Озеро Свято, муромская глушь.
В сентябре 2003 года ученый-востоковед Павел Петров, мой хороший товарищ, сделал мне и моим коллегам, специалистам по восточной нумизматике, прекрасный подарок – он (по сути один) организовал Вторую международную нумизматическую конференцию, посвященную монетам монгольских правителей. Первая конференция была в 2001 году в Саратове, но тогда ее спонсировали, на этот раз спонсоров не нашлось, однако, конференция все равно состоялась. Ее итоги еще предстоит оценить, хотя уже понятно, что она стала поворотным моментом в российской восточной нумизматике. Мой же нынешний рассказ – не о конференции как таковой, а о городе Муроме, в окрестностях которого она проходила. Благодаря любезности организатора, мы могли детально ознакомиться с древним Муромом, и я не могу не поделиться своими новыми знаниями с читателями сайта. Я также хотел бы выразить благодарность сотрудникам Муромского музея, которые сопровождали нас в прогулке по городу: без их комментариев написание этих записок было бы невозможно.
Предыстория города, его имя, основание. Под властью Киева. Село Карачарово, откуда происходит Илья Муромец – древнейшее место в окрестностях Мурома, заселенное людьми. Еще в 1877 году граф Уваров раскопал тут стоянку времен палеолита, возраст которой – 12 тысяч лет. Остатки эпохи неолита так многочисленны, что, например, при углублении русла Оки непосредственно у города недавно найдены многочисленные орудия этого времени, и в таком количестве, что их можно было собирать, даже не будучи знатоком древностей. Тоскуя возле понтонного моста, по которому мы попадали в Муром (конференция проходила в доме отдыха в 30 км от Мурома, формально уже на территории Навашинского района Нижегородской области; движение по мосту затруднено, так что приходилось ждать очереди; рисунок 1) я собрал в песках по берегам Оки несколько “странно оббитых” камней, однако, мне не повезло: специалисты Муромского музея не признали в них неолитических орудий. Ока дарит и другие подарки – недавно из реки вынули пень дуба, которому, когда он попал в воду, было 300 лет, да еще столько же он пролежал на дне. Ныне дуб выставлен во дворе Муромского музея. Он не только видел Ивана Грозного, он, может, и основание города застал (рисунок 2). Про такие деревья, которые находили и раньше, говорят, что они – из тех самых, которые покидал в реку Илья Муромец, когда пробовал свою силу и очищал землю своих родителей от “сорняков”. Об Илье мы еще поговорим очень подробно.
Племя мурома было первым насельцем этих мест, и, вероятно, автохтонным. Никто не поручится, что остатки древнекаменного века относятся к деятельности муромы, поскольку применительно к палеолиту о нациях и народах вообще говорить не принято, но неолитические орудия уже считаются изделиями муромы. Имя племени в популярной литературе расшифровывается как “живущие на суше”, поскольку так написано в старом словаре Брокгауза, но на самом деле это толкование уже отброшено, как и другое, якобы от финно-угорского глагола “петь”; такие, мол, люди были веселые, все пели. Народная этимология связывает имя “Муром” с древнерусским словом “муравль”, то есть “мрамор”, объясняя дело так, что городские стены строили из мрамора. Как установил недавно А. Альквист (см. сб. “Уваровские чтения”, 3-й том, Муром, 2001), название города и народа, которое имеет, на самом деле, массу аналогий вплоть до Финляндии (включая, возможно, город Мурманск) расшифровывается из финно-угорских языков как “возвышенное место у воды”, что вполне соответствует местоположению Мурома. Исследователь предполагает, что сначала так назывался город, который построило себе племя, а после уже по городу – и само племя назвалось. Мы, в свою очередь, отметим, что у всех угро-тюркских народов Поволжья определение “горный” часто входит в состав этнонима (“горные мари”, “горные чуваши”), вступая во взаимодействие с терминами “луговой”, “низинный” (“луговые мари”, “луговые чуваши”). Отсюда видно, что город “Муром” можно понимать и как “построенный горным племенем” в отличие от какого-то другого, построенного “луговым”.
