Откуда берутся фрукты и овощи зимой. Почему в арбузе нет семян. Едят ли коровы траву? Кто кладёт в продукты сахар? Куда девается мусор? Как поросёнок превращается в ветчину? Что лечат лекарства? Чем кормят младенцев, или «коровье молоко – телёнку, грудное – ребёнку». Зачем люди пьют зелье? Яга меняет сюжеты рекламы.
Яга с Никитичной хлопотали около стола, убирая посуду после завтрака. Когда всё было собрано, перемыто и расставлено по местам, Никитична решила пригласить Ягу в Город, в современный магазин.
- Хочешь посмотреть, что люди теперь едят да пьют, - спросила Никитична Ягу.
- Так что же человек может есть и пить кроме того, что ему природа даёт и к чему его приспособила?- удивилась Яга, - ясное дело – пить - воду, есть - злаки, крупы, овощи, фрукты, ягоды! Не то съешь – понос будет, - категорично завершила она.
- Вот и увидишь, - сказала Никитична. – Мы Волка и Егора Ивановича с детьми дома оставим, а сами скоренько обернёмся, - предложила она, - Сергей, ты согласен?
- Давайте, я пока с детьми по лесу пробегусь – им польза и мне разминка, - согласился Волк. Волк пошёл звать детей на пробежку, а Яга с Никитичной взялись за руки, повернула Яга колечко, и оказались они в городском супермаркете, магазине значит. Никитична редко сюда ходила, но знала, что там продавалось и где, а Яга совсем растерялась. Прилавки были заставлены яркими коробками, пакетами, банками.
- Что же это такое за коробочки и банки вокруг, Никитична? – от удивления у Яги дар речи пропал. Она смотрела вокруг себя и ничего не понимала, - где хлеб, где картошка, морковка? Еда то где? Одни коробки вижу.
- Погоди, сейчас всё покажу, - успокоила её Никитична. – Вот здесь отдельно есть хлеб, здесь овощи фрукты, но это небольшой отдел. В основном люди едят всё из баночек и коробочек, потому что им так быстрее, времени нет еду готовить, а коробочку открыл – а там всё уже готовое лежит, высыпал в тарелку – можно есть! Да и хранится такая еда долго.
- Хранится – это понятно. Я тоже на зиму в бочке огурцы, капусту храню. А вот из чего же то что в коробочке лежит сделано? – не переставала удивляться Яга. – Яблоко взял – видно, что оно яблоко, или картошку взять, или морковь. А в пакетике – это что?
- Любезная моя Яга, почем же я знаю? На коробочках написано о том, что в них лежит, да я и слов таких мудрёных слыхом не слыхивала, - ответила Никитична и повела Ягу к овощам и фруктам.
- Сколько всего, какое красивое, - заулыбалась Яга, - смотри ка и помидоры, и огурчики, и яблоки – чего только нет. Только что-то яблочки то не пахнут совсем, - Яга взяла яблоко, понюхала, повертела в руках, - да и не время ещё яблочкам. Откуда же они? – вдруг сообразила Яга.
- В том то и дело, душа моя Яга, красивое всё, крепенькое, а вкуса и нет, и не пахнет. Яблоки заморские, из холодильников, - растолковала Никитична Яге. – Теперь и яблоки, и огурцы с помидорами круглый год есть в магазине. Раньше то яблочко или помидорчик свежий съесть можно было только осенью, когда всё поспевает. Теперь же вроде и не сезон, а овощей-фруктов – ешь не хочу, - рассказывала Никитична. - В разных странах созревает урожай в разное время, вот и везут его к нам из дальних краев. Всё бы ничего, да путь неблизкий, спелый урожай в дороге пропадёт. Поэтому овощи-фрукты зелёными срывают, потом в камерах холодильных держат в холоде и газом специальным обрабатывают, чтобы дозрели. Одно дело, когда зреет плод, где природой положено – на кустах, на деревьях под лучами солнца, а незрелым срывать – беда одна. Вот и получается всё без вкуса, без запаха. Да и не только в этом дело, - Никитична понизила голос до шёпота, - а беда большая ещё в том, что эти овощи-фрукты на семена не оставить. Не дают они семян.
