— Это целое богатство! Но как вы, барыня, не боитесь у себя все это хранить? Вы могли бы жить во дворце и роскоши в самой столице.
— Если бы там узнали, чья я вдова, то упрятали бы меня супостаты до конца жизни в темницу, а камушки мои по карманам своим растащили бы.
— Да, но как вы не боитесь все это хранить годами у себя? Хозяйка дома рассмеялась, но потом успокоилась и серьезно сказала:
— Да просто! Кто об этих камушках знает-то? Никто. Всем спокойно, и завидовать нечему. Живет, мол, в глухой провинции бедная вдовушка-старушка. Ну и пусть себе живет, пока не умрет. Гость внимательно смотрел ей в глаза, пытаясь понять, что все это значит. После возникшей паузы он с ехидством поинтересовался:
— А если, уважаемая Аделаида Пурхирьевна, об этих камнях я расскажу кому-нибудь? Купчиха снова громко захохотала. Молодой человек боязливо посматривал на нее, ожидая ответа.
— Глупенький ты мой, говорливый! Не советую! Дальше пяти верст не уедешь. И «пушка» твоя железная тебе не поможет. А ко мне придут, скажу: «Вы что, какие бриллианты? Француз этот — сумасшедший. Какие сокровища у старухи одинокой? Никаких камней у меня отродясь не было и нет. Лечить его надо, а если что натворил, то посадить». Вот так и скажу! Договоримся мы с тобой, обменяемся подарками. Скажешь, если люди вдруг спросят, мол, выменял статуэтку на старые украшения старушки. Вот и все! Понял?
— Да уж, как не понять. Скажите, у вас в городке еще много таких, как вы, скромных и богобоязненных «графинь», «боярынь» и «помещиц»?
— Сколько есть — все наши! Ты думаешь, что гостишь сейчас у меня и об этом никто не знает? Дурная твоя голова. Ты высунь свой нос-то в окошко. Стоят на углах старушки и лясы точат. И все тары-бары-растабары о тебе, голубчик! Вот, к примеру, захочешь ты меня несчастную, беспомощную прикончить и камушки забрать. Соседки сразу заподозрят: тут что-то не так. Зачем этот знатный господин, да еще из самого Парижа, приехал сюда прикончить одинокую и бедную старушку? Значит, было что у нее забрать. Надо его догнать и все отнять. Ну и за покойную отомстить. Догонят, все отберут, тебя убьют и бросят тело твое бездыханное в дремучем лесу. Никто его там никогда не найдет. Все, как говорится, будет шито-крыто! И чего мне бояться? Я-то свою жизнь проклятую уже прожила, а вот ты еще молоденький, да и умненький. Зачем тебе жизнь свою задаром терять-то?
|
|
Хозяйка замолчала. Она сидела перед гостем очень довольная своей яркой речью. Чуть прищурившись, старуха с нескрываемым интересом наблюдала за реакцией Эдмонда. Тот же молча посмотрел в окошко, потом на хозяйку. Он сидел и судорожно размышлял: «Я попался в ловушку. Подумать только — в лапы провинциальной старухи! У нее есть чему поучиться. Да и собственно, что я теряю? Нужно брать бриллианты, отдать взамен ей статуэтку и уйти. А что потом? Бежать от погони и отстреливаться в лесу? Невеселая перспектива».
Гость медленно взял со стола чашку с остывшим чаем, поднес ее к губам, сделал вид, что отпил, мило улыбнулся барыне... Потом поставил чашку и, не выдавая своего беспокойства и раздражительности, почтительно ответил:
— Прелестный у вас чай, уважаемая. А относительно ваших несомненно убедительных размышлений могу сказать, что большая доля правды в них имеется. Честно говоря, такой рассудительности в ваших словах и доброжелательности по отношению к моей скромной персоне я не ожидал. Купчиха осталась довольна его словами и даже тихо захлопала в ладоши, а затем, мило глядя на гостя, чуть наклонилась к нему:
|
|
— Ну вот и хорошо, голубчик. Давай меняться! Как тебе мой подарок взамен на ангелочка-хранителя с крылышками? — женщина еще раз посмотрела на статуэтку и, не скрывая своего восторга, воскликнула: — Какая прелесть! Ну, иди ко мне, мой малыш небесный! Она бережно взяла ангела и принялась рассматривать его.