Племя мурома считается “загадочным”, потому что письменных источников о его жизни нет, да и быть не может: сама мурома книг не писала, а как русские пришли, так сразу и растворилась в славянском “котле”. Считается, что мурома исчезает уже в 13 в, однако, та потрясающая воинственность, которая отличает горожан до позднего средневековья, говорит за то, что некие определяющие черты национального характера муромы сохранялись и долее. Племя, не оставившее писаной истории, оставило потрясающие страницы “истории ювелирной”. Еще в неолите мурома практикуют бронзовые зеркала (рисунок 3), чего я не видел у других неолитических племен (здесь и далее фотографии предметов сделаны в Муромском музее с любезного согласия его сотрудников, за что им огромное спасибо). Позднее, начиная с 5 в по РХ, муромские мастера достигают какого-то не поддающегося пониманию “узорочья”, будь то подвески (рисунки 4,5) или застежки (рисунок 6), или другие предметы туалета. Невольно сопоставляя это “узорочье” и то, которое мы видим на муромских храмах 17 в, мы приходим к выводу, что и тут вкусы древнего и, казалось бы, ассимилированного племени доживают почти до современности. Ведь признано, что узорочье муромских храмов не имеет себе ни аналога, ни объяснения среди других, построенных в России в это время.
Мир финно-угорских племен принято рисовать по формуле “живем в лесу, молимся колесу”, то есть – полная изоляция, что в корне неверно. Подчинение этих мест Хазарскому каганату в 7-8 вв означало включение в мировую систему торговли, отсюда – многочисленные находки как собственно восточных куфических монет, так и подражаний им, явно местных, в том числе подражаний крайне редкому номиналу, “мультидирхему”, отличающемуся от обычного дирхема большими размерами. С 9 в наши летописи говорят, что мурома платит дань Рюрику и входит в состав его империи. Это не слова: находки скандинавских древностей в муромском крае крайне выразительны, будь то фибулы (рисунки 7,8), которые в подобной сохранности редко обнаруживаются даже в самой Скандинавии, или мечи (рисунок 9), что уж вовсе фиксирует наличие среди здешних жителей носителей дружинной идеологии. Находки керамики Волжской Булгарии так многочисленны (рисунок 10), что не оставляют сомнений в тесной связи с могучим восточным соседом. Фрагменты весов, гирек и шиферных пряслиц южного происхождения говорят о полноценном участии муромы в торговых операциях тогдашнего мира.
Теория о глухой изоляции муромы рушится еще оглушительней, если привлечь данные этнографов, которые собрали среди местных жителей предания, говорящие о том, что формирование муромы шло с включением полиэтничных компонентов, в том числе далекого восточного происхождения. По местным преданиям, некогда сюда явилось племя “панфила” (этнографы признают его за племя азиатского происхождения на том основании, что их звали “киргизы” даже в 20 в; они еще в историческое время жили в селе Панфилово). Около 479 года (если пересчитать цифры, приводимые в народных легендах на современное счисление) к ним из Азии присоединился некто Карачай, давший название деревни Карачарово. Интересно, что какое-то рациональное зерно в легенде есть, поскольку рудиментарная вражда между потомками “этносов” Панфила, Карачи и Мурома существовала до 20 в: тут и драки “стенка на стенку”, и устойчивое именование жителей Карачарово “куркулями”. “Куркуль” – это, вообще говоря, человек, который ценит богатство превыше всего. Но то – позднее толкование, мол, жители Карачарова “слишком богатые”. На деле – слово восточного происхождения, и его первоначальный смысл можно реконструировать из древнебулгарского, может быть, как “кара-кул”, то есть “черный всадник” (кул”=”запрягать”).
Первое письменное упоминание о городе Муроме мы встречаем в Повести временных лет под 862 годом, в статье, где суммарно обозначена политическая ситуация после установления над Восточно-европейской равниной скандинавской власти. Там сказано – “а первые жители Мурома - мурома”. Поскольку название места дано с большой буквы, нет особых оснований видеть здесь просто обозначение территории – весь контекст говорит о том, что речь идет именно о городе, племенном центре муромы. Итак, мы знаем, что уже в середине 9 в город Муром был. Но когда он основан на самом деле? К сожалению, ответ на этот вопрос не столь прост, поскольку, судя по всему, город несколько раз переносился с места на место.
Раскопки на территории так называемого Муромского кремля (селище Николо-Набережное с военным убежищем, деревянной крепостью) показали, что крепость была заложена где-то в 6-7 вв. Однако, это было очень небольшое поселение. Неподалеку от нынешнего города располагается городище Чаадаевское, куда внушительней. Его-то муромские археологи и считают Муромом 862 года. Он был там, где старица Оки делает петлю (рисунок 11). Городище погибает, как считается, где-то в 10 в. Слабость гипотезы лишь в том, что Чаадаевское очень слабо исследовано (рисунок 12). Мы побывали вместе с археологами на этом городище. Поскольку оно задерновано, мне почти не удалось собрать керамики. Однако, в кротовинах сильно фрагментированная керамика встречается. Мне попалось несколько фрагментов лепных муромских сосудов, выполненных из красной, на изломе черной, грубо отмученной глины, лепным способом. Судя по одному-единственному венчику, сосуды были в форме “банок”. Вместе с этим мне достался крошечный черепок лепного, но серой глины сосуда, в которой нельзя не признать раннего славянского изделия, а также два фрагмента печины, также явно славянского времени. Таким образом, славяне успели пожить в этом старом племенном муромском центре, пока он по каким-то причинам не угас.
