ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Исследование эффективности права и отдельных предписаний законодательства требует новых методологических подходов, связанных прежде всего с изучением психологических, антропологических аспектов данной проблемы, преодолением экономического детерминизма в объяснении правовых явлений.
В отечественной юридической науке вопросы эффективности в праве уже много лет являются предметом научных дискуссий. В частности, достаточно обстоятельной разработке подверглись проблемы эффективности правовых норм, эффективности и формального качества нормативных актов и актов применения права. К сожалению, другим аспектам эффективности в праве, в том числе психологическим, антропологическим, аксиологическим, уделялось и уделяется гораздо меньше внимания.
Политический плюрализм в исследовании эффективности права, во-первых, связан с дискуссионностью самого определения права, существованием множества точек зрения на его понятие. Отход от "господствующего" понимания права, развитие самых различных подходов к праву должны влечь и разработку различных подходов к проблемам характеристик права, законодательства, его конкретных норм, в том числе к проблеме их эффективности.
Вышеизложенное представляет интерес и является актуальным для изучения.
Цель и задачи исследования. Целью исследования стало определение основ политического плюрализма.
Указанная цель достигается решением следующих задач:
определения понятия идеологического многообразия и политического плюрализма;
изучения основ идеологического многообразия и политического плюрализма в конституционном строе РФ.
|
|
Поставленные цели решаются посредством использования общих и специальных методов теоретического исследования.
Объект и предмет исследования. Предмет исследования - изучение основ идеологического многообразия и политического плюрализма.
Объектом работы являются основы идеологического многообразия и политического плюрализма.
Научная разработанность проблемы. Изучением данной проблемой занимались такие ученые, как Авакьян С.А., Алиев Т.Т., Кардашов М.В., Киселев А.В. и другие.
Источниковая база исследования. Работа построена на нормах Конституции РФ.
Практическая значимость исследования. Изучение данных вопросов позволяет уяснить основы идеологического многообразия и политического плюрализма.
Широко используются такие методы исследования как элементарно-теоретический, структурный анализ и синтез, ситуационное моделирование. Отсутствие устойчивой практики применения новейшего российского законодательства в исследуемой области определяет особую значимость формально-логического и исторического методов.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
1. Понятие идеологического многообразия и политического плюрализма (общая теория, практика зарубежных стран)
Идеологическое многообразие - прежде всего категория социальной философии. Таковой она является по своей природе и первичному социальному назначению. Однако можно констатировать, что своего определения как единого, целостного понятия, отражающего явление реальной действительности, оно к настоящему времени не нашло. В истории философской мысли обстоятельно изучено понятие идеологии <1>. Под ней обыкновенно понимается система идей, взглядов, убеждений, характеризующих какую-нибудь социальную группу, класс, политическую партию, общество. Идеология может быть как феноменом коллективным, адекватным определенной социальной общности, так и индивидуальным. В последнем случае идеология есть система внутренних ценностных ориентиров, убеждений и взглядов, характерных для отдельной личности. Идеология, таким образом, прежде всего индивидуальна, так как в коллективных своих проявлениях неизбежно связана со своим исходным физическим носителем - человеческой личностью, и лишь в объединении идеологических концепций, общих для определенного круга лиц, рождается идеология как общее явление для определенного социального коллектива. Человеческая личность по природе своей является относительно идеологически автономной. В этом проявляется ее важнейшее социальное свойство. Идеология - результат мышления, явления индивидуального, коренящегося в недрах человеческого сознания. А всем давно известно, что двух одинаково мыслящих людей найти нельзя. И общество, исходя из объективных законов человеческого бытия, не может быть однообразным в идеологическом плане. Оно всегда и неизбежно представляет собой не только разнообразие индивидов, но и разнообразие проповедуемых ими идеологий. Идеология в социальном плане, в масштабах целого общества представляет собой своего рода компромисс идеологий индивидуальных субъектов - его членов. Иначе она бы не была возможна как явление коллективное. С точки зрения социального управления идеологию несомненно следует признать регулятором общественных отношений, так как конечным результатом формирования любой идеологической концепции как определенного порядка отношения к действительности является формулирование правил такого отношения. Объекты реальной действительности, по поводу которых складываются идеологические концепции, максимально разнообразны. Идеология присутствует везде, где имеет место человеческое сознание и его волевая деятельность. Идеологическому воздействию, таким образом, подвержены все сферы общественной жизни: личная, политическая, экономическая, религиозная, социально-культурная.