- Ну уж ты придумала, Никитична. Как так без семян? – Яга с удивлением рассматривала половинку арбуза как раз без семечек.
- Это Злыдни постарались. Вмешались в природу растений, сделали так, чтобы хранились долго, чтобы насекомые их не ели, да только всё в природе связано, нельзя законы мироздания нарушать. Не получается так, чтобы человек вмешался и одно изменил, а другое не испортил. Но Злыдням это на руку – теперь все за семенами к ним на поклон идут.
– Новый то арбуз из чего расти будет, коли семян нет? Арбуз же растение однолетнее, это тебе не яблоня, арбуз каждый год надо сажать, - размышляла вслух Яга. - Этак Злыдни власть надо всей едой человеческой получили, - сообразила она. – К ним не пойдёшь, или денег нет, так и семян взять негде. А ты где семена берёшь? – обратилась она к Никитичне.
- У нас в Деревне каждый свои семена хранит, друг с другом меняемся. А если не хранить – то и взять негде. К Злыдням на поклон идти – деньги нужны, - рассказала ей Никитична. Теперь понимаешь, почему у Филиппа Петровича очередь – у него всё с грядки, семена свои, коровки свои, травой кормлены. Ведь здесь в Городе и молоко не молоко. Коров теперь пастись не пускают, потому что негде, а кормят их сухим кормом.
- Как людей что ли? Из коробочек? – всплеснула руками Яга. – Корм для животных, корм для людей…
- Ну не из коробочек, из мешков. Уж травы свежей, они точно не видят. А от того, что коровки травы не едят и молоко другое получается, так его ещё и обрабатывают потом, чтобы оно полгода хранилось.
- Никитична, ну это ты совсем загнула. У меня молоко в погребе неделю постоит, а потом скиснет - простокваша будет, а полгода – так сыр получится! - возмутилась выдумкам подруги Яга.
- То то и оно, - подвела Никитична Ягу к полке с молоком, - смотри, видишь эти пакеты – полгода стоят и ничего, а испортится – так никакой простокваши – горечь горькая будет. Люди в Городе и не знают уже что такое простокваша. Теперь вместо простокваши пьют вот это, - Никитична показала пакет с мудрёным названием, – или погуще едят ложкой вот это, - указала она на пластмассовый стаканчик. – Название то я не выговорю…йо-йо-ой-ёй-ёй. Одно слово - заморский продукт, у нас его отродясь не бывало.
Яга взяла с прилавка стаканчик и начала читать, наткнулась на слово «сахар», взяла коробку – опять сахар.
- Послушай, Никитична, а зачем туда сахар кладут? Я вот его вообще не ем, что же мне теперь и не попробовать это? – Яга задумчиво вертела стаканчик в руке. - А те кто это едят, сами не могут сахар класть? Может кому то меньше надо, а его заставляют есть столько, сколько уже положено, почему так?- Яга поставила стаканчик на место. – Смотри ка, тут вот написано для самых маленьких – и опять всё с сахаром. Ну мёда ложечку и детям можно, а сахар то – беда одна. Непорядок это, Никитична. Насилие над человеком. Хочешь не хочешь, а ешь сахар.
- Не хочешь, не ешь – всё просто, - отрезала Никитична.
- Так то оно так, но для этого понимание нужно, а, наверное, и невдомёк многим, что не всё то золото, что блестит, не всё то, что в магазине продаётся, есть следует, а тут ещё коробочки такие яркие – сами в руки просятся! - возразила Яга. – Давай вот у женщины с ребёночком спросим.
