В процессе анализа была охарактеризована общность русского и осетинского языков.
Русский и осетинский языки входят в индоевропейскую языковую семью. Это языки номинативного строя предложения, в обоих языках основным средством связи в словосочетании и предложении является флексия, однако в их языковых механизмах имеются существенные различия, которые приводят к интерференции.
Так, на фонетическом уровне к главным психолингвистическим причинам интерференции относятся: отсутствие определенных звуков русского языка в родной речи осетин-билингвов, отсутствие в их родном языке дифференциального признака твердости/мягкости согласных и его наличие в русском языке, наличие в родном языке придыхательных и абруптивных согласных и их отсутствие в изучаемом языке, редукция гласных в русском языке и их полное произношение в осетинском, несовпадение структурных значений близких в артикуляционно-акустическом отношении фонем обоих языков, отсутствие оглушения звонких согласных в конце слова в родном языке осетин-билингвов. Отсутствие в родном языке обучаемых корреляции согласных по твердости/мягкости приводит к тому, что в своей речи на русском языке они смешивают твердые и мягкие согласные. Причем наиболее часто осетины-билингвы не различают согласные [л] и [л'], произнося, с одной стороны, бу[л ']ка, фи[л ']фак, а с другой – ру[л], педа[л] и т.п. Немалую сложность для студентов представляет усвоение русских звуков [и] и [ы], в результате чего они часто их смешивают: пыль – пиль, закрывать – закривать и др.
На фонетическом уровне дифференциальный признак твердости/мягкости представляется наиболее трудным для усвоения, при этом самые большие сложности вызывает усвоение фонемы, отсутствующей в родном языке билингвов. Именно по этой причине они произносят русские слова с [j], опуская его, поскольку у них отсутствует соответствующий фонематический слух, что и приводит к ошибкам типа: сви[н'а], ко[н'а]к, бе[л'о], по[л'у] (полью), се[м'а] (семья) и т.п. Наиболее близок русскому звуку [j] в осетинском языке [й], отличающийся от него не только артикуляционно, но и своим структурным значением.
Нарушение в русской речи осетин-билингвов норм ударения вызвано не только их объективной сложностью, но и явлениями интерференционного характера: в русском языке ударение разноместное и подвижное, в осетинском языке ударение подвижное и ограниченное.
К. Е. Гагкаев характеризует ударение в осетинском языке следующим образом: ударение в слове не падает дальше второго слога от начала, оно может падать только на первый и второй слоги, причем преимущественная тенденция ударения направлена на второй слог. Например: зымǽг – зима, хœдзáр – дом, рáуай – иди.
Определенные различия и сходства существуют и в структурах слогов сопоставляемых языков. При стечении нескольких согласных в слоге и в русском, и в осетинском языке широко распространены случаи выпадения одного из них. В осетинском языке, в отличие от русского, в начальных слогах недопустимо стечение групп согласных, в случае такого стечения используется вставочный гласный, что также приводит к интерференции.
На основе сопоставления лексики контактирующих языков и ее семантических признаков были выявлены сходства и различия в области лексико-семантической системы. Результаты анализа показали, что, несмотря на существующие различия в лексике, оба языка обладают множеством сходств. Имеющиеся же различия следует рассматривать как фактор межъязыковой интерференции, порождающей типичные ошибки в восприятии, понимании и употреблении лексики русского языка осетинами-билингвами.
Расхождения в лексике русского и осетинского языков наблюдаются в значениях или оттенках значений слов. В процессе анализа особое внимание было уделено многозначным словам, так как именно они представляют собой наиболее активную зону лексико-семантической интерференции. Наблюдение показало, что лишь в редких случаях два многозначных слова русского и осетинского языков соответствуют друг другу по своей эпидигме. Так, например, в отличие от русского языка, в осетинском языке одним и тем же глаголом выражаются значения цауын – «идти» и «ехать», одним и тем же глаголом обозначаются понятия œрœвœрын – поставить и положить, асœттын – сломать и разбить и др. Подобное явление приводит к многочисленным ошибкам в речи билингвов: œрœвœрын агуывзœ – положить стакан, асœттын авг, вазœ – сломать стекло, вазу и т.п.
Осознанию указанных различий в ходе формирования языковых компетенций эффективно способствует своевременное подключение микротекстов с различными
значениями многозначных слов с заданием перевести их с одного языка на другой или подобрать синонимы и антонимы.
