(Из беседы)
...Я недавно познакомился с тезисами доктора Давида Флуссера, специалиста по рукописям Мертвого моря (кумранским материалам), раннему христианству и вообще по эпохе Второго храма. В этих тезисах он говорил о генетической связи между иудаизмом и христианством. Эта позиция профессора Иерусалимского университета здравая, спокойная, объективная, и под его тезисами я мог бы подписаться во всех пунктах, кроме тех, где речь идет о вещах мистических. Тут можно не спорить, а просто стараться поделиться друг с другом какими-то внутренними убеждениями.
Прав ли был Давид Флуссер, утверждая, что иудейство и христианство есть единая вера, "one face" (так он и говорил)? Если он прав, то возможность иудеохристианства налицо.
Я могу ответить на это неоднозначно: Флуссер и прав, и неправ. Безусловно, Христос принял все то, что содержалось и в Библии, и в раввинистической духовной традиции, - все завещанное Ветхим Заветом наследие как нечто органичное, освящаемое Им. Но выразиться, как Давид Флуссер, что Христос был иудеем, жил в иудейской вере и умер за нее, не означает ли сказать нечто парадоксальное, потому что тогда непонятно - что же нового внесло христианство? Тогда христианства не существует! Мы же видим, что все-таки есть какая-то разница. Итак, я сейчас попытаюсь проследить, где в глубине есть точки соприкосновения и где начинаются расхождения.
Прежде всего я должен поставить эпиграфом слова Христа: "Не думайте, что Я пришел нарушить Закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить" (Мф. 5, 17). Далеко не все понимают эти слова правильно.
Под словом "Закон" ("Тора") Христос не имел в виду весь конгломерат обрядовых предписаний. Он исходил из той концепции, которую выдвинул за несколько столетий до Него знаменитый раввин Гиллель, который говорил, что весь Закон и пророки заключаются в нравственном служении Богу, а все остальное - комментарии. Для Христа Закон заключался именно в этом. Главными заповедями Он считал "Шма, Исраэль" ("Слушай, Израиль" (начальные слова заповеди о том: что Бог - един)) и вторую - "люби ближнего, как самого себя". В этом для Него был Закон. Кроме того, Христос никогда не отвергал внешних обрядовых постановлений. Только толстовцы, либеральные богословы, рационалистические критики полагали, что Он хотел основать некую религию без обрядов. Напротив, Иисус и Сам совершал обряды. Скажем, исцелив человека, Он говорил: иди, покажись священнику - так, как требовало того предписание Торы. Но Христос даже увеличивал количество обрядов: Он создал священнодействие Евхаристии на основании пасхального еврейского праздника. Он создал таинство крещения на основании иудейского обряда принятия прозелитов.
Иисус исполнял и устанавливал обряды, потому что обращался к живым людям из плоти и крови, которые нуждаются во внешних проявлениях своей веры. Но когда Он говорил, что Он пришел "исполнить Закон", это вовсе не значит, что Он хотел выполнять все заповеди. Очень многие хотели выполнять все заповеди. Рабби Шаммай - антипод Гиллеля - который тоже жил в 1 в. до нашей эры, старался исполнить все заповеди, которые только можно было изобрести, даже те, которых не было и в устной Торе. Он изобретал новые запреты, выводя их логическим путем из старых. Разве это имел в виду Христос? Нет. Слово, которое стоит в подлиннике этой евангельской фразы, обозначает не "исполнить" в смысле "выполнить". Там стоит "плеросис" - "восполнить", от слова "плерома" - "полнота". Христос хотел подчеркнуть, что учение ветхозаветное - это открытая система, которая нуждается в восполнении. Его учение, вернее. Его явление, было восполнением Ветхого Завета.
И для Нового Завета, и для Ветхого исходной теологической точкой является непостижимость Бога. Израильское сознание с большим недоверием относится к спекулятивной метафизике. Поэтому Бог был признан непостижимым, "Кадош" - Священным, совершенно Иным, которого созерцать человек не в состоянии. Об этом свидетельствовал запрет изображения Бога. Только символически Он мог присуствовать, только через Теофанию, через Славу Свою - через "Кавод", через Облако, огненный язык, светлый дым. Но к мысли о полной инаковости Бога по отношению к миру приходили все мыслители. Это, в конце концов, высший и заключительный аккорд мышления человека о Боге.
