При повторной электрической стимуляции мозга пациентка перенеслась в свое прошлое. Это было не просто воспоминание, а яркое и полное переживание событий из прошлого. В книге «Тайна разума», вышедшей незадолго до смерти Пенфилда, он довольно категорично описывал природу подобных воспоминаний:
«Мне сразу стало ясно, что это не какие-то фантазии на манер сновидений. С помощью электричества я активировал записи прошлого опыта пациентов. Они заново переживали свойопыт, словно он был заснят на кинопленке»42.
То есть он считал, что автоматически вызывал из подсознания пациентов воспоминания. Это не было похоже на самостоятельное решение пациентов вспомнить конкретное событие. Они не имели никакого контроля над тем, каким
будет воспоминание, в какой момент оно начнется и где закончится. Классическим стал случай, когда одна женщина в своем воспоминании вернулась на много лет назад в свой дом и ее сын Фрэнки играл в саду. Это не было воспоминанием, она просто заново переживала определенный момент из прошлого. И через десять дней после операции она утверждала, что это было не просто воспоминанием: по ее словам, все было «куда более реально».
Без помощи электродов она бы не смогла вспомнить ничего конкретного: ни гудков автомобилей, представлявших опасность для сына, ни криков других детей, ни лая собак, ни других звуков, которые слышны постоянно в каждом районе. Эти воспоминания недоступны в обычном состоянии сознания. Благодаря электродам Пенфилд «нащупал» неизвестную область человеческого опыта.
Особенно Пенфилда озадачил тот факт, что, если стимуляцию прерывали по какой-либо причине, а затем продолжали, воспоминание начиналось заново. Это было так, как если бы какую-то запись воспроизвели повторно.
В книге Пенфилд приводит много других примеров, которые подтверждают теорию о том, что сознание хранит записи прошлого. Так, однажды мужчина вдруг вспомнил разговор с друзьями в Южной Африке, а один мальчик услышал, как его мать разговаривает по телефону, и после нескольких прикосновений электрода мог воспроизвести весь разговор. Затем Пенфилд описывает случай с женщиной, очутившейся на своей кухне. Во всех случаях такие реакции вызывала только одна область мозга — височная доля.
В книге «Речь и мозговые механизмы» Пенфилд и его соавтор Ламар Робертс так описали свои впечатления:
«Время - это кинопленка, которая прокручивается только вперед, не возвращаясь назад, даже тогда,когда воскресает из прошлого. Кажется, оно продолжает идти в своем неизменном темпе. Пока электрод удерживается на месте, отрывок из прошлогоидет вперед. Он не останавливается, не возвращается назад, не пересекается с другими периодамииз жизни. Когда электрод снимается, все останав-
ливается так же внезапно, как и началось. После прерывания, а затем возобновления стимуляции на том же или ближайшем месте кинопленка иногда может повторяться. В таком случае она каждый раз начинается с одного и того же момента».
Они пришли к выводу:
«У каждого человека формируется запись потока сознания. Поскольку при искусственном возобновлении записи воссоздается все, что находилось когда-то в поле зрения человека, стоит предположить, что воссозданная запись нейронной активности — это гораздо больше чем запись. Это заключительный этап формирования сознания».
Все вроде бы ясно: воспоминания, вызванные электродом Пенфилда, представляют собой воспроизведенную запись прошлых событий. Как предложил профессор Бристольского университета Ричард Грегори, человеческий разум состоит из двух элементов: «экрана» и «слайдоскопа». Пенфилд и Джаспер также отметили, что обыденное сознание похоже на телевизор без видеомагнитофона. Телевизор показывает события как поток информации, который течет из прошлого в будущее. Сознание делает то же самое. Существует также второй, параллельный механизм на подсознательном или автоматическом уровне, который записывает и сохраняет данные. Он похож на видеомагнитофон, который существует автономно, но может работать и с телевизором. Он постоянно записывает информацию. То есть мозг записывает все впечатления, получаемые в течение жизни, — другими словами, мы ничего не забываем, но у нас нет возможности доступа ко всей этой информации. Это как иметь сейф, содержащий все тайны мира, но не иметь возможности открыть его, так как ключ заперт внутри.