Со значительными трудностями сталкиваются осетины-билингвы и при усвоении морфологии русского языка, что также обусловлено имеющимися расхождениями в морфологических системах русского и осетинского языков. Морфемная структура осетинского слова сходна с соответствующей структурой русского слова, в осетинской морфологии, как и в русской, традиционно выделяются те же части речи. Отличие состоит лишь в том, что в осетинской морфологии выделяется послелог, отсутствующий в русской. Части речи обоих языков обнаруживают значительные сходства в лексико-семантических разрядах, в особенностях словообразования и др.
Однако имеют место и значительные различия. Так, в русском языке шесть форм падежей, а в современном осетинском – восемь. В русском языке формы множественного числа имен существительных образуются при помощи окончаний, а в осетинском – не посредством окончаний, а при помощи постоянного суффикса множественности -т-, к которому прибавляются те же падежные окончания, что и в единственном числе существительных, основы которых оканчиваются на согласные звуки. Только в именительном падеже после суффикса множественности прибавляется особое окончание - œ (œмбœлттœ, дуртœ), а в направительном падеже окончание -мœ заменяется -œм (œмбœлттœм).
Однако наиболее существенное морфологическое различие между русским и осетинским языками заключается в полном отсутствии в осетинском языке грамматической категории рода. Отсутствие рода в осетинском языке приводит к тому, что осетины-билингвы в своей речи на русском языке не различают род имен существительных: красивая девочка, красивое платье, красивый цветок – рœсугъд чызг, рœсугъд къаба, рœсугъд дидинœг. Отсюда ошибки: Шерсть у него красивый и т.п. Что касается категории числа, то в осетинском языке формы множественного числа распространены значительно шире, чем в русском [1, с. 144]. Так, большинство осетинских абстрактных имен существительных, в отличие от существительных русских, имеют формы не только единственного, но и множественного числа. Ср.: хорздзинад (добро) – хорздзинœдтœ; амонд (счастье) – амœндтœ и др.
Примечательно, что заимствованные из русского языка слова, употребляемые в самом русском языке только в форме единственного числа, в осетинском языке употребляются в форме множественного числа. Например: бюро – бюротœ, депо – депотœ и др. И, наоборот, некоторые слова, употребляемые в русском языке только в форме множественного числа, в осетинском языке могут употребляться не только в форме множественного, но и единственного числа. Например: макъаронтœ – макъарон (макароны), суткœтœ – сутка (сутки), кусачкœтœ – кусачкœ (кусачки). Подобное явление приводит к широкому распространению в речи ошибок типа: «Я ехал до Москвы почти две сутки»; «Подай мне кусачку» и т.п.
Существуют различия в сопоставляемых языках в выражении значений определенности и неопределенности. Так, если в русском языке указанное значение узнается лишь из контекста, то в осетинском языке неопределенность и определенность имен существительных выражается несколькими способами: при помощи ударения, морфологически и синтаксически.
В осетиноведении нерешенным остается вопрос о винительном падеже. Так, В.И. Абаев отрицает наличие винительного падежа в осетинском языке как падежа прямого объекта на том основании, что он по своим формальным признакам совпадает либо с именительным, либо с родительным падежом. Наоборот, Н.К. Багаев не без оснований утверждает, что винительный падеж наличествует в осетинском языке, просто его формы в известных случаях омонимичны формам именительного и родительного падежей. Но как бы этот вопрос ни решался в фундаментальных исследованиях, он никак не отражается на явлениях интерференции, проявляющейся в том, что осетины-билингвы по образцу родного языка и в своей речи на русском языке на месте винительного падежа объекта используют форму, совпадающую с формой именительного падежа, в результате чего возникают ошибки типа: «Я пошел косить трава».
Что касается имен прилагательных, то они в осетинском языке, в отличие от русского, чрезвычайно слабо дифференцированы от имен существительных, поскольку не имеют особых морфологических показателей, отличающих их от имен существительных. Кроме того, одни и те же формы могут использоваться в значении обеих категорий, а многие формы имен прилагательных в осетинском языке совпадают с формами наречий. Важное отличие осетинского имени прилагательного от русского состоит также в том, что, находясь перед определяемым именем существительным в качестве его определения, имя прилагательное остается без изменения: изменяется все словосочетание, причем падежные окончания присоединяются к имени существительному, т.е. словосочетание оформляется единой групповой флексией.
Существенной интерферентной причиной являются также различия в склонении количественных числительных в обоих языках. Так, количественные числительные в осетинском языке в сочетании с именами существительными не изменяются, изменяется только имя существительное. В результате осетины-билингвы зачастую и в своей речи на русском языке не склоняют в подобных сочетаниях числительные, которые по нормам современного русского литературного языка непременно должны склоняться.