В самом деле, когда человек порывает с грубыми мифологическими представлениями, поднимаясь все выше и выше, он наконец, приходит к идее Универсального, Чистого, Мирового Разума или Действия, Энергии, Силы - Божества, о котором нельзя ничего сказать. Возникает апофатическое богословие - богословие, которое исходит из того, что о Боге нельзя высказать ни одного позитивного утверждения, потому что Он превосходит все, даже бытие. Это апофатическое богословие было развито в индийской философии, было развито в греческой философии, особенно в неоплатоновской, у христианских Отцов Церкви. В Израиле это было выражено в понятии "Кадош" - понятии Святости Божией. Но такой, безмерно превосходящий всю тварную реальность Бог оказывался Отцом мира, любящим Отцом. В этом и заключалось необычайное, удивительное, потрясающее Откровение пророков: что Бог заинтересован в мире, что Он хочет сблизиться с миром, от которого Он далек, заключить с ним союз, "Верит" - договор. Присоединить к Себе, искупить, то есть взять в Свой удел, приблизить. Это необычайное чудо ведет от Ветхого Завета к Новому. Как же оно совершилось?
Рационально описать этот процесс невозможно. Перед нами люди, действовавшие в Палестине и диаспоре в течение нескольких столетий, которые говорили от лица Божия и чувствовали в самих себе действие Бога настолько реально, что они говорили прямо от первого лица. Они не передавали слова Божий, а как бы становились Богом: "Выйди, народ Мой..." и т.д. Кто это говорит: Бог или пророк? Это говорит Бог через пророка.
Было множество попыток смоделировать это мышление, аналитически проникнуть в тайну двуединого сознания. Кое-что здесь сделано, кое-что достигнуто, но чудо остается чудом. В других религиях известно мистическое, экстатическое слияние с Богом, когда Божественное входит в человеческое. Но во всех тех случаях человеческое подавляется, оно растворяется, и это выражено в известной притче о статуе из соли, которая хотела познать вкус моря и растворилась в море.
Пифии, прорицатели, вещуны, вакханки, дионисисты, менады - все они говорили в состоянии безумия, одержимости, мании (отсюда слово "менада"). А пророки не только оставались теми, кем они были, сохраняли сознание личности, но они даже спорили с Богом. Иеремия не хотел проповедывать того, что Бог ему велел. Ему было жалко и Иерусалим, и свой народ, и однако он говорил: "Тако глаголет Господь... будет город разрушен и ковчега никто не вспомнит, потому что не будет его" (Это не точная цитата из Библии, а скорее выражение сути проповеди Иеремии, как она изложена в Иер. 5.16-17: "В те дни, говорит Господь. не будут говорить более: "ковчег завета Господня"; он и на ум не придет, и не вспомнят о нем, и не будут приходить к нему, и его уже не будет. В то время назовут Иерусалим престолом Господа". Ср. Иер. 5,17: "Разрушат мечом укрепленные города твои, на которые ты надеешься"). Он плакал, и жаловался, и говорил Богу, что ему не хочется идти с такой проповедью, но Слово Божие было в нем. Вот этот феномен (если это можно назвать феноменом - я употребляю это слово неточно) удивительной близости двух "я": Божественного "Сверх-я" и тварного человеческого "я", - этот феномен выявляет самое глубокое в израильской религии.
Когда же является Христос, Сын Человеческий, в Нем этот феномен достигает абсолютного уровня. Достигает такого уровня, в котором Божественное и человеческое почти неразличимы. Перед нами единая Личность, а не просто посланник - хотя Христос часто говорит о Себе, как о Посланнике. Пророков жгло Слово Божие - Христос говорит: "Я и Отец - одно". Пророки так никогда не говорили: пророк Исайя, обнаружив перед собой Видение Божие, говорил: "Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами... и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа" (Ис. 6, 5). У Христа никогда не было сознания греха: "Аз есмь свет" - говорит Он (Ио. 8, 12). Совершенно иное сознание: это Пророк, который полностью отождествился с Богом, Пророк, в Котором человеское сознание и Божественное слились в одну феноменальную личность - только такая Личность могла создать мировую религию для миллиардов людей на многие-многие века. И, как правильно говорят большинство христиан, главное, что приносит нам Евангелие - это не новая доктрина, а высочайшее, величайшее соединение Бога с человеком. Христос говорит: "Я есть Путь" (Ио. 14, б)... "Все предано Мне Отцом Моим" (Мф. II, 27). Он открывает Бога через Себя, потому что Он Сам в себе Его носит в абсолютном смысле.
