12 июля 1945
1. Солнце пылает с неба на поля поспевшей пшеницы и от его жара она распространяет аромат, напоминающий запах хлеба. В воздухе смутный запах, запах солнца, выстиранного белья, урожая, лета. Ведь каждый сезон, я бы сказала каждый месяц и даже каждый час дня имеют свой запах, как у каждого места есть свой собственный запах, если чувства обострены и дух наблюдателя проницателен. Запах зимнего дня с обжигающим холодным ветром совершенно отличается от мягкого запаха туманного зимнего дня или снежного дня. И как отличается запах весны, которая приходит и объявляет о себе ароматом, который не является запахом, и очень сильно отличается от запаха зимы. Встают утром и воздух пахнет по-другому: первым дыханием весны. И так далее вплоть до запаха цветущих фруктовых деревьев, цветущих садов, пшеницы, вплоть до теплого запаха сбора винограда, а затем, как интермеццо, запах земли после грозы...
А каковы запахи часов дня? Было бы глупо говорить, что запах рассвета похож на запах полдня, или что последний похож на запах вечера или ночи. ццо, запах земли после грозыа есть свой собственный запах,Первый свеж и девственен, второй – приятный и веселый, третий – усталый и пропитан всеми запахами, источаемыми всем вокруг в течение дня; последний, ночной, спокойный и уютный, как если бы земля была огромной колыбелью, данной ее малышам для отдыха.
А каковы запахи мест? О! Запах морского берега такой разный на рассвете и вечером, в полдень и ночью, когда море штормит или спокойно, галечный ли пляж или песчаный! А запах водорослей, который появляется после отливов, когда море, кажется, открывает свои внутренности, чтобы дать нам возможность вдохнуть смрад его глубин.
Этот запах так отличается от запаха удаленных от моря равнин, который, в свою очередь, отличается от запаха холмистых мест, и от запаха высоких гор.
Такова бесконечность Творца, который запечатлел знамение света, или цвета, или
запаха, или звука, или формы, или высоты на каждой из бесконечных вещей, которые Он создал. О бесконечная красота Вселенной, сейчас я вижу тебя в видениях и воспоминаниях о том, что я видела любя Бога и молясь Ему, в Его деяниях и в радости, которую я чувствовала, глядя на тебя. Какая ты огромная, могучая, неисчерпаемая и вечно свежая! Ты никогда не устаешь и никогда никого не утомляешь. Нет, человек обновляется глядя на тебя, о Вселенная моего Господа, он становится лучше и чище, он возносится и он забывает... О! Я желаю, чтобы я всегда могла созерцать тебя и забыть о низшей части людей, любить их и их души и вести их к Богу! Итак, следуя за Иисусом, Который идет со Своими апостолами по этой равнине, изобилующей полями спелой пшеницы, я отвлеклась в очередной раз, позволив себе быть захваченной радостью говорить о моем Боге посредством Его великолепных произведений. Это тоже любовь. потому что хвалят в человеке то, что любят или просто хвалят человека, которого любят. То же относится и к творению и Творцу. Те, кто любят Его, хвалят Его и Самого по Себе и в Его деяниях. Но сейчас я приказала своему сердцу хранить молчание и я буду следовать за Иисусом не как поклоняющаяся Ему, но как верный летописец.
2. Иисус идет по полям, день жаркий. Места здесь пустынные. На полях ни души. Одни только спелые колосья пшеницы и несколько деревьев тут и там. Солнце, пшеница, птицы, ящерицы, зеленые пучки травы, которые неподвижны в спокойном воздухе, вот все, что я вижу вокруг Иисуса. По одну сторону Главной дороги, по которой идет Иисус, - пыльной ослепительной ленты между полями волнующейся пшеницы, - видна маленькая деревня, по другую сторону видна одинокая ферма. И больше ничего.
Всем жарко и потому идут молча. Они сняли свои мантии, но так как на них шерстяные туники, какими бы легкими они ни были, все все равно страдают от жары. Только на Иисусе, двух Его двоюродных братьях и Искариоте льняные или конопляные одежды. Одежды Иисуса и Искариота из белого льна, тогда как одежды сыновей Алфея выглядят более толстыми и тяжелыми чем льняные и они также окрашены в цвет темной слоновой кости, такой же, как цвет небеленой конопли. Остальные одеты в свои обычные одежды и утирают пот льняной тканью, покрывающей их головы.
Они достигли зарослей деревьев на пересечении дорог, остановились в благотворной тени и жадно пьют из своих фляг.
«Она такая теплая, как если бы была на огне», - ворчит Петр.
