ПОЧЕМУ МЫ ЭТИМ ЗАНИМАЛИСЬ В 80-90 гг.?

МЫИ СОБАКИ. ЗАПИСКИ «ПРОВЕРЯЛЬЩИКА» (О ПРОВЕРКАХ, СПОРТИВНОЙ И УТИЛИТАРНОЙ ДРЕССИРОВКЕ И КАК К НИМ ОТНОСИТЬСЯ)

Автор: Иван Затевахин

«Ребята! Не нужно обманывать самих себя!»
А. Серебряный, продюсер, академик телевидения

«Все новое – хорошо забытое старое»
Народная поговорка

О чем статья:

1. об истории проверок в России;
2. как собаки проверялись в суровые 90-е;
3. куда это нас завело;
4. почему в стратегическом плане нет смысла специально натаскивать собаку на тестирование;
5. зачем нужен кинологический спорт;
6. почему не нужен кинологический спорт;
7. совместимы ли спортивные методики с подготовкой утилитарных собак;
8. выводы.

Побудительным мотивом для написания этой статьи для меня послужили бесконечные дискуссии, которые разворачиваются в социальных сетях по поводу спортивной и т.н. «реальной» дрессировки – что лучше и что хуже, и, в связи с этим, появление разнообразных персонажей, которые будоражат тренерскую общественность разнообразными нестандартными проверками собак.

Последней каплей послужила интернет-дискуссия вокруг поста Андрея Шувалова, известного тренера спортивных собак, в котором он довольно обстоятельно разобрал деятельность этих, как он выразился, «проверяльщиков», сделав акцент на некорректные, порой выходящие за рамки профессиональной этики методы и цели этих людей.

Сразу оговорюсь, что в этой заметке я для многих тренеров Америки, как говорится, не открою, но все же некоторые точки над i расставить хотелось бы, несмотря на то, что тему «куда приводят проверки» мы уже затрагивали.

Что тут скажешь, действительно, время от времени появляются люди с агрессивным подходом к покорению рынка. Действительно, практически все из них страдают комплексом мессии, отвергая достижения предшественников. Некоторые из них «гоняют» не готовых для жесткой проверки собак в рамках каких-то правил, типа французского ринга, некоторые действуют совершенно нестандартно, а некоторые организуют абсолютно некорректные проверки, забывая, что подготовленный человек в защите может обмануть любую собаку.

Действительно, эти люди часто рекламируют «альтернативные» методы обучения, которые на самом деле являются вариантами давно известных. Многие (это, кстати, касается не только «кудесников» защитной службы, но и тренеров-послушников) искренне верят в то, что «до них» все было неправильно.

Профессионалы могут долго смеяться над «мессианством» невежественных «проверяльщиков»-кудесников, справедливо метать громы и молнии в дискуссиях и даже ломать им конечности (такое бывало на моей памяти) в случае, когда проверка превращается в издевательства над собаками.

Однако что будет, если мы выведем за рамки обсуждения случаи явного издевательства над собаками (вменяемый и цивилизованный человек никогда этим заниматься не будет), а также случаи, когда смысл чудо-проверки направлен на банальное переманивание клиентов? И если мы вспомним историю отечественной кинологии?..

И тогда, положа руку на сердце, зададим себе вопрос: а так ли плох сам факт существования таких проверок?

ПОЧЕМУ МЫЭТИМ ЗАНИМАЛИСЬ В 80-90 гг.?

Совершу небольшой экскурс в историю. Я не делаю из этого никакого секрета, но моя тренерская карьера, карьера В.С. Варлакова, у которого я начинал, карьеры его последователей (помощников из «Школы Варлакова»), равно как карьеры тренеров созданной мною в начале 90-х Лиги Профессиональных Дрессировщиков Собак (кстати, юный в ту пору Андрей Шувалов начинал как помощник одного из членов Лиги) – так вот, деятельность довольно заметной группы маститых тренеров современности изначально строилась на базе методов и подходов, «альтернативных» существующим в ту пору (в период с начала 80-х до середины 90-х).