И здесь уже может говорить только вера. Когда люди увидели Его, почему они пошли за Ним? Потому что Он сказал им: "Любите Бога"? Но так говорил и Гиллель, и пророки, и Тора. Потому что Он сказал им о Божественном Милосердии? Так ведь об этом писал и пророк Осия. Потому что Он сказал им о Царствии Небесном? Но о Царстве Божием говорили пророк Даниил, апокрифы, все апокалиптики. Все ждали этого Царства. Что же привлекло - что Он творил чудеса? Но и чудотворцы были в Израиле. Были и предсказатели: ессей Менахем предсказал Ироду, что он будет царь, когда Ирод был еще мальчиком. Ессей Иуда около 100 года привлекал всех тем, что он прекрасно предсказывал. Был такой дар в Израиле, и сейчас он, наверное, не вымер. Но все это не то. Ни один из них не создал ничего подобного христианству.
Уникальная, феноменальная сила Присутствия Бога в этом Человеке и создала христианство. Когда критики Евангелия говорят, что там нет учения о Божественном начале Христа, что это не Богочеловек, а просто пророк, они лишают Евангелия правдоподобия. Христос, который проповедывал бы толстовство, никогда бы не смог сделать того, что было сделано. Такую личность как Христос не смог бы изобразить даже гений, а Евангелие написано четырьмя людьми. Но тем не менее, как свидетельствуют все объективно читавшие Евангелие, даже в плохих переводах, в устаревших переводах все равно чувствуется сила Христа. Откуда? Все четыре евангелиста - гении? Нет. Их свет - это лунный свет, отражающий солнечный. Была такая Личность.
Больше того, как говорил один из современных богословов, для нас Иисус не просто был, а Он есть. И есть не только в памяти, а, совершив свое дело на земле. Он включается в Богочеловеческое действо. Он осуществляет тог самый Завет, который предсказывал Иеремия, - Завет между Богом и людьми.
Этот Завет в сознании Израиля был связан с грядущим Царством. В отличие от всех, или, по крайней мере, большинства, преобладающего большинства древних религий израильская религия была не статической, а динамической. Все религии были системами из обряда, морали и верований. Израильская религия заключала в себе некую надежду на будущее. Она была путешествием, которое начал Авраам и продолжал ее в неведомую даль. Это было всегда ожидание чего-то свершающегося впереди, причем чего-то исключительно грандиозного; "Настанет время, когда из Сиона выйдет Закон, и Слово Господне из Иерусалима, и соберутся все народы, и потрясется небо и земля. О, если б Ты разверз небеса и сошел!". Что-то космическое, какое-то необыкновенное Богоявление было в предчувствии пророков. Надо считать их либо заблуждавшимися глубоко, либо слепцами - потому что если отвергать, что это случилось, что это произошло в христианстве, тогда непонятно, о чем говорили пророки. О возрождении Израиля, как государства? Представим себе, что пронесутся годы и прекратятся войны, и будет небольшое государство - одна из многих прибрежных стран, с обычным парламентом, с обычными грехами, с обычными ресторанами. Можно ли сравнить это с тем, о чем грезили пророки? Что небо и земля потрясутся, что весь мир будет потрясен?
Пророк Исайя, так называемый "Второ-Исайя", говорит, обращаясь к Израилю - к его олицетворению, служителям: "Я сделаю Тебя светом народов" (Ис. 49,6). В каком отношении? Когда это случилось? Это действительно случилось. Причем только единственный раз - больше этого не было. Две тысячи лет назад Ветхий Завет был взят Христом в правую руку, выражаясь образно, отдан народам и они пришли и поклонились. Все совершилось. Это совершилось, хотя эти народы были грешными, столь же грешными, как и Израиль. Они так же отступали от Бога, нарушали Его Волю, как Израиль в Ветхом Завете. Но тем не менее они встали под этот знак, под это знамя. Это произошло. В Ветхом Завете ожидался пророк, царь и первосвященник. Христос был пророком в том смысле, о котором я сейчас говорил - ибо в Нем действовал Бог. Он был Царь, потому что Он является сейчас Царем - Владыкой Новой Жизни, о которой, конечно, нельзя говорить в отвлеченных терминах. И, наконец, Он - первосвященник. Первосвященник - это тот, кто был посредником, кто стоял между алтарем, народом и Небом. И вот Христос есть именно врата - Он Сам себя называет: "Аз есмь дверь" (Ио. 10,9) - открытые врата в Небо.