Вот так моя, казалось бы, сумасшедшая идея бомовского IMAXподтверждается научными данными. Записанная информация остается неизменной после сохранения в сознании. Ее можно пробудить при помощи раздражителей,
например электродов Пенфилда. Но чтобы упрочнить теорию бомовского IMAX, нужно найти дополнительные доказательства того, что такой мозговой механизм действительно существует.
ГОЛОГРАФИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ.
Вспышки прошлого и «заряженные воспоминания», о которых говорилось до сих пор, представляют собой записи в сознании. А человек выступает как наблюдатель трехмерной суперсенсорной виртуальной реальности. Он просматривает события в линейном формате. Опыт воспроизводится как пленка через проектор. То же самое можно сказать и о пациентах доктора Пенфилда — они наблюдатели, а не участники. Так как же все происходит? Ответ на этот вопрос кроется в одном физическом эффекте, о котором мы уже говорили в предыдущей главе. Это голограмма.
Своими экспериментами Пенфилд привел довольно убедительные доводы, что память находится в одном участке мозга. Воспоминания возникали, когда электрод касался определенного места, и те же воспоминания можно было вызвать снова повторной стимуляцией того же места. Другие ученые выявили, что обучение и как следствие память могут быть «вмонтированы» в определенные клетки головного мозга. При повторном использовании создается что-то вроде обратной связи, и память сохраняется для последующего воспроизведения. Это подобно канавкам на грампластинке или цифровому коду на DVD-диске.
Но все это еще не доказывает, что память не может находиться в других частях мозга. Память распределена по всему мозгу. Но как это доказать? Американский психолог Карл Прибрам считает, что знает ответ: мозг — это вовсе не устройство для хранения информации, это система настройки, и она работает по принципу голографии43.
Вернемся к маленькой девочке в красном пальто из «Списка Шиндлера». Загадка зрения, и в частности того, как мозг преобразует фотоны, раздражающие палочки и колбочки на сетчатке глаза, в ощущение красноты, до сих
пор не раскрыта. Прибрам тоже заинтересовался этой загадкой. После многолетних исследований он выдвинул революционную теорию не только о памяти, но и о человеческом сознании. Он писал следующее:
«Как воссоздаются изображения? Где находятсяэти изображения? Какое физическое свойство делает обязательной суперпозицию функций соседнихэлементов? Как может передаваться картинка,закодированная информация без передвижения вещества или среды, в которой происходит связь?»44
Прибрам начал искать ответы на эти вопросы в 1966 году. Тогда он предположил, что мозг может интерпретировать информацию так же, как в голограммах формируется изображение. Что тонкие волокна в нервных клетках оцифровывают поступающую информацию и хранят данные в этом формате. Мозг расшифровывает следы памяти, или, точнее, восстанавливает резкость исходного изображения, как в случае голограммы.
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ГОМУНКУЛ!
В 1971 году Прибрам поставил перед собой важный вопрос. Если мозг действительно воспринимает информацию, складывая голограммы (математически преобразовывая частоты, поступающие извне), кто в мозге их интерпретирует? Идея дуализма вызывает большое беспокойство в ортодоксальной науке. Концепция гомункула, маленького человечка, сидящего в голове и просматривающего восстановленные изображения, может привести к выводу о «бесконечной регрессии». Проще говоря, если маленький человечек сидит в голове и просматривает изображения, то он должен использовать какой-то зрительный аппарат. В свою очередь, изображение будет обрабатываться внутри его «мозга». Чтобы это произошло, в его голове тоже должен сидеть маленький человечек... В конечном итоге мы получим бесконечно маленького человечка — и это точно не ответ
на наш вопрос. Поэтому ученый решил поискать альтернативное объяснение.
Как в свое время Архимеду в ванне, вдохновение к Прибраму пришло неожиданно. Он читал лекцию в университете Миннесоты, и ему задали вопрос о проблеме дуализма. В одно мгновение он выпалил: «Может быть, мир — это голограмма!» И поразмыслив на эту тему спустя некоторое время, понял, что это действительно могло бы быть решением. Прибрам пришел к выводу, что реальность — это проекция.
Сын ученого, физик, предложил ему почитать некоторые труды Дэвида Бома. Как только Прибрам ознакомился с этими работами, он понял, что находится на правильном пути. Голография была ответом на его вопрос.
