Результаты и их обсуждение. Атрибуция ответственности за бедность

Атрибуция ответственности за бедность. Каковы причины, способствующие росту числа бедных в России (табл. 1). В перечне основных причин бедности доминируют структурные факторы. Сюда прежде всего входят: неэффективное управление государством и экономикой (79%), низкая оплата труда (79%), отсутствие рабочих мест (68%), отсутствие хороших школ (61%) и несправедливость в распределении ресурсов (59%). У большинства опрошенных нет никакого сомнения в том, что именно несовершенство (если не болезни) общественного устройства виновно в распространении бедности в стране. Нашему обществу, по мнению 24% опрошенных, не чужды также дискриминация и предубежденное отношение к некоторым группам людей при приеме на учебу, на работу, при продвижении по службе или при оплате труда. Только во вторую очередь ответственность за бедность возлагается на индивидуальные факторы — лень, пьянство и общее падение нравов. Причем дефицит морали оказался почти в два раза важнее, нежели отсутствие мотивации достижения. Значительна доля и тех опрошенных, которые относят вину за бедность к фаталистическим, неуправляемым обстоятельствам. Свыше одной трети респондентов видели причины экономической депривации в болезнях и физических недостатках, отражающихся на трудоспособности человека (37%). Почти для каждого пятого опрошенного причиной бедности представляется укоренившаяся, передающаяся из поколения в поколения бедность в стране (21%).

Из четырнадцати причин бедности, приведенных в табл. 1, нами были образованы три индекса атрибуции ответственности (фаталистическая, структурная, индивидуалистическая), величина которых колеблется от 1 до 4 (см. табл. 2). Средняя величина индекса структурной атрибуции ответственности за бедность — 3,41, индивидуалистической — 2,77, фаталистической — 2,41. Различия средних величин статистически значимы при P < 0,001. Такой порядок возложения ответственности за бедность устойчиво сохраняется во всех социально-демографических группах. Таким образом, большая часть опрошенных приписывают ответственность за бедность несовершенству общественного устройства и считают, что сокращение числа неимущих зависит, прежде всего, от позитивных перемен в общественной системе, а не от перемен в характере и поведении людей.

Таблица 1

Распределение ответов на вопрос о причинах бедности в России

С — структурная, И — индивидуалистическая, Ф — фаталистическая причина (Санкт-Петербург, ноябрь 1997 г., N = 700, %)

Отметим некоторые групповые различия. Рабочие, безработные и пенсионеры чаще приписывают ответственность за бедность структурным факторам; реже обвиняют социальную систему в порождении бедности студенты, руководители учреждений, служащие и государственного, и частного секторов экономики. Фаталистическими обстоятельствами жизни чаще всего объясняют бедность снова рабочие, безработные и пенсионеры; реже всего указывают на данный фактор также студенты, служащие и руководители. Ответственность за бедность на самого индивида чаще всего возлагают на статистически значимом уровне только рабочие, а реже всего — руководители и служащие.

При анализе половозрастных различий в атрибуции ответственности за бедность обнаружено следующее: женщины чаще объясняют бедность фаталистическими и структурными факторами, чем мужчины (P < 0,05); респонденты старше 50 лет в большей степени приписывают ответственность за бедность социетальным и фаталистическим факторам, чем те, кому менее 30 лет (P < 0,001).

Таблица 2

Средние величины атрибуции ответственности за бедность

Примечания: 1. М — среднее,  — стандартное отклонение. 2. *P < 0,001; **P < 0,01; ***P < 0,05.

47,1% опрошенных сообщили, что они живут бедно или скорее бедно. В табл. 3 приведены ответы на вопрос: "Если вы считаете свою семью бедной, то, как вам кажется, что не позволяет вашей семье подняться над чертой бедности?". 72,2% традиционно бедных и 66,9% новых бедных считают, что главным препятствием являются "постоянные материальные трудности в семье". (При повторном опросе в 2000 г. респонденты снова поставили эту причину на первое место.) Понятно, что отсутствие ресурсов, в свою очередь, служит препятствием для получения образования, для повышения профессиональных навыков и др. Чтобы выбраться из бедности, нужны и моральные, и интеллектуальные, и материальные инвестиции, которых не может позволить себе большинство малоимущих.

