22 ноября 1945
Дорога в Сафет покидает равнину Хоразина и взбирается на замечательную горную цепь, густо покрытую деревьями. Поток стекает с гор к Тивериадскому озеру.
Странники ожидают у моста тех, кто были посланы к озеру Мером. И им не пришлось долго ждать. Остальные действительно шли быстро и достигли места встречи точно вовремя; они встречаются с Учителем и своими товарищами с великой радостью и рассказывают им о своем путешествии, которое было благословлено также несколькими чудесами, сотворенными по очереди «всеми апостолами». Но Иуда из Кериофа поправляет: «За исключением меня, потому что я оказался неспособным что-либо сделать». Его унижение в признании этого болезненно.
«Мы сказали тебе, что это было потому, что мы имели дело с великим грешником», - отвечает Иаков Зеведеев. И он объясняет: «Ты знаешь, Учитель? Это был Иаков, и он был очень болен. Вот почему он звал Тебя, боясь смерти и Божьего суда. Но сейчас он стал еще более жадным, чем раньше, предвидя реальное бедствие для его пшеницы, которая была полностью уничтожена морозом. Он потерял все свое посеянное зерно и не смог посеять вновь из-за болезни, а его служанка была не в состоянии вспахать поле, потому что была истощена от усталости и голодания, так как он экономил и на муке для выпечки хлеба, охваченный страхом, что может однажды остаться без какой-либо пищи. Мы распахали для него большой участок земли, и, быть может, мы согрешили, потому что мы работали весь день в пятницу, также после захода солнца, пока не стемнело, и даже после этого при свете факелов и костров. Филипп, Иоанн и Андрей умели это делать, и я тоже. Мы работали упорно и энергично… Симон, Матфей и Варфоломей шли за нами и выдергивали пшеницу, которая взошла и была уничтожена, а Иуда пошел просить во имя Твое у Иуды и Анны немного зерна, обещая, что мы будем молиться о них сегодня. Он дал его, и это было отборное зерно. Итак, мы решили, что посеем его завтра. Вот почему мы немного опоздали. Потому что мы начали работу перед самым закатом солнца. Пусть Вечный Отец простит нас, учитывая причину, из-за которой мы согрешили. Иуда, тем временем, оставался у постели Иакова, чтобы обратить его. Он умеет говорить лучше, чем мы. По крайней мере, так спонтанно сказали Варфоломей и Зилот. Но Иаков был глух ко всем его аргументам. Он хотел исцелиться, потому что его болезнь стоила ему денег, и он оскорблял служанку, называя ее ленивой. Поскольку он сказал: «Я обращусь, если выздоровею», Иуда возложил на него руки, чтобы успокоить его. Но Иаков остался таким же больным как прежде. Иуда был удручен и сказал нам. Мы тоже попытались перед сном. Но чуда не произошло. Сейчас Иуда утверждает, что это из-за того, что он потерял Твое расположение, так как вызвал Твое недовольство и теперь упал духом. Но мы говорим, что это было оттого, что перед нами был упрямый грешник, который претендовал на получение всего желаемого им, перейдя все границы и отдавая приказания Богу. Кто прав?»
«Вы семеро. Вы сказали истину. А что скажете об Иуде и Анне? И об их полях?»
«Они только слегка повреждены Но у них есть средства… и все уже поправлено. Они хорошие люди. Вот. Они послали Тебе это пожертвование и эту пищу. Они надеются увидеть Тебя как-нибудь. Эта ограниченность ума Иакова очень печальна. Мне бы хотелось скорее исцелить его душу, чем его тело…» - говорит Андрей.
«А что было в других местах?»
«О! По пути в Деберед, около этого села, мы излечили человека, – на самом деле это сделал Матфей, - который страдал от приступов лихорадки. Он только что вернулся от врача, который отказался лечить его. Мы остановились в его доме и у него не было температуры от захода солнца до рассвета. Он сказал, что чувствует себя здоровым и сильным. Затем у Тиверии Андрей исцелил лодочника, который сломал себе плечо, упав на мосту. Он возложил свои руки и плечо было исцелено. Ты можешь себе представить радость этого человека! Он настоял на том, чтобы отвезти нас бесплатно в Магдалу и Капернаум, а затем до Вифсаиды и остался там, потому что там были несколько учеников: Тимоний из Аеры, Филипп из Арбелы, Ермастий и Марк Иосии, один из тех, которые были освобождены от демонов у Гамалы. Лодочник Иосиф тоже хочет стать учеником… Дети у Иоанны чувствуют себя очень хорошо. Кажется, что это не те же самые дети. Они играли в саду с Иоанной и Хузой…»
«Я видел их. Я тоже был там. Продолжай».