Правда, базировались те методы и подходы на глубоком изучении работ отечественной школы физиологов и зоопсихологов – прежде всего П.К. Анохина, Л.В. Крушинского, К.В. Судакова; работ зарубежных исследователей – К. Лоренца, Б.Ф. Скиннера, а также молодых в ту пору этологов нашей страны. Об этом тогда же и было написано.

Новизна наших подходов, ныне общепринятых и воспринимающихся как само собой разумеющееся, касалась как непосредственно методов дрессировки (в частности, мы настаивали на внедрении в практику продвинутых версий оперантного научения), так и методов организации процесса и… проверок нашей деятельности. Наш подход далеко не ограничивался лишь защитной службой. Огромное количество времени мы вынуждены были уделять коррекции поведения всевозможных собак «свирепых» в ту пору пород, а также бытовой и нормативной дрессировкой. (см. об этом «Собаки и мы. Записки дрессировщика» Москва, изд-во Эксмо, 2015).

Конечно, основным «трендом» конца 80-х – начала 90-х была именно подготовка собак к работе в реальных ситуациях и проверка их способностей и выученных навыков. Собака готовилась не только на площадке, но (если ее способности это позволяли) подвергалась так называемой ситуативной дрессировке. Т.е. в процессе обучения моделировались разнообразные ситуации, в которых отрабатывались навыки послушания и защиты.

Устраивались всевозможные засады, имитации «взлома» квартир, попытки проникновения в авто и т.д. Даже разыгрывались всевозможные сценки из жизни с участием нескольких помощников-«хулиганов».

Проверки собак – как «своих» (они организовывались нашими тренерами на взаимной «перекрестной» основе), так и собак «со стороны» – проводились постоянно, в «скрытой» защите (если проверялись навыки защиты) или в усложненной среде (если проверялись навыки послушания), причем, конечно же, правила таких проверок оговаривались заранее. Время от времени устраивались проверочные турниры, эдакие «стрит ринги», из которых в последствии вырос Большой ринг.

Подробно, о том, как и зачем они проводились, я уже писал здесь и здесь.

Вы спросите: а почему собаководы шли на проверки, а дрессировщики-тренеры предлагали свои услуги в качестве «живых тестеров» – в «скрытой» на одной руке защите? Все просто – ТАКОВ БЫЛ ЗАПРОС ОБЩЕСТВА!

Полученные на площадках дипломы ничего не гарантировали в ту пору владельцам: дипломы ОКД – послушания на улице, а ЗКС – защиты. Люди искали «правды» и шли к нам на проверки вовсе не потому, что мы навязывали им услуги, а в поисках ответов на вопрос: а что может их собака в реальной, внеплощадочной жизни.

Наша деятельность вызывала просто-таки запредельную злобу у тогдашних официальных деятелей. Они писали на нас доносы, грубые обывательские пасквили в каких-то кустарных изданиях, отрицая как наши подходы, так и саму возможность тестирования собак и щенков (!!!!). Один из этих Сократов потом быстро перестроился и даже какое-то время «рулил» спортсменами в РКФ.

В чем был смысл проверок? Прежде всего в том, чтобы показать владельцу и тренеру истинные возможности собак. Напоминаю, дело было в те годы, в которые существовал запрос именно на подготовку защитных, а не спортивных собак.

Эпиграфом к этому тексту не случайно служит присказка моего товарища, известного телевизионного продюсера Сергея Александровича Серебряного, которую он любит повторять, расписывая бюджет того или иного телевизионного производства: «Ребята! Не нужно обманывать самих себя». Так вот, по результатам проверок мы старались не обманывать ни самих себя, ни владельцев собак. Приходя в группу или на индивидуальные занятия, собака с помощью нехитрых тестов проходила первичную оценку. Далее владельцу говорили, на что он может рассчитывать. Т.е. ему сообщали, какую проверку реальностью собака сможет гарантировано пройти по результату занятий – несмотря на то, что на дрессировках собака будет делать куда более сложные вещи.