Второе место в ответах как в 1997, так и в 2000 г. заняло "отсутствие связей, знакомств". Показательно, что на данное препятствие чаще указывают те, кто приобрел статус бедных в ходе либерализации экономики страны. Похоже, что способ получения высокодоходного места посредством неформальных связей традиционен в России; вероятно, он является наиболее эффективным3. Является ли такая тенденция особенностью социальной стратификации новой России, трудно сказать. Однако, по данным американских социологов, связывание повышения социального и экономического статуса с наличием связей и знакомств свойственно людям с более низким социально-экономическим статусом. Люди же с более высоким социально-экономическим статусом склонны верить, что продвижение по служебной и социальной лестнице зависит от способностей и качества выполняемой работы [8, с. 303].

Каждый седьмой из группы "новые бедные" ссылается на "незнание и неумение выбраться из такой ситуации". Это практически признание безысходности ситуации, впрочем, как и первые два препятствия, поскольку и они не поддаются контролю и решению со стороны самих бедных. Бедные крайне редко называют низкий уровень образования, низкую квалификацию и, самое интересное, недостатки характера в качестве преград для преодоления бедности в своей семье. Однако, когда вопрос относился к причинам бедности в целом, почти каждый второй опрошенный указывал на лень, пьянство и падение нравов, а каждый четвертый отмечал отсутствие усилий и старания со стороны самих малоимущих, как детерминанты экономического неблагополучия. Наблюдается явная тенденция со стороны бедных не принимать на себя ответственность за материальную неудачу, а возлагать её на обстоятельства жизни, то есть на факторы, которые не поддаются, по их мнению, контролю и управлению. Таким образом индивид как бы освобождает себя от поиска более продуктивных способов преодоления перманентной недостаточности.

Таблица 3

Препятствия, мешающие семье подняться над чертой бедности (Санкт-Петербург, 1997 и 2000 гг., % ответивших в каждой группе)

Зависимость атрибуции ответственности от экономического успеха или неудачи мы можем рассмотреть по более прямым индикаторам. С этой целью из нашей выборки мы образовали группу преуспевших людей и группу людей, потерпевших неудачу в ходе экономической реформы, ответы которых удовлетворяли одновременно четырем критериям. В группу преуспевших вошли те, у кого материальное и социальное положение улучшилось в результате реформы, те, кто в целом стал жить лучше, и те, кто не чувствует себя отвергнутым в обществе (82 чел.). В группу потерпевших неудачу вошли те, кто именно в период реформы ухудшил материальное, социальное положение, те, кто в целом стал жить хуже, и те, кто чувствует себя отвергнутым в обществе (109 чел.). Среднедушевой доход в месяц в группе потерпевших неудачу в ноябре 1997 г. (когда проводился опрос) составил 448 тыс. руб. ($77 США), а в группе преуспевших — 1506 тыс. руб. ($260 США). Величина же прожиточного (физиологического) минимума равнялась в тот месяц 463,9 тыс. руб. ($80 США) [36, с. 403].

Как показывают данные табл. 5, преуспевшие в ходе экономической реформы (по сравнению с потерпевшими неудачу) реже возлагают вину за бедность на структурные, институциональные причины, меньше апеллируют к неконтролируемым, фаталистическим факторам. Удачливые респонденты значительно чаще, чем неудачливые, приписывают вину за бедность личностным характеристикам самих неимущих. Потерпевшие неудачу больше обвиняют в своей экономической несостоятельности социальное устройство, больше проявляют склонность приписывать вину за бедность роковому стечению обстоятельств; значительно реже они возлагают ответственность за материальную неудачу на личностные характеристики самих бедных. Все сопоставления статистически значимы.

В какой же мере отличаются атрибуции ответственности за экономическую недостаточность тех, кто всегда жил бедно ("традиционно бедные"), от атрибуции ответственности тех, кто стал бедно жить в результате либерализации экономики ("новые бедные"), и от атрибуции тех, кто обладает достаточными материальными ресурсами ("обеспеченные")? Для изучения этого вопроса мы образовали три такие группы. В группу "традиционно бедных" включались респонденты, данные которых удовлетворяли четырем критериям: 1) материальное состояние семьи оценивается как бедное или скорее бедное; 2) всю жизнь питаются плохо или скромно, покупая продукты подешевле; 3) всю жизнь одеваются плохо или скромно, покупая вещи подешевле; и 4) имеют среднедушевой доход в месяц не выше прожиточного (физиологического) минимума. В группу "новых бедных" попали респонденты, данные которых удовлетворяли также четырем критериям: 1) они оценивали материальное состояние своей семьи как бедное или скорее бедное; 2) питались скромно или плохо, покупая продукты подешевле, с 1992 г.; 3) одевались скромно или плохо, покупая вещи подешевле, с 1992 г.; и 4) имели среднедушевой доход в месяц не выше прожиточного (физиологического) минимума. Группа "обеспеченных" состоит из респондентов, которые: 1) оценивали материальное состояние своей семьи как богатое, скорее богатое или среднее; 2) питались хорошо, не ограничивая себя почти ни в чем; 3) одевались хорошо, не ограничивая себя почти ни в чем. Среднедушевой доход в группе "обеспеченных" равнялся 1236 тыс. руб. в месяц, что почти в три раза выше, чем в группах бедных.

