1. Великое Переселение Народов на просторах Донецкого края.
2. Переселение готов в Поднепровье и Приазовье. Черняховская культура.
3. Донбасс в III-IV вв. Находки гуннских погребений на территории Донецкого края (Моспино). Новоазовская каменная стела.
1. Эпоха Великого переселения народов – условное название особого периода мировой истории, имевшего место на рубеже древности и средневековья на территории Европы, Азии, Северной Африки, когда взаимодействие варваров и цивилизации достигло своей наиболее интенсивной фазы. Результат этого взаимодействия – рождение новой, средневековой цивилизации. Для эпохи Великого переселения народов характерны массовые миграции германских, гуннских, славянских и других племен. Грандиозное миграционное движение, охватившее Европу в I тыс. н. э., было явлением, коренным образом изменившим этнополитическую карту континента.
За небольшой промежуток времени этническое лицо населения Восточноевропейских степей претерпело существенные изменения, и на много столетий приобрело тюркский облик, а вся Европа превратилась в гигантский этнический котел, продуктом деятельности которого явилось появление практически всех современных европейских народов. Начало этим событиям положило гуннское нашествие.
На рубеже новой эры в жизни населения Донецких степей произошли серьезные изменения, вызванные приходом из Азии мощного союза ираноязычных племен, известных в источниках под именем аланов. Именно с этого времени начинается яркий исторический путь народа, принявшего участие в формировании многих современных этносов и в течение столетий игравшего видную роль в истории Восточной Европы и Северного Кавказа. Ветры эпохи Великого переселения народов занесли аланов даже в далекую Северную Африку, куда они попали вместе с германским племенем вандалов.
Аланы относились к иранской группе племен и были родственны сарматам, которые уже несколько столетий проживали в южнорусских степях. Пришли они с востока, из далекой Центральной Азии, где процесс их формирования шел многие столетия. Его исторические корни теряются во мгле веков.
В Европе аланы представлялись уже сложившимся народом. Аммиан Марцеллин, римский историк IV в., так описывал представителей этого племени: «Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то все-таки грозен; все они очень подвижны вследствие легкости вооружения, во всем похожи на гуннов, но несколько мягче их нравами и образом жизни…. Все они становятся вследствие многообразных упражнений великолепными воинами» (Аммиан Марцеллин, Римская история, 31.2.17 – 22). Центр аланского объединения, перекочевавшего на территорию южнорусских степей, располагался в низовьях Дона. В пользу этого свидетельствуют захоронения элиты, обнаруженные в курганах под Ростовом-на-Дону и Азовом. Содержавшееся в них большое количество импортных предметов и высокохудожественных изделий из драгметаллов свидетельствует о силе и богатстве аланской верхушки, претендовавшей на абсолютное господство на степных территориях.
Приход аланов мало изменил общую этническую картину в степях Восточной Европы, частью которых являлись Донецкие степи. Аланы вели кочевой образ жизни, который был непонятен оседлым соседям, даже такому просвещенному их современнику, каковым являлся Аммиан Марцеллин. Оружие и военное дело играло важнейшую роль в жизни степного населения, которое находилось на стадии военной демократии.
«Все, кто по возрасту и полу не годятся для войны, держатся около кибиток и заняты домашними работами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховой ездой, считает позором для мужчины ходить пешком…. Счастливым у них считается тот, кто умирает в бою, а те, что доживают до старости и умирают естественной смертью, преследуются у них жестокими насмешками, как выродки и трусы. Ничем они так не гордятся, как убийством человека, и в виде славного трофея вешают на своих боевых коней содранную с черепа кожу убитых…. О рабстве они не имеют понятия: все они благородного происхождения, а начальниками они и теперь выбирают тех, кто в течение долгого времени отличался в битвах» (Аммиан Марцеллин. Римская история 31.2.17 – 22). В целом же, несмотря на то, что римские историки дают аланам стандартную характеристику, они все же выделяют их из числа прочих варваров.
С перемещением аланского племенного союза в южнорусские степи в материальной культуре проживающего здесь населения наблюдаются новые восточные влияния. Особенно отчетливо они чувствуются в искусстве, где вновь появляются сцены терзания зверей. Входит в моду украшение ювелирных изделий бирюзой, увеличивается и количество восточных импортных изделий, проникающих в степи. В это время у кочевых народов распространяется оружие, произведенное в Китае.