Однако, находка огромного клада арабских монет 7-8 вв весом 42 кг именно на Николо-Набережном селище, как и ювелирных изделий из Византии, заставляет предположить, что картина была несколько более сложной, чем кажется. Вероятно, Муром 7-9 вв был двойным городом: административный и ремесленный центр находился на Чаадаевском, а вот торговая крепость – аккурат на месте современного города. Стремление отделить торг от главного города мы видим у всех ранних цивилизаций.
Итак, в 9 в Муром платит дань Рюрику и входит в состав его державы. Скандинавские владетели захватили всю Восточно-европейскую равнину, и постепенно ассимилировались со славянскими княжескими родами. Когда государство “Киевская Русь” можно называть уже не скандинавским, а славянским, не решено, тем более, что само слово “Руси” – скандинавского происхождения. Поставим вопрос иначе – когда Муром подчиняется Киеву?
С 964 года летописи фиксируют ряд походов киевских князей по Оке и Волге против вятичей, которых вырвали у Хазарского каганата и подчинили себе, а потом и против Булгарии. Уже в экспедиции 964 года по Оке в сторону Волги, когда Святослав Игоревич “налезе вятичей”, ему было Мурома не миновать. Возможно, подчинение Мурома Киеву относится как раз к этому времени. Во всяком случае, в 988 год князь Владимир Креститель отдает Муром своему сыну Глебу, то есть переводит его из собственного домена в домен сына. Глеб поселился не на Чаадаевском, и не на месте Николо-Набережного селища, а чуть в стороне, там, где сегодня стоит Спасский монастырь. Там построил он свой двор и храм Спаса, там был похоронен. Легенда говорит, что поступить так его вынудило сопротивление, которое оказали местные жители христианству, но, может быть, это сопротивление носило больше политический характер, и лишь выразилось в религиозных формах. После смерти Глеба на месте его двора возникает Спасский монастырь, о котором мы поговорим подробнее ниже. Вряд ли случаен тот факт, что именно в это время угасает Чаадаевское городище. Люди, несмотря на эксцессы, быстро оценили выгоды соседства с князем, и стали переселяться к нему поближе, на Николо-Набережное, которое с 10 в можно смело называть “город Муром”. Фактов, что Чаадаевское разрушили киевляне, у нас пока нет.
Человек, похороненный в Киевской лавре под именем Ильи Муромца. Реконструкция по черепу.
| Илья Муромец: бог или герой? Прервем наш хронотоп, чтобы поведать о самом ярком эпическом герое русской истории, об Илье из Мурома, из села Карачарова, которое и поныне есть, вошло в черту Мурома, и жаль, что мне не удалось потоптать ту почву, по которой ступала нога богатыря. Все знают, что 33 года этот человек провел “на печи”, будучи парализованным. Потом встал, и совершил немало подвигов. Судя по тому, что он упоминается как современник князя Владимира, это было в конце 10 в. Илья Муромец похоронен в Киево-Печерской лавре – так верят тамошние монахи. Я видел его мощи летом 2003 года. |
Еще совсем недавно никто и помыслить не мог, что Илья происходит не из Мурома. Но с отделением Украины от России тамошние ученые стали усиленно искать местные корни даже для чужих героев. Они вспомнили, что посол императора Священной Римской империи, будучи 3 дня в Киеве в 1594 году, записал со слов монахов его имя как “Илья Моровлин”. Не иначе Илья был на самом деле из города Моровийск близ Чернигова! То, что русские имена в западных источниках искажены, как правило, до слабой узнаваемости, мало кого волнует. В ста километрах от Моровлина есть и аналог Карачарова – Крачев, или Корачев, тоже черниговский город. И река Смородинная там есть, и деревня Девять Дубов, и сам Дуб старики показывали, в котором было гнездо Соловья… А в самом Киеве появляются новые версии: может, Муромец – от слова “муравить”, “строить стены”, или что прозвище – от того, что он освободил от разбойников Муравский шлях, старую дорогу из Степи на Русь? И хотя Крачев город в ста километрах от Моровлина – это не село на окраине Мурома, как гласит былина, и налицо явная натяжка (к тому же река Смородинная есть и под Муромом, так что ж от добра добра искать?), слово сказано, надо опровергать.