Атрибуции ответственности новых и старых бедных статистически не различаются. По сравнению с обеспеченными людьми малоимущие в большей мере склонны возлагать вину за бедность на структурные факторы или объяснять экономическую недостаточность фаталистическим стечением обстоятельств. Другими словами, как новые, так и старые малоимущие считают, что состояние бедности в нашей стране скорее свидетельствует о возможностях и механизмах социальной системы, чем о личностных характеристиках самих бедных (ниже мы увидим, что это не совсем так). В результате, по данным нашего второго исследования, проведенного в 2000 г., 92,3% новых бедных были за изменение системы распределения благ по стране (против 3,8%)4. Большинство обеспеченных также оказались недовольны системой распределения, но все-таки в меньшей степени, чем новые бедные: 67,3% обеспеченных были за изменение системы распределения, 14,6% — против. Разница процентов значима при Р < 0,001.

Вполне вероятно также, что масштабы депривации и чрезмерная длительность экономически тяжелого положения в стране формируют у беднейших групп населения фаталистическое объяснение причин бедности. Именно хронический экономический кризис, возможно, заставляет представителей всех этих трех групп в одинаковой мере меньше возлагать ответственность за экономическую неудачу на индивидуалистические факторы. В то же время необходимо иметь в виду и эмпирически установленную ранее большую склонность представителей низших классов объяснять свой социально-экономический статус внешними причинами [37].

Личностные характеристики малоимущих и атрибуция ответственности за бедность. Рассмотрим теперь зависимость атрибуции ответственности за бедность от ряда личностных характеристик респондентов. Это важно для понимания того, какие качества личности позволяют индивидуализировать экономический успех или неудачу и тем самым брать на себя ответственность за них, а какие качества помогают индивиду освободиться от ответственности за свое материальное положение. Бедные из обеих групп оказались более экстернальными, чем обеспеченные респонденты (P < 0,001). Хуже того, бедные являются более экстернальными на статистически значимом уровне и по сравнению со средней величиной по всей выборке (P < 0,01). Обеспеченная же группа, напротив, проявляет большую интернальность по сравнению со средней величиной всех опрошенных (P < 0,001). Таким образом, как новые, так и традиционно бедные по своему характеру склонны считать, что обстоятельствами жизни управляют внешние силы и, следовательно, ответственность и за успехи, и за неудачи следует возлагать на внешние факторы. Обеспеченные же люди, наоборот, верят, что обстоятельствами своей жизни управляют они сами и склонны приписывать ответственность как за успехи, так и за неудачи самим себе, а не окружению или внешним силам (см. табл. 4). Например, выявлено, что 80% традиционно бедных и 72% новых малоимущих не в состоянии улучшить свое социальное положение. Кроме того, 87% старых и 73% новых бедных утверждали, что не могут улучшить свое материальное положение. Большинство же обеспеченных респондентов, напротив, убеждены, что смогут улучшить и материальное (65%), и социальное положение (57%).

При повторном обследовании в 2000 г. мы вновь получили данные, подтверждающие большую склонность обеспеченных верить, что жизненные успехи и неудачи являются результатом их собственных усилий и способностей (М = 10,83,  = 3,92), тогда как новые бедные опять проявили большую экстернальность локуса контроля, то есть неспособность контролировать обстоятельства своей жизни (М = 9,44,  = 3,52, значимость средних при P < 0,001). 75% новых бедных уверены, что не могут улучшить свое материальное положение (77% не могут улучшить и общественное положение). Большинство же обеспеченных считают, что могут изменить в лучшую сторону и материальное, и социальное положение (60% и 56% соответственно). "Интерналы" в большей мере возлагают ответственность за бедность на личностные характеристики самих малоимущих, тогда как "экстерналы" в меньшей степени обвиняют в экономической неудаче самих бедных, однако, они чаще, чем "интерналы", приписывают вину структурным и фаталистическим факторам (см. табл. 5). Итак, те опрошенные, которые считают, что имеют власть над обстоятельствами своей жизни, склонны индивидуализировать и причины бедности, в меньшей степени возлагая ответственность за нее на социальную систему. А те респонденты, которые по своему характеру не имеют власти над своей судьбой, напротив, стремятся причины бедности приписать структурным или фаталистическим факторам, целиком возлагая вину за экономическую неудачу на социальную систему или на судьбу.

