2.1. Обоснованность употребления термина «латинский аверроизм»
Термин «аверроисты» впервые появляется, вероятно, в 1270 г. в полемическом сочинении Фомы Аквинского «О единстве разума против аверроистов». В этой работе Фома ясно именует «аверроистами» преподавателей Парижского университета, «среди которых распространилось заблуждение Аверроэса относительно человеческого разума», т.е. тех писавших по-латыни философов, которые приняли аверроистский монопсихизм (учение, согласно которому бессмертный разум в отличие от бренной животной души во всех обладающих ею существах один и тот же. Учение это упраздняет индивидуальное бессмертие)
Впоследствии, однако, термин «аверроисты» временно вышел из употребления и вновь был введен в научный обиход только в XIX в., когда в 1852 г. была издана знаменитая книга Э.Ренана «Аверроэс и аверроисты». Согласно Ренану, латинский аверроизм как философское направление возник в 40-х годах XIII столетия в Парижском университете, в среде «свободомыслящих» преподавателей и философов, принявших аверроистскую интерпретацию философии Аристотеля
2.3. Проблема самостоятельности и оригинальности учения латинских аверроистов
Данную проблему можно перефомулировать следующим образом: представлено ли в сочинениях латинских аверроистов их собственное учение. Несмотря на кажущуюся абсурдность такой постановки вопроса, существуют определенные обстоятельства, которые нельзя обойти вниманием. В сочинениях представителей «группы Сигера» нередко встречаются высказывания, из которых можно сделать вывод, что философские идеи, в них представленные, не являются мнением самих латинских аверроистов, но что последние только передают то, что думали по тому или иному поводу античные и арабские философы.
НО
Заключение. Я полагаю, что, исходя из сказанного, можно вполне обоснованно утверждать, что: 1) учение, изложенное в сочинениях латинских аверроистов – действительно их собственное учение, а не курсы по истории философии; 2) указанные выше двусмысленности, обнаруживающиеся в сочинениях Сигера Брабантского, есть результат его приверженности теории «двух истин» вне зависимости от того, что именно привело философа к принятию этой теории.
2.4. Особое мнение В.В.Бибихина
Основная мысль, которую В.В.Бибихин представляет в указанных работах, заключается в том, что «латинский аверроизм» является «историографическим вымыслом»; однако не в том смысле, в каком об этом говорил ван Стеенберген (считавший, что термин «латинский аверроизм» неудачен потому, что Аверроэс не оказал определяющего влияния на творчество «группы Сигера»), а в том смысле, что учение латинских аверроистов абсолютно ортодоксально. По мнению В.В.Бибихина, «осуждение тезисов Боэция и Сигера Брабантского признается ныне недоразумением. Оно было защитной реакцией церковного истеблишмента на угрозу своей мирской власти».
Частные аспекты философского учения латинских аверроистов
Теория «двух истин»
Собственно под теорией «двух истин» обычно понимается способ решения вопроса о взаимоотношении веры и разума, теологии и философии, предполагающий, что положения первой вполне могут входить в противоречие с положениями второй, и наоборот, и при этом и те и другие будут оставаться истинными.
Предварительные замечания. Перед тем, как представить свою собственную точку зрения на данную проблему, мне хотелось бы сделать несколько предварительных замечаний.
Во-первых, я сразу же хочу отмежеваться от точки зрения, согласно которой теория «двух истин» обнаруживается уже в сочинениях Аверроэса. Аверроэс явно не придерживался данной теории, поскольку, по его мнению, истина при конфликте философии и теологии всегда пребывает на стороне философии, а Коран есть не что иное, как символическое и метафорическое (а потому уже ущербное, хотя и весьма полезное в практическом смысле) изложение философии Аристотеля.
Во-вторых, мне, как и некоторым другим историкам (в частности, Э.Жильсону), никак не удается отделаться от мысли о какой-то недоговоренности и двусмысленности в высказываниях латинских аверроистов, посвященных вопросу о взаимоотношении философии и религии. Жильсон, как правило, был склонен связывать эту двусмысленность с особым психологическим состоянием «глубоко религиозных душ, весьма преданных христианской вере, чьи философские убеждения, однако, имели мало общего с тем, что, как они верили, являлось истинным».
Для того чтобы понять, придерживались ли латинские аверроисты этой или какой-либо сходной точки зрения, я намереваюсь произвести далее детальный анализ трактата Боэция Дакийского De aeternitate mundi («О вечности мира»). Этот трактат является единственным из дошедших до нас сочинений «группы Сигера» явно посвященных проблеме взаимоотношения религии и философии, кроме того, он интересен и тем, что вызвал жаркую полемику среди историков философии и породил значительное число разнообразных интерпретаций.