|
|
|
|
Понятие многообразия тождественно понятию плюрализм (от лат. pluralis, т.е. множественный). С.И. Ожегов определяет плюрализм, в частности, как социологическую теорию, согласно которой общественная жизнь представляет собой конкуренцию множества социальных групп, партий и организаций, а также как многообразие взглядов и идей. Структурными элементами многообразия, таким образом, выступают определенные социальные явления (общности, институты, взгляды, идеи, в том числе и идеологии). Содержательно понятие многообразия основано на категориях свободы и конкуренции. Иными словами, многообразие в социальном плане возможно лишь в условиях признания свободы и равной конкуренции соответствующих социальных явлений.
Исходя из предложенных посылок понимания категорий "идеология" и "многообразие", мы можем обратиться к формулированию понятия "идеологическое многообразие". Во-первых, это состояние социальной организации определенного порядка (отдельной социальной группы, общества в целом, государства и т.п.) в сфере духовного воспроизводства. Состояние понимается как определенного качества уклад социальной жизни, порядок установления социальных связей и отношений в соответствующей сфере. Под сферой же духовного воспроизводства понимается система общественных отношений, складывающихся между субъектами в результате реализации ими собственных идеологических концепций в ходе взаимного общения. Реализация может выражаться в поиске точек идейного соприкосновения, установления компромисса либо же наоборот - установления конкурентной борьбы между соответствующими концепциями. Во-вторых, качественной характеристикой такого состояния является идеологическая свобода (автономия) субъектов отношений, признание за их индивидуальными идеологическими концепциями независимости от воли третьих лиц. Принципиально в данном случае то, что внутренняя идеологическая свобода лица является исходной посылкой для установления возможности его общения с другими идеологически автономными лицами, а равно признание невозможности вмешательства в идеологическую свободу лица со стороны других субъектов. Наконец, в-третьих, такое состояние de facto является состоянием равной конкуренции, открытого диалога разнообразных идеологических концепций и их социальных носителей. Таким образом, идеологическое многообразие с социально-философской точки зрения можно определить как состояние общественной жизни, основанное на признании за личностью идеологической свободы и неприкосновенности и представляющее собой равную конкуренцию идеологических концепций в обществе.
Обобщая сказанное, можно сделать вывод о том, что идеологическое многообразие, явившись в общей конституционной формулировке ч. 1 ст. 13 Конституции РФ, юридически "выросло", сформировалось в качестве общего правила, нормы-принципа в результате обобщения, систематизации принципов идеологической свободы и правил ее реализации в отдельных сферах общественных отношений, прежде всего - политической, экономической и религиозной. С другой стороны, оно явилось результатом необходимости построения в стране правовой и конституционной государственности и, соответственно, учреждения институтов гражданского общества. Идеологическое многообразие в России сформировалось как конституционно-правовое понятие в точности по известной русской пословице: не было бы счастья, да несчастье помогло... Не были бы интегрированы в единое научное понятие идеологического плюрализма разнообразные проявления идеологической свободы в политической, экономической, религиозной и социокультурной сферах общественной жизни; не было бы, как нет по сей день в других странах, общего правила ч. 1 ст. 13 Конституции РФ, признающего за каждым свободу идеологической воли и волеизъявления, наделенного высшей юридической силой, верховенством и прямым действием; не было бы самой категории "идеологическое многообразие", если бы Россия не столкнулась с явлением идеологического однообразия. В процессе становления идеологического плюрализма, таким образом, можно выделить как минимум два аспекта: во-первых - в рамках научно-теоретического знания, во-вторых - в рамках законодательства. Конституционный законодатель скорее предложил науке категорию "идеологическое многообразие", чем сама наука попыталась ее юридически осмыслить. Об одном лишь можно говорить с полной уверенностью: рассматривать идеологический плюрализм с формально-догматических позиций необходимо в диалектической взаимосвязи с феноменом правового и демократического государства и как результат синтеза институциональных проявлений идеологической свободы в политической, экономической, религиозной и социокультурной сферах общественной жизни.
