать в течение всей своей оставшейся жизни истинно человеческую цель, которая состоит в завоевании вечного мира в Царстве Истинного Бога. Быть может вы зашли слишком далеко по пути зла? Быть может, вы упали духом и думаете, что вам уже поздно следовать по правильному пути? Быть может, вы одиноки и думаете: «Я ничего не знаю обо всем этом! И теперь я несведущ и не знаю, что мне делать»? Нет. Не думайте, что это происходит так же, как с материальными сущностями и что потребуется долгое время и большой труд, чтобы начать все сначала, но святым образом. Щедрость Вечного Истинного Господа Бога такова, что Он не заставит вас пройти обратно весь ваш путь, чтобы вы достигли того перепутья, где вы сбились с пути, покинув истинный путь ради ложного. Его щедрость такова, что с того момента, когда вы говорите: «Я хочу принадлежать Истине», то есть Богу, потому что Бог есть Истина, Бог, посредством полностью духовного чуда вдохнет в вас Мудрость, посредством которой вы из несведущих превратитесь в обладателей сверхъестественной Науки подобно тем, кто обладал ею долгие годы.
Мудрость означает желать Бога, любить Бога, совершенствовать душу, направляться в Царство Божье, отрекаясь от всего, что есть плоть, мир, Сатана. Мудрость означает повиновение Закону Бога, который является законом Милосердия, Повиновения, Целомудрия, Правдивости. Быть мудрым означает любить Бога всем своим существом и любить своих ближних как самих себя. Таковы два существенных элемента мудрости в Мудрости Божьей. И наши ближние это не только те, кто близки нам по крови, или по расе и религии, но все люди, богатые ли они или бедные, мудрые или невежественные, евреи, прозелиты, финикияне, греки, римляне…»
Иисуса прервали угрожающие вопли некоторых возбужденных людей. Иисус смотрит на них и говорит: «Да. Такова любовь. Я не раболепный учитель. Я говорю истину, потому что именно это Я должен делать, чтобы посеять в вас то, что необходимо для того, чтобы добиться вечной Жизни. Нравится вам или нет, Я должен говорить вам об этом, чтобы исполнить Мой долг Искупителя. Это для того, чтобы вы исполнили свой долг как души нуждающиеся в Искуплении. Итак, мы должны любить наших ближних. Всех наших ближних. И любить их святой любовью, не в сомнительной общности интересов, при которой римляне, финикияне или прозелиты являются взаимно “проклятыми”, пока это не касается чувственности или денег, тогда как если вы страстно желаете вступить с ними в чувственные или денежные отношения, то они больше не “проклятые”…»
Толпа вновь заволновалась, тогда как римляне восклицают: «Черт возьми! Он хорошо говорит!»
Иисус ждет, чтобы шум утих, затем Он продолжает: «Мы должны любить наших ближних так, как мы хотели бы быть любимы сами». Потому что нам не нравится, когда с нами дурно обращаются, беспокоят, грабят, притесняют, порочат, оскорбляют. У всех те же самые национальные или персональные чувства. Да не будем мы, поэтому, делать зла, которое не хотели бы, чтобы сделали нам.
Мудрость означает повиновение десяти Заповедям Божьим:
“Я Господь твой Бог. У тебя не должно быть никаких богов кроме Меня. У тебя не должно быть идолов и ты не должен поклоняться им. Ты не должен произносить Имени Божьего всуе. Это Имя Господа твоего Бога и Бог накажет тех, кто употребляют его без какой-либо причины, проклиная его или подтверждая грех. Помните об освящении праздничных дней. Суббота свята для Господа, Который отдыхал в этот день после Творения и благословил и освятил его. Почитайте своего отца и мать, чтобы вы долго жили в мире на земле и вечно на Небесах. Вы не должны убивать. Вы не должны совершать прелюбодеяний. Вы не должны воровать. Вы не должны лжесвидетельствовать о своем ближнем. Вы не должны жаждать дома, жены, слуги, мужчины или женщины, или вола, или осла, или чего-нибудь принадлежащего вашему ближнему”.
В этом состоит Мудрость. Тот, кто поступает так, мудр и завоюет Жизнь и Царство навеки. Итак, начиная с сегодняшнего дня, стремитесь жить в соответствии с Мудростью, предпочитая ее жалким вещам этой земли.