Не успела Никитична Ягу остановить, как та уже стояла рядом с женщиной и расспрашивала её про то, что та ребёнку купила – коробочки, стаканчики. Симпатичная маленькая девочка в кудряшках подпрыгивала рядом с тележкой с покупками.
- Дорогая моя, - начала мамаша, - раз в магазине продают, значит, есть можно, не отравимся. А сахар, так его во все молочные продукты кладут, если так строго подходить, так и останется один кефир да ряженка – никакого разнообразия.
- А что же, этого мало? – спросила Яга.- Можно ягод самим добавить или мёд, а можно и не добавлять. Вот и получится разнообразие, - придумала Яга.
Женщина удивлённо смотрела на Ягу. Видно было, что она рассердилась, но потом стала соображать, глядя на яркий стаканчик, как будто видела его впервые.
- А знаете, вы ведь правы – везде сахар добавляют. Просто я об этом никогда не задумывалась, да и привыкаешь к сладкому очень быстро. Потом без сахара и не вкусно, - неожиданно сказала она.- Я сама дочку приучила к этим новшествам, сама и отучу! – решительно заявила женщина, вытаскивая из тележки с покупками стаканчики и коробки. – Благодарю, - улыбнулась она Яге, - я ведь как думала, раз сама этого не ела, когда маленькая была, пусть дочка попробует. Да вот не подумала, хорошо ли оно или плохо. Тем более, что вокруг реклама «ешьте да пейте» и подружки нахваливают, вот и не пришло в голову поразмыслить. Впредь буду умнее!- закончила молодая мамочка.
- Мамочка, мамочка, ты зачем это всё вытаскиваешь? - возмутилась дочка в кудряшках.
- Не волнуйся, доченька, мы сейчас ещё лучше еду найдём, - успокоила её мама.
Яга попрощалась с женщиной и вернулась к Никитичне.
- Видишь, как всё просто, - заявила Яга. – Люди не задумываются, делают всё по привычке и как им советуют. А стоит подумать – как пелена с глаз спадает.
- Так то оно так, да с каждым не поговоришь, - Никитична грустно смотрела на следующую женщину с ребёнком и с ворохом коробочек и баночек в тележке для покупок, и ещё одну, а у кассы скопилась целая очередь таких же покупательниц, - а Злыдни свои советы постоянно дают, день и ночь рекламу по телевизору крутят.
- Да, не поговоришь, - эхом отозвалась Яга.
- Это ты на сообразительную мамашу наткнулась, а другая ещё рассердится и донесёт на тебя Злыдням, - добавила Никитична. – У каждого же голова есть, надо только научиться разумом пользоваться, а в этом вся загвоздка. Злыдни целыми днями втолковывают людям то, что им Злыдням нужно, вот люди и перестают сами размышлять,- завершила она своё объяснение.
- Удивила ты меня, Никитична, не зря пришли сюда, - Яга продолжала рассматривать прилавки. – А откуда же эти коробочки и баночки берутся? Картошка с морковкой понятно – в земле растут, яблоки – на деревьях, ягоды - на кустах, пшеница - на полях, а коробочки?
- Вот Яга, всё то тебе знать надо. Коробочки – люди делают. На одном заводе саму коробочку, на другом – то, что в ту коробочку кладут, - растолковала Никитична.
- Зачем, если можно просто яблоко съесть, или капусту? – не унималась Яга.
- Я же говорю, Яга, чтобы проще было – не варить не жарить не надо, всё готово, да и хранится долго. Хочешь – варенье в банке, хочешь рыбу, - открыл банку да ешь, хочешь кашу – залил водой и готово, - объясняла Никитична. - Картошку, яблоки теперь на заводы свозят, там люди их перерабатывают, - Никитична засмеялась, - вместо желудков людей работают. Потом по банкам и коробкам раскладывают. Если все просто яблоки есть будут да пироги сами печь, тем, кто на заводах работает да коробочки складывает и заняться нечем будет. А уж Злыдни то как осерчают, и не сказать! Они же столько денег от этого получают, ни в сказке сказать, ни пером описать, – закончила своё объяснение Никитична.
