Гертруда разделяла его опасения, но ее любовь к Эдгару, открытому и приветливому юноше, которому она когда-то отдала свое сердце, была так велика, что она готова была бросить вызов тем силам, которые коренились внутри него и грозили разрушить их счастье. Она смело и открыто смотрела на этот мир и с нетерпением и предчувствием счастья ждала приближающуюся весну.
Глава 10
В ноябре 1906 года в студии Кейси на Колледж-стрит открылась художественная выставка. Коллекция картин, гравюр, акварелей стоимостью сорок тысяч долларов была выписана у торговца картин Франца фон Ганфстангла из Нью-Йорка. Выставка вызвала большой интерес, и ее устроителям удалось распродать большинство гравюр и акварелей; оставшееся же было решено приберечь для рождественской распродажи, после которой выставку предполагали закрыть. Что же касается картин, то их надо было вернуть обратно в Нью-Йорк. Дело пошло настолько хорошо, что Эдгар не сомневался: к весне он сможет начать строительство дома, о котором они с Гертрудой так мечтали. 23 декабря студия на Колледж-стрит сгорела. Ни одна из картин не уцелела. Просматривая страховые документы,
Эдгар обнаружил, что картины в них не значились. В представленной фон Ганфстанглом описи картины, не возвращенные ему, оценивались в восемь тысяч долларов. Эдгар был разорен, студия описана.
А в студии на Стейт-стрит дела шли в гору. Эдгар работал там целыми днями, а иногда оставался и на ночь. Только по воскресеньям он брал выходной, чтобы проводить занятия в воскресной школе. Лишь один раз позволил он себе не прийти на работу. Это случилось 16 марта 1907 года. В тот день после обеда он остался дома. Он в растерянности мерял шагами гостиную маленького коттеджа на Парк-авеню, где они поселились с Гертрудой, и непрерывно курил. Время от времени из спальни появлялась гостившая у них миссии Эванз и говорила ему что-то ободряющее. Однажды появилась сиделка Дейзи Дин и кинула на него осуждающий взгляд. Наконец, вышел улыбающийся Блэкберн.
|
|
- Ну как, слышали?- спросил он.- Он уже довольно громко кричит.
У Эдгара перехватило дыхание.
- Так это мальчик? - спросил он. Он чувствовала себя полным глупцом.
- Вообще-то мы употребляем слово “сын” в таких случаях,- сказал Блэкберн.- Крепкий и здоровый мальчуган, и Гертруда себя хорошо чувствует.
Миссис Эванз открыла дверь в спальню и позвала их.
- Девять с половиной фунтов,- сказала она. Эдгар сел.
- Я не хотел причинять такую боль,- сказал он жалобно.- Я не думал, что все так будет, что Гертруда будет так мучиться. Почему же я легко отделался?
Блэкберн с трудом сдерживал улыбку.
- Ну, ты тоже переживал,- сказал он.- А теперь твоя очередь хлопотать. Появился еще один рот, который надо кормить.
- Я не против, чтобы их была дюжина - но не таким способом,- заметил Эдгар.
- Так давай проведем сеанс и узнаем, существует ли для этого еще какой-нибудь другой способ, - предложил Блэкберн.
Они вернулись в гостиную. Миссис Эванз вышла, держа в руках новорожденного.
- Ну не красавец ли! - воскликнула она.
- Да,- согласился Эдгар, хотя вовсе так не думал. По секрету он даже спросил Блэкберна, действительно ли все новорожденные похожи на освежеванных кроликов.
Блэкберн ответил сурово:
- Даже Клеопатра была такой же при рождении. Он потом изменится.
|
|
Они назвали мальчика Хью Линн в честь братьев Гертруды. Миссис Эванз решила остаться с ними, чтобы присматривать за ребенком до тех пор, пока Гертруда не поправится. Она заявила, что он - ангельское создание.
А это ангельское создание не замолкало всю весну и лето. Даже пожар, случившийся в сентябре, не заставил его замолчать. В огне сгорела студия на Стейт-стрит. На сей раз там не было товаров, выписанных по накладным, и страховые агенты были необычайно щедры.