Что вы говорите? Говорите. Вы говорите, что уже поздно? Послушайте притчу.
Землевладелец вышел на рассвете, чтобы нанять работников в свой виноградник и договорился с ними, что будет платить им один денарий в день. Он вышел вновь около третьего часа думая, что работников, нанятых им, слишком мало, и увидев на площади праздных людей, ожидающих найма, он нанял и их и сказал им: “Пойдем в мой виноградник, и я заплачу вам то, что обещал другим». И они пошли. Он вышел вновь около шестого часа и около девятого часа в поисках новых рабочих. Он сказал им: “Хотите вы работать для меня? Я даю своим рабочим один денарий в день”. Они согласились и пошли с ним. Наконец, он вышел около одиннадцатого часа и увидел еще нескольких людей, стоящих на солнцепеке и спросил у них: “Почему вы стоите здесь без дела? Не стыдно ли вам стоять здесь весь день ничего не делая?” “Потому что никто не нанял нас сегодня. Нам бы хотелось работать и заработать себе на жизнь. Но никто не позвал нас работать”. “Хорошо, я прошу вас пойти в мой виноградник. Идите и вы получите ту же плату, что и другие”. Он сказал это, потому что он был хорошим землевладельцем и пожалел своих приунывших ближних.
Вечером, когда работа была закончена, этот человек позвал своего управляющего и сказал: “Позови работников и уплати им их заработок, как было условлено, начиная с тех, которые пришли последними, потому что они более всех нуждаются, так как ничего не ели весь день, тогда как других кормили один раз, а некоторых несколько раз, и которые из благодарности мне, за то, что я пожалел их, работали усерднее, чем все остальные. Я, действительно, наблюдал за ними. Затем отпусти их, чтобы они могли пойти и отдохнуть, как они этого заслужили, и могли насладиться со своими семьями плодами своей работы”. И управляющий поступил согласно приказанию землевладельца и дал каждому работнику по одному денарию.
Когда пришли те, кого хозяин нанял последними, те, кто работал c самого рассвета, были удивлены, получив по одному денарию каждый. Они пожаловались управляющему, который сказал им: “Таков приказ, который я получил. Идите и жалуйтесь хозяину, а не мне”. И они пошли к нему и сказали: “Ты поступил с нами несправедливо! Мы работали двенадцать часов, со времени росистой влажности, затем на горячем солнце и вновь во время вечерней сырости, а ты дал нам ту же плату, которую дал ленивым работникам, которые работали всего один час!... Почему?” И один из них говорил особенно громко, утверждая, что его обманули и незаслуженно эксплуатировали.
“Друг мой, в чем я был с тобою несправедлив? О чем я договорился с тобою на рассвете? О целом дне работы и о плате за нее в один денарий. Разве я не исполнил своего обещания?”
“Да, это верно. Но ты дал такую же плату проработавшим гораздо меньше…”
“Ты согласился на эту плату, потому что она показалась тебе справедливой?”
“Да. Я согласился, потому что другие платили меньше”.
“Разве я плохо обращался с тобой?”
“По совести… нет”.
“Я дал тебе долгий отдых в течение дня и дал тебе какую-то пищу, не так ли? Ты ел три раза. И о еде и отдыхе не было договорено заранее, верно?”
“Да. Об этом не было договорено заранее”.
“Тогда почему же ты их принял?”
“Ну… Ты сказал: ‘Я предпочитаю поступать так, чтобы вы не пошли домой усталыми’ И мы едва могли поверить, что это верно… Твоя пища была хорошей, и мы сберегли силы, и…”
«Это было любезностью, которую я оказал вам вне нашей договоренности, на которую никто из вас не притязал. Верно я говорю?»
«Это верно».
«Итак, я оказал вам хорошую услугу. Ну, почему же тогда вы жалуетесь? Я должен был бы жаловаться на вас, потому что, хотя вы поняли, что имеете дело с хорошим хозяином, вы работали лениво, тогда как те, кто пришли после вас и ели только один раз, и прибывшие последними, которые не ели вообще, приступили к работе с охотой и в более короткое время сделали ту же самую работу, которую вы сделали за двенадцать часов. Я бы обманул вас, если бы урезал в два раза вашу плату, чтобы заплатить им.Но это не тот случай. Так что берите то, что вам причитается и уходите. Вы собираетесь прийти в мой дом и навязать мне такой образ действий, который устраивает вас? Я делаю то, что мне нравится и что справедливо. Не будьте злыми и не принуждайте меня быть несправедливым, из-за того, что я добр».