Идеологическое многообразие и политический плюрализм в вопросах соотношения конституционного строя и правового государства
Федерация и конституция, чтобы познать их сущность, надо обратиться за помощью к академическому дискурсу об этих категориях, взглянуть, как они соотносятся в рамках отдельных теорий.
Сгруппируем теории на два рода, дабы наиболее контрастно показать верность нашего предположения: теории взаимной идентичности государства и конституции и теории, противопоставляющие государство и конституцию.
Теории первого рода заключают два основных вида:
.прогосударственные (политические) теории (конституция суть государство), отождествляющие конституцию с государством, признавая в первой некую форму политической организации, порядок бытия, состояние, устройство, установление, реальную силу, власть, властеотношения, действия государственных органов и должностных лиц. Государство необходимо обладает конституций, но не писаной, отражающей должное, а некой сущей конституцией объективного порядка. Государство в рамках данного подхода поглощает собой конституцию, исключает ее регулятивный потенциал.
Среди примеров данного рода теорий можно назвать так называемое эмпирическое, или, лучше сказать, органологическое, понимание конституции, отождествляющее последнюю с устройством, строем, формой - начиная от аристотелевской ПиОмикронЛамбдаИотаТауЭпсилонИотаАльфа, продолжая ваттелевским и гегелевским понятием конституции и заканчивая шмиттовским "абсолютным понятием конституции"1.
Кроме того, это и так называемые реалистические теории конституции, начиная от действительной конституции как "реальных фактических отношений силы, существующих в обществе", Лассаля и вплоть до современных теорий "живой конституции", различающие конституцию действительную и писаную, живую и в тексте, признавая подлинной конституцией первые, т.е. реальные, властеотношения или действия государственных органов, должностных лиц, иных институтов;
.юридические (нормативистские) теории (государство суть конституция), отождествляющие государство с конституцией, признав первое правопорядком, частью которого является конституция.
Теории второго рода сложнее "видоализировать", их объединяет различение субстанций государства и конституции, признание их самостоятельности, отличает - характер воздействия конституции на государство. В зависимости от последнего можно различить теории, кладущие в свою основу:
."позитивный" характер воздействия конституции на государство, когда целью конституции выступает положительное воздействие - усиление государства, его учреждение, наделение полномочиями, увеличение политического единства, интеграция и т.п. (например, понимание конституции как акта конституирования, акта, учреждающего государство, определяющего конкретную форму его политического бытия;
."негативный" характер воздействия конституции на государство, когда целью конституции выступает ограничение, сдерживание, запрещение определенных действий государства и т.п1.
Таким образом, государство и конституция функционально взаимовоздействуют - осуществляя друг по отношению к другу ряд функций: конституция воздействует на государство, так же как государство воздействует на конституцию. Конкретная функция демонстрирует содержание этого воздействия. В рамках данной функциональной связи одно явление всегда выступает целью воздействия, а другое - средством. Среди функций конституции в отношении государства можно назвать: регулятивную, учредительную, легитимационную, легализующую, интеграционную, аксиологизирующую, ограничивающую, охранительную, дескриптивную, индивидуализирующую. Среди функций государства в отношении конституции можно назвать: реализационную, охранительную, интерпретационную, актуализирующую.
Таки образом, конституционный строй - это порядок, при котором соблюдаются права и свободы человека и гражданина, а государство действует в соответствии с конституцией. Судя по данной формулировке, сущность конституционного строя проявляется, с одной стороны, в соблюдении прав и свобод человека и гражданина (при этом не ясно, кто же должен их соблюдать), с другой - в действиях государства в соответствии с конституцией. В то же время на основании сделанного М.В. Баглаем определения конституционного строя вытекают следующие выводы. Первый: указанный строй необходимо характеризовать как статику в виде порядка соблюдения прав и свобод человека и гражданина. Но очевидно, что этого явно недостаточно, если предположить, что только государство должно соблюдать права и свободы человека и гражданина. При этом за пределами "соблюдения" оказывается деятельность государства по созданию социальных, экономических, духовных условий для реализации гражданами своих прав и свобод, а также по обеспечению их правовой и судебной защиты. Второй: государство действует только в соответствии с конституцией. Но ведь в процессе практической деятельности государство, точнее, его органы прежде всего сверяются с законодательными и иными нормативными правовыми актами, в которых определены их компетенция или ее элементы. Таким образом, и определение не приспособлено для того, чтобы реально осознать содержание конституционного строя. Между тем именно такой абстрактный подход характерен для определения понятия конституционного строя в научной и учебной литературе первого постсоветского десятилетия1.