- Вам не везет, Кейси,- сказал один из них.- Назовите нам сумму сами - мы даже не будем ее проверять. Вы получите эти деньги.
По просьбе Эдгара плотники приступили к работе немедленно, и через две недели студия открылась вновь. Затем неожиданно из-за поддавшегося панике партнера Эдгара фирма оказалась на грани банкротства. Его первый партнер Фрэнк Поттер продал свою долю Эдгару, и его место заняли брат Гертруды Линн и некто Джо Эдкок. Именно по вине этого Эдкока фирма обанкротилась, хотя никто из кредиторов не проявлял беспокойства. Студия закрылась на несколько минут, пока выполнялись необходимые формальности. Потом она опять открылась. И в ней было больше посетителей, чем прежде.
Так как Керри Солтер значилась основным кредитором Эдгара, ее вызвали в Боулинг-Грин. С ней приехал ее муж, доктор Томас Бурр Хауз из Спрингфилда, штат Теннесси.
- Эдгар, мог ли ты себе когда-нибудь вообразить, что я выйду замуж сразу за двух врачей? - спросила Керри, представляя мужа.- Он не только обычный врач, но еще и остеопат. Хауз был добродушный человек невысокого роста с висячими усами. Когда он пытался подшутить над кем-нибудь, его карие глаза поблескивали и тем самым выдавали его. Он полюбил Боулинг-Грин и решил, что было бы неплохо провести здесь зиму, прежде чем весной открыть практику в Хопкинсвилле.
|
|
- Ты должна присматривать за студией,- сказал он Керри.- Мы не можем сейчас уехать.
Я останусь с Гергрудой, а Лиззи поедет домой,- предложила Керри.- За делами в студии следить придется тебе. Я в этом ничего не понимаю. Хотя Эдгар знает все лучше нас.
- Я ему буду помогать,- согласился доктор Хауз. Теперь он проводил все свое время в студии, наблюдая за тем, как Эдгар делает снимки или беседует с врачами, которые по привычке заходили сюда, чтобы поболтать с Эдгаром и друг с другом. Он не пытался вникнуть в суть дела и не обращал внимания на разговоры о диагностировании. “Очень занятно”,- были его единственные слова. Он приехал сюда на отдых и не хотел, чтобы что-то ему помешало.
Эдгар целиком ушел в работу. Он хотел выплатить все свои долги и снова стать свободным человеком. Он также решил уехать из Боулинг-Грина. Два пожара и неприятный случай с врачами ослабили его привязанность к этому месту. Он хотел уехать отсюда и начать все заново. Гертруда его в этом поддерживала.
К ранней весне положение Эдгара значительно улучшилось. Доктор Хауз и Керри вернулись в Хопкинсвилл, и Гертруда с маленьким Хью Линном отправилась вместе с ними, чтобы погостить в Хилле. Эдгар переехал из коттеджа в студию.
Отъезд произошел в конце марта. А однажды вечером, в конце мая, Эдгару позвонил из Хопкинсвилла доктор Хауз.
- Заболела Керри,- сообщил он.- Она хочет, чтобы вы приехали и провели для нее сеанс. Я обращался за помощью к доктору Хаггарду из Нашвилла, и он настаивает на операции, но Керри ничего не хочет делать без вашего согласия. Вам лучше приехать. Она очень плоха.
Эдгар выехал ночным поездом. Всю дорогу он молился. Вера в него Керри всегда согревала его и придавала ему уверенность. Именно она всегда настаивала на том, что диагнозы, поставленные Эдгаром, верны и что способности Эдгара - от Бога. Она во всем ему доверяла. Она дала ему деньги, когда он в них нуждался, и теперь, когда эти деньги пропали из-за пожара, она вверяла ему свою жизнь. Была ли ее вера в него оправданна?
Как он может определить, чем она больна? Каково будет доктору Хаузу, опытному врачу, наблюдать за тем, как человек, ничего не сведущий в медицине, во сне определяет недуг его жены.