Таким образом, у нас было три основных уровня подготовки: «ваша собака укусит «с ошейника» (тут мы с гарантией готовили всех, кто приходил, от «колей» до дворняг); далее – «ваша собака сможет вас защитить на поводке»; и, наконец, «ваша собака исполнит свободное задержание». Ну, и только некоторые, самые лучшие, получали возможность свободно сразиться с помощником, побороться с ним.

Наиболее надежная работа защитной собаки – когда хозяин держит ее или за шлейку или за ошейник

КАК ПРОВЕРЯЛИ?

Другой вопрос: а как вы проверяли собак? Что делали-то? Должен сказать, что каждому времени – свои условия проверки. Я уже как-то писал об этом.

Никаких собак-«игровиков», для которых вид рукава – уже стимул, в ту пору не было. Большинство собак всерьез относились к противнику, воспринимали человека как угрозу. В этой связи, далеко не всегда была необходимость прятать рукав под повседневной одеждой. Хотя, конечно, своих готовых собак мы всегда проверяли на скрытую защиту. А для того, чтобы нас не обвиняли в использовании электродов в рукавах (а такие претензии случались, хотя я со своим слабым инженерным мышлением вообще плохо представляю конструкцию такого сооружения), «чужих собак» мы старались проверить дистантно – примерно так, как это делалось в старом КНПВ, а именно: сначала на владельца, ведущего на коротком поводке собаку, из-за какого-нибудь естественного укрытия нападал помощник и хватал его за плечи (к слову скажу, в скрытой, защищающей одну руку защите, это было рисковое упражнение, поэтому мы очень старались решительным видом напугать собаку как следует). Если собака успешно сдавала этот тест, то ее проверяли в свободном пуске, где тоже старались напугать изо всех сил. Лобовую атаку в классическом виде мы стали использовать чуть позже, уже к концу 80-х.

При обучении полицейских собак стадию «костюмной»работы не обойти. Работа в скрытой защите – венец обучения

Собак, прошедших У НАС полное обучение и СПОСОБНОСТИ КОТОРЫХ позволяли вести борьбу с человеком, проверяли куда жестче: тут мы использовали и отвлечения – жгуты, мячики, апортировочные предметы, увертки и удары до хватки. Кстати, о существовании «костюмных» рингов и о том, как работают тамошние помощники, мы до начала 90-х и знать не знали – все наши приемы проверки родились здесь, в России.

Между прочим, мы прекрасно знали ВСЕХ тогдашних «проверяльщиков» и даже кое-чему учились у них (а их, собственно, были единицы). Так вот, поскольку противники у нас были вполне конкретные, то мы вполне адресно предупреждали владельцев занимавшихся у нас собак, от кого и чего можно ожидать и говорили, на какие условия проверки надо соглашаться, а на какие нет.

Кстати, горячий в ту пору (да, трудно в это поверить) Игорь Юрьевич Гай свою «питиху» Венту не побоялся пустить в самую жесткую проверку… и победил! Но перед этим он прошел множество проверок с «дружественными» «проверяльщиками».

В этой связи замечу важную вещь: СУЩЕСТВОВАНИЕ «ЗЛОБНЫХ» ПРОВЕРЯЛЬЩИКОВ, ЧЬЕЙ ЦЕЛЬЮ БЫЛО ИЗГАДИТЬ РЕПУТАЦИЮ ДРУГИХ ТРЕНЕРОВ И ПЕРЕМАНИТЬ ЗАНИМАЮЩИХСЯ К СЕБЕ, ЗАСТАВЛЯЛО НАС ПОСТОЯННО СОВЕРШЕНСТВОВАТЬ СВОЮ РАБОТУ, ИЗОБРЕТАТЬ НОВЫЕ ФОРМЫОТВЛЕЧЕНИЙ И УСЛОЖНЕНИЙ И СПОСОБЫБОРЬБЫС НИМИ.