Конституция призвана регулировать государство, определение credo государства традиционно составляет главную задачу конституции. Государство приобретает свой окончательный образ в конституции. Конституция придает государству данную конкретную форму, характеристику, определяет цели, задачи, функции, компетенцию, институциональную и территориальную структуру, конституционный образ участия в правоотношениях, поведения во всех сферах (политической, экономической, социальной, духовной, экологической).
Конституция выступает средством регулирования, а государство - целью, точнее - объектом конституционного регулирования, но не простым, ординарным, одним из, а субстанциальным, сущностным. Его субстанциальность заключается не столько в том, что государство (государственная власть) было исторически первым объектом конституционного регулирования, сколько в том, что конституционное регулирование всегда осуществляется применительно к государству. Мысленная элиминация государства как объекта конституционного регулирования из предмета конституции не просто обесценивает основной закон, она делает его бессмысленным, уничтожает, ибо любой иной объект конституционного регулирования (человек, общество, народ, власть, право и др.) является таковым и включается в предмет конституции лишь в той мере, в какой он регулятивно связан с его сущностным объектом - государством, в той степени, в какой этот иной объект взаимодействует с объектом субстанциальным - государством1.
В рамках данного подхода целью конституции как средства выступает государство, его учреждение в конкретной форме, определение его устройства, создание органов и должностных лиц, наделение их полномочиями. Подтверждение этому тезису можно найти в Преамбуле Конституции РФ.
Конституция полагается не столько как основной закон, очерчивающий границы государственной деятельности, ограничивающий власть, сколько как решение субъекта учредительной власти о типе и форме своего политического бытия, как акт конституирования государства - как нечто "позитивное", ибо государство не может быть конституировано исключительно негативным образом, не может получить лишь негативную легитимацию, т.е. конституироваться, легитимироваться с помощью ограничений и запретов, в таком случае оно обречено на неудачу.
Государство "существует и наличествует лишь в рамках процесса постоянного обновления, постоянно воспроизводя себя заново, обновляя себя [continuously being-experienced-anew]", государство существует по причине каждодневного участия в нем граждан - "plubiscite de tous les jours", "существует лишь потому и поскольку, поскольку оно себя постоянно интегрирует, строит себя в индивидах и из таковых; этот длящийся процесс - это его сущность как духовно-социальной действительности". Конституция выступает правопорядком процесса интеграции. Смысл этого процесса - "постоянное возобновление, воспроизводство всего совокупного бытия государства, конституция же содержит нормы, регулирующие различные аспекты данного процесса". Бытие государства не ограничивается конституционными формами, оно выходит за их пределы, в реальную жизнь, все богатство которой конституционные нормы передать не могут; но они могут указать на интегрирующую силу, на ценности, с которыми себя ассоциируют граждане, указать формы интеграции.
Конституция закрепляет характеристики государства, ценности строя, гражданство, государственные символы, референдум и выборы, органы власти и т.п., все это может служить интеграции, если граждане ассоциируют себя с данными институтами.
Конституция, однако, лишь одно из средств интеграции, не может нормативно управлять этим процессом, она может как способствовать, так и препятствовать государственной интеграции. Вспомним хотя бы нашу Конституцию РФ 1993 г. - не каждый гражданин одинаково ассоциирует себя с ней, видит в ней ценность, а что уж говорить про первые годы ее действия. Пока граждане интегрированы, есть государство, существует центростремительность; как только произошла дезинтеграция - государство в опасности, существует центробежность. Цель конституции - поддерживать интеграцию. Сам процесс интеграции может проходить в нормативной и фактической сферах, с этими сферами корреспондируют и средства интеграции. В первом случае средствами конституции, права, а во втором - иными, внешними праву средствами1.
Понимая конституцию как акт, отражающий систему основных ценностей, мы автоматически признаем государство одной из таковых. Конституция, аксиологизируя государство, оправдывает его существование.