Когда на следующее утро он увидел чету, встречавшую его в Хилле, он почувствовал себя еще хуже. Керри действительно была очень плоха, но ее вера оставалась непоколебимой.
- Только ты можешь определить, чем я больна и как меня вылечить,- убеждала она.- Сеанс надо провести как можно скорее, Эдгар; доктор Хауз запишет; все, что ты скажешь.- В присутствии посторонних она называла своего мужа только “доктор Хауз”.
Эдгар пошел в спальню и погрузился в сон, предварительно объяснив доктору Хаузу, какие ему нужно делать внушения, особенно для того, чтобы разбудить. Как выяснилось, именно это является наиболее важным. Сеанс в принципе мог провести любой, если ему четко объяснят, при помощи каких внушений нужно вывести Эдгара из состояния сна. Участвующий в сеансе человек не должен был также ни на секунду покидать спящего Эдгара до тех пор, пока тот не выйдет из состояния транса.
Когда Эдгар проснулся, он увидел недоумевающее лицо доктора Хауза.
- Хаггард считает, что у нее опухоль брюшной полости,- сказал он.- Я обращался ко всем местным врачам. Они согласны с этим диагнозом. Вы же утверждаете, что никакой опухоли нет. По вашему мнению, моя жена беременна, и у нее сжатие кишки. Лечение, ко-торое вы предлагаете для данного заболевания, вполне приемлемо - масляные клизмы и прочие средства,- он покачал головой.- Но я не могу понять, как она могла забеременеть. Ведь у нее не может быть детей.
Эдгар чувствовал себя посрамленным. Он надеялся, что его диагноз совпадет с диагнозом врачей. Это бы значительно облегчило дело. Ведь доктор Хаггард был ведущим специалистом в Нашвилле.
- Мы будем выполнять ваши предписания,- сказал доктор Хауз.- Посмотрим, что из этого получится.
Эдгар провел в Хилле следующие день и ночь. Появившийся на другое утро из спальни Керри Хауз стал благодарно трясти ему руку.
- Вы были правы, это действительно сжатие кишки,- сказал он.- Керри гораздо лучше. И все-таки я не могу понять, как она смогла забеременеть.
Эдгар вернулся в Боулинг-Грин. А в ноябре появился на свет Томас Бурр Хауз-младший. Он родился семимесячным и поэтому был такой крошечный и хрупкий, что его носили на подушке. Никто, кроме Керри, не верил, что он переживет зиму. Он все время болел, у него были частые приступы. В марте приступы настолько участились, что Керри попросила доктора Хауза снова позвонить Эдгару в Боулинг-Грин.
В этот раз, кроме Хауза, на сеансе присутствовали два местных врача. Один из них, указав на Эдгара, заявил: “Если вы действительно верите этому шарлатану, то мне здесь делать нечего”, и с этими словами удалился. Другой врач, доктор Джексон, лечивший на протяжении многих лет семью Кейси, остался.
Керри сидела в качалке у окна в гостиной комнате. У нее на коленях лежал ее ребенок. Через каждые двадцать минут у него начинались судороги. Эдгар прошел из гостиной в спальню, находившуюся напротив. Хауз и доктор Джексон последовали за ним. Эдгар лег на кровать и погрузился в сон. Когда он проснулся, доктор Хауз сидел рядом с ним; доктор Джексон был в гостиной. Дверь в гостиную была приоткрыта, и Эдгар услышал, как доктор Джексон разговаривает с Керри.
- Сами подумайте, миссис Хауз, мы не можем сделать то, что советует этот человек,- говорил он.- Мы не можем дать вашему ребенку яд.
Эдгар вошел и встал у камина. Керри продолжала раскачиваться в качалке. Ее взгляд остановился на ребенке. Вошел доктор Хауз и сел рядом с ней.
Керри обратилась к Джексону.