Я торжественно говорю всем вам, слушающим Меня, что Бог Отец заключает такое же соглашение со всеми людьми и обещает одинаковое вознаграждение каждому. С теми, кто служат Господу усердно, Он обойдется по справедливости, даже если сделают небольшую работу, будучи близки к смерти. Я торжественно говорю вам, что первые не всегда первые в Царстве Небесном, где мы увидим, что последние являются первыми и первые последними. Мы увидим там, что люди, которые пришли не из Израиля, более святы, чем многие люди Израиля… Я пришел звать всех во имя Божие. Но если многие званы, то немногие избраны, потому что немногие желают Мудрости. Не мудр тот, кто живет в соответствии с миром и плотью, но не в гармонии с Богом. Он не мудр ни для земли, ни для Неба. Потому что на земле он будет создавать себе врагов, будет получать наказания и испытывать угрызения совести. И он потеряет Рай навсегда.
Я повторяю: будьте добрыми к вашему ближнему, кем бы он ни был. Будьте покорны и оставьте Богу работу по наказанию тех, кто несправедлив отдавая приказы. Будьте сдержанны, сопротивляясь чувственным побуждениям, будьте честными и сопротивляйтесь соблазну золота, будьте последовательными, произнося анафему тому, что заслуживает ее, а те тогда, когда это устраивает вас, считая себя свободными позже прийти в соприкосновение с тем, что вы прежде прокляли. Не поступайте с другими людьми так, как вы не хотели бы, чтобы поступали с вами, и затем…»
«Уходи прочь, Ты, скучный пророк! Ты нанес ущерб нашему рынку!... Ты отобрал у нас наших покупателей!...» - кричат торговцы, вбегая во двор… И те, кто кричали раньше во дворе, в начале проповеди Иисуса, - не только финикияне, но также евреи, которые находятся в этом городе по неизвестным мне причинам, - присоединяются к оскорблениям торговцев, угрожая и, прежде всего, покидая двор…
Им не нравится Иисус, потому что Он не советует им зла… Он скрещивает Свои руки и смотрит. Он печален, но торжествен.
Люди, разделившись на две части, ссорятся, защищают или оскорбляют Назарянина. Оскорбления, восхваления, проклятья, благословения; некоторые кричат: «Фарисеи правы. Ты продался Риму. Ты любитель проституток и мытарей». Некоторые противоречат им: «Замолчите, богохульные языки! Вы продались Риму, вы, финикийцы, дьявольское отродье!», «Вы демоны!», «Пусть ад проглотит вас!»; «Уйдите прочь!»; «Убирайтесь, вы, воры и ростовщики, которые пришли к этому рынку!» и так далее…
Солдаты вмешиваются говоря: «Он скорее не зачинщик, а жертва!» И своими копьями они оттесняют всех со двора и закрывают дверь.
Во дворе остаются только три брата прозелита и шесть учеников вместе с Иисусом.
«Почему вы позволили Ему говорить на вашей земле?» - спрашивает триарий у трех братьев.
«Так много людей говорят!» - отвечает Илья.
«Конечно. Но при этом ничего не происходит, потому что они учат тому, что людям нравится. А Он этого не делает. И Он скучен…» Старый солдат смотрит на Иисуса, Который сошел с ящика и стоит, думая, видимо, о чем-то своем.
Толпа все еще ссорится снаружи. В самом деле, из казармы подходят дополнительные войска во главе с самим центурионом. Они стучат в дверь, и когда она открывается некоторые остаются снаружи, чтобы прогнать как тех, кто кричат: “Да здравствует Царь Израиля!», так и тех, кто проклинает Его.
Центурион идет впереди и выглядит обеспокоенным. Его гнев разражается на старого Акилу: «Это так ты защищаешь Рим? Позволяя людям провозглашать иностранного царя в подвластном регионе?»
Старый солдат небрежно отдает честь: «Он учил уважению и повиновению и говорил о царстве не на этой земле. Вот почему они ненавидят Его. Потому что Он хороший и почтительный. Не было причины, почему я должен был бы приказать замолчать человеку, который не оскорблял наш закон».