Таблица 4

Личностные черты бедных и обеспеченных групп респондентов (Санкт-Петербург, ноябрь 1997 г.)

Примечание: *P < 0,001; **P < 0,05; ***P < 0,10;  не значима.

С интернальным локусом контроля тесно коррелирует вера в справедливость мира. Автор этой концепции Лернер предположил, что у человека существует потребность видеть мир как место, где он получает то, что заслуживает, и заслуживает то, что получает [38]. При такой логике суждений жизнь предстает понятной и предсказуемой без серьезных познавательных противоречий и эмоционального напряжения. Если же нет такой веры, когнитивный баланс нарушается, возникает и эмоциональное напряжение. Вот отчего, как показали эксперименты, люди, придерживающиеся высокой веры в справедливость мира, стремились обвинять самих жертв несчастья за их судьбу безотносительно причин, вызывавших такое их положение. Оказалось, что состоятельные респонденты с высокими баллами по шкале "вера в справедливый мир" воспринимают бедных как ленивых и заслуживающих свою судьбу. Больше того, когда бедные сами верят в справедливость мира, то они стремятся воспринимать свое положение, как заслуженное. Таким образом, согласно концепции "веры в справедливый мир", бедные обладают тем, что они заслуживают, соответственно и ответственность за экономическую депривацию возлагается на самих неимущих [12, p. 85–86]. Как сама концепция "веры в справедливый мир", так и ранее полученные другими исследователями выводы подтвердились и в нашей выборке (см. табл. 4). Средняя величина у новых и традиционно бедных по этой шкале значительно ниже, чем средняя по всей выборке (P < 0,01). Средняя же величина у обеспеченной группы, наоборот, существенно выше, чем средняя всей выборки (P < 0,001). Как и ожидалось, те респонденты, которые имеют высокие баллы по шкале "веры в справедливый мир" были склонны в большей степени приписывать причину бедности личностным характеристикам бедных и в меньшей степени обвинять структурные факторы, нежели опрошенные, имеющие низкие баллы по этой шкале (см. табл. 5). В 2000 г., когда мы предлагали респондентам полную версию шкалы "вера в справедливый мир", обеспеченные снова набрали более высокие баллы, нежели новые бедные: М = 78,77,  = 12,77 и М = 74,83,  = 12,99, при P < 0,01.

У бедных формируется определенный тип личности, характеризуемый большей частью низким чувством возможного, большим ожиданием неудачи, ограниченным потенциалом социальных навыков и др. По предположению Селигмана, бедность можно было бы уравнять с беспомощностью [39, p. 159]. Низкий уровень дохода бедных, по его мнению, резко сужает выбор и часто оставляет неимущих незащищенными в такой мере, что редко кто сможет сохранить власть над обстоятельствами своей жизни. К тому же бедность есть явление долгосрочное, если не постоянное. Неизменность экономической недостаточности со временем универсализируется, распространяясь на все сферы жизни. Хроническая же бедность — не только экономическая категория. Ее характеризует постоянство социальной неудачи. В итоге образуется контингент людей с низким ожиданием позитивных результатов, пессимистическим стилем поведения, капитулировавших еще до возникновения жизненных проблем. Не случайно, по нашим данным, среди бедных около трети считают себя неудачниками, тогда как среди обеспеченных таких единицы (2% обеспеченных, 31% новых бедных и 42% традиционно бедных). Однако большинство обеспеченных респондентов признается, что в жизни им сопутствовал успех (84%). Бедным же группам успех сопутствовал в значительно меньшей степени: 37% новым бедным и 33% традиционно малоимущим. В нашей анкете был также вопрос об ожидании благоприятных перемен или событий (на работе, в семье, в росте благосостояния и т. п.). Как мы и предполагали, больше ожидали позитивных событий обеспеченные (69%), существенно реже  бедные (45% традиционно бедные и 54% новые бедные).

Таблица 5

Средние величины атрибуции ответственности за бедность респондентами из разных социальных групп (Санкт-Петербург, ноябрь 1997 г.)

Примечание: М — среднее,  — стандартное отклонение.

