Семейный очаг в древности был символом святости семьи: его огонь возжигался от огня святилища. Хранение его было священным служением женщины: погасший огонь был знаком величайшей беды. Так понимали люди связь каждой семьи с жизнью общества и всего мироздания.
В религиях, мифах, эпосе и сказках разных народов брачующиеся соотносятся с небом и землей, солнцем и луной, связанными между собою брачными отношениями. Брак считался священным союзом.
В Древней Греции покровительницей брака была сама Гера — супруга верховного бога Зевса. Так высоко почиталась святость брака.
Любовь — главная тема искусства. Не потому ли, что она— самая сильная потребность души человека? Именно об этом говорит миф об Амуре и Психее, рассказанный Апулеем.
У одного царя было три дочери. Младшая была красивее всех, ее звали Психея. Слава о ее красоте пролетела по всей земле, и многие приезжали только затем, чтобы полюбоваться ею, но Психея страдала оттого, что ею только любуются: она хотела любви. Отец Психеи, по обычаю того времени, обратился к оракулу за советом, и оракул сказал, что Психея, одетая в погребальные одежды, должна быть отведена в уединенное место для брака с чудовищем. Несчастный отец выполнил волю оракула. Оставшись одна. Психея почувствовала порыв ветра, который перенес ее в чудесный дворец, где она стала женой невидимого супруга. Загадочный супруг Психеи взял с нее обещание, что она не будет допытываться, кто он, не будет стремиться увидеть его лицо— иначе им грозит разлука, многие беды и мытарства. Но злые сестры, сжигаемые завистью, подговорили доверчивую Психею разглядеть супруга, когда он заснет. Ночью, сгорая от любопытства. Психея зажгла светильник и, увидев своего супруга, узнала в нем бога любви — Амура. Пораженная красотой его лица. Психея любовалась Амуром — и тут капля горячего масла светильника упала на плечо его, и Амур проснулся от боли.
|
|
Оскорбленный, он улетел, а покинутая Психея пошла искать своего возлюбленного. После долгих мытарств Психея оказалась под одной крышей с Амуром, но не могла с ним видеться. Мать Амура — Венера — задала ей невыполнимые работы; только благодаря чудесной помощи Психея справлялась с ее заданиями. Когда Амур исцелился от ожога, он обратился с мольбой к Зевсу разрешить ему брак с Психеей: видя их любовь и подвиги Психеи во имя любви, Зевс согласился на их брак. Психея получила бессмертие и была причислена к сонму богов. Такова притча о боге любви и душе человека.
Об универсальности этой темы говорят мифы и сказки различных времен и народов. Таковы и известные нам русские народные сказки “Финист — ясный сокол”, “Царевна-лягушка” и, наконец, “Аленький цветочек” — сказка, рассказанная С.Т.Аксакову ключницей Пелагеей; здесь повторяется тема мифа об Амуре и Психее. Но есть в сказке и другие грани этой темы.
Меньшая дочь купеческая полюбила чудище безобразное за любовь его и доброту к ней. Любовь к невидимому другу помогла ей преодолеть страх и отвращение к его видимому образу (вспомним о наличном Я и духовном Я). Уродство, безобразие того состояния, в котором находится человек, побеждается любовью. И тогда совершается чудо преображения; “зверь лесной, чудо морское” становится “принцем молодым, красавцем писаным, на голове со короною царскою, в одежде златотканой”.
|
|
Это — типичный финал народных сказок: пройдя через смертельные опасности, преодолев и искупив свои ошибки. Он и Она обретают царское достоинство в браке, венчаются царскими коронами. Не символизируют ли эти венцы победу духовного в супружеской любви?
Мудрость любви
Многие мои собеседники верят “в судьбу”. Будучи людьми не религиозными', они — верующие люди: их жизненный опыт, опыт окружающих, не говоря уж об искусстве, выражающем вечные законы душевной жизни, — все свидетельствует о существовании иного плана бытия, превышающего разумение и волю человека: его можно лишь предчувствовать. В слове “суженый” выражается эта вера в неслучайность встречи со своим избранником: с ним “суждено” было встретиться. И когда двое встретились, они “узнают” друг друга
____________________________________________
' Люди религиозные предпочитают обращаться за помощью к священнику, “духовному отцу”, “старцу”.
(“любовь с первого взгляда”). Люди ищут друг друга, как герой сказки “Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что”.