Противоречит ли это ветхозаветной вере? Нисколько. Потому что во времена Гиллеля, Шаммая, во времена первых таннаим верили, что этот ир ("Олам ха-зэ") сменится будущим миром ("Олам ха-ба"), в котором все будет иным. Верили, что Бог приблизится к человеку, что наступает иная эра. В этих же терминах пишет апостол Павел, которого многие еврейские писателя несправедливо упрекают в отрыве от иудаизма, хотя он весь жил иудейскими понятиями. "Проходит образ мира сего", - говорит апостол Павел (1 Кор 7, 31), и Христос говорит о двух мирах, о двух веках, о двух эонах. Только Он говорит о том, что с Его явлением кончился Ветхий мир и начинается история Нового. Само по себе это учение не противоречило упованиям фарисеев и книжников. Мы знаем, что многие фарисеи и книжники обратились в христианство,
Закон, который был дан Богом на Синае и после Синая, апеллирует к человеку, к его воле, к его совести, к его разуму. Но он не дает человеку сил исполнить то, что он повелевает. Поэтому апостол Павел сравнивал его с оградой, да и в Талмуде он называется "оградой". В "Пирке-авот" (один из трактатов Талмуда) говорится: "Сделайте ограду, закон". Закон ограждал, выполнял преимущественно охранительную функцию.
Что же является в Новом мире, который возвещает Христос? Теперь уже Бог взаимодействует с человеком непосредственно, и благодаря этому возникает та сила, которую мы называем "благодатью", которая помогает человеку становиться исполнителем Воли Божией. Для этого уже не нужно выполнение всех ветхозаветных ритуалов. Они были защитным приспособлением, которое должно было сохранить нацию и веру в могущественном языческом окружении. Когда функция защиты отпала, отпало и многое из ритуалов. Священные авторы, которые собирали постановления Торы касательно ритуалов и запретов, пользовались и самыми архаическими представлениями, табу. Половина законов, которые есть в Торе, уже существовали прежде, они были заимствованы у древних вавилонян, у древних хананеев, у жителей государств Финикии и Эблы. Заимствование было средство создать такое религиозно-правовое, обрядовое, жизненное целое, которое держало бы народ, цементировало бы его, делая крепостью среди языческого моря.
В эволюции часто происходят следующее явление: защитные механизмы организма становятся не защитными, а тормозящими. Нередко так бывало и в нашей истории. Броня Торы становилась часто столь неповоротливой, что метала духовному развитию. В Талмуде сказано: "Не делай слишком большой ограды Торы, иначе она обвалится и задавит насаждения". Весьма поучительное предупреждение. Это происходило неоднократно. Это не особенность еврейской психологии, человеку как таковому свойственен ритуализм. Каждой цивилизации свойственно тяготение к многочисленным обрядам, которые бы связывали воедино жизнь, будь то конфуцианские правила, будь то римские законы. Все это системы, имеющие функциональное значение. Но система закона может превращаться в самодовлеющее начало, может становиться фетишем, может мешать жить и т.д. Когда Христос выступал против книжников и фарисеев, Он выступал против их злоупотребления формой. Он никогда не отрицал субботы: суббота, говорил Он, дана для человека, т.е. для отдыха и для праздника (Мк. 2, 27). Но когда люди делали из этого культ, когда они считали, что в субботу нельзя помочь человеку, вытащить его из беды, это уже становилось карикатурой на заповедь. Подобные вещи свойственны законничеству всех времен и всех народов.
Так мы снова возвращаемся к центральному пункту. Христианство есть Откровение Бога через личность Христа. Мы познаем это откровение во внутреннем опыте, который основывается на Евангелии. Является ли это уходом от иудейского монотеизма, изменой ему, "паганизацией" иудейства (от слова paganus - "языческий", т.е. "объязычиванием" иудаизма)? Нисколько. Дело в том, что задолго до христианской эры в иудейском богословии возникла мысль об ипостасях в Божестве. Руах Элохим ("Дух Господень"), и Хохма ("Премудрость") и Мемра (арамейское понятие о Слове). Все эти ипостаси Бога действовали, как Сам Бог. Если вы возьмете наиболее ранние пласты Библии, вы найдете там выражение "Манеах Элохим" - "Ангел Бога", который был одновременно Богом. Есть некоторое саморазличение внутри Божества, есть некие лики внутри - это не значит, что это боги. Это не значит, что Премудрость Божия, Слово Божие и Дух Божий - это отдельные боги. Но это и не только атрибуты Бога. Если вы внимательно почитаете Притчи Соломоновы, вы увидите, что Премудрость говорит о Себе, что Она присутствовала при самом сотворении мира, что Она была художницей и т.д. Божественным Теофаниям, Богоявлениям свойствен некий личностный аспект - они ипостазируются.