«Я хочу, чтобы здесь был маленький ручеек! Но здесь абсолютно ничего нет!» - вздыхает Варфоломей. «У меня скоро ничего не останется».
«Я бы предпочел ходить по горам», - стонет Иаков Зеведеев, раскрасневшийся от жары.
«Лодка лучше всего. Она прохладная, спокойная, чистая, ах!» Сердце Петра полетело обратно к его озеру и его лодке.
«Вы правы. Но и в горах есть грешники, также как и на равнинах. Если бы они не прогнали нас прочь с Чистых Вод и не преследовали бы нас так неотступно, Я бы пришел сюда пройдя между Тебетом и Шеватом. Но мы вскоре должны быть на побережье, воздух там охлаждается ветром с открытого моря», - говорит Иисус, успокаивая их.
«Эх! Мы нуждаемся в этом! Здесь мы как умирающие щуки. Но как пшеница может быть такой хорошей, когда здесь нет воды? » - спрашивает Петр.
«Тут есть подземная влага, которая сохраняет почву влажной», - объясняет Иисус.
«Было бы лучше, если бы она была надземной, а не подземной. Что мне делать, если она там? У меня нет корней!» - порывисто говорит Петр и все смеются.
Иуда Фаддей стал серьезным и сказал: «почва – эгоистка, как некоторые души,
И она так же безводна. Если бы они позволили нам остановиться в этой деревне и провести там субботу, мы бы вкусили тени, воды и отдохнули. Но они прогнали нас...»
«И тогда бы у нас была также пища. Теперь у нас нет даже этого. Я голоден.
Мне жаль, что нет фруктов! Фруктовые деревья все находятся близ домов. Кто пойдет срывать их? Если люди здесь так же настроены, как те там…» - говорит Фома, указывая на деревню на востоке, которую они оставили позади.
«Возьми мою порцию еды. Я не очень голоден», - говорит Зилот.
«Ты можешь взять также Мою», - говорит Иисус. «Те, кто чувствует сильный голод, должны есть».
Но когда порции Иисуса, Зилота и Нафанаила складываются вместе, они выглядят очень скудными, судя по растерянным взглядам Фомы и младших апостолов. Но они молча откусывают маленькие кусочки от своих крошечных порций.
3. Неутомимый Зилот идет к тому месту, где вереница зеленых растений на пересохшей почве свидетельствует о присутствии влаги. Там действительно течет струйка воды на дне канавы, просто струйка, которая вскоре обязательно высохнет. Он кричит издали своим товарищам, чтобы они пришли и освежились, и все они бросаются туда, и, следуя прерывистой тени цепочки растений на берегу почти иссохшего ручья, они смогли омыть свои запыленные стопы и умыть свои вспотевшие лица. Но прежде всего они наполняют свои пустые фляжки и опускают их в воду, в тени, чтобы сохранить их прохладными. Они садятся у подножия дерева и, усталые, дремлют.
Иисус смотрит на них с любовью и сочувствием и качает головой. Зилот, который в очередной раз отправился пить, заметил Его жест и спрашивает Его: «В чем дело, Учитель?»
Иисус встает, Он идет навстречу Зилоту и, обняв его одной рукой ведет его к другому дереву, говоря: «В чем дело? Я скорблю о вашей усталости. Если бы Я не был уверен в том, что Я делаю для вас, Мой ум никогда бы не пребывал в мире из-за того, что приходится причинять вам столько неприятностей».
«Неприятности? Нет, Учитель! Это радость для нас. Все исчезает, когда мы следуем за Тобой. Мы все счастливы, поверь мне. В нас нет сожаления, нет...»
«Молчи, Симон. Человеческая природа протестует и в добрых людях. И с человеческой точки зрения, вы не ошибаетесь, протестуя. Я оторвал и увел вас от ваших домов, от ваших семей, от ваших дел, и вы пошли, думая, что следование за Мной будет чем-то совсем другим... но ваш нынешний протест, ваш внутренний протест однажды утихнет, и затем вы поймете что хорошо было идти через туман и грязь, сквозь пыль и стрекотанье цикад, преследуемыми, жаждущими, без пищи, следуя за гонимым, ненавидимым, оклеветанным Учителем… и через худшее, чем это. Все тогда будет казаться вам прекрасным. Потому что ваш ум станет другим, и вы будете видеть все в ином свете. И вы будете благословлять Меня за то, что Я вел вас по Моему трудному пути...»
4. «Ты печален, Учитель. И отношение мира оправдывает Твою печаль, но мы не
часть мира. Мы все довольны...»
«Все? Ты уверен?»
«У Тебя другое мнение?»