Достаточно часто встречаются скобы и навершия мечей, выполненные из полупрозрачного голубоватого халцедона, месторождения которого находятся в Северном Китае.
Активные торговые и культурные связи были установлены и с греко-римским миром, с которым издревле контактировали кочевники восточноевропейских степей. Благодаря этому у степняков вещи из греческих городов Северного Причерноморья не являлись редкостью. Ярким свидетельством культурных связей аланского населения IV в. может служить курганное захоронение, обнаруженное у пос. Моспинопод Донецком. В нем были выявлены: римская спафа (меч), позднеримские фибулы, а также лощеный кувшин черняховской культуры.
2. Среднее течение Северского Донца в первые века нашей эры. В северной части рассматриваемого региона также произошли изменения, связанные с событиями конца II – начала III вв. В это время Восточная Европа была потрясена мощным движением населения, выразившимся в перемещении племен германской группы, которые распространили свое влияние на лесостепь и степные пространства, вплоть до Северо-Западного Причерноморья и Крыма. Этот процесс явился своеобразной прелюдией эпохи Великого переселения народов, упоминания о котором сохранились у готского историка Иордана. Приход в Восточную Европу готского племенного союза, покорение и частичная ассимиляция ранее проживавшего здесь населения, дали толчок к активизации серьезных этнических и культурных процессов. В Крыму они выразились в формировании новых этнических групп и создании на территории Юго-Западного Крыма так называемой Крымской Готии историческая память о которой была жива вплоть до XV в. На территории лесостепи (и частично в степи), при активном участии готов формируется яркая полиэтническая черняховская культура. Процесс ее появления был достаточно сложным. Часть проживавшего здесь ранее населения, среди которого были потомки ираноязычных скифов и сарматов, а также предки славян, была уничтожена, а часть покорилась и вошла в состав вновь возникшего готского союза.
В то время, когда в лесостепи происходят описанные выше события, на степном пограничье, в среднем течении Северского Донца, возникает группа поселений. Материальная культура проживающего на них населения была родственна лесостепным древностям. Это дает возможность предположить, что эти поселения были основаны представителями лесостепных культур, отступившими на далекую степную границу под давлением германских племен.
Указанная группа поселений была открыта относительно недавно и еще недостаточно изучена. Но проведенные на них исследования и полученные материалы позволяют датировать время их существования III–V вв. Большая часть поселений не имела укреплений и представляла собой обыкновенные небольшие поселения, которые располагались на террасах Северского Донца или у пойменных озер. Показательным является то, что большинство этих памятников (Богородичное, Святогорск-Х, Явир) находилось на левом берегу реки, где имеются легкие для возделывания супесчаные грунты. На правом, высоком берегу такие поселения немногочисленны. Как правило, и здесь они расположены на участках, где присутствуют песчанистые косы, образовавшиеся в процессе перемещения русла реки (Выдылыха, Казачья Пристань). В целом характер размещения этих памятников свидетельствует об основных занятиях их жителей – рыболовстве, охоте, примитивном земледелии и скотоводстве.
Население жило в углубленных в грунт более чем на 1 м полуземлянках, которые отапливались открытыми очагами, расположенными у одной из стен. Наличие столбовых ям небольшого диаметра свидетельствует о том, что стены строений сооружались из дерева или были сплетены из прутьев. На поселении Маяки зафиксированы остатки небольшой жилой постройки, которая была углублена в грунт на 0,5 м и отапливалась очагом, находившимся в небольшой нише, вырезанной в стене котлована.
В первые века нашей эры политическая обстановка на степном пограничье, вероятно, была слишком напряженной, чтобы население могло спокойно жить на неукрепленных селищах. Именно тогда в среднем течении Северского Донца появляются первые укрепленные поселения – городища. Ныне выявлено три таких памятника. Так, керамика первых веков н. э. встречена на крупных городищах хазарского времени у сел Маяки и Сидорово Славянского р-на. Кроме этого, на Сидоровском городище была найдена медная монета боспорского царя Рескупорида V, которая наряду с находками керамики может свидетельствовать о том, что на каком-то участке территории этого огромного поселения вполне могло находиться небольшое укрепление, датируемое IV в.
Одним из наиболее известных и хорошо сохранившихся укрепленных поселений этого времени является городище, которое располагается на территории древнего Теплинского леса, неподалеку от современного с. Богородичное. Оно занимает верхушку холма коренного правого берега Северского Донца, вытянутого длинной осью вдоль течения реки.