Говоря по правде, на мой непросвещенный взгляд у украинской версии практически нет шансов на достоверность. Местная традиция в Муроме твердо связывает Илью и Муром. Более того, точка концентрации преданий, в том числе до сих пор не записанных, об Илье – именно Муром. Это очень серьезно, когда речь идет об эпическом герое. В антиковедениии именно так, по точке концентрации вариантов мифа, определяется его источник. Муромские этнографы детально проследили деградацию мифа в течение 19-20 вв. Только в Муроме местные жители верят, что герой жил во времена Екатерины великой, да что Екатерины – чуть не вчера (“я была еще девочкой, он ездил, детям печенье раздавал”). Только в Муроме указывают на потомков Ильи, семью Гущиных, которые то ли на самом деле обладали недюжинной силой еще на рубеже 19-20 вв, то ли новейшие мифографы их ею наделили. Древние впадины в камнях (“следы от копыт коня Ильи”), бывшие объектом поклонения у финно-угров, прослежены детально, в полном соответствии с былиной – где какой “скок” коня Ильи, где его копыта на землю опустились, там и эти впадины, или святые источники.
Много путаницы принесло исследование мощей героя в Лавре, сделанное в 1998 году наспех. Конечно, некоторые детали убеждают: человек, лежащий в катакомбах Лавры, и умерший в 40-50 летнем возрасте, страдал от специфического заболевания костей, из-за которого и был большую часть жизни парализован. Его смерть была насильственной, от ранения стрелой в сердце. Странно для монаха, но вполне понятно для богатыря. Скорее всего, он и не успел побыть монахом, и не стал им “в глубокой старости, увенчанный лаврами героя”, как пишут современные церковные историки – с такой раной в области сердца, как у него, долго не проживешь. То, что его захоронили в Лавре, говорит о глубоком почтении к светскому человеку. Но вывод антропологов о том, что жил он в 12 веке, вывод, которому поверили все и сразу, заставил пересмотреть всю датировку жизни героя. Он теперь уже не считается современником князя Владимира. Говорят, что под “Владимиром” понимается Владимир Мономах. Историки спешно правят в своих статьях 10-й век на 12-й. Не слишком ли поспешно?
Но как же, есть ведь данные позднего источника (1638), и опять-таки киево-литовского, по которому Илья жил “за 450 лет до нашего времени”, то есть около 1180 года. Какое “совпадение”!
Не надо торопиться. Был реальный человек, богатырь. Быть может, не один. Был человек, похороненный в Лавре, тоже богатырь. Как попали туда его мощи? Быть может, они были “обретены” после того, как богатырь скончался и был похоронен где-то на стороне? И монахи могли искренно считать, что имеют дело с мощами “того самого” Ильи? Наконец, есть “третий Илья” - по сути, бог. И не факт, что этот “бог” совпадает с первыми двумя персонажами.
Проблемы, в которые уперлись наши историки, давно пройдены и решены классическим антиковедением. Еще в римское время показывали могилу Геракла. Это не мешало Геркалу стать богом, объектом поклонения миллионов людей от Англии до Сирии. Реальная биография человека или людей, которые некогда прославились на ниве героизма, наложилась на предания – раз, и на могилы реальных, но, может быть, совсем не тех людей – два. Историки античности научились четко вычленять из мифа слои – архаический, исторический, бытовой. И именно там, куда указывает самый древний пласт мифа, надо искать родину героя, возможно, что родину историческую.
Попробуем с этой точки зрения посмотреть на Илью. Само имя “Илья” соотносится с именем Ильи Пророка, “бога” молний и “среднего небесного мира”, который в сознании ранних христиан вытеснил если не Перуна (признано, что культ Перуна был привнесенным, чуждым), так аналогичного “божества молний”. Только в Муроме старухи, завидя молнию, говорят, что это “Илья Муромец едет”, тогда как во всей прочей России молнии связываются с Ильей Пророком. Тогда как – опять же – только в Муроме, Илья Пророк “на печи промок”, то есть налицо смешение культов общерусского Ильи Пророка и его местной ипостаси, Ильи Муромца.
