Проходя по коридору, Ди заглянул в комнату Дэна. Мальчик мирно посапывал, не ведая о грядущей смертельной дуэли. Тихо прикрыв дверь, Ди миновал прихожую и спустился с крыльца во тьму. Полуденная жара прошла бесследно. Зеленая трава, утерявшая в ночи свой цвет, легко раскачивалась в потоках прохладного и приятного ночного ветерка.
Стоял сентябрь. К великой чести Революционной армии, она не уничтожила дюжину погодных контроллеров, скрытых под семью континентами. Круглый год, если не днем, то хотя бы ночью, поддерживался оптимальный, устраивающий как людей, так и знать уровень температуры и влажности. Впрочем, иногда, напоминая о непредсказуемой погоде былых времен, кое-где возникали яростные грозы или бушевали метели, вписанные в управляющие программы каким-нибудь аристократом, явным ненавистником однообразия.
Легкой походкой, будто танцуя на пару с ветром, Ди вышел из ворот и сделал с десяток шагов. Вскоре из глубин мрака, из бескрайних просторов равнины донеслись стук копыт и скрип колес приближающейся повозки. Не эти ли звуки услышал Ди, разговаривая с юной леди в дальней комнате?
Четверка лошадей, влекущая карету — столь черную, что, казалось, будто ее красила сама полночь, появилась в лунном свете и застыла в пятнадцати футах от Ди. Ухоженные вороные скакуны, впряженные в экипаж, вероятно, были киборгами.
На козлах, пристально изучая Ди сверкающими во тьме глазами, восседал мужчина в темной дорожной крылатке. Черный отполированный хлыст в его правой руке отражал бледные лучи месяца. В лице кучера, насколько мог судить Ди, было что-то звериное, да и руки его густо заросли буйным волосом.
Возница быстро слез с облучка. Он даже двигался как зверь. Но добраться до пассажирской двери кучер не успел: серебряная ручка повернулась и створку распахнули изнутри. Могильный холод и запах крови тут же задушили освежающий ветерок. Когда же Ди увидел силуэт пассажира, выходящего из кареты, какие-то едва уловимые эмоции колыхнулись в его глазах.
|
|
— Женщина?
Ее роскошные золотистые волосы шлейфом текли по земле. Если Дорис можно было сравнить с подсолнухом, эту женщину всякий сравнил бы лишь с луноцветом. Ее белоснежное платье старинного покроя с широким, подчеркивающим талию поясом струилось по телу, ниспадая широкими складками. Одеяние было поистине великолепным, но не из-за него, а благодаря бледной красоте, свойственной аристократам, приехавшая в карете молодая леди казалась неземным видением, искрящейся грезой в лучах лунного света. Однако сказочный мираж отчетливо пах кровью. Костры ночных кошмаров потрескивали в ее лазоревых глазах, а соблазнительные, влажно блестевшие губы были красны как кровь, наводя на мысль о голоде, который не утолить и за целую вечность. Голод вампира!
Оглядев Ди, женщина засмеялась, словно зазвенел серебряный колокольчик.
— Уж не телохранитель ли ты? Нанять мошенника вроде тебя — чего еще можно ожидать от жалких людишек! Услышав от отца, что живущая здесь девчонка не только красавица, какой нет равных среди живых, но и обладает непревзойденной по вкусу кровью, я прибыла лично посмотреть на нее. Однако, как я и подозревала, между вами, глупыми надоедливыми букашками, нет никакой разницы.
Лицо девушки резко побледнело. Мелькнувшие в уголках рта перламутровые клычки не укрылись от внимания Ди.
|
|
— Сперва я превращу тебя в кровавые брызги, а потом осушу девчонку — выпью все, до последней дрянной капли. Как тебе, возможно, известно, отец намеревался сделать ее членом нашей семьи, но я не желаю, чтобы кровь рода Ли передалась какой-то никчемной дурище. Я сотру ее с лица земли, отправлю прямо в распростертые объятия черных богов ада. И тебя за компанию.
Не прерывая речи, молодая леди повела тонкой ручкой. Ее возница шагнул вперед. От него исходили волны звериной агрессии, злоба кучера жадными языками пламени лизала лицо Ди. «Вы, низкие черви, забыли свое место, — читалось на лице возницы. — Подонки и отступники, вы в вечном долгу у своих прежних хозяев, а сами восстаете против них со своими заблудшими умишками и жалким оружием. Сейчас ты поймешь, что свернул не туда».