- Мудрёно как, - Яга нахмурилась. – Вот напридумывали себе занятий люди. Это потому что в Городе живут. Жили бы на природе, вряд ли бы коробочки себе выдумывали да баночки. А куда же они потом все эти коробочки, пакетики пустые девают? – не унималась Яга.
- На помойку, Яга, несут. Что-то опять использовать пытаются, а что-то так и ложится в землю на века вечные.
- Видела я в тарелочке с яблочком, как в океане целый остров огромный из всего этого мусора[17] плавает, да не поняла, откуда он взялся, - покачала головой Яга, - теперь мне всё ясно стало.
- Конечно, у меня с мусором в Деревне всё просто: очистки да огрызки – на компостную кучу, на удобрение перегнивать несу, бумагу – в печку, больше и нет мусора, - добавила Никитична, что Яга и так знала по собственной жизни.
Тут они подошли к мясному отделу. На прилавках лежали ярко красные куски мяса, свиные ножки с копытцами, рёбра, кости, в середине прилавка таращилась на покупателей свиная голова.
- Никитична, что же это, - ткнула Яга пальцем в копытце, - свинкина ножка?
- Ножка, и косточки её тоже тут, и ушки, даже кровь в ход идёт, – Никитична погрустнела. – Теперь, Яга, любезная ты моя, люди едят мясо каждый день, да и не один раз. Утром – бутерброд с колбасой, в обед – котлетку, вечером – сосиску.
- Сколько же животных надо убить, чтобы все люди каждый день это ели? А им плохо не становится? А животных им не жалко? А еды то сколько животным надо[18], - Яга недоумевала.- Ведь в природе оно как заведено, чем животинка мельче, тем их больше, чем крупнее – тем их меньше, чтобы всем еды хватило.
- Это известно, Яга, - кивнула Никитична, - слонов не может быть столько же или больше чем муравьёв, а теперь вон свиней и кур развели, что муравьёв. А их вырастить надо, накормить, напоить, навоз пристроить, а потом и убить. Люди об этом не думают. Людям столько еды и воды не надо, сколько чтобы животное прокормить. Откуда эти куски мяса на прилавке берутся никому не интересно. Людям внушили, что без мяса и крови животных не выживут они, - Никитична грустно покачала головой. Она с детства животных жалела, не могла представить, что её козу можно ножом пырнуть, чтобы съесть потом её сердце.
- Вот чудные, в космос летают, книжки читают, а жалости нет. Неужто, сообразить не могут, что корова ест траву, чтобы вырастить мясо, которое люди потом едят. Человек может не только траву есть – вон сколько всего и крупы, и зерно, и фасоль, горох, чечевица, картошка, морковка, свекла, редька, капуста, фрукты, мёд, орехи – всего и не перечислить, разве не достаточно, чтобы нарастить себе мышцы? Зачем же других то есть? – Яга рассматривала людей, которые стояли у прилавка с кусками мяса.
- Не вздумай ничего спрашивать, - шепнула ей Никитична на ухо, - может плохо кончиться,- она аккуратно потянула Ягу от прилавка.
- Нет, ну как же так, - не могла успокоиться Яга, - смотри, вон, книжки для деток там я видела. В них - коровки, овечки. Все такие хорошенькие, чтобы детки их любили, а потом – кусок мяса из этой овечки. Лживые, получается, люди. Честные были бы – сделали бы книжки с картинками о бойнях для детей. Описали бы всё – как убивают, кровь спускают, как шкуру сдирают, режут.
- Ты что, Яга, мелешь? Не в себе? Кто же реки крови и насилия детям показывать будет. Чтобы они потом ночью не спали? Да ещё и от мяса отказались бы из жалости. Ты подумай, Яга, сколько людей работает в животноводстве, а ещё больше на бойнях и там, где колбасу делают. А уж сколько денег Злыдни зарабатывают на этом, лучше и не думать. Кто же тебе разрешит на детей влиять. Привычки ведь с детства формируются. – Никитична продолжала тянуть Ягу прочь от злополучного прилавка.