Его противник – Соловей Разбойник – в последнее время ассоциируется со степным кочевником, хотя для этого нет совершенно никаких оснований. Лингвисты убедительно показали, что слово “разбойник” в старом языке имело значение “человек, живущий не так, как другие, действующий в разнобой со всеми, раскольник, анархист”. Самый глубокий слой в образе Соловья связан с богом “среднего подземного мира”, может быть, с богом Волосом, с которым и положено воевать божеству неба. Второй слой – это отражение объективной реальности ранней русской истории, наполненной шайками людей, не признающих над собой никакой власти. Культурный демиург, будь то Геракл греков или Илья, чистит дороги от таких шаек, делает мир более цивилизованным, приспособленным для социальной жизни.
Проанализируем теперь детали мифа. К 33-летнему калеке (явно поздняя аллюзия, связанная с возрастом Христа) приходят странники, и просят принести им воды. Илья удивлен, он ведь калека, но по настоянию старцев он встает. Так вода лечит его. Вода священна, но не у русских, не у славян. Хотя Киев – в степи, и воды там не так много, как в Муроме, какого-то особого почтения к ней вы в тамошних обычаях не найдете. Воде поклоняются на Востоке, в исламском мире, и в тесно связанном с ним мире финно-угорском. Поклоняются по-разному. На Востоке вода – однозначно жизнь, и даже если из-за смерти близкого твой разум мутит скорбь, вода принесет спасительное забвение. В финно-угорском мире вода – смерть, но, парадоксально, смерть, дарующая спасение и жизнь. Оттуда, из Подземного Океана – корни бытия. Там начало и конец. Оттуда Илья получает спасение. Конечно, такой способ исцеления Илья мог получить только от финно-угорских волхвов, а отнюдь не от киевских ведунов.
Само название “Карачарово” отводит нас на Восток. Кара – это “черный”, “чыр”, “чыршы” – “ель”, то есть Черная Ель, вполне понятная этимология из старотюркского, если учесть, что до подчинения Киеву эта земля входила в состав Хазарского каганата (другие расшифровки – Черная Гора или Черный город – не кажутся мне исправными). С образом дерева, дуба, связывают деяния Ильи сказители, которые еще помнили этимологию топонима. Итак, огонь, вода и дерево. Перед нами – миф космического характера, и миф в основе своей не славянский, не южный. Два мира, верхний и нижний, и мировая Ель, или Дуб, который их соединяет. Не случайно и то, что церковь почитает Илью 1 января, в день, когда меняется календарь, и все мировое устройство как бы переворачивается. Илья и есть тот бог-герой древнего угорско-тюркского мифа, который переворачивает бытие.
Не торопитесь отождествлять Илью Муромца с реальным историческим персонажем, не торопитесь переправлять Владимира Крестителя на Владимира Мономаха. Илья исконный гораздо древнее Владимира Крестителя. Илья исторический мог действовать только во времена Владимира Крестителя, когда муромские леса получили связь с Киевом. Греческие герои могли действовать в строго очерченном историческом пространстве, примерно в 8-7 вв до РХ, поскольку именно в те времена мозаика полисов стала складываться в панэллинское единство. Так и наш Илья, ему место на хронологической шкале – рядом с Владимиром Крестителем, и только там. Один дал всем объединяющую религию, другой – проезжую дорогу. Когда в сознании людей древний бог молний стал ассоциироваться с реальным богатырем или богатырями – это второй вопрос. Как именно реальный человек, похороненный в Лавре, стал называться Ильей – это третий вопрос. Но факт, что весь “куст” представлений о богатыре имеет чисто муромские корни, и спорить с этим совершенно бессмысленно.
Распад Киевской Руси: под Черниговом и Рязанью. Время независимости. Киевская Русь стремительно распадалась, и в 1054 году Муром уже подчиняется не Киеву, а Чернигову, его князю Святославу Ярославичу. Уже в новом качестве город испытывает первое в своей истории нападение Волжской Булгарии (1088). До этого отношения Мурома с Булгарией был сугубо торговыми. Но набеги на Булгарию осуществлялись все чаще именно с территории Мурома, и город стал для Булгарии врагом.
Надо полагать, что такое положение дел не устраивало здешнее население. Поэтому уже в 1095 году оно попыталось обрести полную самостоятельность: из Курска в город пришел князь Изяслав Владимирович, и привел своего посадника Олега. “И приняли их муромцы”, говорит летопись, что нельзя рассматривать иначе, как попытку создать самостоятельное княжество. Не случаен и выбор нового князя: Курск, южный город, имел большой опыт общения со “своими погаными”, куманами, который мог пригодиться в контактах с Булгарией. Эта акция вызвала быструю реакцию черниговского князя Олега Святославича, который подошел к Мурому и схватился с Изяславом. Последний был убит, но город легко отделался, поскольку признал власть черниговского князя. Уже в следующем 1097 году съезд князей в Любиче закрепляет Муром за черниговским домом (князем Ярославом), что, по идее, должно было служить гарантией от подобных инцидентов в будущем.