Превращение началось. Молекулярное строение клеток изменилось, нервная система кучера стала нервной системой дикого зверя, рожденного, чтобы стремительно нестись по просторам. Когти всех четырех конечностей, обретающих присущую животным форму, впились в почву. Челюсти выдались вперед, пасть-полумесяц растянулась от уха до уха, обнажив два ряда бритвенно острых зубов. Блестящая черная шерсть покрыла все тело.
Возница был вервольфом, одним из монстров ночи, возродившихся из темных глубин средневековых легенд вместе с вампирами. Наблюдая за трансформацией, которую некоторые могли бы даже назвать изящной, Ди пришел к выводу, что кучер — не одна из генетически сконструированных и кибернетически усовершенствованных подделок, которые вампиры распространили по всему миру, но самый настоящий оборотень.
|
|
Утробный рев, преисполненный ликования в предчувствии бойни, разорвал тишину. Сверкая глазами, волк, облаченный в пальто с пелериной, поднялся на задние лапы. Вот что делало вервольфов ликантропами из ликантропов, оборотнями из оборотней: их быстрота и разрушительная сила увеличивались, когда они вставали в полный рост.
Решив, возможно, что молодой человек, застывший на месте и не шевельнувший и мускулом с момента прибытия экипажа, парализован страхом, черный зверь припал к земле и одним мощным скачком метнул свое косматое туловище на пятнадцать разделяющих его и жертву шагов.
Две молнии, затмившие свет луны, раскололи мрак.
Ди не тронулся с места. Тело вервольфа, обрушившегося на жертву с твердым намерением вонзить в ее тело свои чудовищные когти, способные располосовать железо, вдруг изменило направление полета. Оборотень пронесся над головой Ди, будто замыслив новый прыжок, и плюхнулся в кусты в нескольких ярдах за спиной охотника.
На такой прыжок с молниеносным разворотом в воздухе — удивительный маневр, возможный лишь при абсолютной координации сил легких, позвоночника и мускулатуры, — были способны одни лишь вервольфы. Даже группы бывалых охотников на оборотней порой становились жертвами подобных атак, потому что к этим нападениям нельзя подготовиться, опираясь лишь на слухи и предания. Реальность куда ужаснее: демонические существа набрасывались на жертву под углами, почти немыслимыми в трехмерном пространстве, и атаковали совершенно бесшумно.
Ночь пронзил болезненный стон, вырвавшийся из горла скорчившегося в кустах чудовища. Яркая кровь выплеснулась из раны в правом боку, запятнав траву. Выпученные багровые глаза зверя, налитые злобой и мукой, остановились на клинке, блеснувшем в руке Ди, озирающего раненого врага. Охотник вонзил меч в тело оборотня в тот самый миг, когда когти вервольфа уже готовы были впиться в плоть человека.
— Впечатляюще, — сказал Ди, вдохновленный тем, как чисто и точно ему удалось рассечь торс зверя. — До сих пор я еще ни разу не видел, на что способен настоящий вервольф.
Тихий голос охотника посеял новые семена страха в сердце демонической твари. Ноги зверя могли развивать скорость около трехсот семидесяти миль в час — почти половину скорости звука. Между прыжком и нападением на Ди прошло меньше чем полсекунды, следовательно, юноша вскинул меч и распорол брюхо оборотню еще быстрее. К тому же рана вервольфа никак не срасталась! Будь кучер в человеческом обличье, это не вызвало бы особого удивления, но плоть вервольфа являлась суммой одноклеточных организмов, что придавало ему регенеративную силу гидры. Клетки создавали новые клетки, мгновенно затягивая повреждения. Однако клинок, с которым только что любезно познакомился оборотень, сделал восстановление невозможным, хотя дело, скорее, было не столько в мече, сколько в мастерстве охотника. Кожа и мышечная ткань, отторгавшие пули, оказались бессильны перед чудесным клинком и не выказывали ни малейших признаков регенерации!
— Что с тобой, Гару? — воскликнула женщина. — Когда ты волк, ты же неудержим! Не шути так! Я требую, чтобы ты немедленно разорвал жалкого человечишку в клочья!
Хотя вервольф слышал брань хозяйки, он не мог пошевелиться — отчасти из-за раны, но больше из-за божественного искусства мальчишки с мечом. Неведомый доселе ужас захлестнул оборотня, ужас, вызванный обжигающим — нечеловеческим! — желанием убить, излившимся из каждой клеточки тела охотника за миг до начала смертоносной атаки оборотня.