Таким образом, с одной стороны, государство - главный гарант конституционных ценностей: "признание, соблюдение и защита... защищаемых Конституцией Российской Федерации ценностей - обязанность государства". С другой - главный потенциальный нарушитель (ну или хотя бы ограничитель) конституционных ценностей. С третьей - государство per se есть конституционная ценность.
Конституция РФ в ст. 2 закрепляет высшую ценность - человека, его права и свободы. Понятие "высшая" с необходимостью подразумевает иерархию; значит, наряду с "высшим" существует понятие "нижестоящий", помимо высшей конституционной ценности есть и иные ценности, также конституционные, но стоящие иерархически ниже в аксиологической системе. Среди таковых и государство. Конституция РФ прямо не закрепляет государство своей ценностью. Также и КС РФ прямо не указывает на государство как на одну из конституционных ценностей, хотя и называет среди ценностей "суверенитет и государственную целостность Российской Федерации, единство системы государственной власти, разграничение предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами, единство экономического пространства, обеспечение обороны страны и безопасности государства", "экономическую безопасность Российского государства". Все эти ценности суть аспекты одной, взятой в аксиологическом единстве ценности - государства.
Следовательно, государство есть конституционная ценность, но особая - инструментальная, устанавливающее федеративное устройство.
Конституция как детище либерализма становится ответом на абсолютную власть, ограничивая ее, устанавливая ей пределы, выступает ограничителем деятельности государства. Подобное понимание - суть и символ конституционализма. Цель конституции - ограничение власти, достижение которой связывается с так называемыми негативными инструментами: ограничения, запреты, перечисление полномочий numerus clausus, установление четких предметов ведения, пределов действий и полномочий и т.п. Органы и должностные лица государства обязаны осуществлять лишь те действия, которые прямо предусмотрены Конституцией и законом, действуя по принципу "Разрешено все, что прямо предусмотрено законом". Конституция становится главным средством контроля за государством, ограничивает его власть, ставит пределы его действиям, запрещает отдельные действия государства, четко устанавливает компетенцию, тем самым предотвращая всякие произвольные действия, разделяет власть - разграничивает полномочия между отдельными органами и уровнями власти, устанавливает формы контроля над ней. Всем этим конституция рационализирует государство.
Цель конституции - сохранить государство, его прочность, работоспособность, она должна гарантировать его существование. Государство можно защитить, сохранить с помощью конституции. Одной констатации существования государства, провозглашения его учреждения конституцией в данной конкретной форме недостаточно. Необходим такой защитный конституционный механизм, который сохранял бы данную конкретную форму государства такой, какой она была учреждена данной конституцией, придавал форме стабильность, охранял ее. Этим механизмом является процедура внесения изменений в конституцию, ее усложнение или полный запрет. Логика проста: конституция, устанавливая усложненную процедуру своего изменения, гарантирует не только свою собственную стабильность, но и стабильность учреждаемой ею данной конкретной формы государства, а закрепляя полный запрет на внесение изменений в нормы о государстве, конституция делает государство практически вечным - пока существует данная конституция, существует и данная конкретная форма государства.
Государство одновременно выступает как объектом конституционного регулирования - адресатом норм конституции, наделяется правами и, что здесь более важно, обязанностями, так и основным субъектом реализации "конституционных норм о себе", условием их действительности и их гарантом (пусть и в лице конкретных органов и должностных лиц). В этом есть определенная парадоксальность, ибо реализация и гарантирование норм, регулирующих статус государства (как объекта регулирования), зависят от самого государства (как гаранта конституции, основного субъекта и условия ее реализации), что оставляет ему возможность определенной дискреции (не всегда конституционной1).
Таким образом, изменение конституции с необходимостью имеет свои материальные пределы, главным из которых выступает сама материя конституции как формы - государство.
На наш взгляд, конституционный строй - это система органов государственной власти, местного самоуправления, общественных объединений, предпринимательских и некоммерческих организаций, признающих человека и его права высшей ценностью. Конституционный строй строится и функционирует на основе закрепленных в первой главе Конституции РФ принципов. Этот строй проявляется в деятельности государства и общества и реально существует в объективном мире. Он - материально осязаемое проявление закрепленных в Конституции РФ теоретических постулатов.