Подавив внутреннее сопротивление, черниговские князья взялись за внешнюю экспансию, но поначалу не имели успеха: 4 марта 1103 года князь Ярослав терпит жестокое поражение от мордвы. Текст летописи дает основание говорить, что в составе мордовских воск были и родственные муромские племена (“победиша Ярославе Мордва, Муроме”). Много позже, в 1127 году, тот же Ярослав принужден спасаться в Муроме от соперников, которые прогнали его с черниговского стола. Он сел в Муроме, но умер уже в 1129 году, и по завещанию посадил в Муроме своего сына Юрия, а в Рязани – сыновей Ростислава и Святослава. С этого момента, стало быть, берет начало особое Муромо-Рязанское княжество. Мурому даже не пришлось предпринимать каких-то особых шагов к обособлению от Чернигова – за него все сделали те, кто прогнал Ярослава.
Сыновья старались проводить общую политику: в 1131 они вместе отражают нападение половцев. Вскоре Юрий умирает, его сменяет Святослав, который тоже умирает в 1145 году, и его место занимает Ростислав. Вскоре Муром обособляется также и от Рязани. Скорее всего, лавры основателя княжества стоит отдать сыну Ростислава, Георгию-Юрию, который впервые упоминается в летописи под 1164 годом. Начинается короткий и славный период в истории города, время полной независимости. Но что это за время, что мы знаем про него? Только то, что оно наполнено было войнами. Муром воевал так часто, и с таким азартом, что тут трудно не увидеть какой-то особой пассионарности его жителей. В войнах этих можно проследить только две закономерности: Муром всегда поддерживал великого князя, и старался подчинить себе западные земли Булгарии. Вот только краткий перечень военных акций Муромского княжества. Кроме них, мы, собственно, о муромской жизни ничего и не ведаем.
В 1152 году вместе с великим князем Георгием, и с рязанскими силами, Ростислав идет “на Русь”. В 1159 муромская рать участвовала в междуусобном сражении на Вщиже, в 1164 помогала великому князю одолеть булгар, в 1168 вместе с суздальцами ходила на Киев, в 1169 вместе с ним же – на Новгород, в 1172 – опять на булгар, 1173 – опять на Новгород, 1174 – вновь на Киев, 1175 – вместе с ростовцами на Владимир, 1180 – билась с полками черниговского князя, 1181 – стрелы муромцев падают на Торжок, 1184 – атака на Булгарию, 1186 – помощь пронскому князю, осажденному рязанцами, 1187 – нападение на Рязань, 1196 – на Чернигов, 1207 – на Рязань, 1213 – на Ростов, 1220 – на булгар, 1232 – на мордву.
Юрий-Георгий умер 19 января 1174, его уже как суверенного владетеля хоронят в церкви Спаса. После себя он оставил сыновей Владимира и Давида, причем они стали соправителями. Владимир умер в 1203, на престоле остался только Давид, взявший в соправители своего сына Юрия. Очевидно, в молодом княжестве налаживалась система соправительства именно как система. Давид умирает в 1228, в том же году и его сын Юрий, престол занимают сын Юрия Ярослав, и дети Ярослава Юрий и Василий.
Петр и Феврония. Итак, одни войны… Летописи и фиксируют войны прежде всего. Но есть оригинальное, в Муроме созданное литературное произведение, которое помогает заглянуть “в голову” жителя Муромского княжества. Это – повесть о князе Петре и его жене, колдунье Февронии (рисунок 13). В этой “голове” мы найдем целый клубок предрассудков, страхов, табу, столь характерных для лесных жителей, и в то же время – пламя и ярость обитателя степи; слияние этих качеств и есть основа “муромского характера”. Двумя словами его можно выразить так – “рефлексирующий акрит”.
Некий муромский князь Павел, в котором мы видим Владимира, поскольку его брат Петр (Давид) после его смерти занял престол (стало быть, события повести относятся к началу 13 в) получил проблемы с женой: к ней стал летать змей, представлявшийся человеком и вступавший с ней в половые отношения. Змей финно-уграм известен как символ воды, тот змей не летает, он плавает и ползает. Стало быть, это – степной змей, животное кочевников и особенно монголов. Монголов в Муроме еще нет, но ведь Повесть писалась позднее.