«Неужели он один из них? Дампир?»
Гару понял, что наконец-то столкнулся с настоящим противником.
— Твой телохранитель ранен, — мягко сказал Ди, оборачиваясь к молодой леди. — Если он больше не будет бросаться на меня, то, пожалуй, доживет до глубокой старости. И ты, возможно, тоже. Иди домой, расскажи своему отцу об опасном препятствии, вдруг вставшем у вас на пути. И объясни, что он будет дураком, если решит снова напасть на эту ферму.
— Замолчи! — рявкнула женщина, и ее прекрасное лицо исказилось, превратившись в маску баньши. — Я Лармика, дочь графа Магнуса Ли, правителя всей Рансильвы! Думаешь, такие, как ты, и твой меч способны одолеть меня?
Но прежде чем она закончила, из левой ладони Ди вырвался белый луч, нацеленный в грудь вампирши. Это была футовая игла, которую охотник метнул со скоростью, невозможной для человеческих глаз. Деревянная игла. В полете она воспламенилась от трения о воздух — вот вам и белый огонь.
Но произошло нечто странное.
Пламя остановилось. В тот миг, когда деревянное острие готово было погрузиться в грудь Лармики, игла развернулась и устремилась к Ди, перехватившему оружие голой рукой. Или, если точнее, Лармика со сверхчеловеческой ловкостью поймала иглу и швырнула ее в охотника. Обычный человек даже не заметил бы этого движения.
— Если слуга всего лишь слуга, то господин — это господин. Хорошая работа, — пробормотал Ди, не обращая внимания на горящую иглу и на то, как медленно обугливается его ладонь. — Ты продемонстрировала свое мастерство и заслужила того, чтобы узнать мое имя. Я Ди, охотник на вампиров. Помни это, если выживешь.
И Ди бросился к молодой леди, не издав больше ни звука.
Ужас скользнул по лицу Лармики. В мгновение ока дистанция между ними сократилась настолько, что женщина оказалась в зоне досягаемости меча, и тут…
— Оууууууууууу!
Лютый вой всколыхнул ночной воздух, и с козел кареты ударила темно-синяя вспышка. Ди нырнул в сторону, успев уклониться от луча лишь благодаря сверхъестественному слуху, уловившему скрип лазерной пушки, что поворачивалась в его сторону. Луч пронзил край плаща охотника. На ткани расцвел бледно-голубой огненный цветок. Вероятно, пушка была оснащена устройством распознавания голоса и электронной наводящей системой, среагировавшей на вой Гару. Спасаясь от синих вспышек, безошибочно точно бьющих в то место, которое он покинул долю секунды назад, Ди петлял и кувыркался — больше ему ничего не оставалось.
— Сюда, миледи!
Голос Гару раздался уже с облучка. Затем захлопнулась дверца экипажа. Мешая Ди броситься в погоню, опять пальнула лазерная пушка, карета развернулась — и ее поглотила тьма.
— Я разберусь с тобой в другой раз, тварь, попомни мои слова!
— Не скоро ты забудешь гнев знати!
Был ли Ди доволен, что обратил врага в бегство, или расстроен тем, что не покончил с вампиршей? Лицо поднявшегося из кустов охотника не выражало никаких эмоций, а глухие от злобы напутственные слова убежавшей парочки еще долго витали над ним.
ГЛАВА 2
Народ Фронтира
Год 12090-й от Рождества Христова. Человеческая раса обитает в мире тьмы.
Или, возможно, правильнее будет сказать: царит темный век, поддерживаемый наукой. Все семь континентов опутаны паутиной сверхскоростных магистралей, а в центре сети расположился полностью автоматизированный кибергород, известный как Столица, — продукт передовых научных технологий. Дюжина погодных контроллеров управляет климатом. Межзвездные путешествия — больше не оторванная от реальности мечта. В огромных космопортах теснятся неуклюжие транспортники, и изящные корабли, приводимые в движение галактической энергией, гордо устремляются в небесные эмпиреи, а исследовательские партии и впрямь оставляют следы на пыльных тропинках далеких, не входящих в Солнечную систему планет, — к примеру, на Альтаире и Спике.
Однако сейчас все это — не более чем мимолетный сон.