- Вы были среди тех, кто настаивал на том, чтобы мне сделали операцию, не так ли?- спросила она.- Я не последовала вашему совету. Теперь умирает мой ребенок, и вы ничем не можете ему помочь, но запрещаете мне делать то, что советует Эдгар. А я все равно сде-лаю так, как велит он.
Стараясь успокоить ее, Хауз заговорил:
- Но, по его словам, нужна большая доза белладонны - сказал он. - Ты же сама знаешь, что это смертельно. Разумеется, он предусмотрел и противоядие. Но кто знает, что из этого получится?
- Единственное, что я точно знаю, так это то, что мой ребенок умрет, если мы что-нибудь не предпримем,- сказала Керри.- Это наш единственный шанс. Доктор Хауз, отмерьте нужную дозу. Я сама дам ее ребенку.
Хауз ушел в свой кабинет и вернулся с пузырьком белладонны. Керри помогала ему. Через несколько минут ребенок успокоился и заснул.
- Приготовьте противоядие,- приказала Керри. Доктор Джексон обратился к Эдгару.
- Я никогда о таком не слышал,- сказал он.- Примочка из персикового дерева. Я не знаю, как ее готовить и для чего она. Но раз вы ее назначили… Вы имеете представление, что это такое?
- Я приготовлю лекарство сам,- вызвался Эдгар. Он был рад выбраться из дома. Ему необходимо было что-то делать. Он не мог больше оставаться здесь и видеть перед собой Керри и лежащего на ее коленях ребенка. Ожидание стало невыносимым.
Но что могла представлять из себя примочка из персикового дерева? Ее невозможно было приготовить из листьев, поскольку деревья в саду стояли совершенно голые. Он внимательно осмотрел одно из персиковых деревьев и отобрал самые молодые и нежные побеги. Из них вышел бы неплохой настой, если именно из них нужно было его готовить. Он принес ветки на кухню, расположенную отдельно от дома, положил их в кастрюльку и залил кипятком.
Миссис Эванз пришла помочь ему. Когда настой стал довольно насыщенным, они смочили им полотенца и отнесли их в дом. Эдгару казалось, что время остановилось. Но когда Эдгар принес очередное полотенце, Керри посмотрела на него и сказала:
- Ему лучше. Я знала, что если ему кто-нибудь и сможет помочь, то это будешь ты, Эдгар.
Эдгар вышел на улицу. Он стоял там, вдыхая холодный ночной воздух. К нему подошел доктор Хауз.
- Не имеет смысла упрямиться,- сказал доктор.- Вы спасли Керри, теперь вы спасли нашего сына, используя свое состояние транса. Все это звучит глупо, но ведь так оно и есть. Боюсь, мне ничего не остается, как поверить в это.
- Надеюсь, вы правильно сделаете,- ответил Эдгар.- После сегодняшней ночи я и сам готов поверить.
Наблюдая за звездами, мерцавшими на зимнем небе, Эдгар впервые почувствовал, что начинает понимать свое предназначение. Он сотворил добро. Он избавил человека - маленького ребенка - от страданий, а может быть, и от смерти. Он смог сделать это благо-даря дару, данному ему Богом. Сбылась его мечта. Может, ему было предназначено жить такой жизнью?
Но по возвращении в Боулинг-Грин его энтузиазм постепенно угас. Каждый день он встречался со своими друзьями-врачами. Их невозмутимая самонадеянность, их привычка постоянно вставлять в речь медицинские и научные термины, их настойчивые просьбы за-быть все обиды и продолжить “интересные эксперименты” ввергли его в меланхолию, которая только усилилась после того, как он осознал, что поставил перед собой самую прозаическую цель в жизни - избавиться от долгов.
В августе 1909 года он оплатил последний счет. После семи лет тяжелого труда он не имел за душой ни гроша.
Он отправился в Хопкинсвилл и остановился в Хилле, где в это время гостили Гертруда с Хью Линном, мистер и миссис Хауз, маленький Томми и другие члены семьи. Для того чтобы не сидеть без дела и избавиться от чувства унижения, которое он испытал из-за того, что остался без работы и без средств к существованию, Эдгар предложил перенести кухню и соединить ее с основным зданием. Это была довольно сложная задача, требовавшая значительного инженерного искусства. Когда кухню передвигали при помощи роликового приспособления, тетушка Кейт, помогавшая Эдгару, сказала ему с невозмутимым спокойствием:
- Если можешь, останови эту громадину. Мой палец попал туда.