В силу агглютинативного характера осетинского склонения грамматические значения у существительных и прилагательных совпадают. Осетинские прилагательные выступают всегда как независимые, несогласуемые имена, а в русском языке прилагательное согласуется с существительным в роде, падеже. Стыр хœдзар – большой дом, стыр хœдзарœн – большому дому.
В осетинском языке нет 1, 2, 3-го склонения, как в русском.
В области синтаксиса различия между двумя языковыми системами прежде всего проявляются в порядке слов, в некоторых особенностях согласования сказуемого с подлежащим, в употреблении деепричастного оборота и др.
Сопоставительное исследование порядка слов в русском и осетинском языках позволило установить, что оба языка в области словорасположения имеют некоторые универсалии: актуальное членение, противопоставленность нейтрального (прямого) и стилистически маркированного (обратного) порядка слов, осуществление при помощи порядка слов межфразовой связи. В обеих сопоставляемых синтаксических системах порядок слов строго не привязан к грамматической структуре предложения и выполняет в речи сходные функции. Однако наряду с этими общими свойствами есть отличия, которые и служат причиной межъязыковой интерференции. Так, в осетинском языке порядок слов более строгий, чем в русском. Например, в осетинском языке несогласованное определение предпочитает препозицию, в то время как в русском языке оно стоит после определяемого слова, ср.: фыды хœдзар – отца дом; лœппуйы худ – мальчика шапка.
Наблюдаются и определенные различия в согласовании сказуемого с подлежащим. В осетинском языке при подлежащих, выраженных некоторыми собирательными существительными в единственном числе (адœм – народ), (цот – потомство) и т.п., сказуемое ставится во множественном числе, в русском же языке сказуемое в подобных случаях бывает в единственном числе, т.е. в осетинском языке согласование осуществляется по смыслу, а в русском – по форме. Вместе с тем имеются и такие собирательные существительные, при которых сказуемое, как и в русском языке, употребляется в единственном числе. Например, дзуг (табун), бал (отряд) и др.
Однако к наиболее ярким различиям, способствующим проявлению межъязыковой интерференции, относятся различия в области функционирования деепричастий и деепричастных оборотов в обоих языках.
Согласно действующему в современном русском языке правилу «субъект действий, называемых деепричастием и той глагольной формой, которую оно определяет, совпадает». Например, в предложении Зима! Крестьянин, торжествуя, / На дровнях обновляет путь (А.С. Пушкин) действие, обозначенное глаголом-сказуемым, и действие, обозначенное деепричастием, совершаются одним и тем же грамматическим субъектом «крестьянин», следовательно, предложение построено в полном соответствии с действующим правилом.
В осетинском языке особенности употребления деепричастий и деепричастных оборотов значительно отличаются от их употребления в русском языке. При наличии в предложении двух субъектов деепричастие обозначает действие не субъекта главного действия, а второго субъекта. Например: Фыййау фосы ныууагъта хизгœ /Пастух оставил скот пасущимся. Деепричастие типа цœугœ-цœуын может обозначать так же, как и русское деепричастие, добавочное действие
лица или предмета, которому принадлежит главное действие, выраженное глаголом-сказуемым. Например: Цœугœ-цœуын мœ къах дурыл скъуырдтон (Идя, я споткнулся о камень). Вместе с тем в отличие от русского языка указанное деепричастие может обозначать действие, осуществляемое собственным субъектом, не совпадающим с субъектом глагола-сказуемого. Например: Дзургœ-дзурын уœлдœф фœцœуы œддœмœ хœйттœй (Во время произношения (букв. говоря) воздух выходит наружу частями». Наличие в осетинском языке подобных разносубъектных оборотов приводит к тому, что билингвы в своей речи на русском языке также употребляют конструкции с разносубъектными деепричастными оборотами типа: «Единожды солгавши, кто тебе поверит»; «Идя по мокрой тропинке, дождь еще не прекращался» и т.п.
Таким образом, сопоставительный анализ русской и осетинской языковых систем показал, что система родного языка порождает для осетин-билингвов чрезвычайно широкое поле межъязыковой интерференции, проявляющейся практически на всех уровнях языковой системы, что создает дополнительные трудности при выработке у учащихся коммуникативной компетенции. Учет этих трудностей способствует выработке у осетин-билингвов коммуникативных умений в процессе речевой деятельности на русском языке. Все генетические, типологические и универсальные сходства также должны быть учтены в процессе разработки методики обучения осетин-билингвов коммуникативным компетенциям на русском языке с целью ориентации обучаемых на транспозицию этих сходств.