К ЧЕМУ ЭТО ПРИВЕЛО?

Чем же закончилась наша неформальная и неформатная тренерская активность? А вот чем.

Какое-то время мы варились в собственном соку, однако где-то к 1993-94 годам ситуация стала меняться. Поскольку нашими клиентами довольно часто были весьма могущественные в ту пору деятели (тут лидировал В.С. Варлаков, подошедший в своей дрессировочной практике к самой вершине Московской городской власти), а также люди в погонах, для которых подготовка и реальные способности собаки (учитывая, в том числе, войну в Чечне) стояли на первом плане, не замечать нашу активность товарищи из вновь созданной тогда РКФ уже не могли.

Вы удивитесь, но можно сказать, что мощный пинок к реорганизации дрессировочного процесса на современный лад дал Евгений Львович Ерусалимский, тогдашний Президент РКФ, который (несмотря на то, что все эти проблемы дрессировки были в ту пору от него уже довольно далеки) росчерком пера создал при РФЛС «Комиссию по рабочим качествам и спорту» – куда мы и вошли. Спасибо ему за это! Мне кажется, что от создания «КРКС» Евгений Львович, великий стратег отечественной кинологии, со всех сторон только выиграл. Мы своей практической и весьма эффективной деятельностью в том числе помогали ему немного «успокоить» тогдашних динозавроподобных деятелей Федерации служебного собаководства, наладили весьма конструктивные и товарищеские отношения с молодым поколением ДОСААФовцев. И, что немаловажно, начальство было довольно.

Председателем комиссии стал человек с наиболее «крепкими» связями в высших сферах – В.С. Варлаков, вошли туда также Сергей Малышев, Николай Седых с Андреем Игнатовым и автор этих строк. Андрей тогда активно сотрудничал с А.Л. Романовичем (основателем журнала «Друг») на ниве развития аджилити в нашей стране, а Николай развивал дрессировку в Северной столице. Нам было поручено разработать положения «Комиссии по РКиС», написать программы по теоретической и практической подготовке тренеров-инструкторов (этим занимался В.С. Варлаков, в меньшей степени я), судей-экспертов (В. Варлаков, А. Игнатов и я), фигурантов (это была моя прерогатива), практически осуществить проверки для городских собак (В. Варлаков, А. Игнатов); также, с большим боем, были приняты и утверждены нормативы соревнований для собак с усложненными элементами защитной службы (Большой ринг) – соревнований, которые в ту пору уже вполне оформились. Кстати, принципы и программы подготовки инструкторов и судей, которые мы тогда разработали, благополучно пережили нашу комиссию, и с некоторыми вполне понятными дополнениями и изменениями дожили до нынешних времен. То же самое касается и Большого ринга.

Кстати, кроме Большого ринга на статус официальных претендовали и соревнования, которые проводил В.С. Варлаков вместе с перешедшими в его стан тренерами Лиги – Смидовичем, Макаровым и др. (назывались эти соревнования, если память не изменяет, как-то вроде «Соревнований по усложненным нормативам ЗГС»). Большой ринг идеологически (не набором упражнений, а именно ИДЕОЛОГИЕЙ) больше напоминал кёрунг защитной части КНПВ, а соревнования В.С. Варлакова идеологически ближе были к Бельгийскому рингу. Увы, Валерий Степанович свои соревнования, как увлекающаяся натура, со временем забросил, не довел их до официального статуса…

Напомню, что «комиссией» были утверждены и предложены официальные проверки городских собак – «Управляемая городская собака» и «Защитная городская собака», был указан порядок их проведения и перечислен набор навыков, которые должны проверятся. Правила проведения и набор проверяемых навыков УГС разработал В.С. Варлаков; ЗГС, Большой ринг – я, нам помогали замечаниями (особенно в части регламентации проверок) Николай Седых и Андрей Игнатов, а редактировал все Сергей Малышев.