Боэций констатирует, что между христианской религией и философией существует определенный конфликт. Тем не менее, этот конфликт, с точки зрения Боэция, носит только кажущийся характер (тезис 1.3): «Их [т.е. философов] положение ни в чем не противоречит положению христианской веры, разве что в [глазах] неразумеющих».
Реальный конфликт невозможен потому, что (тезис 1.4) философия «опирается на доказательства (demonstrationes) и достоверные возможностные аргументы (rationes certae possibiles) а вера – на многочисленные чудеса, а не на умозаключения»
Рассматривая Вечность-не-вечность мира:
Опережая Канта, Боэций выстраивает два ряда одинаково убедительных доводов в пользу невечности (новизны) и вечности мира. Естественный разум не может выйти из этого тупика, чем пользуются всевозможные путаники. Вера не противоречит разуму и не удваивает истину, когда вводит недоступное для разума сверхприродное измерение «божественного творчества». Непостижимый догмат о начале мира должен быть принят поступком доверия. Подчеркивая свое расхождение с Аверроэсом, Боэций требует от всякого человека признать над собой закон Божественной воли, чья «форма для разума в принципе непрояснима». Разум, которому должна быть предоставлена неограниченная свобода исследования, постигает вечность мира и человека, сплошную закономерность природы, невозможность личного бессмертия и наслаждается в этом мире познанием истины и деланием добра. Вера открывает тварность мира, историчность человека, возможность чуда, бессмертия души и богообщение как высшее блаженство. Истины веры и разума, различные до противоположности, полноправны и взаимодополнительны
собственное решение АВТОРА проблемы наличия теории «двух истин» в трактате Боэция Дакийского «О вечности мира»
В силу различия методов познания философия и теология приходят к различным выводам (физик утверждает, что мир вечен, теолог – что мир имеет начало). При этом их выводы истинны и не противоречат друг другу в силу различия методологий, а также в силу того, что философ исходит из своих «причин и начал», а теолог из своих (пусть даже и «более высоких»). Боэций прямо говорит, что существуют две истины: «Истину говорит христианин… и истину говорит физик». Очевидно, что речь идет не об одной истине, рассмотренной с разных точек зрения, но о двух.
3.2. Научное знание и его роль в человеческой жизни
Латинские аверроисты кардинально отделяли философию, или науку (scientia), от теологии. С их точки зрения, все проблемы, имеющие разумное решение, должны решаться в рамках философии, а теология «занимается Откровением и чудесами», превышающими человеческое понимание. С точки зрения Боэция Дакийского, искать рациональные обоснования догматам веры – бессмысленное занятие, поскольку философия «опирается на доказательства (demonstratio) и достоверные возможностные умозаключения.., а вера – на многочисленные чудеса, а не на умозаключения (ибо то, чего придерживаются на том основании, что оно выведено посредством умозаключений, является не верой, но знанием)»[139], а «вера не есть знание»[140]. Кроме того, претензии некоторых теологов на то, что существует некий класс проблем, которые, хотя и имеют рациональное решение, должны рассматриваться не философами, но теологами, по мнению Боэция, безосновательны: «Те, кто следует общепринятому мнению, утверждают, что существуют вопросы рационального характера, которые не относятся к ведению философа… но те, кто говорит такое, утверждают ложь»[141].
Таким образом, к теологии не применимо слово «знание» в смысле «научного знания» (scientia), поскольку такое знание является достоянием одной только науки.
3.2.2. Деление философских дисциплин по Боэцию Дакийскому
Являясь единственным источником достоверного и надежного знания, философия, она же наука, изучает сущее, причем все сущее.
подразделяя науки в соответствии с их предметами, первое и основное деление Боэций проводит между словесными и реальными науками
Данное деление: в целом Боэций принимает классификацию наук, восходящую к Аристотелю. Реальные науки (от res, вещь) «учат о вещах естественных, математических и Божественных», причем «это единственные три вида вещей». О «вещах естественных», основным свойством которых является движение, трактует физика. О «математических вещах» трактуют четыре науки квадривия – арифметика, геометрия, астрономия и музыка. О «вещах божественных» трактует метафизика. (В данном случае речь идет о составляющей значительную часть метафизики естественной теологии, которая является знанием о Боге, могущим быть полученным благодаря естественным возможностям человеческого разума. Такая естественная теология, конечно же, принципиально отличается от теологии Откровения, которая учит тому, чего человеческий разум сам по себе достичь не в состоянии.)