«Да, Симон, Я думаю иначе. Ты всегда счастлив. Ты правильно понимаешь. Многие другие не понимают. Видишь их, спящих? Ты знаешь, сколько мыслей ворочается в их сознании также и во время сна? И все это среди учеников? Ты думаешь, что они будут верны, пока все не исполнится? Смотри: давай играть в эту старую игру, в которую ты наверняка играл, когда был мальчиком (и Иисус срывает круглый, полностью созревший одуванчик, растущий среди камней. Он поднимает его осторожно ко рту, дует, и одуванчик разлетается на маленькие зонтики, которые бродят в воздухе на своих маленьких розетках на вершине крохотных рукояток). Видишь? Посмотри... Сколькие из них упали на Мои колени, как если бы они любили Меня. Сосчитай их... Их двадцать три. А их было, по крайней мере в три раза больше. А остальные? Смотри. Некоторые до сих пор бродят, некоторые упали из-за своего веса, некоторые, которые гордятся своим серебристым плюмажем, самонадеянно поднимаются все выше, некоторые упали в грязь, которую мы сделали своими флягами. Только... смотри, смотри... из двадцати трех, которые были у Меня на коленях, еще семь пропали. Пролетевшего шершня оказалось достаточно, чтобы их сдуло прочь!... Чего они испугались? Или что их привлекло? Они испугались его жала? Или они были привлечены его прекрасными черным и золотистым оттенками, или его изящным внешним видом, его радужными крыльями?... Они ушли... Последовали за ложной красотой. Симон, то же случится и с Моими учениками. Некоторые уйдут из-за своей нетерпеливости, некоторые из-за своего непостоянства, своей гордости, своей тупости, своего легкомыслия, своего пристрастия к мерзости, некоторые из-за страха, некоторые из-за своей глупости. Ты думаешь, что в решающий час Моей миссии рядом со Мной окажутся все те, которые, НЫНЕ говорят Мне: “я пойду с Тобой”? Крошечных венчиков одуванчика, созданного Моим Отцом, было больше семидесяти… а сейчас у Меня на коленях их осталось только семь, потому что гораздо большее их количество было унесено прочь этим порывом ветра, от которого затрепетали их тонкие стебли… Так же будет и тогда. И Я думаю о том, какая вам предстоит упорная борьба, чтобы остаться верными Мне… Пойдем, Симон. Давай пойдем и посмотрим на этих стрекоз, пляшущих над водой. Если ты не предпочитаешь отдохнуть».
5. «Нет, Учитель. Твои слова огорчили меня. Но я надеюсь, что исцеленный прокаженный, преследуемый человек, которого Ты реабилитировал, отшельник, которого Ты одарил Своим общением, тоскующий человек жаждущий любви, перед которым Ты раскрыл Небеса и мир, сможет найти и даровать любовь, я надеюсь, что этот человек не покинет Тебя... Учитель... что Ты думаешь об Иуде? В прошлом году Ты плакал при мне из-за него. Потом... я не знаю... Учитель, отвлеки Свое внимание от тех двух стрекоз, посмотри на меня, послушай меня. Я бы не сказал этого никому. Я бы не сказал этого моим товарищам, моим друзьям. Но я скажу Тебе. Я не был успешным в любви к Иуде. Я должен признать это. Он отвергает мою любовь к нему. Он не презирает меня, напротив, он даже слишком любезен со старым Зелотом, который, как ему известно, более опытен в познании людей. Но это, всего лишь внешнее его поведение. Ты думаешь, он искренен? Скажи мне».
Иисус несколько мгновений молчал, как бы очарованный двумя стрекозами, которые покоились на поверхности воды, образуя крошечные радуги своими радужными
надкрыльями, драгоценную радугу, так как она привлекла любопытную мошку, которую поглотила одно из прожорливых насекомых, которое, в свою очередь, было немедленно схвачено и проглочено вместе с мошкой, жабой или лягушкой, ожидавшей в засаде. Иисус встал, так как Он уже почти лег на землю, чтобы наблюдать маленькие трагедии природы и сказал: «Это в точности подобно этому. У стрекозы сильные челюсти, чтобы питаться травами и сильные крылья, чтобы ловить мошек, а у лягушки большой рот, чтобы глотать стрекоз. У каждого свое и он пользуется этим. Пойдем, Симон. Остальные начали просыпаться».
«Но Ты не ответил мне, Учитель. Ты не хочешь отвечать».
«Я ответил! Мой старый мудрый человек, медитируй и ты найдешь ответ...» И Иисус выходит из канавы к своим ученикам, которые просыпаются и ищут Его.