- Как же можно мясом детей кормить, не объясняя, откуда оно берётся, разве это – хорошо? – не унималась Яга.- Вон про малинку – и рассказать можно, и нарисовать, и песенку «калинка, малинка» спеть, а про мясо?
Люди у прилавка начали оглядываться на двух женщин, которые громким шёпотом спорили у них за спиной.
- А кровь люди тоже пьют, как упыри[19]? – не унималась Яга.- Чего же добру то пропадать?
Мужчина, стоявший ближе всех к Яге с Никитичной, не удержался.
- Вы бы шли отсюда, чего попусту языком чесать, - он исподлобья посмотрел на женщин, - кровь не пьём, не успевают с бойни довезти - она портится быстро, а вот колбаску из крови очень даже уважаем.
Яга замерла в ужасе: «Рожа красная, губы красные, брюхо раздутое – истинный упырь», - промелькнуло в голове у Яги.
Никитична ухватила её под локоток и стала подталкивать в сторону от мясного прилавка и «вурдалаков[20]». Тут Яга заметила рекламные экраны и отвлеклась от злополучного прилавка.
- Слушай, а это что за экраны такие вон там и там висят? – поинтересовалась Яга, указав на один из них.
- Как раз там и показывают, что есть, что пить, - ответила Никитична.
Тут Яга, глянув на рекламный экран над мясным отделом, на котором показывали сюжет о вкусных мясных изделиях, вытянула руку с выставленным указательным пальцем в направлении экрана, и на нём появилось изображение бойни. Визг испуганных животных сменил елейную речь о мясном фарше, крюки с подвешенными тушами заполнили экран, между тушами ходили работники в белых резиновых сапогах по лужам крови. Покупатели из очереди за мясом замерли в недоумении, глядя на неожиданное садистское кино, появившееся вместо «вкусной сосиски».
- Яга, ты что это сделала? – Никитична тащила её прочь от прилавка, стараясь не привлекать к себе внимания. Яга оглянулась на очередь в мясном отделе: некоторые женщины, глянув на рекламный ролик, брезгливо поморщились и отошли от прилавка, другие покупатели стали возмущенно тыкать пальцами в экран.
Яга с Никитичной, хитро улыбаясь, наблюдали в стороне.
- Никитична, а откуда люди знают, что им полезно есть, а что не надо? – поинтересовалась Яга.
- Так я же говорю, телевизор всё рассказывает. Хотя, сейчас уже многие сами разбираться решили. Даже есть врачи, которые понимают, что многие болезни людей от неправильного питания[21]. Только им воли не дают, - Никитична вздохнула.
- Почему же не дают? Взяли бы и рассказали, хоть по этим экранам, - Яга указала на экран, на котором она поменяла сюжет.
- Всё просто, Яга. Если люди правильно питаться будут, они болеть не будут, кто же тогда таблетки будет есть, да и врачам чем заняться? А сейчас врачи процветают – больных то пруд пруди. Лекарств вон сколько продают: куда не глянь – аптеку увидишь. Сто лет назад и представить было нельзя, сколько денег можно на человеческих болезнях зарабатывать, - делилась соображениями Никитична.
Она явно не один день размышляла над этим вопросом. Сама Никитична и не знала, где больница находится, но людей жалела.
- Теперь, ты подумай, лекарств с каждым годом всё больше становится, больниц ещё больше, а болеют люди не меньше, - не могла остановиться Никитична. - Не здоровеют люди почему то, не смотря на все усилия врачей и лекарств, а наоборот, становятся всё более немощными. Совсем это не понятно, если про еду не думать и про то, где люди живут. А ведь все знают, что как человек заболеет, ему сразу диету прописывают специальную – то не ешь, это не пей. А надо, чтобы не диета была, а чтобы люди всегда ели правильно. Вот и не болели бы.