«У Магдалы Варфоломей обратил злое сердце и исцелил грешное тело. Как хорошо он говорил! Он объяснил, что беспорядочность духа вызывает беспорядок в теле и что каждая уступка бесчестности перерастает в потерю мира, здоровья и, наконец, души. Когда он увидел, что этот человек покаялся и убежден, он возложил свои руки и исцелил его. Нас хотели задержать в Магдале. Но мы повиновались Твоим инструкциям и на следующее утро продолжили свой путь в Капернаум. Здесь были пятеро человек, которые желали быть исцеленными Тобой. И они уже собирались вернуться, потому что впали в уныние. Мы исцелили их. Мы никого там не видели, потому что сразу отплыли на лодке в Вифсаиду, чтобы избежать вопросов Илии, Урии и компании. В Вифсаиде! Но, Андрей, ты расскажи своему брату…» - заключает Иаков Алфеев, который говорил все это время.
«О! Учитель! О! Симон! Если бы вы видели Марциана! Вы бы не узнали его!...»
«Боже милостивый! Он не стал девочкой?» - воскликнул Петр.
«Напротив! Прекрасный молодой человек; он высокий и худой, так как он очень сильно вырос… Он замечательный! Мы едва смогли его узнать. Он ростом с твою жену и с меня…»
«О! Хорошо! Ни ты, ни Порфирия, ни я не пальмы! Самое большее нас можно сравнить с колючими кустами…» - говорит Петр, который, однако, не нарадуется новости о том, что его приемный сын вырос.
«Да, брат. Но во время последнего праздника Посвящения он был еще низкорослым мальчиком, который едва достигал нам до плеч. Сейчас он действительно молодой человек, как относительно роста, так и по голосу и серьезности. Он подобен тем растениям, которые годами не растут, а затем совершенно внезапно они неожиданно становятся пышными. Твоя жена занята тем, что удлиняет его одежды и шьет для него новые. Она шьет их с широкими полами и оборками у талии, потому что она верно предвидит, что Марциан вырастет еще больше. Но он еще более возрос в мудрости. Нафанаил в своем мудром смирении не рассказал Тебе, что почти два месяца Варфоломей был учителем самого юного и наиболее героического из Твоих учеников, который встает перед рассветом, чтобы пасти овец, колоть дрова, принести воду, зажечь огонь, подмести полы, сделать покупки из любви к своей приемной матери, а затем в полдень и до поздней ночи он учится и пишет подобно маленькому доктору. Только представьте! Он собрал всех детей Вифсаиды и по Субботам дает им короткие евангельские уроки. Таким образом малыши, которых не допускают в синагоги, чтобы они не мешали службе, имеют свой день молитвы, в точности как взрослые люди. И матери рассказывали мне, что любят слушать его речи и что дети любят его и подчиняются ему с уважением и стали очень хорошими. Каким учеником он станет!»
«Хорошо, хорошо! Я… тронут… Мой Марциан! Даже в Назарете, эх! Его героизм… ради этой маленькой девочки. Рахиль, не так ли ее звали? Петр остановился на мгновение, покраснев от страха, что, возможно, сказал слишком много.
К счастью Иисус приходит к нему на помощь, а Иуда погружен в свои мысли и невнимателен. Или притворяется таковым. Иисус говорит: «Да, Рахиль. Ты прав. Она выздоровела. А поля дадут хороший урожай пшеницы. Иаков и Я были там. Жертвоприношение маленького ребенка может сделать так много.
В Вифсаиде Иаков сотворил чудо с бедным калекой, а Матфей, на улице, около дома Иакова, исцелил мальчика. А сегодня, на площади этого села, около моста Филипп исцелил человека с больными глазами, а Иоанн одержимого мальчика».
«Вы все сделали хорошо. Очень хорошо. Сейчас мы пойдем к тому селу на склонах и остановимся в одном из домов, чтобы поспать».
«А Ты, мой дорогой Учитель, что Ты делал? Как Мария? И другая Мария?» - спрашивает Иоанн.
«Они чувствуют Себя хорошо и шлют вам Свои наилучшие пожелания. Они готовят одежды и все необходимое для весеннего паломничества. И они очень стремятся сделать это, чтобы пойти с нами».
«Сусанна, Иоанна и наша мать так же сильно желают этого», - говорит Иоанн.