Когда мы говорим о действии Слова Божиего во Христе, мы продолжаем, углубляем, развиваем веру Ветхого Завета в могущественное действие Слова Божия. Когда мы говорим о Духе, который горит в огненных языках над апостолами, витает над Иисусом на Иордане, когда мы говорим о Духе, Которого Иисус обещает послать Своим ученикам и посылает, чтобы они потом шли в мир проповедывать, мы по-прежнему говорим о Боге, о том самом Руах, который созидает мир, подымает мертвые кости (Иез. 37,7), созидает народ. Мы углубляем веру Ветхого Завета в Премудрость, когда вместе с апостолом Павлом исповедуем Христа, Божию Премудрость (1 Кор 1, 24). "Премудрость" - это перевод еврейского слова "хокма". "Логос" - слово, которое употреблено Евангелием от Иоанна - это перевод (и, конечно, углубление) на греческий чисто ветхозаветных понятий. Таким образом, Троичное богословие, бесспорно сложное - и сейчас нам неуместно говорить об этом подробно - коренится в ветхозаветном богословии и никакого отношения к многобожию, язычеству не имеет.
https://www.vehi.net/men/iudeohris.html - Целиком
Феномен человека
(О духовном и нравственном)
Дорогие друзья
Когда-то в древности в Дельфах был храм, на фронтоне которого было написано "Познай самого себя". Великий мудрец Сократ сказал, что с этого начинается мудрость человеческая. И сегодня для нас с вами познать самих себя - это не роскошь, это не праздные мысли людей, а это острая жизненная необходимость, потому что, если человек сегодня не познает самого себя, то, может быть, этот век, или век грядущий, будут последними в многотысячелетней истории людей. Самое удивительное - что человек забывает о своей уникальности. "Феномен человека" так называется знаменитая книга отца Тейяра де Шардена и так сегодня мы условно назвали наш вечер, нашу встречу.
Феномен человека - это несомненная загадка природы. Потому что человек в этом материальном мире - гость почти чужой великий незнакомец и неизвестный Ибо человек, как биологическое существо, как член огромного тела Природы, огромного древа Природы, является чем-то для нас совершенно понятным и знакомым, не более удивительным, чем любое высокоразвитое млекопитающее существо. Однажды Гильберт Честертон сказал: что было бы, если бы ласточки, вместо того чтобы строить себе гнёзда и таскать мух для птенцов, стали бы создавать философские системы и размышлять над смыслом жизни? Разумеется, нам показалось бы это чудом.
Так вот, подобным же чудом является и человек. Потому что в природе, в нашем биологическом, в психофизическом нашем существе всё целесообразно. Все процессы в нашем организме являются отражением обще-биологических, или физических или химических или просто мировых процессов. И всё имеет совершенно определённые, конкретные цели: адаптация к окружающей среде, размножение, дыхание, питание и так далее.
Но какой цели для нашего биологического вида служит бескорыстная жажда познания такого познания, которое вовсе не даёт конкретных практических осязаемых результатов? Откуда возникает в человеке благоговение перед Высшим стремление постичь последнюю тайну мира? Откуда в нём то что мы называем духовностью? Сейчас этим словом достаточно злоупотребляют [NB], но, я должен сразу вам сказать, что духовность, в принципе, - это главное свойство человека, которое отличает его от всех живых существ Если мы отлично знаем, каким образом из природы мы получили всё то, что мы называем своим организмом,.. ибо в нас живут и животные, и растения, и минералы - все вместе, - но обшарьте всю известную нам Вселенную (материальную) - и мы нигде не найдём такой тайны, такого феномена, как сознание, как самосознание, как личность, как этические основы. В этом отношении человек как бы врывается в мир, для него иноприродный.
Мы сегодня знаем, что такое экологическая среда; мы знаем, что малейшее нарушение вот этой системы, очень сложно связанной в своих элементах, - нарушение ведёт к болезням и гибели всего биоценоза в целом. И наше тело является исключительно сложной, но частью этого единого мирового целого - биологического и физического. Более того, если мы оторвём наше существо хотя бы на мгновение от этого целого, которому мы принадлежим, - мы гибнем в ту же долю секунды: так тесно так прочно мы вписаны в видимую природу; мы не только происходим от неё телесно, но мы являемся неотделимой её частью.