Очень тонкий с относительно небольшим количеством находок культурный слой на городище свидетельствовал в пользу того, что указанный памятник представлял собой городище–убежище, которое использовалось только в случае военной опасности.
Ближайшее поселение, где население проживало постоянно, располагалось на расстоянии 400─500 м от городища, на берегу Северского Донца.
Второе городище подобного типа находилось на одной из вершин Святых Гор, отчего памятник получил свое наименование – Святогорское городище. Оно расположено в лесном массиве и хорошо сохранилось.
Городище занимало площадку высокого холма, господствовавшего над окружающей местностью.
Исследования, проведенные на городище, показали, что возведенные стены представляли собой обыкновенный частокол, сделанный из крупных бревен. Вероятно, им была ограждена вся площадка городища, даже те его участки, где рвы и валы отсутствовали. На площадке имелись как жилые, так и хозяйственные сооружения. Из жилых построек здесь было открыто наземное помещение. Нижняя его часть была слегка углублена в грунт. Отапливалась постройка открытым очагом, который представлял собой обыкновенное кострище в земляном полу. Культурный слой имел малую мощность и был слабо насыщен находками. В керамическом комплексе присутствовала импортная посуда, которая привозилась из греческих городов Северного Причерноморья. Основная ее часть представлена обломками амфор III в. н. э. Кроме них в заполнении очага постройки был выявлен обломок римского красноглиняного сосудика.
Все описанные выше городища имеют много общих черт. Они расположены на высоком правом берегу Северского Донца, занимают труднодоступные возвышенности, с которых на много километров прекрасно обозревается окрестная местность. Практически все они имели достаточно мощные линии укреплений, намного превосходящие укрепления городищ более позднего, хазарского, времени. На территории этих поселений не было источников воды. За ней приходилось спускаться вниз, к реке. Слабый по мощности и насыщенности находками культурный слой на городищах свидетельствует о том, что на этих укрепленных поселениях постоянно не жили, а использовали их только в случае военной угрозы. Тогда, при сигнале тревоги, который, вероятно, подавался дымом или огнем с дальних вышек, расположенных на путях, ведущих к обжитому региону, жители окрестных поселений, прихватив все самое необходимое и наиболее ценное, укрывались за деревянными стенами городищ.
Таким образом, очевидно, что в III в. в район среднего течения р. Северский Донец приходят группы населения из лесостепи. Поток переселенцев останавливается на южной границе лесостепи со степью. Здесь, в буферной зоне, они сооружают серию селищ и городищ, мощные укрепления которых свидетельствуют о сложной политической обстановке, царившей тогда на этой территории. Показательно присутствие на поселениях импортной посуды и монет, которые поступали через степь с юга. Последнее может свидетельствовать в пользу того, что отношения со степным населением были не столь враждебными, и торговые связи продолжались в течение всего времени существования этого анклава.
Гунны (IV –вторая половина V вв.). Предыстория гуннов связана с Центральной Азией. Их далекие предки были известны на этой территории под именем сюнну, или гунны.
Благодаря китайским письменным источникам ханьского времени нам известно, что в конце III в. до н. э. хунну создали мощное политическое объединение – «Империю хуннов», которую принято считать прообразом первого государственного образования кочевых народов. В 93 г. сюнну, постоянно докучавшие Поднебесной своими набегами, были разгромлены китайцами, вступившими в союз с племенами группы «дун-ху» – предками современных монголов.
Разгромленные сюнну вынуждены были откочевать в Семиречье и степи Южного Казахстана, где их следы на длительное время теряются. Находясь на новой родине, сюнну приняли в свой состав представителей тюркских и угорских племен, что положило начало формированию практически нового народа. Со временем, усилившись, они начали постепенное продвижение на запад. Путь их хорошо прослеживается по находкам захоронений этого времени и отдельных предметов, в частности, характерных бронзовых котлов.
Историю европейских гуннов принято делить на четыре этапа:
– переселение гуннов в южно-русские степи (370–378 гг.);
– образование и господство гуннского племенного союза на территории Северного Причерноморья (378–445 гг.);
– образование «державы» Аттилы в Паннонии (445–454 гг.);
– распад гуннского племенного союза (454 – вторая половина V в.).