Но остановить движение не было никакой возможности. Кухня продолжала катиться по рельсам, превращая палец в кровавое месиво.
Остальное завершили без особых происшествий.
Когда все было сделано, Эдгар собрал вещи и отправился искать работу.
Он вернулся перед Рождеством, хотя для этого ему пришлось бросить работу, которую он нашел в Гадсдене, штат Алабама.
- Я не могу больше там оставаться,- сказал он Гертруде.- Я найду другую работу. В Алабаме мало фотографов. Мне уже предложили место у братьев Рассел в Аннистоне. Хочу поездить по штату. Как только найду подходящий городок, открою там свою мастерскую.
- Мы начнем все сначала,- поддержала его Гертруда.- Не может быть, чтобы нам всегда не везло.
Во время праздников сквайр познакомил Эдгара с доктором Уэсли Кетчумом. Это был гомеопат, недавно открывший свое дело в Хопкинсвилле. Гомеопатов в то время было очень много, и они пользовались популярностью. Их прозвали “ложку за папу, ложку за маму”, поскольку прописываемые ими лекарства нужно было принимать часто и небольшими дозами, обычно по чайной ложке. Некоторые называли их лечение “промыванием желудка”, и все же у гомеопатов, изготовлявших свои собственные лекарства, было много приверженцев.
Кетчум, молодой человек тридцати с лишним лет, носил пенсне и проявлял интерес ко всему на свете. Он приветливо поздоровался с Эдгаром. Он уже слышал о нем и разговаривал с некоторыми из его пациентов. Кетчум мечтал побывать на сеансе, но Эдгар сказал, что не проводит сеансы для любопытствующих.
- Как же мне быть?- спросил Кетчум.
- Если придете с письменной просьбой от человека, который действительно нуждается в помощи, я проведу сеанс,- сказал Эдгар.- Это обязательное условие.
- Подождите минутку,- попросил Кетчум.
Они находились у него в кабинете. Кетчум вышел на улицу, перешел на другую сторону и вошел в отель “Латам”. Через несколько минут он вышел оттуда, размахивая какой-то бумажкой.
- Теперь все в порядке,- сказал он.- Этому человеку действительно очень нужна помощь.
- А это не подделка? - спросил Эдгар.
- Даю слово чести,- сказал Кетчум.
- В таком случае я проведу сеанс,- согласился Эдгар.
- Когда?- спросил Кетчум.
- Да прямо сейчас,- ответил Эдгар.
Он снял галстук, ослабил воротник, снял запонки и ботинки и лег на кушетку. Сквайр вызвался делать необходимые внушения. Кетчум дал ему бумагу. Эдгар погрузился в сон.
Проснувшись, он увидел стоявшего посреди комнаты Кетчума. Зацепившись большими пальцами за жилетку, он раскачивался взад-вперед на каблуках и улыбался.
- Ничего подобного в жизни не видел,- сказал он.- Вы могли бы провести кого угодно, но только не меня.
Он продолжал раскачиваться.
- Если мы будем работать вместе, то заработаем кучу денег.- Он засмеялся.- Вы говорили обо мне,- сказал он.- Теперь я убежден, что у меня аппендицит. Бог ты мой, ведь я действительно знаю, что у меня аппендицит. Меня обследовали шесть лучших врачей штата. Моя операция назначена на следующую среду. А вы утверждаете, что я упал, споткнувшись о коробку, и сильно ударился. Вы советуете мне обратиться к остеопату. Дорогой мой, вы шарлатан, но если мы будем работать вместе, то объездим всю страну и оставим всех в дураках. Да, сэр, у вас все гладко получается, но меня вам не удалось провести!
Эдгар кипел от злости. Он пытался держать себя в руках.