Но при этом наша специфика человеческая, наша духовность - она является частью совсем не этой материальной, видимой системы. Потому что все видимые системы могут быть взвешены, измерены, увидены, осязаемы. И только то, что в нас невидимо, неосязаемо, не имеет ни формы, ни цвета, - только то и делает человека мыслящим существом. Существом, которое, по слову Вернадского, способно преобразовывать мир. Существом, которое, как мы знаем сейчас, может и портить мир, и вести его к гибели. Поэтому существом ответственным, единственным из всех живых существ; это мы, мы несём ответственность за свои поступки. Потому что мы единственные, кто может ВЫБИРАТЬ... Ни слон, ни осьминог, ни удав, ни любое другое существо, в сущности, не выбирает. Оно запрограммировано жёстко В конце концов, почти всё его поведение является едва ли не точным отражением... всех тех процессов, которые происходят у него в организме. Но посмотрите на человеческую жизнь подлинно человеческую. Очень часто многое и важное в ней не только идёт против этого, но как бы бросает вызов потребностям организма. Человек способен отказываться от этого, подниматься над материальными потребностями. Во имя каких-то идей он способен терпеть лишения, неудобства, и иногда даже идти на крайние испытания, вплоть до смерти. Таким образом, не жизненный инстинкт, а нечто иное здесь присутствует в феномене человека.
[Резко понижает тон и скорость речи.] И нам сегодня очень важно понять происхождение этой тайны. [Опять повышает голос:] Мы есть образ и подобие природы - мы как люди, как homo sapiens, как члены огромной семьи приматов. [Тихо, задушевно:] Но мы - и образ и подобие чего-то иного. Иного, начало которого находится в мире, над миром, и создаёт его. [Постепенно повышает голос и ускоряет речь.] Человек имеет это в течение тысячелетий как результат своего внутреннего опыта и размышления - тайна мира всегда влекла человека, приковывала его. И он очень давно понял... то, что впоследствии выразил Тютчев в известных словах: "Не то, что мните вы, природа, - не слепок, не бездушный лик." И то, что говорил Ломоносов, когда созерцал таинственное северное сияние; и говорил он о том, что человеку непостижимо творение [так] сколь же непостижим Творец, Который всё это создал Карл Линней, создатель современной биологической номенклатуры растений и животных, когда кончил описывать мир живых существ (а ведь он тогда был известен гораздо менее полно, чем сегодня, тогда, в 18-ом веке), когда он закрыл свою последнюю тетрадь, он произнёс: "Бог прошёл мимо меня. Я увидел Его вот в этом шествии существ." И поэтому это не является какой-то... запредельной тайной для нас, она присутствует очень близко. Мы можем не видеть если мы слепы, и не слышать, если мы глухи. Но пока мы живы мы свой дух воспринимаем непосредственно.
Духовный опыт, то есть духовность, это то, что человеку дано в самой первичной реальности - вот она, здесь, мы с ней рождаемся, она раскрывается в нас, как цветок. И раз организм должен находиться в гармонии с природой, иначе он вянет, гибнет, болеет - точно так же и дух человека только тогда может быть гармоничным, если он будет находиться в гармонии с Вечным Духом, отображение Которого он несёт в себе, часто этого не сознавая Это то, что врождено человеку с самого начала.
Откуда всевозможные культы, политическая мифология? Вы думаете, это только происки политических фальшивомонетчиков? Нисколько Нисколько. Они играли на извечном том, что заключено в человеке Ибо человек подсознательно всегда ощущает, что мир имеет смысл история имеет смысл моё личное бытие имеет смысл Человек есть существо религиозное, стоящее перед Божественной тайной. И когда эта тайна извлекается различными способами, иногда искусственными, и очень жёсткими, оперативными, из его интеллекта, в подсознании это продолжает жить Подобно тому, как человек, лишённый пищи, будет вынужден жевать опилки, чтоб только утолить свой голод, - так человек, лишённый понятия о Божественном, будет поклоняться артистам, диктаторам, чему угодно!
Таким образом, наша духовность не может быть безнаказанно унижаема. Она не может быть безнаказанно поставлена в условия уродства Вы знаете, что производили в средневековых восточных странах - например, в Японии, Китае, - когда делали уродцев: уродовали маленькие деревья, уродовали женские ноги и так далее.