Никитична знала, что говорила. Они с дедом и не помнили, когда болели. Всех лекарств у них было – чай из трав, мёд, горчица, глина, да банька.
- А вот посмотри, чем детей теперь кормят, Яга, - Никитична подвела её к очередному стеллажу с банками. Одна банка была повреждена, и из неё высыпался белый порошок. Милая девушка в передничке вытирала его с полки.
- Так это же порошок какой то, - Яга успела сунуть палец в банку, - как же ребёнку есть это? – она смотрела на перепачканный палец. - Известно же «коровье молоко – телёнку, грудное – ребёнку». Проще пареной репы! – изрекла Яга, лизнув палец.
- Да я тоже, Яга, сколько себя помню, так думала. Ан нет, теперь вот делают этот порошок, -Никитична взяла с прилавка банку. – Смотри сколько тут всего написано, и то содержит и это, а толку чуть. Всё равно основа – коровье молоко. А ведь сколько тысячелетий даже в голову людям не приходило кормить деток не грудным молоком, а коровьим. Иногда случалась беда, не было молока у мамочки, так кормилицу находили. Она и своего ребёнка выкармливала и чужого. Так нет, теперешним людям тысячелетний опыт не указ и слово то «кормилица» позабыли и не знают, что значит. А всё ради чего?
- Ради чего? – эхом повторила вопрос Яга.
- Да ради того, чтобы женщина на работу шла, и работала на Нелюдей. Кто ей позволит дома сидеть и ребёнка грудью хотя бы до года кормить? А мамочкам расписали мол – заменитель грудного молока такой же как грудное молоко. Они и рады верить. А подумать и в голову не приходит. Телёнку что надо – на ножки быстро встать, мышцы нарастить. А ребёнку? На ножки то он только спустя год от рождения встаёт, ему не мышцы растить надо, а мозг. Вот и молочко другое должно быть, и гормоны в молочке другие, человеческие, не коровьи, - Никитична вернула банку на место и грустно посмотрела на Ягу.
- Не думала я, что люди так беспечны и доверчивы, - Яга вытерла перепачканный в порошке палец, - смотри ка – сладко. Опять сахар? Слушай, а у детей рожки как у телят не растут от этого молока? – задумалась Яга.
- Ага, и копытца, - рассмеялась Никитична, - не знаю я, я своих детей этим не кормила, - ответила Никитична, - а вот тут, посмотри, бутылки разноцветные.
- Это что же такое то? – принялась разбирать названия на бутылках Яга. – Тут вот ягоды нарисованы, тут «сок» написано - питьё? – догадалась Яга.
- Питьё, только всё это одно название. Сок – это когда сам взял смородину и выдавил сок из неё. А тут – почитай, что за сок. Сахар, лимонный концентрат, консервант, вкус «идентичный натуральному», краситель. Тоже беда одна. Помнится, я как то в кино видала в фантастическом как они поле «прохладительными напитками» поливали[22]. Так не росло ничего у них на поле. А здесь люди пьют, и сообразить не могут, почему это у них зубы болят и кариес нападает, а то, что пить надо просто воду, уже забыли.
Тут дошли они до прилавков с алкоголем. Ряды бутылок стояли на полках плотно и в несколько ярусов.
– Никитична, а что в этих бутылках? – поинтересовалась Яга, увидев, что около стеллажей остановилась группка парней и девушек.
- И не спрашивай лучше. Отрава. Зелье. Люди как его выпьют, чувствуют, что в голове шум и помутнение наступает, в ногах слабость, видеть хуже начинают, - начала объяснять Никитична.
- Так зачем это люди пьют? – удивилась Яга, – жажду хорошо утоляет? Ведь если видеть хуже начинают, чувства изменяет, значит, эта отрава на мозг влияет, - рассуждала Яга.