- Если я и шарлатан,- сказал он,- то не по своей вине. Я ведь понятия не имею, как все это происходит. Может быть, тогда вы мне объясните, почему я определил, что у вас нет аппендицита? Если бы я действительно был шарлатаном, то вполне мог сказать, что у вас что-то с желудком или что у вас болит нога или сердце. Если вы считаете меня шарлатаном, докажите. И если это действительно окажется правдой, то я никогда в жизни не проведу больше ни одного сеанса!
Он вышел из приемной. Сквайр последовал за ним.
Когда они ушли, Кетчум обратился к своей секретарше. Она сидела в соседней комнате за неплотно закрытой дверью, стенографируя слова Эдгара.
- Поскорее напечатайте это,- сказал он.- Кажется, я могу вывести парня на чистую воду.
Когда запись сеанса была готова, он положил ее себе в карман и отправился к доктору Джеймсу Олдхему, местному остеопату.
- Послушайте, Олдхем,- сказал он.- Я - Кетчум, новый гомеопат. Обыкновенные врачи не испытывают ко мне особой любви, так же как и к вам. Я думаю, нам надо держаться вместе. Может, мы будем друзьями.
Олдхем оценил такое начало и пожал руку Кетчума.
- Не могли бы вы осмотреть меня? - попросил Кетчум.- Я что-то неважно себя чувствую.
- С удовольствием,- ответил Олдхем.- Раздевайтесь до пояса и ложитесь на кушетку.
Раздеваясь, Кетчум продолжал говорить.
- Вы слышали что-нибудь об этом парне по имени Кейси, который проводит сеансы? - спросил он.
- Да, конечно,- ответил Олдхем.
- Ну и что вы об этом думаете?- продолжал он.
- Он умен,- ответил Олдхем.- Схватывает все на лету. Он кой-чего поднабрался в медицине.
- Думаю, ему здорово помогают другие,- сказал Кетчум.
- Да,- ответил Олдхем.- Я лечил его, когда он не мог говорить. Всеми своими знаниями он обязан мне.
- Во время сеансов он часто советовал пациентам обращаться за помощью к вам, не правда ли,- продолжал Кетчум,- когда он работал с Лейном?
- Да,- ответил Олдхем,- но диагнозы я ставил сам.
- Ну а если бы он отбил у вас пациента? Ведь такое случалось?
- Да,- согласился Олдхем.
- А больные когда-нибудь умирали?
- Никогда об этом не слышал.
Кетчум улегся на смотровой стол. В руке он зажал сложенную бумагу с описанием своего заболевания.
- Ну что ж,- заключил он.- Я лично считаю, что он шарлатан. Честно говоря, сегодня днем он провел сеанс для меня. Думаю, что парень у меня в руках. Дело за вами - осмотрите меня и скажите, все ли со мной в порядке.
Он лег на живот, и Олдхем начал осматривать его позвоночник, нажимая на позвонки.
- У вас болит правый бок? - спросил он. - Да,- ответил Кетчум.
- Держу пари, вы думаете, что у вас аппендицит,- сказал Олдхем.- На самом деле здесь есть небольшое повреждение,- продолжал Олдхем, надавливая на два позвонка.- Скорее всего, оно было вызвано падение или каким-то напряжением.
- Боже мой, но ведь Кейси сказал то же самое! - Кетчум развернул листок и уставился в него, при этом голова его свисала со стола.- И что вы посоветуете сделать?- спросил Кетчум.
- Ну, это нетрудно выправить,- ответил Олдхем.- Я позову жену, она подержит вас за ноги, пока я буду заниматься позвоночником.
- Кейси говорил то же самое,- проговорил Кетчум, лежа на столе.- Он даже сказал, что ваша жена должна держать меня за ноги.
В тот же вечер Эдгар и Лесли по просьбе Кетчума явились к нему. Когда они вошли, он левой рукой указал им на стулья. Правой рукой он держался за бок.
- Вы не шарлатан,- обратился он к Эдгару.- Зато я вел себя как последний дурак.