Антропология и этика
В антропологии Боэция важное место отводится традиционному схоластическому учению о трех частях человеческой души – разумной, чувственной и растительной. В соответствии с этим Датчанин указывает, что у человека наличествуют три способности: разум, чувство и способность к сохранению организма (питание и рост), высшей из которых является разум. Хотя разумом по природе обладают все люди, далеко не все умеют правильно использовать те блага, которые он дает.
Поскольку у разума две способности – созерцательная и практическая, Боэций указывает, что и высшее благо носит двоякий характер: «Высшее благо, которое возможно для человека сообразно созерцательной способности разума, есть познание истины и наслаждение этим.., [а] высшее благо, которое возможно для человека сообразно практическому разуму, есть действие, направленное на благо и наслаждение этим… И из сказанного можно с очевидностью вывести, что высшее благо, которое возможно для человека, есть познание истины и действие, направленное на благо, и наслаждение тем и другим».
Именно эти три аспекта высшего блага (познание истины, действие, направленное на благо, и наслаждение тем и другим) составляют, как было отмечено выше, счастье человека. И этим счастьем человек обязан разуму и наукам: если он поступает сообразно требованиям разума, т.е. благоразумно, он достигает своей высшей цели и высшего блага; если же он игнорирует блага, предоставляемые разумом и «становится одержим чувственными наслаждениями», он должен скорбеть, «ибо никогда не достигнет своего высшего блага»
3.3. Бог и мир
картина вселенной, представленная в сочинениях латинских аверроистов, является в целом аристотелевской, хотя в отдельных аспектах и заметно сильное влияние неоплатонизма. Такая ситуация вполне объяснима, поскольку для Сигера и Боэция основными источниками по философии Аристотеля были, помимо сочинений самого Аристотеля, комментарии Авиценны и Аверроэса, отнюдь не свободные (особенно в случае Авиценны) от неоплатонических элементов.
3.3.1. Доказательство существования Бога в Impossibilia Сигера Брабантского
Как и для всех его современников, для Сигера Брабантского вселенная имеет иерархическую структуру, причем на вершине этой иерархии находится Первое Сущее, оно же Первая Причина, т.е. Бог. Доказательство существования Бога, представленное Сигером Брабантским в Impossibilia, в основе своей традиционно и не отличается особой оригинальностью. Тем не менее, сам ход рассуждения Сигера достаточно любопытен: в нем совмещается восходящее к Аристотелю доказательство «от причины» с христианским онтологизмом неоплатонического толка, в основе которого лежит идея о том, что существование Бога становится очевидным благодаря анализу самого понятия «Бог». НО ОН БОЛЬШЕ НЕ ДОКАЗЫВАЕТ СУЩЕСТВОВАНИЕ БОКА, СКОЛЬКО РАЗЪЯСНЯЕТ.
3.3.2. Проблема детерминизма, будущих контингентных событий и божественного провидения
Под «детерминизмом» здесь и далее понимается философское учение, признающее необходимость причинно-следственных связей в отдельных случаях. Под «всеобщим детерминизмом» здесь и далее понимается философское учение, признающее, что все причинно-следственные связи носят необходимый характер. Под «будущими контингентными событиями» понимаются такие события («события» в самом широком смысле слова), которые могут как осуществиться в будущем, так и не осуществиться, т.е. носят «контингентный», т.е. не-необходимый характер.
Вынесенные в заголовок раздела проблемы служили объектом пристального внимания не только латинских аверроистов, но и практически всех средневековых авторов. Основной «болевой точкой» в данном случае являются значительные сложности в сочетании отдельных положений христианской догматики и некоторых аспектов философского учения Аристотеля и других мыслителей – как античных, так и средневековых. Вряд ли будет преувеличением сказать, что античных философов мало занимал вопрос о свободе воли: если отдельные мыслители и рассматривали эту проблему, то, как правило, в контексте иных исследований. Напротив, в Средние Века появляются многочисленные сочинения, посвященные свободе выбора, что вполне объяснимо, ибо человек, согласно христианскому учению, достигает блаженства в вечной жизни преимущественно благодаря заслугам перед Богом, совершая богоугодные дела и не совершая богопротивных; но очевидно, что при устранении свободы выбора и при обусловленности всех действий человека необходимостью, не остается ни заслуг, ни преступлений перед Богом, и, соответственно, воздаяния в грядущей жизни.
Таким образом, христианское учение с одной стороны является антидетерминистским в отношении свободы воли человека, но с другой стороны оно является детерминистским в вопросе о Божественном предопределении и благодати: поскольку человек в силу изначальной греховности своей природы не может спастись без Божественной благодати, то, в конечном счете, именно Бог предопределяет одних людей к спасению, а других к гибели.