Дэвид Бом полагал, что вся Вселенная работает как совмещенное голографическое изображение. В своих размышлениях он шел от внешнего мира к внутреннему, а Прибрам мыслил от обратного, рассматривая голограммы прежде всего как ответ на проблемы внутреннего мира, человеческого разума. Важной частью теории Бома была идея, что мы никогда не воспринимаем визуальную реальность непосредственно. Мы знакомимся с миром изображений посредством линз. Мы наблюдаем Вселенную через телескопы, изучаем внутренний мир частиц при помощи микроскопов, определяем состав вещества посредством спектрометрии, и в то же время мы видим все благодаря самой главной линзе — человеческому глазу.
НАВОДИМ РЕЗКОСТЬНА РЕАЛЬНОСТЬ.
Прибрам рассматривал свою идею в пределах человеческого восприятия. Он предположил, что мозг сам выступает в качестве линзы, которая преобразовывает размытый потенциал голографической Вселенной в четкое изображение, звук, цвет и все остальные сенсоры, которые делают «внешние данные» «внутренними». Изображение на голографической пластинке представляет собой размытую картинку. То же самое происходит со Вселенной, окружающей нас. Только по-
еле того как линза головного мозга, подобно лазеру, направленному на голографическую пластинку, создаст трехмерное изображение, возникает Вселенная. Как говорит Прибрам:
«Возможно, реальность не такая, какой мы ее видим собственными глазами. Если бы у нас не было этой линзы - математики, выстраиваемойнашим мозгом, мы бы, возможно, знали другоймир, организованный в форме частот. Нет пространства, нет времени, только события. Можно ли в таком домене разглядеть реальность?»
Позицию здравого смысла о том, что реальность воспринимается нами такой, какая она есть, Прибрам назвал «экологической моделью» и высказал мнение, что она неадекватно объясняет восприятие. Он чувствовал, что его «голографическая модель» успешно отвечает на все вопросы. Согласно этой модели, образы возникают после того, как данные, поступающие в височную область коры мозга, активируют и организуют голографическое хранилище. Затем изображения воспроизводятся и:
«...становятся не меньшим продуктом „информации, размещенной в организме“, чем „информации,содержащейся в окружающей среде". Философски говоря, голономная модель — это Кант и Пиаже; экологическая модель — это критический реализм»45.
Иными словами, внутренняя проекция внешнего мира смешивается с внутренне генерируемыми субъективными мыслями, чувствами и толкованиями. Мы воспринимаем внешнюю «реальность» и делаем из нее свой личный субъективный внутренний мир. В психологическом «отражении» копенгагенской интерпретации и моего бомовского IMAXмы действительно создаем свою личную реальность.
Прибрам объясняет все просто и прямо. Он ставит в пример людей, которые страдают макропсией и микропсией — тяжелыми нарушениями, искажающими восприятие. Это когда человек воспринимает предметы в больших или
меньших масштабах, чем другие люди. Было доказано, что такие люди видят объекты более детально (с точки зрения макроскопии) в отличие от «нормальных» людей. Он приводит в качестве примера одного из своих пациентов, который после удара по голове страдал приступами сильного головокружения. После таких приступов он мог видеть мир вверх тормашками. Его зрительная система совершенно неправильно интерпретировала данные, поступающие от сетчатки глаза. Так могло продолжаться до следующего приступа головокружения, после чего к нему снова возвращалось правильное восприятие. Зрительная система мужчины вела себя как телевизор, который искажал поступивший сигнал, а не как человечек-гомункул, который устраивает «там» помехи.
Таким образом, Прибрам смог решить проблему бесконечной регрессии гомункулов в голове. По его мнению, внешняя и внутренняя голограммы — это грани одной и той же структуры. Выдвигая идею о холодинамике, Бом также утверждал, что все находится в свернутом состоянии. Воспринимающий и воспринимаемое — две грани одного целого.