Обратимся снова к “Аленькому цветочку”. Его алый цвет символизирует любовь, и просьба к отцу меньшой дочери выражает в скрытой форме просьбу о возлюбленном женихе. Об этом говорит и сон купца во время поиска аленького цветочка: он увидел дочерей своих старших, у которых женихи богатые, и собираются они выйти замуж, не дождавшись его благословения отцовского, а меньшая дочь его любимая “о женихах и слышать не хочет, покуда не воротится ее родимый батюшка”. Таково символическое сплетение аленького цветочка с будущим женихом — “суженым” меньшой дочери.
|
|
Трудно найти купцу то, о чем просит его любимая дочь: “Коли знаешь, что искать, то как не сыскать, а как найти то, чего сам не знаешь? Аленький цветочек не хитро найти, да как же узнать мне, что краше его нет на белом свете?” И хотя разуму купца это непонятно, он узнает тот единственный аленький цветочек. “Находил он во садах царских, королевских и султанских много аленьких цветочков такой красоты, что ни в сказке сказать, ни пером написать; да никто ему поруки не дает, что краше того цветка нет не белом свете, да и сам он того не думает”. “Порука”, внешнее доказательство требуется, когда нет радостного озарения, непреложной уверенности: “Нашел!”. Но вот так это происходит: “У честного купца дух занимается: подходит он ко тому цветку: запах от цветка по всему саду ровно струя бежит; затряслись и руки и ноги у купца, и возговорил он голосом радостным: “Вот аленький цветочек, какого нет краше на белом свете, о каком просила меня дочь моя любимая”. Аленький цветочек объединяет жениха и невесту, потому что для каждого из них — он самый желанный. Это сама Любовь, соединяющая и венчающая их царскими коронами.
“Браки совершаются на небесах”. А.С. Пушкин с прекрасной простотой самой жизни рассказал об этом в повести “Метель”. Вспомним рассказ ее героя Бурмина о том, что случилось с ним. “Поднялась ужасная метель, и смотритель, и ямщики советовали мне переждать. Я их послушался, но непонятное беспокойство овладело мною: казалось, кто-то меня так и толкал. Между тем метель не унималась, я не вытерпел, приказал опять закладывать и поехал я самую бурю”. Метель, преградившая путь к венцу одному, привела к нему другого, “случайно” попавшего в церковь. “Старый священник подошел ко мне с вопросом: “Прикажете начинать?” “Начинайте, начинайте, батюшка”, — отвечал я рассеянно. Девушку подняли. Она показалась мне недурна... Непонятная, непростительная ветреность...”. Все происходит как-то помимо сознания и воли Бурмина, непонятно для него самого. Может быть, не случайно и то, что у героя нет имени: ведь главное действующее лицо в повести не он, а Промысел, приведший его к ногам Марьи Гавриловны.
Слово “промыслительность” и по этимологии, и по смыслу отличается от слова “судьба”. В последнем корень “суд”: в первом — “мысл”. Карающая судьба — персонаж древнегреческого миросозерцания. От нее не уйти герою античной трагедии. Промыслительность высшего Разума, Логоса не насилует волю человека. Человек, наделенный даром свободы, может действовать вопреки промыслу, против голоса совести и интуиции и, наконец, стать глухим к своему внутреннему наставнику—духовному Я. Своевольное наличное Я, следуя сиюминутным влечениям, теряет духовную чуткость, проходит мимо своего призвания, не узнает “суженого”.
В консультацию для разводящихся нередко приходят совсем юные молодожены, не выдержавшие и одного месяца супружеской жизни. Они были влюблены друг в друга, но жизнь показала, что они “совсем чужие люди”, они “ошиблись”. Распространенности таких ошибок выбора сопутствует свобода добрачных сексуальных связей. Перефразируя слова Вяземского, хочется сказать: “И жить торопятся, и ощущать спешат”, еще не научившись чувствовать.
Так мы подходим к заповеди добрачного целомудрия. Слово это, к сожалению, почти забыто и обесценено. Если вникнуть в его смысл, “реставрировать” его, то, согласно этимологии, “целомудрие” означает, во-первых, целостность, во-вторых, мудрость: полнота мудрости. Человек, лишенный целомудрия, теряет свою целостность. А для того, чтобы сохранить целостность, необходима мудрость. В слове “целомудрие” выражено единство целостности и мудрости. Ошибочно отождествлять это слово с безбрачием; целомудрие характеризует не сколько физиологическое, сколько нравственное состояние. Можно быть целомудренным в браке, если он основан на любви и верности, но можно быть душевно развращенным, несмотря на физиологическую девственность.