Посмотрим-ка на великую Столицу. Толстые одеяла пыли наброшены на дома и минареты, построенные из полупрозрачного металлического хрусталя, кое-где виднеются гигантские и крохотные воронки от взрывов и лазерных лучей. Большинство автоматических дорог и трасс на магнитных подвесках разрушены, и обломки машин обречены метаться туда-сюда, точно блуждающие метеоры.
А люди? Сонмы людей! Нескончаемые людские потоки наводняют улицы. Толпа смеется, кричит, рыдает, свидетельствуя свое почтение Столице; здесь плавильный котел существования, здесь жизненная энергия бьет ключом, гранича с полным хаосом. Но одежда… такую одежду не ожидаешь увидеть на хозяевах некогда гордой метрополии. Мужчины в изношенных штанах и кафтанах, воскрешающих память о Средневековье, и в потрепанных рясах: такие могли бы носить члены какого-нибудь религиозного ордена. Наряды женщин тусклых тонов, ткань платьев груба на ощупь — где пестрота, где пышность?
Сквозь бурлящую толпу мужчин с мечами у пояса или луками и колчанами за спиной пробирается автомобиль с бензиновым двигателем, наверняка взятый из какого-нибудь музея. Оставляя за собой клубы черного дыма и постреливая глушителем, машина везет группу блюстителей закона, вооруженных лазерными пистолетами.
Вдруг раздается дикий крик, и из одного из домов, пошатываясь, вываливается женщина. По ее нечеловеческому воплю люди уже инстинктивно догадываются об ужасной причине криков и вызывают шерифа и его людей. Те появляются на сцене довольно быстро, интересуются у плачущей женщины, где находится сердце ее страха, входят в указанное здание — с лицами едва ли не бледнее, чем у обескровленной свидетельницы. На лифте с индивидуальным приводом они спускаются на пять сотен этажей.
В одном из подземных проходов — из тех, что предположительно были уничтожены века назад — обнаруживается закрытая дверь, а за ней — просторный склеп, где дневными часами дремлют в деревянных гробах, наполненных сырой землей, аристократы, кровожадные создания ночи.
Шериф и его люди, не мешкая, приступают к действиям. К счастью, здесь, кажется, нет свирепых зверей, на место не наложены проклятия, электронные пушки и охранная лазерная система также отсутствуют. Аристократы обречены. Полицейские сжимают в кулаках грубо обструганные осиновые колья и поблескивающие железные молотки. Люди белы как мел от страха и осознания собственной греховности. Черные силуэты окружают гроб, чья-то рука вздымается к небесам, миг — и вот уже наносятся удары. Раздается глухой стук, затем — страшный вой, и склеп наполняется запахом крови. Тоскливый крик становится тише, потом замирает, а группа переходит к следующему гробу.
Когда блюстители закона покидают склеп, лица их запачканы кровью, а тень греха залегает отчетливее и трагичнее, чем до осуществления миссии.
Хотя знать практически вымерла, от чувства гордости, выросшего из благоговейного страха людей и за десять долгих тысячелетий ставшего неотделимым от самой крови аристократов, так просто не избавиться. Потому что когда-то они действительно правили человеческой расой. И потому что автоматизированный город — ныне населенный теми, кому никогда не постичь принципа действия всех механизмов и не извлечь и микроскопической доли прибыли, которую способна приносить Столица — и все остальное в этом мире, все, что можно назвать цивилизацией, оставили после себя они. Они — вампиры.
Жесткое расслоение на вампиров и людей произошло на 1999 году истории человечества, когда хозяева земли обрели быстрый и бесславный конец. Кто-то нажал кнопку, развязав полномасштабную ядерную войну, о которой человеческую расу давно, очень давно предупреждали. Тысячи межконтинентальных баллистических ракет носились над планетой, превращая города, один за другим, в раскаленный ад, но число жертв непосредственно бомбежек далеко отстало от количества смертей, вызванных радиацией, убийственная мощь которой в десятки тысяч раз превышала силу рентгеновского излучения.
Теория ограниченной ядерной войны, в соответствии с которой бои ведутся благоразумно, так, чтобы победители впоследствии могли восстановить утраченное и править людьми заново, потерпела крах в долю секунды, сгорев дотла в миллионноградусных пожарах.
Число выживших было ничтожно. У них, страшащихся внешнего мира с его токсичной атмосферой, не осталось иного выбора, кроме как на несколько лет укрыться в подземных убежищах.