Отмечу важную вещь: когда В.С. Варлаков «наверху» пробивал то, что впоследствии стало нормативами УГС-ЗГС, речь шла НЕ о нормативах, КОТОРЫЕ НУЖНО РАЗУЧИВАТЬ, а именно о нормативах ПРОВЕРКИ НАВЫКОВ собак в ГОРОДСКИХ УСЛОВИЯХ.

Попутно замечу, что параллельно с нами и, возможно, в некоторую пику нам, ДОСААФовская молодежь в Москве, во главе с Валерием Колесниковым, стала активно присматриваться и пробовать себя в нормативах ИПО – чисто спортивном направлении современной дрессировки, что сказало огромное влияние на развитие спорта в нашей стране.

Что же получалось? Если сначала мы готовили собак «под заказ» и проверяли их «под заказ», то, получив официальный статус, довольно наивно стали ставить перед собой более амбициозные задачи. Для нас с В.С. Варлаковым и С.И. Малышевым смыслом всех соревнований и проверок было желание как-то модифицировать сложившуюся тогда систему селекции и подготовки служебных собак. Т.е. хотелось поставить хоть какие-то барьеры и рамки перед шоу-разведенцами СЛУЖЕБНЫХ НЕКОГДА СОБАК и как-то осовременить дрессировочный процесс – личным ли примером, или созданием курсов и методических пособий.

К слову признаюсь, что если со второй задачей мы худо-бедно справились, то первая не решилась у нас в стране до сих пор. А для людей с короткой памятью замечу, что методику с применением условных подкреплений, гибкое использование оперантного метода в защитной службе мы начали использовать куда раньше зарубежных коллег.

4. ЧТО БЫЛО ПОТОМ… ИЛИ ПОЧЕМУ НЕТ И НЕ БЫЛО СМЫСЛА СПЕЦИАЛЬНО ГОТОВИТЬ СОБАК К УГС-ЗГС

Итак, когда мы с В.С. Варлаковым писали и выносили на утверждение нормативы соревнований и формализованных проверок (УГС – «управляемая городская собака» и ЗГС – «защитная городская собака»), то наивно предполагали, что с их помощью мы изменим отношение к разведению служебных собак. Сейчас, оглядываясь назад, не знаю, смеяться над нашим тогдашним идеализмом, или плакать. Помню, как мы издевались и потешались над некоторыми тогдашними ценителями немецких овчарок, дрожавших перед только-только введенными официальными проверками (к примеру, «лобовой атакой» на рукав, что, как нам казалось, детское упражнение для обученной собаки).

Если у вас собака, как они считали, лучшей в мире рабочей породы, то чего бояться поверки на открытый рукав? И если ваша собака несостоятельна даже в этом плёвом упражнении, зачем тогда пускать ее в разведение? Мы полагали, что у нас будет, как Европе, т.е. люди не будут специально «натаскивать» собак под чисто проверочные нормативы. Нас почему-то не насторожили предупреждения прагматичного Андрея Игнатова о том, что с УГС-ЗГС произойдет именно это, на площадках их будут использовать как более простую альтернативу ОКД-ЗКС. В чем смысл такого натаскивания? – удивлялись мы с Валерием Степановичем. Это же проверка!

Комментарии излишни…

Именно поэтому позже я резко выступал против практиков игровой дрессировки в ЗС: научить собаку воспринимать рукав практически как предмет апортировки, значит намеренно обойти недостатки её характера, замаскировать их. И, кстати, так и не выяснить, труслива собака или нет, держит она давление в стрессовой, нестандартной для нее ситуации, или не очень.