Что означает слово “разврат?” П. А. Флоренский писал об этом: “Противоположностью целомудрию является состояние развращенности, разврата, т. е. раз-вороченности души: целина личности разворочена, внутренние слои жизни (которым надлежит быть сокровенными даже для самого Я — таков по преимуществу пол) вывернуты наружу, а то, что должно быть открытым, — открытость души, т. е. искренность, непосредственность, мотивы поступков, — это-то и запрятывается внутрь, делая личность скрытною... Развращенный человек — как бы вывороченный наизнанку человек, человек, кажущий изнанку души и прячущий лицо ее. Глаза такового избегают встречного взгляда, но уста извергают гнилое слово... Хамовское' и хамское высматривание наготы родительства — это и есть тот вывих душевной жизни, который именуется развращенностью”.
На страже целомудрия стоит чувство стыда. “...Бесстыдство — указатель порчи, “испорченности” ее (личности) и признак растленности души... “Тло” значит “дно”, исподь... Очевидно, глаголы “тлеть” и “тлить” относятся к процессам тления, разрушения и сопревания... рас-тление... — нарушение законного порядка слоев душевной жизни”.
Об этом “законном порядке душевной жизни” современная психология говорит как о “иерархическом строе мотивов или ценностей личности”, т. е. соподчинении их низших уровней высшим. Нарушение психического строя, порядка, приводит сначала к “непорядочности” человека, а в конечном итоге — к распаду личности. Таким образом, стыд — эмоциональное проявление совести — служит сохранности, целостности, жизнеспособности личности.
Становление цельного человека идет рука об руку с обузданием биологических влечений. Вспомним снова скульптуры клодтовских коней, обуздываемых всадниками (что на Аничковом мосту в Санкт-Петербурге). Конь олицетворяет естество человека с его могучими инстинктами, всадник — человека, управляющего своей природой и покоряющего ее сознанием и волей.
Известно, что у подростков чувства и влечения обычно не совпадают. Предмет романтической мечты оказывается несовместимым с сексуальными влечениями — и наоборот. Задача окультуривания чувства состоит в таком разрешении этого противоречия, когда высшее чувство становится ведущим по отношению к биологическому влечению. Тогда чувство становится чистым, а влечение перестает быть низменным, постыдным. Но этот процесс преобразования сложен и порою драматичен. Самому подростку он может оказаться не под силу, если он не воспитан жизненным укладом, впитавшим в себя нравственные идеалы, нормы, традиции, на которых держатся семейные отношения. Вот как пишет об этом В. Белов в книге “Лад. Очерки о народной эстетике”.
“Для молодых людей сдерживающим началом является стыд. В любом возрасте, начиная с самого раннего, стыдливость украша-
_______________________
1 Хам - персонаж Библии.
ла человеческую личность, помогала выстоять пол напором соблазнов'.
Особенно нужна она была в пору физического созревания. Похоть спокойно обуздывалась обычным стыдом, оставляя в нравственной чистоте даже духовно неокрепшего юношу... До свадьбы свобода и легкость новых знакомств отнюдь не означала сексуальной свободы и легкомысленного поведения. Можно ходить гулять, знакомиться, но... Девичья честь прежде всего... Худая девичья слава катилась очень далеко, ее не держали ни леса, ни болота. Грех, совершенный до свадьбы, был ничем не смываем... Ошибочно мнение, что необходимость целомудрия распространялась лишь на женскую половину. Парень, до свадьбы имевший физическую близость с женщиной, считался испорченным, ему вредила подмоченная репутация, и его называли уже не парнем, а “мужиком”.
Так в русском народе понимали любовь, честь, целомудрие. И в наши дни еще можно услышать: “честная девушка”, т. е. чистая, целомудренная, сохранившая девичью честь...
Целомудренный человек не растрачивает легкомысленно свои чувства, но мудро бережет их для одного, как бы заранее храня ему верность, веря в него. Стыдливость стоит на страже целомудрия: проявлять преждевременно свои “естественные” влечения нехорошо, потому что они естественны в браке, для рождения детей и не оправданы как проявление несдержанности, как желание удовольствий.