Сам змей поведал, что он умрет от “Петрова плеча и Агрикова меча”. С Петром все было ясно – это брат князя, нашелся вскоре и Агриков меч, в загородном (женском!) Воздвиженском монастыре. Вероятно, речь идет о тех дружинных мечах, которые и сегодня находят в раскопках, скандинавского происхождения (“агриков” – в этом видятся скандинавские звуки). Петр убивает змея, но кровь животного, попадая на кожу Петра, вызывает тяжелую болезнь (мотив, известный еще с мифа о Медее). Как излечиться?
Некая колдунья Феврония – так говорят – живущая вблизи Рязани, может это совершить (рисунок 14). Явное воспоминание о былом политическом единстве с этим городом. Феврония согласна, но хочет, чтобы Петр (Павел вскоре умирает) взял ее в жены. Образ Февронии нарисован яркими красками, и из всех героинь мировых сказаний она больше всего напоминает Медею. Она служит силам “среднего подземного мира” – все в ее словах намекает на смерть, как и “бестиарий” возле ее дома. Баба-Яга, только молодая. Мы видим, что сила небесного змея может быть побеждена только силами подземного мира – в определенном смысле, та же ситуация, что и у Ильи Муромца, когда небесного бога лечат подземной стихией, водой. Даже лечиться Петру пришлось в бане – месте нечистом, где обитают демоны “среднего подземного мира”.
После обычных в фольклоре перипетий (Петр не хочет исполнить желание Февронии, та хитростью заставляет его сдержать слово), она становится княгиней муромской. Это не нравится местным олигархам: скорее всего, их настораживает именно ее происхождение из Рязанской земли, с которой, как мы видели выше, часто приходилось воевать. Олигархам даже удается изгнать князя (потому что от жены он отказаться не захотел; рисунок 15), но, погрязнув в собственных разборках, они призвали его вместе с Февронией назад. И так они жили-правили, и умерли в один день (рисунок 16).
Это очень красивая легенда, а уж то, что основа в ней явно историческая (мощи святых можно видеть в Муроме и сегодня) делает ее тем более привлекательной. Муромец начала 13-го века предстает нами подобным римлянину времен поздней республики – он и шага не сделает, чтобы не плюнуть через плечо. Ну а зачем это все написано? Цель, как мне представляется, проста – уподобить княжеский род Мурома императорскому дому Византии. Мотив “простолюдинки на троне” известен был русскому человеку, пожалуй, только применительно к Феодоре, жене Юстиниана Великого. Она, как и Феврония (и имена-то созвучны), кстати, и мужу трон спасла. Только, в отличие от той Феодоры, которая в юности работала в цирке и жаловалась, что “природа не создала на теле больше отверстий для удовольствия”, наша-то помасштабней будет. Ее антисексуальность подчеркнута особо – в эпизоде, когда она, отвергая домогательства некоего человека, убеждает его, что “женское естество” у всех представительниц этого пола в принципе одинаково, и заниматься перебором любовниц смысла нет. Настоящая богиня, и святая заслуженно.
Время татарское. Верные своему принципу “мы воюем везде”, муромские князья не остались в стороне от сопротивления татарам тогда, когда очень многие отсиживались по своим уделам. В 1237 году они вместе с рязанцами и пронцами пошли в воронежские земли навстречу врагу. Исход ясен, но источники не сообщают, насколько велики были потери муромского сопротивления. Факт, что Ярослав остается жить. В 1239 году Муром берут татары. Они сжигают его походя, отправляясь в рейд на мордовские земли. Ярослав пережил и эту катастрофу, более того, сохранил свои владения. В 1248 году он, как ни в чем ни бывало, озабочен брачными делами – на его дочери женится ростовский князь. В 1257 году становится ясно, что татары пришли надолго: в этом году они совершают перепись муромских земель, и накладывают на население налог. Развеем попутно заблуждение, которое кочует по страницам популярных книг: якобы люди из-за татарских набегов покинули Муром и поселились на Чаадаевском городище. Мы уже имели возможность видеть, что Чаадаевское было покинуто в 10 в, и более не посещалось.