Напомню, что тогда игровиков, воспринимающих рукав как стимул-трофей, было немного, в основном собаки были такого «деревнского» склада характера, т.е. в меру агрессивные, в меру смелые… Реальных «орлов» и бойцов тоже было немного. «Немцы», завезенные главным образом из ГДР, резчайшим образом отличались своим боевым духом и могучим характером от господствовавшего тогда поголовья. Но, их были единицы! Тогдашнее увлечение амстаффами и питбулями, кстати, было вызвано в том числе тем, что эти собаки, в силу прежде всего здоровья, характера и отличного контакта с владельцем-проводником отлично обучались для чисто бытовых целей.

В скобках замечу, что когда А.Л. Романович, первый редактор журнала «Друг», энтузиаст и меценат кинологии, понял, что с тогдашними «немчатниками», превратившими любовь к своей породе в нечто вроде религиозного культа, договориться невозможно, а силовым ведомствам нужны рабочие собаки, то в виде спонсорской помощи привез в Россию несколько малинуа – абсолютно неведомую тогда породу. Некоторые нынешние фанаты малинуа встретили их прибытие кривыми усмешками и замечаниями вроде: «таких дворняг у нас в каждой подворотне»…

К сожалению, нашим разведенцам значительно проще кричать о том, что их порода – самая служебная, самая лучшая, а во всех проблемах виноваты тренеры, нежели разводить здоровое потомство. Им проще нанять такого тренера, который натаскает собаку на тот или иной норматив, нежели честно признаться, что его собака годится только для выставок – что тоже неплохо, если любишь это дело. При этом до сих пор среди т.н. разведенцев распространено мнение, ЧТО С ПОМОЩЬЮ «ПРАВИЛЬНОГО» ЭКСТЕРЬЕРНОГО РАЗВЕДЕНИЯ МОЖНО ПОЛУЧИТЬ РАБОЧУЮ СОБАКУ. Не верите в существование подобных дремучих воззрений – читайте комменты в Интернете.

Тем временем, рутинной работой наших тренеров, особенно в защите, являлось и является именно исправления врожденных недостатков собак – в отличие от зарубежных коллег. Ни один голландский тренер в здравом уме не станет с помощью дрессировки учить собаку не бояться выстрелов – зачем, когда есть те, которые не боятся… Почему же наши тренеры занимаются этим и многими другими вещами? Да потому, что больше заниматься практически не с кем и не с чем. По-настоящему рабочих собак по-прежнему мало.

Завершая разговор о прошлом – СМЫСЛ УГС И ЗГС ЗАКЛЮЧАЛСЯ В ТОМ, ЧТО ЭТО НЕ СИСТЕМА НОРМАТИВОВ ПО ДРЕССИРОВКЕ ТИПА ОКД-ЗКС, А НАБОР НАВЫКОВ, КОТОРЫЕ НУЖНО ПРОВЕРИТЬ В НЕФОРМАЛЬНОЙ ОБСТАНОВКЕ. ТО ЕСТЬ – ЭТО ПРОВЕРКА!

Смысл проверок что УГС, что ЗГС был в их ситуативности, в смене обстановки, в неожиданности для собак. Как только к этим проверочным нормативам собак стали готовить специально, на тех же площадках, и на них же принимать экзамены, их смысл был полностью утерян.

Ведь чем работа отличается от спорта? В том, что спортивное состязание проводится по правилам, пусть самым жестким, а проверка в реальной ситуации – это всегда нечто неожиданное. Между кинологическим спортом и реальной работой такая же разница, как между боксерским (борцовским, ММА-шным и т.д. поединком) и уличной дракой с незнакомым противником, от которого вы не знаете, чего можно ожидать.

Совершенно очевидно, что с того момента, как Большой ринг превратился в жестко регламентированный спорт, он потерял свою ценность как норматив для проверки собак, каким он виделся нам на первых порах (неслучайно первые соревнования проводились в скрытой защите). БР долго пребывал в непонятном статусе весьма специфического спортивного соревнования… Хотя, и это стало некоторой неожиданностью, в последнее время ситуация резко изменилась, но об этом ниже.