Варфоломей говорит: «Моя жена и дочери тоже хотят пойти в этом году в Иерусалим, после стольких лет. Она говорит, что он никогда больше не будет таким прекрасным, как в этом году… Я не знаю, почему она так говорит. Но она утверждает, что чувствует это своим сердцем».
«В этом случае и моя тоже придет. Она мне не говорила… Но Мария всегда делает то же, что делает Анна», - говорит Филипп.
«А сестры Лазаря? Ты видел их?...» - спрашивает Симон Зилот.
«Они соблюдают инструкции Учителя и все необходимое, но они страдают… Лазарь выглядит очень плохо, не так ли, Иуда? Он большую часть времени лежит. Но они с нетерпением ожидают Учителя», - говорит Фома.
«Скоро будет Пасха и мы пойдем в дом Лазаря».
«Но что Ты делал в Назарете и Хоразине?»
«В Назарете Меня приветствовали родственники и друзья и родственники двух учеников. В Хоразине Я говорил в синагоге и исцелил женщину. Мы остановились в доме вдовы, чья мать умерла. Это было печалью и освобождением в то же самое время, по причине их скудных ресурсов и рабочего времени, которое вдова теряла, чтобы заботиться о больной; сейчас она прядет для других людей. Но она больше не в отчаянии. Всем, что ей необходимо, она сейчас обеспечена и счастлива этим. Каждое утро Иосиф идет работать с плотником у Колодца Иакова, чтобы научиться торговать».
«А эти, в Хоразине, стали лучше?» - спрашивает Матфей.
«Нет, Матфей. Они становятся все хуже и хуже», - искренне признает Иисус.
«И они плохо обошлись с нами. Влиятельные люди, конечно, а не простой народ».
«Это очень трудное и неудобное место. Не ходи туда больше», - говорит Филипп.
«Это опечалило бы ученика Илию, вдову и женщину, которую Я исцелил сегодня и всех других хороших людей».
«Да. Но их там так мало… Я бы больше не беспокоился об этом месте. Ты Сам сказал: “Это не поддается обработке”», - говорит Фома.
«Смола – это одно, а сердца – другое. Что-то останется, подобно семени, погребенному под очень твердыми комками земли. Его прорастание будет длиться долго, но в конце концов оно прорастет. То же самое относится к Хоразину. То, что Я посеял, однажды прорастет. Не следует сдаваться после первого поражения.
Выслушайте эту притчу. Ее можно назвать: “Притча о добром виноградаре”.
Богатый человек владел прекрасным большим виноградником, в котором были смоковницы различных видов. За виноградником ухаживал слуга, который был опытным виноградарем и обрезчиком плодовых деревьев, который исполнял свою работу с любовью к своему хозяину и к деревьям. Каждый год, в сезон цветения и плодоношения, богатый человек ходил в свой виноградник несколько раз, чтобы посмотреть, созрели ли гроздья винограда и фиги, и попробовать их, сорвав плоды своей собственной рукой. Однажды он пошел к смоковнице очень хорошего качества, единственной такой во всем винограднике. Но и в этот день, также как и в предыдущие два года, он обнаружил, что на ней кроме листьев нет никаких плодов. Поэтому он позвал виноградаря и сказал: “Уже три года я прихожу за плодами этого дерева и не нахожу на нем ничего кроме листьев. Очевидно, что это дерево прекратило плодоносить. Поэтому сруби его. Бесполезно держать его здесь, занимая место и тратя твое время без какой-либо пользы. Сруби его и сожги, очисти землю от его корней и посади другое молодое дерево на его месте. Через несколько лет оно принесет плоды”. Виноградарь, который был терпелив и верен, ответил: “Ты прав. Но оставь ее мне на следующий год. Я не срублю ее. Нет, я вскопаю землю с большей заботой, унавожу и обрежу ее. Быть может, она вновь начнет плодоносить. Если после этой последней попытки она не принесет плодов, я исполню твое желание и срублю ее”.
Хоразин – это дерево, которое не приносит плодов. Я – Добрый Виноградарь. Вы – нетерпеливый богатый человек. Оставьте его Доброму Виноградарю».
«Очень хорошо. Но притча не закончена. Принесла ли смоковница плоды на следующий год?» - спрашивает Зилот.