То, что мы получаем обработанную информацию, а не воспринимаем ее непосредственно, доказывает случай одной швейцарки, которая страдала особым нарушением восприятия: агнозией движения. Женщина, которую невролог Вилаянур Рамачандран называл Ингрид, имела двустороннее повреждение средней височной области мозга. Ее зрение оставалось нормальным, пока она смотрела на неподвижный объект, но как только она переводила взгляд на бегущего человека или проезжающий мимо автомобиль, начинали происходить странные вещи. Вместо движения она видела последовательность отдельных статичных кадров. Рамачандран описывает ее восприятие так:
«Она рассказывала, что при разговоре с человеком с глазу на глаз она чувствовала, будто общается по телефону, потому что не могла видеть меняющиеся выражения лица собеседника,что важно при непосредственном общении. Даженалить чашку кофе было для нее испытанием, потому что вода запросто могла пролиться че-
рез край. Она не знала, когда замедлиться и изменить угол наклона кофейника, потому что немогла оценить, как быстро наполняется чашка»46.
Эта несчастная женщина воспринимала реальность «кусками», а не сплошным потоком. Это почти аналогично «квантовому», а не «волновому» поведению субатомных частиц47. Сразу возникает вопрос, что происходит с ее пониманием временного потока. Если она видит движение «кадрами», что происходит со временем между кадрами в ее восприятии? Движение автомобиля, видимое ею как ряд статических изображений, напоминает электрон, который, меняя орбиту, исчезает из одного положения в пространстве и возникает в другом. Как описал бы Бор, автомобиль движется серией «квантовых скачков». Интересно отметить, что такое восприятие реальности в виде квантов находит отражение в словах Пенфилда и его ассистента Джаспера. По их словам, восприятие напоминает кинопленку:
«...ее содержимое проецируется на экран человеческого осознания и как-то удерживается в течение некоторого времени для анализа, прежде чемзаменяется последующим опытом и, как следствие, нейронной картиной... Сознание, „постоянно протекающее" в нас, не оставляет после себя никаких записей, и в то же время запись еговзаимодействия с мозгом невероятно сложна».
Это не просто движение, которым можно управлять в процессе внутренней обработки восприятия. В книге «Антрополог на Марсе» британский невролог Оливер Сакс описывает случай с художником, который незаметно для себя перенес инсульт. Поскольку это произошло вечером, он не понял, что из-за повреждения мозга, вызванного инсультом, его восприятие цвета стало черно-белым. Но, несмотря на то что он потерял всякую способность различать цвета, следует предположить, что «цвет» все еще находился «там»48.
Оба этих необычных случая можно объяснить с помощью теории Прибрама о внутренних голограммах.
Неврологические нарушения относились к внутреннему «проектору», а не к внешней реальности. В одном случае «видеопленка» воспроизводилась «кадрами», а в другом был утерян цветовой сигнал. С этой «механической» точки зрения можно объяснить многие загадки зрительного, слухового и тактильного восприятия.
Если это так — а об этом свидетельствуют достаточно убедительные доказательства, — то память работает точно так же, как голографическая Вселенная Дэвида Бома. Говорить о том, что все происходит с помощью зеркал, несколько легкомысленно, но почему-то это достаточно точно описывает ситуацию. По некоторым причинам, о которых мы еще поговорим, все люди обладают способностью записывать каждое событие, которое происходит в их жизни. Более того, при определенных обстоятельствах мы можем получать доступ к этой информации и вновь переживать события из своего прошлого в виде трехмерного яркого и полного воспоминания.
Об этом подозревали давно. В середине XVIII века французский философ Дени Дидро писал:
«Меня заставили понять, что все, что мы видим, знаем, воспринимаем, слышим, — даже деревья в густом лесу - нет, даже расположениеветвей, форма листьев и различные цвета, оттенки зеленого и свет; внешний вид песчинок наберегу моря, неравномерность гребней волн, толи взволнованных легким ветерком, то ли взбитых в пену бурей; множество человеческих голо-сов, криков животных и прочих звуков, мелодияи гармония всех песен, всех музыкальных произве-дений, всех концертов, которые мы слышим, все,что нам неизвестно, существует внутри нас»49.
Спустя два с половиной века современный невролог Стивен Пинкер продолжил его мысль:
«Люди живут ничтожные 2 млрд секунд, так чтонет никакой известной причины, почему мозг
не может записывать каждый предмет и каж-дое пережитое событие, если ему это нужно»50.