Идеал и идеализация
Первоначальное, еще не отравленное горьким опытом жизненных травм чувство любви (“первая любовь”) отличается вдохновенностью, восхищенностью человеком. Он представляется самым прекрасным, необыкновенным, исключительным. Обычно это называют “идеализацией”, и нередко это действительно так. Возлюбленный является проекцией своего идеала, будучи совсем другим, реально далеким от этого идеала. Потом обычно следует разочарование, возникает чувство обманутости и даже враждебное отношение к ранее любимому. Но здесь скрывается проблема: в чем же суть этой идеализации? Какая потребность стоит за ней? Почему
____________________________
1 В крестьянском обиходе не были, разумеется, таких терминов, как “сексуальная революция”, “сексуальная свобода”, их синонимом служит короткое и точное слово: “бесстыдство”.
эта потребность так сильна, что толкает человека на трагические жизненные ошибки? Почему даже горький опыт порой не останавливает от дальнейшего поиска своего идеала?
В диалоге Платона “Пир”, беседуя с друзьями о смысле любви. Сократ сказал, что за ней стоит потребность “родить в прекрасном”. Из всех речей слово Сократа было признано друзьями самым убедительным. Хотя для нас эстетический аргумент менее убедителен, чем для древнего грека, но в словах Сократа легко угадываются такие свойства любви, как ее творческий характер (“потребность родить”) и устремленность к совершенству, абсолюту (проявлением которого является красота). Эта тема устремленности ввысь развита в том же диалоге Платона в его речи о восхождении эроса от любви телесной к красоте как таковой.
В любви пробуждается духовное начало человека, и оно ищет встречи с духовным Я другого. Любовь является условием и путем духовного развития личности. И именно одухотворенность супружеской любви необходима для жизни и возрастания самой любви.
Идеал в любви не всегда иллюзия. У любви есть свойство, присущее только ей: прозревать неповторимость любимого, его духовное Я, скрытое от него самого и окружающих. Значит, любовь является высшей способностью познания. Она видит в другом то, что недоступно интеллекту, закрыто от психологической науки, ориентированной на рассудочное мышление. Но прозрение любви возможно лишь в том случае, если есть доминанта на Собеседнике, т. е. способность отрешиться от своих предвзятых представлений, эгоцентрических притязаний. Любовь открывает красоту духовного Я человека. Он воспринимается совершенно особым, необычным. Поэтому в любви есть изумление, восхищение.
Но это неизбежно приводит к противоречию идеала и реальности. Если начало любви — подъем всех жизненных сил человека, в котором сливаются идеал и конкретный несовершенный человек (наличное Я), то повседневная последующая жизнь любви неизбежно наталкивается на противоречие. Известный русский философ Владимир Соловьев так охарактеризовал это противоречие любви: “...Высшая задача любви уже предсказана в самом любовном чувстве, которое неизбежно прежде всякого осуществления вводит свой предмет в сферу абсолютной индивидуальности, видит его в идеальном свете, верит в его безусловность”. Но обычно на вспыхнувший свет любви “смотрят как на фантастическое освещение краткого любовного “пролога на небе”, которое затем природа весьма своеобразно гасит как совершенно ненужное для последующего земного представления. На самом деле этот свет гасит слабость и бессознательность нашей любви, извращающей истинный порядок дела. ”
Извращением любви является подмена высшей цели этого чувства — реализации идеала — самодовлеющей телесностью.
Когда личность человека отождествляется с его физическим телом, происходит подмена любви к человеку любовью к телу, что неизбежно ведет к разочарованию. Это соответствует массовой динамике любви от головокружительного взлета до охлаждения, в лучшем случае — до привязанности и привычки.
Любовь или влечение?
Говоря о любви, нередко подразумевают весьма различные, иногда прямо противоположные душевные состояния: “люблю ходить в кино”: “люблю мороженое” и т. д., называя словом “любовь” то, что доставляет удовлетворение, удовольствие. Здесь на первое место выступает мое Я, а предмет любви оказывается лишь средством удовлетворения моей потребности. Так, к сожалению, мы нередко относимся и к людям: человек приятен, с ним хорошо, он доставляет удовольствие. И тут также Я на первом месте, а он(она) — всего лишь условие, средство, обеспечивающее мне удовольствие. Личность, индивидуальность этого человека сами по себе не играют здесь существенной роли, ее легко заменить другой — для разнообразия или большего удовольствия.