Когда в соревнованиях внимание начинают уделять формальным показателям, «эстетике» выполнения навыка, а не собственно навыку – соревнования начинают удалятся от реальной жизни и превращаются в спорт.

ЗАЧЕМ НАМ НУЖЕН СПОРТ.

Еще раз о том, чем спорт отличается от проверок.

В спорте, как правило, проверяются не просто навыки собак, а навыки в определенной судейской трактовке, соответствующей неким формальным представлениям о «прекрасном». В кинологическом спорте очень часто преобладает оценка не конечного результата (ну, например, как мощно собака схватила рукав и «ударила» помощника), а формальная сторона вопроса – как она это сделала и как она при этом себя ведет. То есть оценивается уже не сам навык, а характер его выполнения.

Возникает вопрос: а что, спорт совсем бесполезен для служебных собак? Несмотря на то, что, как мне кажется, я эту тему подробно разобрал, выскажусь еще раз.

Разумеется, для того, чтобы собака успешно служила в армии и полиции, ей совершенно не обязательно биться в финале Чемпионата Франции по рингу или Чемпионате КНПВ. Для служебных собак хватает весьма простых навыков в обыске местности, розыскной службе, задержании преступника. Ей всего-навсего нужно иметь хорошее чутье, быть выносливой, мотивированной и управляемой, смелой, не боятся вступать в единоборство со злодеем.

Владельцы собак, которые со своими питомцами несут вполне реальную службу в силовых ведомствах, на занятиях обычно вполне довольствуются относительно скромным набором упражнений. Они не особо хотят работать над таким, например, базовым для спорта элементом, как «съём». Более того, «силовые» кинологи «заморачиваются» упражнениями типа «конвоирования» или какими-то заковыристыми охранами проводника а-ля мондиоринг только как способом разнообразить занятия. Ну, или если их командир увлечён спортивной дрессировкой и требует того же от подчиненных, или если они сами спортсмены.

В реальной работе сотрудникам органов редко приходится кого-либо конвоировать

«Служивых» кинологов куда больше волнует работа в помещениях, в разнообразной обстановке и ситуациях, с разными помощниками и, естественно, в скрытой защите, чем, к слову, не нужно злоупотреблять.

Может ли спорт дать все это? И да и нет. Конечно, такие виды спорта, как, скажем, бельгийский ринг, или мондиоринг, по своему характеру построены на использовании различных провокаций для объемной проверки навыков. В бельгийском ринге давление от этих провокаций просто запредельно.

Во французском ринге главным МС, как говорят рэперы, провокатором и «усложнителем» выступает помощник, который также предельно разнообразен и бесцеремонен в своих действиях. В КНПВ вроде бы все регламентировано, однако смена порядка упражнений (а они все начинаются примерно одинаково, только продолжение у них разное), сила физических воздействий на собаку (есть, к слову один из самых лучших критериев проверки характера собаки – встречный удар до хватки), также требует от собаки исключительных рабочих качеств.

Безусловно, собака, прошедшая обучение и успешно выступающая в Бельгийском, Французском рингах и КНПВ способна на любую работу в полиции. С небольшой предварительной дрессировкой, правда. Собаку обучают работе в городской среде – искать там «закладки», там же учат задерживать помощника в скрытой защите (этот раздел называется «civilwork).

Как я уже писал, к жестким соревнованиям КНПВ, ФР, БР собак готовят, не особо церемонясь, сама по себе тренировка требует от собак большой выносливости к нагрузкам. Как результат, в состязаниях участвуют собаки, которые, простите за каламбур, способны в них участвовать. Однако победителем в соревнованиях порой может стать не самый сильный, скажем, в единоборстве с человеком пес, или не тот, кто выше прыгнул, а тот, который больше соответствует формальным параметрам выполнения упражнения – согласно установленным правилам. Кто, например, плотнее идет в положении «рядом» с хозяином, или четче исполняет команды послушания. Менее четко выполняющие формальные критерии при даже более мощной работе могут терять баллы.