Так и наша душа: когда её стискивают идеологическими тисками получается вот такое маленькое уродливое дерево, такая уродливая ножка И это тоже остаётся не безнаказанным. Потому что изуродованный дух уродливым образом воздействует на другие души И на социальную жизнь На всё Всё теснейшим образом взаимосвязано И когда мы с вами видим сегодня всевозможные кризисы, - это всё не случайность. Не нужно думать (многие разводят руками): какие же мы слепые на самом деле Всё закономерно Всё правильно Всё так должно было и быть Потому что была духовность попрана. И не просто попрана. А под это подводилась база, фундамент, - правда, смешной нелепый но всё равно подводился. И в конце концов так вырастали люди. Вырастали уродливые японские деревца. И плоды этого уродства сегодня налицо. Я говорю это без всякого злорадства, я говорю это объективно, констатируя факт, и считаю, что дело ещё далеко не погибшее. Но если мы сегодня не проснёмся если мы не поймём что дух человеческий - он должен быть оберегаем и взращиваем, то - последствия не предсказуемы.
Однако человечество непобедимо. Я глубоко верю в то, что... мир будет иметь смысл и будет развиваться. Но может погибнуть наша цивилизация, всё может быть отброшено в новый каменный век. И как говорил Гумилёв, "огромные гвозди/ки красные, и на гвоздиках спит дикарь", - так он себе представлял будущее. Да, это, конечно, возможно. И тяжкий мучительный труд восхождения цивилизации начнётся снова.
Вы скажете, почему же это так? Зачем было Провидению бросать человека в такую мясорубку? Потому что человек есть образ и подобие Творца. Когда мы говорим о том, как допускает Провидение зло, Оно отвечает нам: "Я вас послал, чтобы вы его искореняли; Я вас послал, чтобы вы этому противостояли Я дал вам свободу и волю Почему в ы не слышите этого голоса?" В Библии говорится ясно и чётко: перед вами лежат два пути, - говорит пророк Моисей народу, - выбирайте жизнь или смерть. И когда человек выбирает смерть, путь смерти, [назидательно, но мягко:] он не должен уже жаловаться. [Совсем мягко:] Но есть путь жизни, и никогда не поздно, пока мы живы, его избрать.
В эти корни, глубочайшие духовные корни уходит вся жизненная система нашего общества. И любого общества в мире Любого Потому что мы люди. Альберт Швейцер говорил, что основы этики заключаются в благоговении перед жизнью. Верно, конечно. Конечно верно И... мне жалко тех людей - ущербных, безусловно, - которые не чувствуют благоговения перед птицей, перед живым существом.
Жизнь — это великая, величайшая тайна! Но друзья мои, а разве человек не большая тайна? Разве благоговение перед человеческой духовностью не больше? Мы всё это попрали Я говорю "мы", потому что мы все участники этих процессов в той или иной степени. Мы попрали и подменили человека понятием "массы" Это понятие современное. Это мерзкое, отвратительное понятие. Потому что оно лишает человека самого драгоценного - вот этого вот дара Божия - личности. И таким образом мы превращаемся в стадо. Даже хуже, чем стадо.
Я помню, в одном журнале, кажется, в "Курьере ЮНЕСКО", были статьи демографического содержания, которые были иллюстрированы карикатурами с изображениями людей: все они были сделаны в виде такого яйца, только с платьями, все одинаковые, как... яйца, как клоуны такие. Хотя это была смешная карикатура, она на самом деле была ужасной. Потому что мне в ней почудилась вот эта психология современного восприятия человека: когда вместо... человека идёт "масса". А массой можно манипулировать как угодно, направлять куда угодно. В ней духовное начало человека снижается на несколько порядков...
Тело человека нуждается в культивации. Вот у нас есть такое банальное слово "физкультура". Есть культура тела. Что это такое - не буду распространяться, вам всем понятно. Существует культура выращивания растений. Существует множество всевозможных культур. То, что нам дано в природе, не может так падать с неба, как какая-то манна небесная. Это всё требует нашего участия Потому что мы люди.. Но дух, который дан нам свыше, как дар редчайший, - он ведь тоже требует культивации он тоже требует взращивания И именно это мы и прозевали. Впрочем, это слишком мягко сказано. [С горечью:] Мы это почти потеряли. Это почти было у нас отнято. В конце концов оказалось, что и цена жизни ничтожна. На протяжении двух-трёх поколений нашего столетия чего стала стоить жизнь?.. Поэтому можно было уже истреблять людей так, как люди истребляют рыбу на нересте, когда идут на рыбалку. И взгляд на человека становится... подобным взгляду рыбака, у которого в сетях, там, тысячи трепещущих рыбёшек. Вот результат, вот итог разрушения духовности, непонимания самого главного.