Так, например, консультируя одну разводящуюся супружескую пару, я спросила у молодой женщины о причине развода: “Вы недовольны своим мужем?” И она ответила: “Нет, у нас все было хорошо. Но я нашла лучше”. Такой ответ вполне вписывается в логику потребительского отношения к человеку: его можно и нужно заменить, как любую устаревшую и надоевшую вещь.
Любовь — это чувство, отличающееся от эгоистического”влечения”, “предпочтения”, “интереса”. В любви отвергается, преодолевается наличное Я, обретается духовное Я. Это понимание любви соответствует понятию “доминанта на Собеседнике” А.А.Ухтомского. В современном “массовом” сознании любовь нередко отождествляется с сексуальным влечением, поэтому следует остановиться на их различии. В терминах диалогического подхода оно состоит в том, что любовь — это само по себе субъект - субъектное отношение; тогда как сексуальное влечение видит в другом объект для своего удовлетворения.
Понятно, что интимные супружеские отношения связаны с сексуальным влечением. Но речь в данном случае идет не об их отсутствии в любви, а о том, что доминирует: обращенность к другому или собственное удовольствие. Именно это различие имеется в виду при сопоставлении понятий “любовь” и “сексуальное влечение”.
В наше время ведущим мотивом вступления в брак является любовь. В прежние времена, да и ныне в традиционных семьях любовь обычно не предшествует браку'. Однако прочным брак является в традиционной семье, а не в “современной”. Социологи говорят о том, что среди тех, кто вступил в брак, потому что “пора заводить семью”, оказывается больше благополучных пар, чем среди тех, кто соединился по любви. По-видимому, дело в том, что, называя “любовь” в качестве мотива брака, опрашиваемые вкладывают в это слово разные содержания. Можно выделить по меньшей мере три различных понимания этого слова: любовь как сексуальное влечение; любовь как потребность быть любимым; любовь как доминанта на Другом. Устойчивое преобладание одной из них в сознании и складе личности позволяет кратко наметить три типа личностных установок.
Доминирование полового влечения. Гипертрофия полового влечения ведет к образованию сексуальной доминанты, захватывающей все жизненные силы человека, превращая его в раба своих влечений. Это становится преградой для психического и духовного развития человека. Естественная нормальная иерархия личности оказывается перевернутой: высшие психические и духовные потребности, стремления “вытесняются” и блокируются низшими влечениями. Сами по себе правомерные, низшие влечения в таком перевернутом виде становятся извращенными и паразитирующими — это путь распада личности. Таков предельный вариант этой личностной установки.
Опыт консультирования разводящихся супругов говорит о том, что такие люди неспособны к созданию семьи, так как у них слишком сильна потребность в смене “объектов” удовлетворения сексуального влечения. Порою они глубоко страдают от этого, сознавая, что неспособны любить, понимая, сколько горя приносят оставленным женщинам и детям. Однако нельзя считать их “безнадежными”. Возможность решительно изменить себя и свою жизнь остается у человека, пока он жив.
Потребность быть любимым. Эта потребность свойственна каждому человеку с самого раннего детства. Ее нормальное разви-
__________________________
1 Из беседы студентов на семинаре о семье: студент из Индии рассказывает о том, что жених и невеста до свадьбы не знакомы. Русская студентка: “А любовь?'” Ответ: “У вас любовь до свадьбы, у нас — после свадьбы”.
тие выражается в способности к ответной любви. Но нередко потребность в любви направляется исключительно на себя.
Американский психолог К. Хорни дала подробные клинические характеристики представителей подобного типа личностной установки. Односторонняя потребность быть любимым служит психической защитой от чувств повышенной тревожности, неуверенности, страха, своими корнями уходящих в раннее детство. Чувства эти обусловлены разного рода неблагоприятными взаимоотношениями ребенка со взрослыми: отсутствием или недостатком любви родителей, повышенной опекой, сопровождающейся отрицательными эмоциями, деспотизмом. Пережитые душевные травмы ведут к неврозам, тормозящим развитие личности и индивидуальности.