Когда же люди наконец поднялись на поверхность, то обнаружили лишь руины прежней цивилизации. И если у кого и возникли мысли о том, что изолированные человеческие общины, лишенные возможности связаться с выжившими в других странах, способны вернуться на путь, по которому они шагали до разрушения, или заново сотворить цивилизацию, то скоро мысли эти сошли на нет как пустые фантазии, и только.
Началась регрессия.
Поколение за поколением боролись исключительно за выживание, а память о прошлом все больше тускнела. Через тысячу лет численность населения возросла, но цивилизация оказалась отброшена на уровень Средневековья. Страшась мутантов, порожденных радиацией и космическим излучением, люди объединились в небольшие группы и двинулись вглубь леса и на равнины, которые по прошествии немалого времени вновь покрылись зеленью. В сражениях с жестокой окружающей средой людям порой приходилось убивать новорожденных, чтобы сохранить популяцию, численность которой ограничивалась весьма скромными количествами пищи. Иной раз младенцы отправлялись прямиком в пустые желудки родителей.
Вот такое было время. И в этом черном-пречерном, полном суеверий мире появились они. Как им, вампирам, удалось укрыться от людских глаз и жить-поживать в глубокой тени, неясно. Однако их биологическая форма в точности соответствовала легендам и наилучшим образом подводила их к роли новых хозяев истории.
Нестареющие и неумирающие, пока вкушают кровь иных существ, вампиры помнили культуру, о которой человеческая раса напрочь забыла, и точно знали, как ее восстановить. Еще до ядерной войны вампиры, таящиеся в темных углах планеты, наладили связь друг с другом. У них имелись мощнейшие источники энергии, секретно разработанные в собственноручно построенных убежищах, и необходимый минимум оборудования, требующегося для воссоздания цивилизации, когда самое худшее уйдет в прошлое.
Никто не утверждает, что именно вампиры развязали ядерную войну. Обладая интуицией, владея черной магией и небывалыми физическими возможностями, о которых люди и не подозревали, вампиры наверняка знали, что человеческая раса уничтожит себя и им, вампирам, придется наводить в мире порядок.
Цивилизация была восстановлена. Сформировались две ветви общества — вампиры и люди.
Вскоре стало очевидно, сколько трений и разногласий принесет это разделение. За две тысячи лет после своего выхода на великую сцену истории вампиры сотворили мир, движимый сверхнаукой и колдовством, назвали себя аристократами, или знатью, и поработили человечество. Автоматизированный город с электронным мозгом и призрачной душой, межзвездные корабли, погодные контроллеры, способы создания любых веществ путем преобразования материи — все это родилось благодаря их, и только их, мыслям и действиям.
Однако кто мог представить, что всего через пять коротких тысячелетий они окажутся на пороге полного исчезновения? В конце концов, история принадлежала не только им.
Искра жизни, глубинная, основополагающая, в расе вампиров горела куда тусклее, чем в людях. Правильнее будет сказать, что в самом существовании вампиров был заложен элемент, предопределивший неизбежное их исчезновение. К концу четвертого тысячелетия цивилизация вампиров начала выказывать феноменальный энергетический упадок, что вызвало великое восстание людей. Хотя вампиры досконально изучили физиологию человеческого мозга и возвели психологию как науку на уровень, откуда можно с легкостью манипулировать человеческим сознанием, выяснилось, что подавить стремление к свободе, теплящееся в глубине людских душ, решительно невозможно.
Одно восстание следовало за другим, вампиры слабели и раз за разом заключали с людьми перемирия, во время которых на короткий срок восстанавливалось спокойствие. Однако постепенно аристократы просто угасли, исчезли, смирившись со своей участью.
Кто-то покончил с собой, кто-то погрузился в сон, которому было суждено длиться до скончания времен. А кто-то отправился в глубины космоса, хотя таких оказалось крайне мало; вообще-то вампиры не стремились основывать колонии во внеземном пространстве.
Во всяком случае, число аристократов неуклонно уменьшалось, пока не стало совсем ничтожным — вампиры рассеялись прежде, чем люди успели организовать преследование. К 12090 году роль вампиров свелась лишь к террору на землях Фронтира. Поскольку эта цель стала единственным смыслом жизни знати, люди испытывали перед вампирами ужас, пробирающий до самых глубин души.