Эти две цитаты разделяют 250 лет прогресса в понимании человеком окружающего мира. И в них обеих отражаются давние подозрения, что наш разум подобен огромной библиотеке, где библиотекарь забыл пароль от кодового замка на входе. Тома с информацией в ожидании пылятся на полках, выставленные плотными рядами. Но с какой целью хранятся эти огромные запасы информации? Этот вопрос может показаться странным, но это один из самых важных вопросов. Какую пользу можно получить от запомнившихся событий и прочей информации?
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬВ МЕТАРАЗУМ.
Выживание зависит от быстроты принятия решений и их реализации. Если бы мы стояли перед голодным саблезубым тигром, взвешивая все варианты, то вымерли бы давно, как птица дронт. Когда в доме начался пожар, бесполезно вспоминать, что именно произошло 12 октября 1981 года, какой бы эмоционально значимой ни была для вас эта дата. Важно отобрать из памяти ту информацию, которая может помочь вам оценить в одно мгновение все варианты действий. Вот что помогает выжить как одному человеку, так и всему виду.
Анри Бергсон, великий французский философ своего времени, также интересовался вопросами памяти и ее ролью в жизни человека. Он понимал, что человеческий разум помнит все переживания, но в то же время имеет механизм, предохраняющий его от переполнения51.
То, что мозг способен вместить все необходимые данные, ученые подозревали давно, а теперь, с приходом цифровых технологий, поняли окончательно. Большой вклад в квантовую физику сделал Джон фон Нейман. Именно он автор «цепочки фон Неймана», которая подразумевает, что неопределенность, вызванная двойственной природой квантовых частиц, передается от частицы к наблюдателю.
Это утверждение привело к появлению многомировой интерпретации. Совершенно противоположным оказалось его знаменитое «доказательство» того, что под квантовой неопределенностью нет никакой основы. И тем не менее он также интересовался возможностями человеческого мозга. В качестве упражнения он однажды подсчитал, что в среднем за всю жизнь человека его мозг сохраняет около 2,8х1020 (280000000000000000000) битов информации. Он получил такие большие цифры, потому что был уверен, что мозг запоминает все пережитое.
Человеческий мозг — это самая сложная форма материи во Вселенной. Если посмотреть на мозговое вещество в разрезе, то можно увидеть, что оно состоит из нейронов, или нервных клеток. В мозге новорожденного содержится около 100 миллиардов этих клеток. Каждый нейрон состоит из тела и десятков тысяч тоненьких ответвлений, называемых дендритами. Дендриты получают информацию от других нейронов. Особым отростком нейрона является аксон. Он может ответвляться на большие расстояния. Нейроны контактируют друг с другом посредством синапсов. В каждом нейроне насчитывается от 1000 до 10000 синапсов. Они бывают возбуждающими или тормозными. В объеме мозгового вещества размером с песчинку содержится 100000 нейронов и 1000000000 синапсов, и все они «общаются» между собой. На основе этих данных было подсчитано, что количество возможных состояний мозга (теоретически возможных перестановок и комбинаций) превышает количество элементарных частиц во Вселенной. Для того чтобы запомнить все события, мысли, чувства и ощущения за все 2 миллиарда секунд жизни, потребуется лишь небольшой процент всех потенциальных возможностей этого удивительного органа. Получается, что у нас не только есть возможность записывать всю информацию, а и что после этого остаются избыточные возможности. В этом нет никакой логики!
Воспоминания о конкретных событиях прошлого можно вызвать не только с помощью электродов Пенфилда. Гипноз тоже способен на это. В 1973 году террорист взорвал автобус, заранее подложив туда бомбу. И хотя автобус стоял на конечной станции и в салоне не было пассажиров,
было важно задержать преступника как можно скорее. Никто не надеялся, что водитель вспомнит всех пассажиров, садившихся в его автобус в течение дня, поэтому было предложено применить к нему гипноз. Водитель описал всех пассажиров в мельчайших подробностях, так что полиции удалось арестовать террориста в течение нескольких дней. Он также описал сообщника подрывника, который впоследствии был депортирован из страны. Этого воспоминания удалось добиться не более чем за пару секунд52, 53.