Он рассказал, что произошло на приеме у Олдхема.
- Раньше я шутил, говоря, что нам надо держаться вместе,- сказал он,- но теперь я предлагаю это вполне серьезно. Вместе мы сможем сделать много полезного для людей и заработать при этом деньги. Мы сможем разработать новые методы лечения и кардинально изменить медицину. Ну, что вы об этом думаете?
- Это исключено,- ответил Эдгар. Он все еще был зол на Кетчума.- Я рад, что вы обнаружили свою ошибку,- сказал он.- Вы убедились, что я не шарлатан, так же как в этом убеждались другие врачи, исследовавшие меня. А теперь, если вам удастся убедить меня, что все вы не шарлатаны, то, может быть, я и присоединюсь к вашей компании.
Глава 11
Был конец октября 1910 года. Воскресным вечером один из штатных фотографов компании Тресслера вернулся после недельной поездки по провинции. Он вошел в помещение студии и, гремя оборудованием, стал подниматься наверх. Это был худой длинноногий молодой человек. Несмотря на усталость, он выглядел моложе своих тридцати трех лет благодаря круглому мальчишескому лицу.
В приемной студии горел свет. В одном из кресел спал, свернувшись калачиком, какой-то человек. Когда фотограф вошел, он вскочил на ноги.
- Вы Эдгар Кейси?- спросил он. Фотограф кивнул.
- Мы вас везде ищем,- сказал человек.- Вы стали знаменитостью.
Он вынул из кармана пачку газетных вырезок.
- Нью-йоркская “Тайме”, “Пост-диспеч” из Сент-Луиса, денверская “Пост”, “Стар” из Канзас-Сити…
Он передал вырезки Эдгару. Одна из них представляла собой страницу нью-йоркской “Тайме” за воскресенье 9 октября. В глаза бросались две знакомые фотографии- они висели в гостиной дома Кейси в Хопкинсвилле. На одной из них был Эдгар, на другой - сквайр. Между ними посередине газетной страницы красовалась фотография Кетчума. Заголовок гласил: “Погруженный в гипноз неграмотный человек становится великолепным доктором. Загадочная сила Эдгара Кейси ставит в тупик врачей”.
Эдгар сел на стул и стал читать: “Медицинская общественность штата проявляет живой интерес к загадочным способностям, которыми обладает житель Хопкинсвилла, штат Кентукки, Эдгар Кейси. Не имея никакого медицинского образования, он диагностирует сложнейшие случаи заболеваний, погружаясь в полусознательное состояние. Прошлым летом во время своей поездки по Калифорнии доктор Кетчум упомянул об этом случае на одном из заседаний Национального общества врачей-гомеопатов. В результате его пригласили обсудить эту проблему на обеде в Пасадине в присутствии 35 врачей из Греко-латинского братства. Доктор Кетчум выступил с обстоятельным докладом, который вызвал такой большой интерес… что ведущие врачи Бостона пригласили доктора Кетчума подготовить сообщение для собрания Американского общества клинических исследований, планировавшегося в сентябре. Доктор Кетчум отослал свой доклад в Бостон, но сам не поехал…”
Незнакомец кашлянул, чтобы привлечь внимание Эдгара.
- Я репортер,- сказал он.- Я хотел задать вам пару вопросов по этому поводу. О чем вообще идет речь? Это все правда?
- Не знаю,- ответил Эдгар. Он беспомощно улыбнулся.- Речь действительно идет обо мне,- сказал он,- но мне ничего не известно об этом докладе. Я знаком с Кетчумом. Я провел для него несколько сеансов, когда приезжал погостить к родителям. Но я понятия не имел, что он собирается писать об этом. Меня всю неделю не было в городе, и я не получал никаких вестей от жены.
- Именно это я и хочу выяснить,- сказал репортер.- О вашей личной жизни. Как случилось, что вы работаете здесь в Монтгомери на Тресслера? Когда стали распространяться слухи, Тресслер даже не был уверен, что речь идет именно о вас, пока не увидел вашу фотографию. Но, по его словам, вы пришли к нему от братьев Рассел, на которых работали в Аннистоне и Джексонвилле.