Логика невротической потребности быть любимым такова: “ты меня любишь — значит, ты меня не обидишь”. Эта потребность в любви эгоцентрична, хотя она может маскироваться внешними проявлениями ответной любви. Таких людей характеризуют болезненная мнительность и обидчивость, ревность, стремление во что бы то ни стало привлечь к себе внимание и т. п.
Отечественный психолог Л. С. Славина в своих исследованиях показала, что у детей дошкольного возраста, не признанных, не любимых в группе детского сада, в поведении заметны проявления агрессивности, желание командовать, завышенные притязания. После того, как удовлетворяется потребность в любви взрослого, улучшаются взаимоотношения в группе сверстников, выравнивается характер ребенка.
В исследованиях отечественных психологов М.С.Неймарк и Л.И.Божович есть данные о том, что не удовлетворенная в семье потребность в любви приводит к эгоистическому складу личности (“личная направленность”) в сочетании с неадекватно завышенными притязаниями на успех. Так, у подростков неудачи при выполнении заданий взрослого вызывают вспышки бурных эмоций гнева, протеста, обвинения и т. п., в которых проявляется их, ставшее хроническим, душевное неблагополучие (“аффект неадекватности”). Болезненно реагируя на неуспех, подросток обвиняет в своих неудачах либо других людей, либо обстоятельства, не признавая своей несостоятельности.
Нередко “аффект неадекватности” приходится наблюдать и у взрослых в чрезмерных притязаниях на любовь к себе. Истинная любовь — редкая гостья, но претендуют на нее очень многие. Неспособность любить в сочетании с сильной потребностью быть любимым приводит к состоянию хронического аффекта, который проявляется по отношению к близким людям в бурных, неуправляемых эмоциональных взрывах, не адекватных той ситуации, которая послужила поводом для них.
Приходится признать, что те, кто вступил в брак, потому что “пора заводить семью”, находятся в лучших психологических условиях: у них нет неадекватных притязаний и разочарований, они заняты не своими отношениями, а делами, которых так много в семье.
Способность любить. Любовь связана с развитием творческой индивидуальности. В ней личность реализует себя и помогает раскрыться любимому человеку. Известный американский психолог А. Маслоу подробно описал такой тип “самоактуализирующейся личности”. Для нее характерна гармоническая иерархия природных и духовных потребностей, направленность вовне — на других людей и на творчество, высокая продуктивность, непрестанное развитие и совершенствование, спокойная уверенность в себе и уважение к другим. Такой человек верен в любви и надежен в семье.
Если чувственные удовольствия неизбежно приводят к пресыщению — таков психологический закон “насыщаемости”, то любовь не насыщаема: любимый человек не надоедает, он раскрывается все глубже и глубже. Любовь соединяет воедино две индивидуальности, призванные дополнять друг друга.
В русской литературе есть поэтическая повесть о Петре и Февронии. В ней ничего не говорится о “пылкой страсти”, о чувствах князя Петра и мудрой девы Февронии, рассказывается о их чудесной встрече, о том, как они остались верны друг другу вопреки стремлению злых людей разлучить их. С удивительным эпическим спокойствием повествуется о том, как они вместе закончили свою жизнь. Феврония, услышав зов супруга своего, замотала нитку вокруг иглы и послала сказать князю Петру, в иночестве Давиду, что она готова прийти на зов его.
“Не сошлись характерами”
В супружеских отношениях человек надеется обрести полноту взаимного слияния, взаимопонимания, полагая, что залогом этого являются интимные отношения. Вот как писал об этом выдающийся польский психотерапевт А. Кемпински: “В эротическом контакте дополняется собственная оценка, на себя человек смотрит глазами другого, что может действовать мобилизующим образом, а благодаря такому взгляду человек верит в себя”. В словах “он (она) меня не понимает” содержится чувство неисполненных желаний и надежд на то, что именно в эротической связи можно найти полноту жизни. Между тем, несмотря на физическую близость, остается психическая изоляция”. Так супружеские отношения, основанные на сексуальной привязанности, ведут к болезненному эгоцентризму. Это не эгоизм, характеризующийся культом своего Я, которое утверждается за счет других. Эгоцентризм — “это вращение вокруг собственной оси человека, движение вперед которого было задержано”. Эгоцентрическая “доминанта на себе” может сочетаться с внешним альтруизмом, образуя глубокий раскол в психическом строе личности. Эта глубинная доминанта закрывает глаза на другого (феномен Двойника), приводит к неадекватным требованиям, желанию перевоспитать супруга по своему образцу.