Научная категория "конституционный строй" является словесной формой реально существующего конституционного строя. Этим она отличается от научных категорий, у которых нет материального воплощения. На наш взгляд, материально неосязаемы, например, такие научные категории, как "принцип разделения властей", "принцип субсидиарности" и им подобные конституционные и теоретические принципы. В то же время материально осязаемы, т.е. реально существуют, кроме конституционного строя, народ, государство, орган государственной власти, гражданин. Выраженные в словесной форме, эти научные категории можно объединить в группу, условно назвав ее группой первого ряда. Их особенность в том, что в словесной форме они фиксируют наиболее важные элементы реально существующей действительности, объективного мира, отражают устои российской государственности. В процессе взаимодействия или противостояния элементов объективного мира происходит их движение, завершающееся саморазрушением или преобразованием. Такой динамизм порождает энергию для функционирования государственного и общественного механизмов, в том числе в рамках конституционного строя.
При изучении сущности конституционного строя целесообразно выделять научные категории, составляющие группу второго ряда. Они в словесной форме раскрывают сущность идей, принципов и предложений возможного развития государственного и общественного устройства. Кроме ранее названных принципов, в группу научных категорий второго ряда следует включать принципы законности, верховенства права, самостоятельности, гласности и иные принципы, которые не материализованы в объективном мире, но учитываются государством и обществом при формировании конституционного строя.
Каждая научная категория, характеризующая конституционный строй, относительно самостоятельна, имеет материальную или духовную корневую основу. В то же время эти категории оказывают друг на друга определенное влияние, трансформируются в процессе такого влияния, а также в процессе реализации научных выводов.
В целом разграничение научных категорий конституционного права на две группы позволяет более четко представить сущность и предназначение каждой из них на основе реально существующего бытия. В опоре на действительность видится условие объективности науки конституционного права.
3. Идеологическое многообразие и политический плюрализм в конституционном строе Российской Федерации
политический плюрализм конституционный российский
Реализация конституционных норм о государстве представляет собой процесс и результат воплощения предписаний этих норм в деятельности государства и его фактическом положении, соответствие фактического положения государства конституционным нормам о государстве, тождественность нормы о государстве и государства как факта, явления, реальности. Можно предложить несколько идеальных "онтологических" типов реализационного отношения государства и конституции:
) конституция реализуется государством в полной мере, конституционные нормы о государстве соответствуют его фактическому состоянию - государство является [формально и материально] конституционным, а конституция действительной, "нормативной";
) формальная конституция и фактическое состояние государства не соответствуют друг другу, не тождественны, причем несоответствие это "на совести" самого государства, которое злонамеренно не реализует конституционные нормы о себе, "не живет по конституции", которая вследствие этого становится "фиктивной";
) формальная конституция и фактическое состояние государства не соответствуют друг другу, не тождественны, причем государство по объективным причинам (отсутствие необходимых ресурсов, уровня управления, общественного правосознания и т.п.) "недотягивает" до требований, установленных конституционными нормами, конституция слишком "хороша" для государства, юридическая тяжесть конституции перевешивает в реализационном отношении государства и конституции тяжесть фактичности государства - государство не является [формально и материально] конституционным, однако стремится к этому, а конституция является (пока, еще) "неактуальной", преждевременной, однако устремленной в будущее, когда может стать действующей, действительной, "нормативной".
Вслучае установления неконституционности нормы либо выявления КС РФ конституционно-правового смысла нормы нельзя лишать лицо, инициировавшее производство в КС РФ, награды, обещанной законодателем в ст. 100 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" (далее - ФКЗ "О Конституционном Суде РФ"), за правовую активность в виде возможности пересмотра дела, поскольку именно благодаря этим лицам стало возможным исключение из правового поля России неконституционных норм и (или) применения норм в противоречии с конституционно-правовым смыслом1.
Россия лидирует по количеству обращений в Европейский суд по правам человека (далее - ЕСПЧ), на наш взгляд, также свидетельствует о том, что нам следует поработать над тем, чтобы вернуть доверие к российской судебной системе. Наше утверждение о том, что нам следует поработать для возврата доверия к российской судебной системе, основано на том, что каждый юрист несет определенную ответственность за то, что наше правосудие является таким, каким оно является. Когда мы проходим мимо грубых нарушений, опускаем руки и не выносим на суд общества неправосудные судебные акты, когда видим в несправедливых судебных решениях только коррупционность и не видим своих ошибок, мы получаем то правосудие, которое имеем.