Честно говоря, то, что человечеству удалось спланировать и осуществить восстание, несмотря на разрозненность и леденящее отчаяние, можно назвать настоящим чудом.
Ужас людей перед вампирами, спящими днем и пробуждающимися ночью, чтобы сосать живую кровь, продлевая собственную жизнь, стал частью вампирической мифологии, наравне с древними легендами о превращениях в летучих мышей и волков и способности контролировать стихии. В результате хитрых психологических манипуляций, буйно расцветших в минувший век технологий страх сей прочно укоренился в человеческом подсознании.
Говорят, что когда люди в первый раз подписывали пакт о перемирии с вампирами — своими правителями, то всех представителей человеческой стороны без исключения трясло так, что аж зубы стучали. И хотя вампиров в Столице было уже не сыскать днем с огнем, людям потребовалось триста лет, чтобы проверить каждую улицу и каждое здание.
Итак, если вампиры обладали неимоверной силой и властвовали над миром — почему же они не истребили расу людей? Вот неразрешимый вопрос. Может, они просто боялись уничтожить источник пищи? Нет, способ синтеза человеческой крови, неотличимой от настоящей, они изобрели еще на первой стадии своего развития. Если вспомнить о ручном труде, то к тому времени, как разразился мятеж, у вампиров имелось достаточно роботов. Воистину, зачем вампиры дозволили людям существовать, даже в качестве подчиненных, — загадка. Вероятно, дело в каком-нибудь комплексе превосходства, а может, аристократам просто было жалко простолюдинов.
С тех пор люди почти не видели вампиров, но страх остался. Иногда, очень редко, бывшие хозяева ночи появлялись из мрака, чтобы оставить следы клыков на бледных шеях жертв, и тогда кто-нибудь как одержимый искал их, сжимая в руках осиновый кол, но чаше соседи просто изгоняли укушенного, усердно молясь о том, чтобы следующий визит вампира не состоялся.
Охотники стали результатом людского страха.
Будучи практически несокрушимыми, вампиры не спешили уничтожать мутантов, которых после войны развелось во множестве и которых люди так боялись. Наоборот, аристократы полюбили свирепых тварей, приручили их, стали опекать и даже собственноручно создавали подобных.
Благодаря своим несравненным познаниям в биологии и генной инженерии вампиры одного за другим выпускали в мир живых легендарных монстров: оборотней-волков и оборотней-тигров, людей-змей, големов, эльфов, гоблинов, ракшасов, призраков, зомби, баньши, огнедышащих драконов, несгорающих саламандр, грифонов, кракенов и так далее. И хотя ныне творцы практически исчезли, творения по-прежнему свирепствуют в горах и на равнинах.
Обрабатывая землю при помощи той скудной техники, что дозволяла использовать знать, защищаясь старомодными огнестрельными ружьями или самодельными мечами и копьями, люди поколениями изучали природу искусственно созданных чудовищ, постигая их сильные и слабые стороны. Со временем некоторые стали специализироваться исключительно на изготовлении оружия и способах убийства диких тварей.
Итак, одни озаботились производством все более и более эффективного оружия, а другие, обладающие исключительной силой и ловкостью, принялись учиться обращению с этим оружием. Эти особые воины и были первыми охотниками.
Время шло, и сфера деятельности охотников все сужалась: появились, например, охотники на тигрооборотней и охотники на фей. Однако охотники на вампиров превосходили прочих силой и интеллектом, а также железной волей, невосприимчивой к страху, внушенной людям прежними властителями земли.
Утром Дорис разбудило надсадное лошадиное ржание. В окно спальни лился свет, извещая о начале нового дня. Девушка обнаружила, что лежит на кровати, одетая точно так же, как вечером, когда Ди вырубил ее. И действительно, Ди перенес Дорис в постель сразу же по окончании своей стычки с незваными гостями. После нападения вампира нервы девушки были на пределе, а поиски охотника, державшие красавицу в постоянном напряжении, совершенно вымотали ее, но после того, как Ди погрузил нанимательницу в дрему, Дорис крепко и безмятежно проспала до самого утра.
Невольно потянувшись к горлу, девушка вспомнила, что случилось прошлой ночью.
«А что тут творилось, пока я спала? Он сказал, что у нас гость. Интересно, Ди справился?..»