Современником появления гуннов в Восточной Европе был римский историк Аммиан Марцеллин, благодаря которому мы имеем не только красочное, но и детальное описания этого «варварского» народа: «Племя гуннов … обитает за Меотийскими болотами (Азовское море) … и превосходит своей дикостью всякую меру. Так, при самом рождении на свет младенца ему глубоко прорезают щеки острым оружием, чтобы тем самым задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся надрезах. Они доживают до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. … При столь диком безобразии человеческого облика они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приготовленной ко вкусу человека пище, они питаются кореньями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть. … Они кочуют по горам и лесам, с колыбели приучены переносить холод, голод и жажду. И на чужбине они входят под крышу только в случае крайней необходимости, так как не считают себя в безопасности под ней. Тело они прикрывают одеждой льняной или сшитой из шкурок лесных мышей. … голову они покрывают кривыми шапками. Свои обросшие волосами ноги – козьими шкурами… День и ночь они проводят на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях» (Аммиан Марцеллин. Римская история. XXXI, 2, 1–6).
Еще одно подобное описание гуннов оставил нам готский историк Иордан в своей Getice: «Ростом они невелики, но быстры проворством своих движений и чрезвычайно склонны к верховой езде; широкие в плечах, они хорошо обучены и лукам и стрелам, а благодаря крепкой шее, всегда горделиво выпрямлены. И все же под обличьем людей они живут в звериной дикости» (Иордан. О происхождении и деяниях гетов. 128).
Исходя из этих описаний, можно сделать вывод, что гунны вели кочевой образ жизни, не были знакомы даже с первичными навыками земледелия. Для историков того времени, представлявших «цивилизованную» Европу, любой представитель «иного» мира был чужаком-варваром, поэтому их описания носят несколько тенденциозный и, конечно же, субъективный характер.
Негативное и несколько презрительное отношение к «варварам» римского историка меняется сразу же, как только Аммиан Марцеллин переходит к описанию воинских качествгуннов: «Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными наконечниками из кости, а сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком » (Аммиан Марцеллин. Римская история. XXXI, 2, 9).
Главным оружием гуннов были лук и меч. Легковооруженная конница гуннов, приблизившись к противнику на расстояние выстрела из лука, вначале осыпала его стрелами, а сблизившись с неприятелем, использовала меч. Сложносоставной лук гуннов был дальнобойным и позволял обстреливать противника стрелами с расстояния в 150–метров. Снабженные большими железными наконечниками стрелы гуннов легко пробивали доспехи противника.
В ближнем бою гунны использовали меч, который у них, в зависимости от способа заточки клинка, был двух видов. Чаще всего использовался меч с клинком, заточенным с обеих сторон. Реже – длинный однолезвийный меч – палаш, который, по всей видимости, в дальнейшем послужил прототипом сабли.
С приходом гуннов в южнорусских степях впервые появляются седла с жесткой конструкцией, которые заменили войлочные попоны. Изготовленные из деревянных частей, они часто украшались металлическими пластинами с чешуйчатым орнаментом. Наличие подобных седел позволяет предположить, что гунны использовали и стремена, которые были изготовлены из дерева, кожи или веревок.
Существенным дополнением к конской упряжи гуннского всадника были железные удила с кольчатыми и стержневидными псалиями, лицевая сторона которых зачастую покрывалась тонким золотым листом и украшалась вставками из цветного стекла.
В 70-х гг. IV в., разгромив поселки аланов-танаитов у Азовского моря и в Подонье, первые отряды гуннских всадников, сметая все живое на своем пути, продвигаются дальше. Разгромив города Боспорского царства, расположенные на территории современного Керченского полуострова, гунны принялись уничтожать разрозненные силы готов, занимавших отдельные области между Доном и Днепром. Расправившись с ними и постоянно преследуя отступающего на запад противника, гунны вышли к северным границам Римской империи. Впереди них катилась огромная волна обезумевших от страха людей, которые под натиском гуннской конницы бросали свои земли и жилища. Эта огромная масса скопилась на левом берегу Дуная и стала легкой добычей для воинов-степняков. Тот же Аммиан Марцеллин описывает страшную картину переправы беженцев через Дунай. Люди днем и ночью, в одиночку и семьями, а чаще всего сплошным потоком переправлялись через реку. Чтобы представить себе масштабы этого бедствия, достаточно вспомнить свидетельства византийского историка Евнапия, по свидетельству которого, только боеспособных мужчин, переправившихся на левый берег Дуная было более 200 тыс. человек. Лодки, плоты и другие подручные для переправы средства закончились еще в первые дни, и большая часть людей была вынуждена добираться до правого берега вплавь. Историк отмечал, что большое количество беженцев утонуло.