...Жена обвиняет мужа в нежелании ей помогать, медлительности, пассивности, инертности, объясняя все это его эгоизмом. Сама она отличается активным, энергичным характером, импульсивностью, несдержанностью, взрывчатостью, что не без труда, но терпеливо переносит ее муж. На вопрос: “А если бы у Вас был муж с таким же характером, как и у Вас?” — собеседница после некоторого замешательства решительно заявила, что такого мужа она не вынесла бы и одного дня. Это осознание повело за собой и дальнейшее: она и полюбила его, и решила принять его предложение именно потому, что он “такой спокойный и выдержанный”, что они хорошо дополняют друг друга, а своей нетерпимостью и упреками она сама разрушает их отношения, вызывает его скрытность и отчужденность. Итогом явилось осознание собственного эгоизма, мешающего ей видеть и любить мужа именно таким, каков он есть по своему характеру, уважать и ценить его индивидуальность, радоваться его творческим способностям и склонностям (первоначальная характеристика: “Чудной какой-то: разводит всякие растения бесполезные, аквариум завел, любит с сыном в лесу гулять, птиц слушать...”). Чувство раскаяния в своем поведении по отношению к мужу сопровождалось радостью открытия истинного смысла затянувшегося кризиса их отношений и перспективы его преодоления при всей его трудности. Собеседница поняла, как бессмысленно переделывать мужа по своему подобию. Утрата вненаходимости повела ее к слепоте и насилию над человеком, его индивидуальностью.
Большинство разводящихся в качестве причины развода выдвигают привычную формулу: “не сошлись характерами”. Что за этим стоит?
Молодые супруги И. и С. прожили в браке менее года: детей у них нет. Они любят друг друга и развод переживают чрезвычайно болезненно. С. (жена) не хочет развода, а ее муж И. решительно настаивает на нем, так как не видит иного выхода: за короткое время они несколько раз расходились, после чего С. просила прощения, обещала исправиться, но обещания не выполняла — ссоры, скандалы продолжались, как и прежде. У него больше нет сил все это терпеть: он чувствует себя глубоко оскорбленным.
С. осознает свою вину, со слезами просит помочь ей вернуть мужа. Она понимает, что слишком вспыльчива и бывает груба с мужем, но быстро “отходит”, а он слишком долго переживает обиду. У супругов заметна разница темпераментов: И. — инертен, флегматичен, сдержан, но крут в своих поступках и решениях; С. — напротив, очень экспансивна, эмоциональна, возможно, взбалмошна и своенравна. У них — первый брак, и каждый из них не мыслит себе другого.
Существенным обстоятельством, осложняющим их совместную жизнь, является разница семейных укладов: у И. в доме царит “патриархат”, он привык к тому, что жена должна подчиняться мужу, а у С., напротив, полная хозяйка в семье — мать, и С. усвоила ее стиль поведения. Другим существенным обстоятельством, сделавшим практически невозможным поколебать решение И., является то, что его родители настаивают на разводе, и их воля для него, очевидно, более значима, чем любовь к жене. Кроме того, он устал и хочет покоя, уюта, заботы о себе, чего в доме жены он не видит.
Супруги контрастны по темпераменту, но каждый из них слишком эгоцентричен, чтобы встать на точку зрения другого. Разница в воспитании, семейном укладе и привычных формах поведения оказалась для них непреодолимой трудностью. Инициатор развода И. предпочел благополучную жизнь в семье родителей невзгодам супружеской жизни.
Взаимная эмоциональная притягательность делает особенно чувствительным каждого из них к нечуткости, грубости, оскорблению личного достоинства, а эгоцентрическая установка побуждает отвечать обидой за обиду, раздражением и гневом за каждое несоответствие поведения другого своим привычным нормам и ожиданиям.
Реакция И. на поведение жены не соответствует ее субъективной виновности, так как это поведение обусловлено ее вспыльчивым, реактивным характером и неуравновешенным темпераментом. Осознание этой разницы темпераментов привело бы к большему взаимопониманию и снисходительности. Но И., объявив себя “технарем”, не захотел вникать в психологические проблемы: его решение было бесповоротно, так как за этим решением стояла воля родителей и желание покоя.