Дорис в панике соскочила с кровати, но вдруг лицо ее просветлело. Некоторая заторможенность еще имела место, но в остальном все вроде бы было в норме. Ди не дал ее в обиду. Сообразив, что она даже не показала охотнику его комнату, девушка торопливо пригладила взъерошенные после сна волосы и выбежала из спальни.
Тяжелые шторы в гостиной были плотно задернуты; в углу сумрачного помещения обнаружилась софа, с края которой свисала пара сапог.
— Ди, ты действительно сделал это, да? Я знала, что не ошиблась, наняв тебя!
Из-под широкополой шляпы, прикрывающей лицо лежащего, раздался все тот же тихий голос:
— Я лишь делаю свою работу. Прости, кажется, я забыл включить барьер.
— Ерунда, — оживленно отмахнулась Дорис и взглянула на часы. — Всего-навсего начало восьмого. Поспи еще. А я быстренько приготовлю завтрак. Повкуснее!
Снаружи снова громко заржала лошадь, напомнив Дорис о посетителе.
— Кого это принесло в такую рань? — Девушка шагнула к окну с намерением отдернуть занавеску, но резкий возглас «Нет!» остановил ее.
Охнув, Дорис повернулась к Ди; лицо ее опять, как вчера, когда она попыталась помешать ему приблизиться, исказил ужас. Она вспомнила, кем на самом деле является этот привлекательный охотник. И все же девушка улыбнулась, не только потому, что была отважной, но и потому, что от природы имела веселый нрав.
— Извини. Попозже я устрою тебя поуютней. В любом случае отдыхай пока.
Произнеся это, она все-таки отступила к окну и отогнула краешек шторы, но едва Дорис бросила взгляд за окно, ее милое личико превратилось в маску чистейшей ненависти. Девушка кинулась в спальню за своим любимым кнутом и, пылая негодованием, вылетела во двор.
Перед самым крыльцом восседал на гнедой кобыле неуклюжий увалень лет двадцати четырех — двадцати пяти. С кожаного пояса, отягчающего необъятную талию, свисал пороховой десятизарядный пистолет, которым всадник, несомненно, весьма гордился. Хитренькие глазки под рыжей шевелюрой ощупывали каждый дюйм фигуры Дорис.
— Чего тебе надо, Греко? Кажется, я просила не шляться здесь больше! — рявкнула Дорис тем же командным тоном, которым бросала вызов заезжему охотнику, и злобно зыркнула на гостя.
В мутных глазах мужчины мелькнули гнев и смущение, но тут же губы его растянулись в похотливой ухмылке:
— Ну-ну, не сердись так. Я приехал, беспокоясь за тебя, — и вот благодарность?! Кажется, ты сейчас ищешь охотника, так? Может, на тебя напал наш старый лорд, а?
Дорис мгновенно вспыхнула — замечание Греко попало прямо в цель:
— Дурак! Пора бы повзрослеть! Если ты и твои грязные городские дружки будете распространять про меня дикие сплетни только потому, что я не желаю иметь с тобой ничего общего, то придется тебя кое-чему научить!
— Да ладно, не напрягайся так, — пожал плечами Греко. И продолжил, сверля девушку изучающим, подозрительным взглядом: — Тут позапрошлой ночью в салуне один бродяга плакался, что у холма на краю города какая-то по-настоящему сильная девчонка решила испытать его мастерство и надрала ему задницу, прежде чем он успел вытащить меч. Ну, я поставил ему выпивку, разузнал подробности, и по трезвому размышлению вышло, что девчонка та — ну вылитая ты. На сладкое еще он добавил, что девчонка чертовски ловко орудует каким-то странным хлыстом, а в наших краях никто, кроме тебя, милашка, не ходит с плеткой.
Греко показал глазами на кнут в правой руке Дорис.
— Да, я искала кое-кого. Кого-то, кто окажется хорош. Тебе, как и любому другому, отлично известно, какой урон недавно причинили городу мутанты. Здесь дела не лучше. Мне уже не под силу управляться со всем в одиночку.
Выслушав ответ Дорис, Греко слабо улыбнулся:
— В таком случае тебе всего-навсего надо было обратиться к Попсу Кашингу, это он у нас отвечает за розыск новых талантов. Знаешь, пять дней назад один местный видел, как ты в сумерках гнала дракона к замку лорда. И вот теперь, в довершении всего, ты тайком от всех ищешь какого-то загадочного помощника. — Голос толстяка изменился радикально, став угрожающим: — Ну-ка, размотай-ка свой шарфик.