«Она не принесла плодов и была срублена. Но виноградарь был оправдан за то, что срубил дерево, которое выглядело молодым и цветущим, потому что он полностью исполнил свой долг. Я тоже хочу быть оправданным за то, что срубаю некоторых людей Своей секирой (то есть: прерываю общение с некоторыми людьми) и удаляю их из моего виноградника, в котором есть бесплодные и ядовитые растения, гнезда змей, вредители, высасывающие соки из плодоносных растений, паразиты или отравители, которые наносят ущерб или поступают несправедливо со своими товарищами учениками, или они проникают ползком своими злобными корнями, чтобы разрастаться, не будучи призванными в мой виноградник, где они восстают, чтобы привиться, так как они внедряются только для шпионажа, клеветы и чтобы сделать Мое поле бесплодным. Я срублю их после того как попытаюсь сделать все, чтобы они обратились. В настоящее время Я использую вместо топора ножницы и секатор, и Я прореживаю ветви и прививаю (внушаю)… О! Это будет тяжелая работа. Как для Меня, совершающего ее, так и для тех, кто подлежат обращению (лечению). Но она должна быть исполнена. Так, чтобы на Небесах могли сказать: «Он исполнил все, но тем больше обрезая, прививая, разрыхляя и унавоживая, проливая пот, слезы и кровь во время работы, чем более бесплодными и злыми они становились… Вот и село. Пойдите все вперед и ищите жилье. Ты, Иуда из Кериофа, останься со Мной».
Они остались одни и в сумерках идут рядом друг с другом, в мертвой тишине.
Наконец, Иисус говорит, как бы разговаривая с Самим Собой: «И все же, даже если мы потеряли благосклонность Божию, нарушив Его Закон, мы всегда можем стать такими, какими были, отвергнув грех…»
Иуда не отвечает.
Иисус продолжает и подводит итог: «И если кто-то понимает, что невозможно иметь могущество Божье, потому что Бога нет там, где есть Сатана, то он может легко исправить положение, предпочтя то, что дает Бог, тому, чего желает наша гордость».
Иуда молчит.
Они теперь достигли первого дома деревни и Иисус, все еще разговаривая с Самим Собой, говорит: «… и думая, что Я совершил суровую епитимью для того, чтобы он мог исправить свои пути и вернуться к своему Отцу…»
Иуда вздрагивает, поднимает свое лицо, смотрит на Него… но ничего не говорит.
Иисус тоже смотрит на него… а затем спрашивает: «Иуда, кому Я говорю?»
«Мне, Учитель. Это из-за Тебя у меня больше нет силы. Ты забрал ее у меня, чтобы увеличить ее в Иоанне, Симоне, Иакове, во всех, кроме меня. Ты не любишь меня, вот почему это так. Я закончу тем, что перестану любить Тебя и прокляну тот час, когда я полюбил Тебя и погубил себя в глазах мира ради трусливого и малодушного царя, которого обращает в бегство даже чернь. Я не ожидал этого от Тебя!»
«И Я от тебя. Но Я никогда не обманывал тебя. И Я никогда не принуждал тебя. Так почему же ты остаешься со Мной?»
«Потому что я люблю Тебя. Я не могу разлучиться с Тобой. Ты привлек меня, и Ты же питаешь отвращение ко мне. Я желаю Тебя так же страстно, как желаю воздуха для дыхания и… Ты пугаешь меня. Ах! Я проклят! Я осужден! Почему бы Тебе не изгнать из меня демона, если Ты это можешь?» Лицо Иуды синюшно-багровое и расстроенное, Он выглядит как сумасшедший, исполненный ненависти и страха… Он напоминает мне, хотя и отдаленно, сатанинскую маску Иуды в Страстную Пятницу.
А лицо Иисуса напоминает мне лицо подвергнутого бичеванию Назарянина, Который сидит на перевернутой кадке во внутреннем дворе Претории, глядя на Своих насмешников со всей Своей любящей жалостью. Он говорит, и в Его голосе уже слышится рыдание: «Потому что в тебе нет раскаяния, но только ненависть к Богу, как если бы Он был виновен в твоем грехе».
Иуда произносит страшное проклятие сквозь зубы …
«Учитель, мы нашли жилье. Там есть комната для пятерых в одном месте, для троих – в другом, для двоих – в третьем месте, и еще в двух местах могут дать пристанище по одному человеку в каждом из них. Мы не смогли найти ничего лучше», - говорят ученики.
«Все в порядке. Я пойду с Иудой из Кариофа», - говорит Иисус.
«Нет. Я предпочитаю быть в одиночестве. Я расстроен. Ты не смог бы отдохнуть…»
«Как пожелаешь… Я пойду с Варфоломеем. Ты можешь поступать как хочешь. А тем временем давайте пойдем туда, где больше места, чтобы мы могли поужинать все вместе».