Заключение. Основные выводы данного раздела могут быть представлены следующим образом. 1. Обвинение латинских аверроистов во всеобщем детерминизме явно надумано. Ни Сигер, ни Боэций не утверждали ничего подобного, напротив всячески оспаривали данную позицию. 2. Если Сигер Брабантский, последовательно придерживаясь своей исходной позиции, приходит, в конечном счете, к отрицанию необходимости Божественного предопределения и провидения, то его коллега Боэций Дакийский не торопится с такими выводами и потому значительно более близок к ортодоксальному учению христианской Церкви, нежели Сигер. 3. В сочинениях Сигера Брабантского, хотя и неявно, но обнаруживается осужденный в 1270 г. тезис, сообразно которому «Действием человека не руководит Божественное провидение».
3.3.3. Вечность мира
Проблема вечности мира есть, по сути дела, вопрос о том, имеет ли вселенная начало. Для большинства античных философов мир вечен в силу того, что ничто не может возникнуть из ничего. Это положение применительно к вселенной предполагает, что если мира когда-либо не было, то не было ничего, поскольку мир, или вселенная, объемлет все. Но это «ничто» не может быть причиной мира. Следовательно, сам факт существования мира доказывает, что мир существовал всегда; мир вечен, ибо не имеет причины своего существования.
Несколько иную позицию занимали представители неоплатонической традиции, также считавшие, что мир вечен, но вечен не в силу того, что не имеет причины, а в силу того, что, в соответствии с учением Плотина об эманации, имеет вечную и неизменную причину. Данную позицию можно представить следующим образом. Если Бог вечен и совершенен, то он неизменен. Но если Бог является причиной мира, то он не может в силу своей неизменности когда-либо не являться таковой причиной; следовательно, мир создается Богом вечно и существует всегда, когда существует Бог; следовательно, мир вечен. Данное учение, правда, с некоторыми вариациями, было воспринято большинством арабских мыслителей, в частности, Авиценной и Аверроэсом.
Христианское учение по данному вопросу однозначно: вселенная не вечна, но имела начало; мир сотворен Богом, а не является Его эманацией в неоплатоническом смысле, и не существовал до того, как начал существовать.
Философская позиция Боэция Дакийского по поводу вечности мира: «Первоматерия, – пишет Боэций, – не создана внове и не является созданным внове, но совечна Первоначалу. И доказательство тому: первоматерия не может быть следствием природной [причины], ибо любое природное действие предполагает причину… И так следует, что она является непосредственным следствием Первоначала. А если кто-нибудь скажет, что некое действующее может произвести новое следствие или потому, что новой является субстанция действующего, или потому, что в действующем имеется некая новая сила, или положение.., или расположенность, или поскольку прежде [произведению следствия] мешало препятствие, а затем оно было устранено, или имело место изменение, например, наступление часа, когда [нечто], всегда [до того] неизменное, пожелало действовать, при том, что прежде не действовало… [то поскольку] ничто из этого не обнаруживается в Первоначале, [следует ответить], что материя не создана внове
Заключение
Из представленных в нем тезисов представителей «группы Сигера» лишь незначительное число может считаться ортодоксальными, в то время как подавляющее большинство, безусловно, противоречит основным догматам христианской религии.
Следует особо отметить, что латинские аверроисты, несмотря на явную неортодоксальность своего учения, никогда (или почти никогда) открыто не выступали против Католической Церкви. Отчасти это можно объяснить соображениями осторожности; однако следует отметить также, что латинские аверроисты не были ни антиклерикалами (Боэций был монахом, а Сигер – священником), ни атеистами, ни еретиками в узком смысле слова (если под ересью понимать теологическое учение, отличное от ортодоксального); более того, они, по всей видимости, вообще не видели никакой необходимости в активном сопротивлении современному им социальному устройству или христианской религии.
Роль латинского аверроизма в истории философии, таким образом, имеет двойственный характер. С одной стороны, латинские аверроисты, основываясь на своей теории «двух истин», способствовали автономизации философского знания, выведению его из зависимости от теологии и христианской догматики, и надо сказать, что их деятельность в этом направлении, поддержанная впоследствии Жаном Жаденским, Марсилием Падуанским, Анжело д’Ареццо, Аугустино Нифо и другими мыслителями, привела, в конечном счете, к возникновению чисто светской философии и науки. С другой стороны, догматическое отношение к учению Аристотеля и Аверроэса, паническая боязнь излишней самостоятельности в творчестве, сама попытка вернуться в давно ушедшее философское прошлое, вряд ли могут рассматриваться как значительное достижение Сигера Брабантского, Боэция Дакийского и их коллег с Факультета Искусств.