Эдгар объяснил:
- У меня была студия в Боулинг-Грине, штат Кентукки. Но она сгорела. Поэтому я оставил семью в Хопкинсвилле, а сам приехал сюда, чтобы подзаработать. Когда накоплю достаточно денег, открою свое собственное дело в каком-нибудь городке. Я ушел от братьев Рассел в прошлом году, 4 июля, и приехал сюда.
- Отныне все ваши неприятности позади,- заметил репортер.- По-моему, вы теперь можете оставить фотографию. Ну и как оно, быть знаменитым?
Эдгар посмотрел на газетные вырезки.
- Даже не знаю, как это лучше назвать: заслуженная слава или скандальная известность?
- Называйте, как хотите,- ответил репортер.- Все зависит от того, как вы этой славой распорядитесь.
Знаменитостей у нас хоть отбавляй, но только некоторым удается удержаться на плаву. Эдгар кивнул:
- Все зависит от того, как к этому относишься ты сам и окружающие тебя люди. В этом вся суть. Я ведь никогда не знаю, что происходит вокруг меня, когда сплю. Я должен быть уверен, что меня окружают честные люди, мои единомышленники.
- А в чем же все-таки дело?- спросил репортер.- Какие вы испытываете при этом ощущения?
- Это невозможно ни описать,- ответил Эдгар,- ни объяснить. Это происходит в моем сознании, подобно тому, как я знаю, как надо сделать фотографию, написать письмо или встать со стула. Вы думаете, что вам надо встать со стула,- и встаете, и все те силы, которые помогают вам совершить это действие, остаются загадкой. Но ведь они таинственны только потому, что настолько просты, что вы о них даже не задумываетесь. Может, это все и не так, но когда я ложусь и хочу погрузиться в сон, я это делаю. А когда я хочу заснуть другим сном, тем, которым спят все и который дает нам отдых, я засыпаю.
- Все это очень интересно,- сказал репортер,- но мне нужно успеть сдать статью в набор, поэтому я побежал. Примите мои поздравления по случаю вашей заслуженной или скандальной славы - называйте это как хотите.
Когда он ушел, Эдгар опять начал читать газетные заметки. Он перечитал их несколько раз, пытаясь понять, что же все-таки произошло. “В общей сложности Кейси провел тысячу сеансов…” Может, он и провел столько сеансов, но не для Кетчума. Некоторые из описанных случаев были связаны с Лейном, например случай с Дитрихами. Только два раза он поддался на уговоры Кетчума и съездил за его счет в Хопкинсвилл. Он все время находился у Кетчума в кабинете, давал сеансы, никого ни о чем не спрашивая и требуя лишь одного: подтверждения, что люди, обратившиеся к нему за помощью, действительно в ней нуждаются.
Очевидно, во время поездки в Калифорнию Кетчум взахлеб рассказывал о том, что знал или слышал, а когда его попросили написать обо всем происшедшем в научной работе, то он изложил в ней абсолютно все события, происшедшие в Хопкинсвилле. И вышла неплохая история. Больше всего Эдгар заинтересовался тем, какое объяснение он сам дал своему феномену во время одного из сеансов: “Однажды, когда пребывающего в бессознательном состоянии испытуемого попросили объяснить, откуда он черпает знания, он ответил: “Подсознание Эдгара Кейси поддается внушению точно так же, как и подсознание окружающих, но помимо этого оно способно истолковывать объективное сознание других и ту информацию, которую оно получает от подсознания других. Подсознание сохраняет всю информацию. Активное сознание получает информацию от окружающего мира и передает ее в подсознание, где она сохраняется даже тогда, когда сознание разрушается”. Он представил себя как посредника, чье подсознание находится в прямом контакте с подсознанием окружающих и способно посредством активного сознания интерпретировать полученную информацию и передавать ее в активное сознание окружающих его людей, собирая подсознательные знания, которыми владеют миллионы людей.