ОДНАКО, БЛАГОДАРЯ СПОРТИВНЫМ СОСТЯЗАНИЯМ В КНПВ, БЕЛЬГИЙСКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ РИНГАХ, ЗАВОДЧИКИ СЛУЖЕБНЫХ СОБАК ПОЛУЧАЮТ ВОЗМОЖНОСТЬ СЕЛЕКЦИИ ЛУЧШИХ ПО СВОИМ РАБОЧИМ КАЧЕСТВАМ ПОЛИЦЕЙСКИХ СОБАК. Потому что только по результатам таких состязаний с большим набором навыков, которые проверяются в условиях жесткого давления и провокаций, можно эффективно разводить собак, наиболее пригодных для армейской и полицейской службы.

Эта ясная, как белый день, мысль, является, кстати, фундаментальной для отечественной охотничьей кинологии, где наивысшую ценность имеют собаки с рабочими дипломами. Но она же почему-то плохо приживается в головах разведенцев собак тех пород, которые в прошлом именовались служебными. Ну, разводите вы выставочных красавцев – так не обманывайте самих себя и других и не морочьте голову покупателям рассказами о самых рабочих и непревзойденных…

Так вот, как использовать и чему учить щенков, полученных от чемпионов ФР, БельР и КНПВ – дело второе. Они могут использоваться как спортсмены, могут как службисты, а могут, как и те и другие. То есть правильно построенные соревнования, с большим набором навыков, проверяемых под давлением, имеют прежде всего селективную направленность. Они нужны не сами по себе, а для отбора, селекции наиболее работоспособных собак – так во всяком случае обстоят дела в Голландии, Бельгии и Франции.

В качестве примера из наших краев тут можно неожиданно вспомнить эволюцию правил Большого ринга. Как говорится, «то, о чем всегда твердили большевики – свершилось». Правила впервые за 20 лет существенно скорректировали, внесли туда необходимую жесткую проверку послушания, стали обращать внимание на качество выполнения навыка, усложнили работу помощников, введя блоки и «увертки». Если оставить в скобках некоторую несуразность проверки (например, начисления на «тройке» штрафа за получения собакой удара стеком до хватки, в то время, как по уму удар этот нужен для проверки стойкости собаки; есть и другие шероховатости), то сейчас Большой ринг даже в тренировочном процессе выглядит дисциплиной куда более жесткой в плане давления и воздействия на собаку со стороны помощника, нежели мондиоринг,...

или тут....

«Увертка» с блоком. Современный Большой (Русский) ринг – жесткая дисциплина

По современным правилам выигрывают самые быстрые (дистанции работы весьма значительные), стойкие и жесткие собаки с лабильной нервной системой. К чему это привело? К резкой дифференциации оценок призеров (ими теперь становятся, преимущественно, «бельгийцы» разнообразного разведения) и остальными участниками (а ими становятся представители «остальных» пород). Кто может сейчас конкурировать с бельгийцами в Большом ринге? За исключением «рабочих» немцев разведения ФР и КНПВ и вспомнить особо некого. То есть, неожиданно для нынешних «редакторов» правил, Большой Ринг стал селективным мероприятием, в том плане, что на сегодняшний момент в нем (если взять уровень чемпионатов Москвы и России), способны успешно выступать и выигрывать только бельгийские овчарки, которых для этого привозят из Западной Европы, и, возможно, отдельные «рабочие» немцы. По сути, тенденция выглядит следующим образом: представители остальных пород, во всяком случае при нынешнем положении дел, будут потихоньку «вымываться» из этой дисциплины, не выдерживая конкуренции с «привозными» бельгийцами.