Действительно, бедные обладают более низким чувством надежды на будущее и у них более низкий уровень оптимизма по сравнению со средними данными по всей выборке (см. табл. 4). Для обеспеченных в большей степени характерен позитивный взгляд на жизнь, утвердительная ориентация и ожидание счастливого исхода событий, то есть они более оптимистичны и обладают высокой степенью диспозиционной надежды5. Неудивительно, что обеспеченные в большей мере приписывают ответственность за бедность индивидуалистическим факторам, а неимущие — структурным или фаталистическим (табл. 5).

Низкая способность контролировать события своей жизни, низкая вера в справедливый мир и низкий уровень диспозиционной надежды и оптимизма, перманентно скудные материальные возможности у бедных способствуют образованию негативной самоконцепции личности. По данным нашего исследования, бедные из обеих групп относятся к себе со значительно меньшим уважением, нежели обеспеченные6. Больше того, степень самоуважения у малоимущих ниже даже средней величины по всей выборке (P < 0,01). Именно негативные аттитюды к себе как менее достойному человеку у бедных способствуют формированию у них фаталистического отношения к жизни и объяснению бедности исключительно в фаталистических и структурных терминах. Позитивный же взгляд на себя, связанный с чувством высокого контроля над жизненными событиями, наоборот, помогает обеспеченным преодолевать трудности, упорно добиваться целей и поддерживать свою репутацию.

Отличаются ли люди, постоянно испытывающие лишения, от более обеспеченных групп особой заботой о своих интересах без учета, а то и с игнорированием интересов других людей? Ведь их эгоизм был бы в какой-то степени оправдан изнурительной депривацией. Однако, как показывают данные и первого, и второго исследования, бедные из обеих групп не отличаются эгоизмом, зато обеспеченные оказались более эгоистичными, они-то как раз склонны пренебрегать интересами других ради достижения своих целей7. Хотя обеспеченные и малоимущие не отличаются в своих атрибуциях ответственности за бедность по индивидуалистическим факторам, обеспеченные все же меньше приписывали ответственность структурным и фаталистическим факторам, нежели новые и традиционно бедные респонденты. Новые и традиционно бедные близки по своим личностным качествам и формам атрибуции ответственности за бедность. Незначительное отличие связано с сохранением несколько большего самоуважения и большей диспозиционной надежды у новых бедных по сравнению с людьми, жившими бедно всегда.

Можно заключить, что бедные из обеих групп по своим личностным качествам в основном негативно определяют свою личность (низкое самоуважение), не стремятся управлять обстоятельствами своей жизни (высокая экстернальность), скорее ожидают негативные результаты и испытывают низкое чувство возможного (пессимизм и низкая степень надежды), меньше верят в справедливость мира и заботятся о собственных интересах (низкий эгоизм). Бедные из обеих групп не склонны приписывать ответственность за материальные лишения самим малоимущим, видя решение проблемы полностью во внешней среде или возлагая вину на фаталистические стечения обстоятельств.

Стратегии совладания с экономической депривацией определяются здесь как когнитивные и поведенческие усилия индивида управлять специфическими требованиями кризисной ситуации, которые превышают его собственные ресурсы. Анализ корреляционной матрицы и факторизация данных шкалы "Стратегии совладания с материальными трудностями" показали, что в условиях длительного экономического кризиса индивид применяет десятки микростратегий, используя при этом одновременно сочетание нескольких стратегий. В табл. 6 приведены 14 стратегий совладания с экономической депривацией для разных ситуаций. В отличие от бедных обеспеченные респонденты используют исключительно эффективные способы совладания с экономической недостаточностью: рационально когнитивную, рационально поведенческую стратегии и способы личностной адаптации. Эти стратегии включают анализ ситуации, разработку плана действий, попытку дополнительно подработать, поиск высокооплачиваемой работы и изменение некоторых личностных свойств для решения конкретных задач. В целом, большинство обеспеченных считает, что могут найти много способов выхода из затруднительного положения (90%). (Так считали лишь 33% традиционно бедных и 58% новых малоимущих.) При этом 85% обеспеченных респондентов утверждали, что они энергично преследуют свои цели, в то время как число целеустремленных среди новых бедных составляло 57%, а среди традиционно малоимущих — 35%.

Таблица 6

Средние величины стратегии совладания с экономической депривацией у бедных и обеспеченных респондентов (Санкт-Петербург, ноябрь 1997 г.)

Примечания: 1. ° Индекс: 2 6; °° Индекс: 3 9; °°° Индекс: 4 12; °°°° Индекс: 8 24.; 2. *P < 0.001; **P < 0,01.

Для бедных более характерны пассивные формы совладания с материальными трудностями: отстраненное принятие ситуации; ожидание какого-то события или чуда; бесплодное мечтание; смирение и бездействие; стойкое перенесение трудност<