А вот самый впечатляющий случай воспоминаний, вызванных гипнозом. Гипнотерапевт Бернард Гиндс после проведения серии контролируемых экспериментов в начале 1950-х годов рассказал:
«Солдат с образованием в объеме начальной школы (под гипнозом) смог запомнить целую страницу шекспировского „Гамлета", прослушав отрывок семь раз. После выхода из гипноза он немог вспомнить ни одной строчки, но более поразительным было то, что он не помнил ничего о пережитом гипнозе. Через неделю он снова был подвергнут гипнозу. В этом состоянии онсмог повторить весь отрывок без единой ошибки.
Чтобы проверить обоснованность усиления памяти, в другом эксперименте были загипнотизированы одновременно пятеро солдат. Они получили смешанный „код", состоящий из двадцати пяти словбез какой-либо фонетической последовательности. Им было дано шестьдесят секунд, чтобы запомнить список слов. После выхода из гипноза каждого солдата попросили повторить код, но никтоне смог этого сделать. У одного из них было туманное воспоминание, связанное с кодом, но не болеетого. Остальным солдатам было дано еще шестьдесят секунд на запоминание кода, но все отрицали то, что раньше сталкивались с ним. Во времяповторного гипноза они все смогли воспроизвеститочное содержание закодированного сообщения»54.
Появились новые доказательства, что где-то глубоко в подсознании мы действительно помним все. Но в связи с информационной перегрузкой, часть информации остается за пределами обыденного сознания. Но по крайней мере один человек обладал даром доставать эту информацию — и этот дар превратил его жизнь в ад.
настоящийДЖОННИ МНЕМОНИК.
Несмотря на имеющиеся доказательства того, что нам доступны не все воспоминания и их отфильтровывает какой-то механизм защиты, психологии известен один человек, способный вспомнить все. Случай этого несчастного человека по имени Соломон Шерешевский изучал российский психолог Александр Лурия на протяжении 30 лет55. Способности Шерешевского были настолько уникальны, что он много лет зарабатывал на жизнь, выступая в театре. Ежедневно он покорял аудиторию феноменальной памятью. К сожалению, все исполненные номера оставались в его памяти. Любой разговор его утомлял, потому что каждое услышанное или сказанное им слово вызывало десятки образов, идей и воспоминаний. Его жизнь была кошмаром. В отчаянии он даже пробовал записывать впечатления на бумаге и затем ее сжигать. Но это не помогало. С последней надеждой избавиться от своего дара он обратился к Лурия.
Чтобы проверить способности Шерешевского, психолог дал ему список из 30 слов, запомнить которые он должен был с первого раза. Оказалось, что он мог сделать то же самое и с числами, и с набором бессмысленных слов. Лурия заинтересовало, что его способность не была похожа на процесс запоминания информации. Это выглядело так, как будто информация сама откладывалась в его памяти, как только была услышана. К своему удивлению, Лурия обнаружил, что Шерешевский мог запомнить и никогда больше не забыть любое количество имен или предметов без каких-либо ограничений. Через много лет он мог вспомнить дату, когда ему приходилось запомнить какую-то информацию и повторить
эту информацию без единой ошибки. Однажды он вспомнилсписок слов и обстоятельства, с ним связанные, спустя 15 лет.Во время очередного эксперимента он закрыл глаза и сказал:
«Да, да... этот список вы дали мне однажды, когда мы были в вашей квартире. Вы сидели за столом, я в кресле-качалке... вы были в сером костюме и смотрели на меня, каксейчас... теперь, я вижу, как вы сказали...»
Затем он воспроизвел точный список слов. Еще более примечательно то, что Шерешевскому, как известному мнемонисту, предлагали тысячи наборов информации, и он запоминал их, заменяя слова или числа образами. Это стандартный метод тренировки памяти, который используют большинство мнемонистов, но похоже, что Шерешевский пришел к этому методу неосознанно — просто так работал его разум. У него была так называемая «синестезия» — взаимосвязанность чувств. Например, у некоторых музыкантов каждая нота ассоциируется с определенным цветом. Для Шерешевского все слова, имена, звуки имели свои цвета, текстуры или вызывали определенные чувства. Лурия проследил за синестетическими реакциями своего пациента вплоть до самого раннего возраста. Вот что вспоминал Шерешевский:
«Когда мне было около двух-трех лет, меня училисловам молитвы на иврите. Я не понимал их смысла,и незнакомые слова поселились в моей голове в видеклубов пара и брызг... Даже сейчас я вижу эти клубыпара и брызги, когда я слышу определенные звуки».