- Жажду это пойло не утоляет, от него пить ещё больше хочется. А с мозгом ты в точку попала. Врачи знают, что зелье делает так, что кислород в мозг не поступает – от того помутнение и случается. Потом без кислорода клетки мозга, нейроны, погибают. Утром, тот кто вечером зелье пил – мочится клетками собственного мозга[23]. Но приучили Злыдни людей, обманули, а теперь уже и не остановиться. Врачи молчат, дети видят, как взрослые пьют и повторяют за ними, считают, что так и надо. А взрослые так привыкли, что и не соображают, что яд пьют, а зачем – сами не знают. - Никитична задумалась.
- А детям тоже дают? – уточнила Яга.
- Нет, Яга. Детям не дают. Считают, что только с определённого возраста можно. Хотя, мне не понятно, как это так всё нельзя да нельзя, а потом вдруг можно, когда возраст подойдёт, - Никитична рассмеялась. - Разве что-то меняется в организме человека в полночь совершеннолетия так, что алкоголь ему полезен становится? Кровь цвет, может, меняет, или сердце биться по-другому начинает? Ну хоть ума достаёт младенцев не поить, в меру, как взрослым советуют, и то хорошо.
- Ну это мне совсем не понять, Никитична. Хочешь пить – так вот же она – вода, лучше неё и нет ничего, а согреться нужно – можно чая горячего выпить с мёдом. А если помутнение в голове, так это можно и бед всяких натворить?- Яга уставилась на ряды бутылок.
- Правильно говоришь, Яга, только опять Злыдням выгодно, чтобы головы мутные были. Пьют то все подряд. Правда, автомобилем нельзя управлять, после того как зельём одурманишься.
- Вот видишь, - Яга кивнула головой, - правильно, что нельзя!
- Так ты подумай, а на любую работу ходить можно! – Никитичне стало смешно. – Представь, никто не проверяет! Одурманился, а потом пришёл в себя или нет, никого не интересует. Главное – за руль не садись, а так - хочешь у станка работай, хочешь начальником становись и руководи, хочешь – законы сочиняй, а хочешь - детей в школе учи, а хочешь – оперируй больного.
- Ну да, только за руль не садись – всё остальное можно! – Яге тоже стало смешно.
Отсмеявшись, Яга оглянулась вокруг себя на прилавки, на коробочки и прищурилась:
- Что же тут покупать то можно? Прилавков много, а толку чуть.
- Сама я сюда редко захожу, мне тут делать нечего. У нас всё своё – картошка своя, хлеб пеку, яблоки, огурцы, капуста, да всё, что в огороде растёт. Вот крупы покупаю, муку, соль, – сообразила Никитична.
- Да, Никитична, крупы да соль. Крупы то хоть остались, или и их уже испоганили? – поинтересовалась Яга.
- Остались ещё. Есть, правда, и крупы, обработанные и с сахаром, но и обычные пока есть, - рассказала Никитична.
Яга вдруг махнула рукой и щёлкнула пальцами. На экранах появилась ферма Филиппа Петровича, и он рассказывал о перепроизводстве молока. Некоторые из покупателей заметили смену сюжета на экранах и показывали на них руками. Яга тем временем ткнула пальцем в стеллажи с зельем и что-то шепнула.
- Ты что это задумала? – Никитична потянула Ягу за руку.
- Пусть в воду превратится, - улыбнулась Яга.
- Ой, скандал, скандал будет, - забеспокоилась Никитична и повлекла Ягу прочь от прилавков.
- Какой скандал? – удивилась Яга,- скандал – это когда люди одурманенные глупости под действием зелья творят, а воды попить – какой же скандал? Да и фильм про ферму хороший получился, почему не показать его?
- Так всё должно быть с разрешения Злыдней, самоуправничать нельзя. Пойдём, пойдём скорее, - волновалась Никитична.
Яга перестала сопротивляться. Женщины затерялись среди покупателей, взялись за руки и повернули колечко.