В начале V в. объединение гуннов, в которое входили также аланы, остготы, герулы, гепиды и другие покоренные племена, представляло для Римской империи серьезную угрозу, с которой вынуждены были считаться римские императоры. С 422 г. Восточная Римская империя(Византия) начинает выплачивать гуннам ежегодную дань, а Западная Римская империя, чтобы откупиться от своих воинственных соседей, в 433 г. выделяет им земли в одной из своих провинций – Паннонии.
К середине V в. когда-то разрозненный союз племен и народов германского, иранского и тюркского происхождения становится мощной военно-политической силой, играющей решающую роль в Юго-Восточной Европе. Наибольшего своего расцвета «держава» гуннов достигает во времена правления Аттилы(434–454 гг.), который возобновляет военные походы против Рима, направляет отряды своих воинов на берега Рейна, где подчиняет себе восточных франков и тюрингов. Одной из значимых побед Аттилы становится разгром гуннами в 437 г. одного из первых германских государств – Бургундского королевства на Рейне. В 451 г. войска Аттилы осаждают г. Орлеан в Центральной Галлии, и только подошедшая объединенная армия римского полководца Аэция и короля вестготов Теодориха заставляет гуннов отступить в район Каталаунских полей (район современного города Шалон-сюр-Марн во Франции), где и состоялась знаменитая битва. По свидетельству Иордана в ходе этого ожесточенного сражения с обеих сторон погибло около 180 тыс. человек. И хотя Каталаунская битване принесла победы ни готско-римской коалиции, ни гуннам, тем не менее, именно она стала переломным моментом в истории союза кочевых племен, не знавшего до этого ни одного поражения в военных столкновениях со своими противниками.
В 452 г. Аттила начинает свой новый военный поход, но в этот раз уже на территорию Северной Италии. После непродолжительной осады он получает ключи от таких городов, как Падуя, Аквилея, Милан и Тицин. Только эпидемия чумы и полученный от папы Льва I денежный откуп заставили Аттилу вернуться на берега Дуная в Паннонию.
При правлении Аттилы кочевая «империя» гуннов простиралась от Рейна на западе до Волги на востоке. Несмотря на предвзятое отношение готского историка Иордана к варварам, их предводителя Аттилу он характеризует следующим образом:
«Повелитель всех гуннов и правитель, единственный в мире, племен чуть ли не всей Скифии, достойный управления по баснословной славе своей среди варваров » (Иордан. О происхождении и деяниях гетов. 178).
После смерти Аттилы в 454 г. его сыновья не смогли сохранить единства. Разгоревшиеся в некогда едином союзе племен межплеменные и внутриплеменные распри привели огромную державу гуннов к распаду. В 454 г. в битве на реке Недао (Паннония) гунны терпят поражение от остроготов и гепидов, после чего вынуждены были оставить вначале Паннонию, а затем и Дакию. По свидетельству Иордана «обращенные в бегство, они направились в те области Скифии, по которым протекают воды реки Данапра», то есть в Северное Причерноморье.
Материальные свидетельства пребывания гуннов в конце IV–V вв. н. э. в Северном Причерноморье крайне малочисленны. Это вполне понятно, так как этот период истории края был связан с постоянными перемещениями племен, которые долго не задерживались на одном месте. Поэтому памятников, связываемых с гуннской эпохой (370-е – 450-е годы), в донецких степях известно не так уж и много. Встречаются единичные находки предметов, датированных временем гуннского владычества в южнорусских степях, а также погребальные комплексы, которые отличаются значительным разнообразием.
В современной археологической литературе выделяют несколько видов захоронений гуннского времени: подкурганные в простых ямах и с подбоями; кремации под курганной насыпью; бескурганные могилы; погребения со шкурой лошади или без нее. Такое разнообразие погребального обряда свидетельствует о том, что в состав гуннского союза, кроме тюркских племен, вошли и представители покоренных ими народов – прежде всего иранские и древнегерманские племена.