Так вот, опыт мировых религий, духовные традиции, которые столетиями и тысячелетиями выращивали лучшие представители человечества, вот этот священный опыт и служил культивации в человеке его духовного начала. Если мы это отбросим, то процессы, которые начались уже у нас на глазах, будут... стремительно развиваться, с зловещим ускорением.
Человек познал добро и зло (вы все помните библейское сказание). А это означает, что человек решил сам мерить добро и зло, по своим меркам. Не так, как это является в высшем, священном, Божественном законе, а как ему вздумается: добро то, что выгодно мне, мне лично, для моей семьи (моего клана, класса, партии, группировки). Конец! Это начало конца.
Проблема духовности — это не не праздная проблема культурного, простите, досуга, а это жизненно важная проблема. Если мы не почувствуем это, не попытаемся подойти к этому с полной ответственностью, с полной серьёзностью, то мы окажемся банкротами перед лицом высочайшего призыва. Великий английский историк современный Арнольд Тойнби говорил, что каждая цивилизация получает Божественный призыв в виде: географической среды, исторических условий, наследственности, и так далее, и так далее. Если она в сумме всех воль в среднем, даёт правильный ответ, она начинает развиваться и расцветать; если она даёт неправильный ответ, она начинает разлагаться или рушиться. Это может произойти в любой части света. И это зависит от общего духовного климата всего социума. Вот о чём сегодня мы болеем, что сегодня мы хотим поставить во главу угла.
Это вовсе не значит, что духовность есть какой-то маленький огонёк, который надо... зажигать, как лампадку, где-то в тёмном углу. Ничего подобного Именно духовность является корнем всей культуры Люди создавали свою музыку свою архитектуру свою живопись свои социальные институты именно в соответствии с тем, как они воспринимали Божественное: Творец, космос, человек. Взгляд на эти три измерения и определяет любую культуру. Любая культура, из которой это выкорчевано вырвано переживает ситуацию крайней нестабильности. Этому учат нас факты истории. А нам не нужно истории - мы в этом с вами живём, в это погружены сами. И не только у нас. А во многих странах. Потому что наша цивилизация сегодняшняя есть цивилизация кризиса.
Ответ на этот вопрос дал замечательный русский мыслитель и социолог Питирим Сорокин. В этом году будет 1ОО лет со дня его рождения. В силу исторических причин ему пришлось покинуть свою родину в 22-ом году, он был участником работы Временного Правительства, так далее, впоследствии он был профессором Гарвардского Университета. Я не знаю, будут ли у нас отмечать этот юбилей,.. и как будут его отмечать, - это проблема уже не наша. Но, Питирим Сорокин был ведущим (он умер в 68-ом году) социологом мира... И вот один из аспектов его концепции. Он утверждал, что в мире существуют два важнейших элемента: это дух и материя. (Он был позитивист, поэтому глубоко дальше не шёл.) Когда человечество ставит духовные ценности на первый план, - творит и мощно развивается (конечно, с ошибками, с трагедиями, но развивается). Потом наступает момент перелома, когда возникает, по его терминологии, "сенситивная", чувственная цивилизация, когда материальные ценности начинают казаться более важными. И начинается развитие техники, науки практической... как бы... с перевесом в эту сторону: духовные ценности начинают отступать назад. И это ведёт к тяжелейшему вакууму нравственному и духовному. И тогда наступает третья фаза (он называл её фазой идеалистической, но это условный термин): это фаза, когда ещё материальные ценности продолжают быть,.. так сказать, притягательными, но уже человек понимает, что одним этим не обойдёшься. И Питирим Сорокин считал, что наш вот век, наша сегодняшняя ситуация, середина XX-го века, как раз и переживает эту стадию. И каждый из нас должен задуматься над тем, каково его участие в этом.
Действительно, когда человек ищет только материальное, как мы привыкли, он, конечно, себя обворовывает. И когда историю рассматривают как историю столкновения интересов (классовых, там, и прочих, войн, борьбы за место под солнцем), - история превращается почти в зоологическую историю. Потому что в ней нет ничего настоящего человеческого. Ибо и животные нуждаются в месте под солнцем, и тоже они как-то... у них борьба за существование идёт, и так далее.
[Торжественно:] Что же человек? Человек это духовное существо. Это свободное существо. В прошлом году было сорокалетие со дня смерти великого русского мыслителя Николая Бердяева. Это имя, к счастью, теперь возвращается вновь к нам. Человек, вокруг которого шумели споры по поводу которого собирались и собираются симпозиумы, конгрессы, которого перевели на 2О язы