С нашей стороны было бы неправильно, рассматривая существующие проблемы исполнения постановлений КС РФ, не указать, что с каждым годом ссылок на правовые позиции КС РФ в решениях арбитражных судов и судов общей юрисдикции становится все больше и больше.
Но удивительно, что, к сожалению, нередки случаи, когда мы видим, что последующая судебная практика воспринимает правовые позиции КС РФ, а лицо, обращавшееся в КС РФ, не получает восстановления своих прав, нарушенных применением неконституционной нормы и (или) неконституционным толкованием нормы закона. В условиях когда правоприменители легко игнорируют конституционные принципы и общепризнанные принципы международного права и даже не задумываются о конституционно-правовом толковании норм, подлежащих применению, вера в справедливость у заявителя, дошедшего до КС РФ, бывает "несколько подорвана", и некоторые заявители склонны оценивать акт КС РФ как наличие вообще возможности отыскать правду и справедливость в РФ. Соответственно, постановление КС РФ может возродить такую веру.
Таким образом, в настоящее время мы склонны полагать, что это всего лишь выдвигаемый повод для неисполнения решений КС РФ - повод, который выдвигается лишь как содержащий в себе видимость правового подхода. Однако все же настоящая причина гораздо глубже: это желание настоять на правильности своего решения и непринятие чужого толкования как более правильного.
Очевидность данной причины нам стала видна после тщательного анализа ряда гражданских дел, связанных с исполнением решений КС РФ.
Впервые мы столкнулись с подобной задачей при попытке пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебных актов, послуживших основанием для вынесения Постановления КС РФ от 20 февраля 2006 г. N 1-П. При рассмотрении заявлений о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам было очевидно, что суд хотел найти повод для неисполнения решения КС РФ, настаивая на правильности своего решения. Соответственно, такой мотив, как отсутствие в ГПК РФ обязанности пересмотреть судебный акт при непризнании норм конституционными, был лишь средством, а не причиной отказа в пересмотре судебных актов. То есть основными вопросами на чаше весов для суда при рассмотрении вопроса о пересмотре судебных актов в связи с Постановлением КС РФ были вопросы признания собственной неправоты или настаивания на собственной правоте. Вопросы восстановления конституционных прав на данную чашу весов даже не попали.
Однако не нужно забывать, что само обращение в КС РФ является следствием нарушения конституционных прав и попыткой их защитить.
Надо отметить, что до того как ОАО "Нижнекамскнефтехим" обратилось в КС РФ о нарушении его прав ст. 336 ГПК РФ в части, не допускающей обжалования судебного решения лицами, не привлеченными к рассмотрению дела, были предприняты все возможные усилия для того, чтобы суд общей юрисдикции сам восстановил нарушенные права.
В своей кассационной жалобе и ходатайстве о восстановлении сроков для подачи кассационной жалобы были приведены аргументы, основанные на Конституции РФ, правовых позициях КС РФ, положениях Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) и правовых позициях ЕСПЧ. Судья, ознакомившись с данным обоснованием права на обжалование судебного решения лицом, не привлеченным к рассмотрению дела, согласилась с изложенными аргументами, но предложила направить их в КС РФ, указав на свою связанность толкованиями кассационной инстанции положений ГПК РФ.
Впрочем, в нашей практике был случай, когда вопрос о применении Конституции РФ и Конвенции был поставлен перед Президиумом ВС РФ. Президиум ВС РФ имел возможность и сам применить нормы Конституции РФ и Конвенции с учетом уже сформированных правовых позиций КС РФ и ЕСПЧ либо обратиться в КС РФ. Даже на таком высоком уровне вопрос прямого применения норм Конституции РФ и Конвенции вызвал затруднения, слушание дела неоднократно откладывалось. В конечном итоге производство по делу было приостановлено в связи с принятием КС РФ к рассмотрению заявления ОАО "Нижнекамскнефтехим" о проверке конституционности ст. 389 ГПК РФ, предусматривающей, что Председатель ВС РФ или заместитель Председателя ВС РФ вправе внести в Президиум ВС РФ мотивированное представление о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора в целях обеспечения единства судебной практики и законности.