В этом случае “психологический механизм” распада супружеских отношений заключается в конфликте непосредственно эмоционального влечения, связанного с контрастностью темпераментов, и эгоцентрической установки на идентичность поведения супруга своим индивидуальным особенностям.
...Супруги А. и 3. прожили в браке 7 лет. Детей у них нет (в настоящее время 3. проходит курс лечения и надеется, что у нее могут быть дети). 3. — инициатор развода. Она вошла с решительным заявлением, что у них “все кончено” и не следует тратить время на разговоры. А. был другого мнения: он считал, что серьезных оснований для развода нет.
В совместной беседе выяснилось, что причина недовольства 3. в том, что А. несколько раз поздно вернулся домой и, несмотря на ее волнения, продолжает время от времени задерживаться, якобы на работе: она не верит этим объяснениям и очень болезненно реагирует на его задержки. А. уверяет, что подозрения жены безосновательны, что он действительно задерживается на работе (работает он за городом), несколько раз он заходил к товарищам, живущим недалеко от места работы. Случай, который привел жену к решению разводиться, — празднование дня рождения сослуживца мужа, где он отравился и попал в больницу на два дня. 3. не верит этому объяснению, а мужа недоверие возмущает.
А. и 3. — интеллигентные люди средних лет. А. — человек пикнического склада, живой и общительный. 3. — несколько инертная, глубоко чувствующая и ранимая. Она любит А., но у нее “кончилось терпение”, она “больше так не может”.
В непродолжительной беседе удалось выяснить, что подозрения 3. — плод ее мнительного и обостренного воображения. Было обращено внимание на разницу их характера и темпераментов: А. — сангвиник, человек живой и компанейский, нуждается в обществе друзей. В семье он мог бы найти себя, если бы у них были дети (он очень хочет иметь детей). Упреки и подозрительность жены не способствуют их контакту, и он ищет отдушину в обществе друзей. А. признал свою вину нечуткости к жене, легкомыслия, невнимания к ее болезненным переживаниям по поводу его задержек. Каждому из супругов было предложено войти в положение другого, понять особенности и мотивы поведения друг друга.
Конфликт был снят. Супруги забрали заявление о разводе и пошли в ресторан отметить свое примирение.
В подобных случаях дело осложняется психосоматическими и нервными расстройствами, вызванными постоянными ссорами и эмоциональной напряженностью.
...Супруги И. и Ю. живут в браке 11 лет. За это время они 7 раз расходились и снова мирились. У них двое детей. По их словам, “нервы у них больше не выдерживают”: они не могут жить вместе. Но и друг без друга они тоже жить не могут. К тому же отец очень любит детей. Идя на развод, они хотят создать более спокойную обстановку для детей и предотвратить возможность психических срывов.
В совместной беседе супруги поняли, что у них нет необходимости разводиться, но есть необходимость в большей дистанции: им лучше жить в разных местах и регулировать частоту своих встреч в зависимости от желания и состояния каждого. Диалогически принцип “вненаходимости” важен для них как в психологическом, так и в территориальном смысле слова.
В другом аналогичном случае (у мужа от постоянных ссор развивается язвенная болезнь) оформление развода было юридическим условием размена жилплощади и, таким образом, создания необходимой для них дистанции.
...Супруги О. и И. около двух лет в браке. У них нет детей. И. учится, О. работает (у него очень ответственная и напряженная работа). Они любят друг друга. Но И. жалуется на грубость мужа, которую крайне болезненно воспринимает. Из-за семейных переживаний у нее увеличивается щитовидная железа, О. согласен на развод, “раз она так хочет”. Родители И. очень любят и уважают О. и решительно против развода дочери.
В беседе выяснилось, что И. преувеличенно и неадекватно воспринимает естественные проявления усталости и нервного напряжения мужа. Его реплики, кажущиеся ей обидными и оскорбительными, объективно таковыми не являются: ее повышенная чувствительность сталкивается с обычной мужской грубоватостью. Занятость собой и своими переживаниями приводит к неадекватности восприятия и оценки мужа.
И. следует пересмотреть свое отношение к О., понять поведение мужа с точки зрения его жизненного опыта и напряженной работы. Ей полезно стать матерью, чтобы переключить внимание на ребенка. Вопрос о разводе был снят.
В этих и подобных им случаях супруги утверждают, что любят друг друга, однако их реальное поведение говорит о себялюбии, неумении и нежелании встать на точку зрения другого.