По словам Лурия, это не такая редкость, как можно подумать. Особенно интересным примером он считал композитора Александра Скрябина, который применял собственные синестезические способности в своих концертах. Так, в 1911 году он написал симфонию под названием «Прометей» («Поэма огня»). Симфония была написана для обычного оркестра, фортепиано, органа и хора. Кроме того, эта партитура также включала оркестровки для
clavieralumieres, или цветового органа, сопровождающего музыкальное развитие сменой цветовых волн. Свет подавался в виде облаков, лучей и других форм, которые заполняли концертный зал. Кульминацией был настолько яркий белый свет, что больно было смотреть.
У Шерешевского голоса одних людей ассоциировались с цветом, в то время как другие принимали физическую форму. Он описал голос русского режиссера Сергея Эйзенштейна как «пламя с выступающими из него волокнами». Простая речь принимала для него такую форму: гласные возникали как простые фигуры, согласные — как брызги, например, «А» была «белая и длинная». Это было как если бы голографическая обработка внешней «реальности» внутри Шерешевского в некотором роде перепуталась.
С цифрами была похожая ситуация. Шерешевский воспринимал цифру 2 беловато-серой, а 8 — молочно-голубой, как известь. Поэтому для него не было никакого различия между зрительными, слуховыми и вкусовыми восприятиями. Как считал Лурия, эта особенность занимала центральное место в его памяти56. Кажется, что Шерешевский мог вспомнить события прошлого во всех подробностях. Его детские воспоминания были богаты деталями. Он помнил себя в годовалом возрасте:
«Я был очень маленький, возможно, мне было меньше года. Наиболее ярко всплывает в памяти мебель в комнате, не вся, я этого не помню, а только в углу комнаты, где стояла мамина кроватьи колыбель. Колыбель - маленькая кроватка с перегородками по обе стороны и витым плетениемпонизу, и она качается. Я помню, что обои в комнате были коричневые, а кровать белая. Я вижу,как мать берет меня на руки, а затем снова кладет обратно. Я чувствую движение, ощущениетепла, а потом неприятное ощущение холода».
Особенно интересно, что он помнил ощущения тепла и холода и чувство движения. Это напоминает образы, которые вызывал Пенфилд у больных эпилепсией. Похоже,
что именно этот тип воспоминаний, который можно стимулировать с помощью электрического раздражителя, приложенного к височной доле мозга, мог вызвать Шерешевский по собственному желанию. Шерешевский, кажется, имел даже более ранние воспоминания:
«Именно это чувство возникало при контактес матерью: до того как я начал узнавать ее, этобыло простое чувство — „хорошо". Нет формы,нет лица, только что-то наклонилось надо мной,от чего идет хорошее... Приятное... Видеть матьбыло для меня как смотреть на что-то через объектив камеры. Сначала нельзя ничего разглядеть,просто круглое мутное пятнышко... Затем появляется лицо, и его черты становятся более четкими».
То, каким образом Шерешевский описывает самые ранние впечатления о матери, очень интересно и может быть косвенным доказательством правдивости его воспоминаний. В 1930-х годах структура глаз ребенка уже была известна, и считалось, что они видят как взрослые. Механизмы зрения и внимания на этом этапе уже полностью развиты, так что этот вывод казался разумным. Тем не менее исследования, проведенные за последние 30 лет, показали, что, хотя двухмесячные младенцы в состоянии фокусировать изображения на сетчатке, их зрение все еще нечеткое. Оптика глаза в этот период уже развита, а области мозга, ответственные за зрение, еще нет. Если продолжить аналогию с камерой, причина того, что зрение ребенка является размытым, вовсе не в «объективе», а в «пленке». Сетчатка (оболочка глаза), как дополнение к другим зрительным частям мозга, у младенцев развита не полностью. Разумно предположить, что Шерешевский описывал реальное воспоминание, а не выдуманные образы.