Центурион успокоился и бормочет: «Итак, это еще одно подстрекательство к мятежу этого грязного сборища… Хорошо. Скажи этому человеку, чтобы Он немедленно ушел. Мне здесь не нужны неприятности. Исполни мой приказ и выведи Его под конвоем из города, как только дорога очистится. Он может идти куда захочет, хоть в ад, до тех пор, пока Он находится вне моей юрисдикции. Вы поняли?»
«Да, мы поняли, и мы поступим соответственно приказу».
Центурион поворачивается, показав свою блестящую кирасу и заставив взметнуться свою пурпурную мантию. Он уходит даже не взглянув на Иисуса.
Трое братьев говорят Учителю: «Мы сожалеем…»
«Это не ваша вина. И не бойтесь. Никакого вреда вам не будет. Я говорю вам…»
Трое меняются в цвете… Филипп говорит: «Как Ты узнал о нашем страхе?»
Иисус доброжелательно улыбается. Его улыбка подобна солнечному лучу на Его грустном лице: «Я знаю то, что в сердцах, и то, что в будущем».
Солдаты ожидают на солнце, искоса поглядывая и делая комментарии… «Возможно ли, чтобы они любили нас, когда они ненавидят даже этого человека, который не угнетал их?»
«И который творит чудеса, должен ты сказать…»
«Клянусь Геркулесом! Кто это пришел и сказал нам, что тут есть подозрительный человек, за которым нужно понаблюдать?»
«Это был Кай!»
«Усердный человек! А тем временем мы пропустили наш паек и я предвижу, что пропущу также поцелуй девушки!...Ах!»
«Эпикуреец! Где эта прекрасная девушка?»
«Я конечно не собираюсь рассказывать тебе об этом, друг мой!»
«Она за горшечником, на Базе. Я знаю. Я видел тебя там несколько ночей назад…» - говорит другой солдат.
Триарий идет к Иисусу и ходит вокруг Него, глядя на Него. Он не знает, что сказать… Иисус улыбается, чтобы ободрить его. Воин не знает, с чего начать… но подходит ближе.
Иисус указывает на его шрамы: «Это все раны, не так ли? Итак, ты доблестный и верный солдат…»
От похвалы старый солдат разрумянился.
«Ты очень много страдал ради своего Отечества и твоего императора… Не был бы ты готов пострадать немного за более великое Отечество: Небесное? За вечного Императора: Бога?»
Солдат качает головой и говорит: «Я бедный язычник. Но я могу еще поспеть к одиннадцатому часу. Но кто научит меня? Ты видел!... Они изгнали Тебя. И это рана, которая болезненнее, чем мои! По крайней мере, я вернул их обратно моим врагам. Но что Ты сделаешь тем, кто обидели Тебя?»
«Прощение, солдат. Прощение и любовь».
«Значит, я был прав. Глупо подозревать Тебя. Прощай, Галилеянин»,
«Прощай, римлянин».
Иисуса оставили в покое пока три брата и ученики не вернулись с пищей, которую братья предлагают солдатам, а апостолы Иисусу. Они едят без удовольствия, на солнце, тогда как солдаты едят оживленно и радостно.
Затем солдаты выходят, чтобы посмотреть на тихую площадь. «Мы можем идти» - кричит он. «Они все ушли. Здесь только одни патрули».
Иисус покорно встает. Он благословляет и утешает трех братьев, с которыми договаривается о встрече во время Пасхи в Гефсимании. Затем Он выходит под охраной солдат в сопровождении подавленных и униженных учеников. Они идут по безлюдной дороге, пока не достигают сельской местности.
«Радуйся, Галилеянин», - говорит триарий.
«Прощай, Акила. Пожалуйста, не будь суров с Даниилом, Ильей и Филиппом. Виноват во всем только Я один. Скажи об этом центуриону».
«Я ничего ему не скажу. Он уже все забыл об этом, а три брата снабжают нас многими хорошими вещами, особенно вином с Кипра, которое центурион любит больше, чем свою собственную жизнь. Иди с миром. Прощай».
Они расстаются. Солдаты идут назад к воротам, а Иисус и Его ученики направляются на восток, в тишину сельской местности.
[1] Энсин – первичное офицерское звание.