С приходом гуннов в степи Северного Причерноморья здесь появились новые категории вещей, происхождение которых принято связывать с Центральной Азией. Это относится к предметам вооружения. Короткий «скифский» лук был заменен на сложносоставной лук «гуннского» типа, длина которого достигала 160 см и более, который позволяли метать длинные стрелы с более крупными наконечниками. Впервые в южнорусских степях появились однолезвийные мечи (палаши) и кинжалы, стрелы ромбовидной или ярусной формы, особый набор конской узды, бронзовые литые котлы с массивными фигурными ручками, специфические женские украшения – диадемы, кулоны, колты.
Для ювелирных изделий гуннской знати характерны яркие многоцветные украшения, бронзовая или серебряная основа которых обтягивалась золотой фольгой с перегородчатыми инкрустациями, украшенными вставками из цветного стекла или полудрагоценных камней – граната, янтаря, сердолика, альмандина. Подобные ювелирные приемы, при которых украшение предметов осуществлялось различными техническими и художественными средствами, был назван полихромным стилем гуннской эпохи. Яркими образцами этого стиля являются две диадемы, найденные в Среднем Поднепровье. Одна из них происходит из разрушенного погребения у г. Мелитополя, другая – из богатого бескурганного погребения всадника у с. Старая Игрень.
Благодаря письменным источникам известно, что в первой половине V в. в степях Северного Причерноморья кочевала орда акацир, управлять которыми в 448 г. Аттила поставил своего старшего сына Эллака. Однако уже к 463 г. акацир покорили сарагуры, уроги и оногуры. Анализируя находки богатых погребений, современные исследователи выделили «княжеские» центры гуннского времени, которые концентрировались у днепровских порогов, в нижнем Поднепровье, на черноморском побережье Буго-Днестровского междуречья, в Буджакской степи, в степном Крыму, на Нижней Волге, в районе Ставропольской возвышенности, на Нижнем Дону и в Северном Приазовье.
В степном междуречье Днепра и Дона памятников гуннского времени известно немного. Прежде всего, это такие погребальные комплексы как Морской Чулек, Танаис, Ливенцовка, Ясырев (Северо-Восточное Приазовье), Моспино (Северное Приазовье), Славянск (Подонцовье), Новогригорьевка, Старая Игрень, Вознесенка, Мелитополь (Приднепровье).
Севернее Токмака в урочище Макартет был обнаружен жертвенник гуннского времени, который представлял собой остатки кострища, перекрытого небольшим слоем земли и камнями. На обожженном участке было найдено около 200 различных предметов, среди которых два бронзовых котла, три меча, железные удила, наконечники стрел, различные украшения сбруи, бронзовые поясные пряжки. В разрушенном погребении у с. Новофилипповки (под Мелитополем) был обнаружен кузнечно-литейный инвентарь для производства котлов, сырье, полуфабрикаты, производственные отходы.
Погребение воина конца IV в., исследованное в кургане на юго-восточной окраине Донецка (шахта Моспинская), сопровождалось захоронением двух лошадей, обоюдоострым мечом, фибулой (застежкой для одежды), пряжками, двумя горшками и чернолощеным кувшином.
С начала 430-х годов центр гуннской политики переместился в район среднего течения Дуная. Однако, сокрушая все на своем пути в западных непокоренных ими областях, в захваченных землях гунны старались восстановить ремесленные и торговые центры. Так в IV в. они возродили уничтоженное готами известное еще с античных времен городище Танаис, территорию которого использовали, по-видимому, в зимний период. На площади этого городища были найдены монеты 364–388 гг., изделия из стекла, амфоры, предметы вооружения. Продолжалась жизнь и в таких населенных пунктах Крыма, как Херсонес, Пантикапей, Тиритака, Илурат.
Вторжение гуннов в Европу в 70-х гг. IV в. сыграло значительную роль в истории, положив начало новому периоду справедливо названному Великим переселением народов. Западная Римская империя, которая в течение многих веков определяла экономическое и политическое развитие Европы, Переднего Востока и Северной Африки, встретив противника в виде племенного союза гуннов, прекратила свое существование. С приходом в восточноевропейские степи гуннов завершился более чем тысячелетний этап господства в Юго-Восточной Европе и на Северном Кавказе ираноязычных кочевников (скифов, сарматов, аланов), вместо которых на арену мировой истории вышли многочисленные тюркоязычные племена и народности, сыгравшие впоследствии важную роль в сложении многих современных народов.