Когда умирает Ярослав, мы не знаем. Не знаем и того, видел ли он, как дважды его город сжигали татары, которых привел князь Андрей, сын Александра Невского, черный гений русской политики второй половины 13 в (1281 и 1293). Ясно только, что по смерти Ярослав оставил на столе сына Василия, который умер только в 1345 году. В этой связи я должен сказать о том, что у муромских археологов в последнее время есть идея: а не был ли Муром во второй половине 13 в центром баскачества, своего рода буферным государством на границе Орды и Руси, как Тула? Видимо, нет. Баскачества складывались в 13 в, и там, где они были, мы не знаем имен их князей. В Муроме мы видим, что династия, взявшая корни еще из домонгольской эпохи, уверенно держит власть, стало быть, говорить о прямом подчинении Мурома татарам нет никаких оснований. Находки ордынских монет на территории Муромских земель долгое время не были известны, но сейчас статистика накапливается. Готовится свод таких находок, но и этот факт мало о чем говорит: ордынские монеты находят и в Москве, которая уж точно баскачеством не была. Просто Орда предложила Руси хорошую монету, которой та никогда не знала, и Русь быстро оценила этот новый инструмент торговли.
По смерти Василия на престол всходит Юрий Ярославич (не второй ли сын Ярослава?), из той же династии; он обновил город, “запустевший от первых князей” (запись за 1351). Стало быть, как только в Орде случилась замятня, муромские князья, очевидно, перестали платить налоги в Сарай, и пустили эти деньги на восстановление собственного города. Говорить о том, что в этом году люди возвращаются в покинутый Муром из Чаадаевского, как это делают авторы популярных брошюр, нет оснований. Речь идет именно о ремонте города.
Это дорого стоило Юрию. В 1354 году некто Федор Глебович, в котором видят рязанского князя, хотя, скорее, это просто какой-то авантюрист, сгоняет с престола Юрия и садится в городе. Муромцы идут на суд в Орду. Но хан закрепляет престол за узурпатором, и выдает Юрия ему, а узурпатор Юрия убивает. Династия муромских князей прекращает свое существование. Такой поступок хана показывает, что узурпатор, прознав, что Юрий не платит налоги, решил на этом сыграть, и пообещал хану все заплатить. Для хана тот, кто готов платить, тот и князь.
То, что происходило в Муроме в следующие десятилетия – самая жгучая загадка истории города. Узурпатор более не упоминается. Жители Мурома активно поддерживают действия московских князей (авантюра на реке Пьяне 1378 года, когда пьяные русские пали под ударами татарских сабель, 1380 – муромская дружина решает исход Куликовской битвы, и 1386 – поход с москвичами на Новгород Великий). Однако, в том же году (1386) москвичи сами штурмуют Муром, в котором хотят покарать каких-то “князей бесчестья”. Вероятно, все это время в Муроме побеждала то одна партия (промосковская), то другая. Безвластие закончилось в 1393 году, когда татарский хан отдал Муром московскому князю Василию. С тех пор Муром уже не выходил из-под власти Москвы.
Анализируя этот период истории города, мы отчетливо видим его уникальность. Есть города, которые с первых лет татарского ига выбрали свою линию поведения и вели ее (Москва, Новгород). Есть земли, которые были русскими потеряны, и на столетия стали буферными зонами (Тула). А есть Муром, он один такой – нормальная жизнь, сохранение после погрома не только династии, но и физически самого князя, севшего на стол еще до монгол. И вдруг – смута, интриги, вольница… И только рука хана прекращает беспредел. Очевидно, хан счел, что москвичи лучше позаботятся о столь докучливой окраине.
По дороге к провинции. С момента, как Муром отдан был Москве, он все реже встречается на страницах летописи. Он становился провинциальной крепостью сначала на окраинах Московского княжества, а потом даже и не на окраине, а значит – и вовсе Москву не интересует.
Впрочем, когда Москва пошла в наступление на Орду, опыт муромцев был еще нужен. В 1440 Москва попыталась отнять у какого-то независимого татарского владетеля старую (еще с 13 в) буферную зону Червленый Яр (на Дону), которую лучше было бы назвать “зоной свободной торговли”. Муромская дружина принимала в этом участие. Один из татарских вольных князей, Ахмад, напал было на Муром после того, как взял в 1445 Нижний, но был отражен, по случаю чего сюда явился сам московский князь Василий Васильевич. Это была победа, но в том же году Мухаммад захватил Василия в плен в битве под Суздалем. Его выкупали всем миром, и через Муром Василий возвращался в Москву. В 1446 в окрестностях Мурома появляется казанский царь Мамутек, но лишь в 1468 Москва строит тут “заставу против татар”, после чего Иван III московский посылает муромцев на Волгу – грабить “татарские места”.
На Казань в составе московского войска муромская рать идет уже в 1470, потом снова в 1496 году. О нападении казанских татар на Муром летопись говорит лишь под 1538. Это очень примечательный факт: в современной историографии принято рисовать Казанское ханство к