— Вы меня, уважаемая госпожа, уже почти уговорили, но есть одна маленькая деталь, — неожиданно отвлек ее француз.
— Какая деталь? Я полагала, что мы уже обо всем договорились, а ты…
— Что вы, дорогая Аделаида Пурхирьевна, я вовсе не хотел вас раздосадовать. Всего лишь пустяк, совсем мелочь надо обговорить.
— Мелочь, говоришь? Ну, давай!
— Видите ли, стоимость этой статуэтки — которая, хочу заметить, из чистого золота! — очень высока. И кто поверит, что я обменял шедевр французских мастеров на несколько камушек и другую ерунду? Все будут думать, что это обман. Станут говорить: «Подумать только! Барыня прятала у себя в доме камни драгоценные, дорогущие. И отдала их иностранцу за золотую статуэтку. По дороге нужно его на нож посадить и богатство забрать!» Согласитесь, для меня это печальная перспектива.
Аделаида фыркнула, улыбнувшись:
я дрожу от страха! Не робей, француз. Зачем нам, дорогой мой, людишкам любопытным правду говорить? Пусть знают только то, что мы им скажем. Верно?
— Верно!
— Вот! Смышленый ты, хотя еще молоденький, зелененький. А уговор будет такой: пусть думают, что подарил ты мне ангелочка не золотого, а позолоченного. Красивый ангелок-то, а золота в нем с гулькин нос. И стоит он всего пару недорогих камушков, которые я тебе отдала взамен. Понял, красавчик?
|
|
— Понял! Вы гениальны. У вас на все есть ответ. Поразительно!
— Ну вот. Давай, голубчик, соглашайся. Нечего тары-бары разводить. Не тереби мне душу грешную. Устала я. Отдыхать мне пора. Эдмонд молчал. Он лихорадочно проигрывал в голове все возможные варианты этой сомнительной и очень опасной сделки. «Поверить ей или нет? Забрать у старухи всего-то десяток камней, положить в саквояж и уйти. А что дальше? Эти брильянты — целое сокровище. И она мне его отдает запросто так. Это сумасбродство или абсурд. Один непродуманный или неосторожный шаг может лишить меня всего, что есть, и даже жизни. Эта дама либо очень хитра, либо полоумна. Как понять, говорит она правду или же играет со мной, как с малолетним юнцом, желая натешиться, а потом все у меня отобрать? Эта “графиня” может быть главарем местной шайки. И тогда все пропало. А если она действительно набожна и уже слегка не в себе? То в этом случае все может получиться более чем превосходно! Что делать, как поступить?».
— Ну чего, касатик, уснул, что ли? — ласково спросила Аделаида. Ее тон обаял незнакомца, и он тихо ответил:
— Право, не знаю, как поступить… — он тяжело вздохнул и наконец решился: — Я согласен!
— Ну вот и хорошо! Теперь всю жизнь будешь вспоминать меня, старуху, добрым словом. А я тебя, голубчик! Она взяла коробку, аккуратно уложила в нее золотого ангела, медленно закрыла крышку, прижала коробку к своей груди и несколько раз погладила ее. Эдмонд судорожно собрал лежащие на столе камушки в кучку, дрожащей рукой уложил один за другим назад в кожаный мешочек, крепко завязал его и положил в саквояж. Затем он облегченно выдохнул, вытащил из кармана платок и обтер им раскрасневшееся лицо.
— Впервые в жизни, мадам, я испытал столь волнительные чувства. Подумать только, глухая провинция — и такая неожиданная встреча! Вы, Аделаида Пурхирьевна, достойны стать героиней исторического романа. Женщина довольно рассмеялась.
— Ой, брось! Ты мне льстишь, малыш. Угодник, подхалим ты эдакий! Лучше загляни-ка на чай к Клавдии, скажи ей, что побывал у меня в гостях. Она тут неподалеку живет. Клавдия у нас принцесса городская, ученая. В детстве бегала здесь девчонкой по лужам, кур да гусей гоняла. А выросла — красавицей неописуемой стала. Влюбился в нее без ума кавалер приезжий и забрал с собою в Тверь. Жили они не тужили двадцать лет, но кавалер этот, прости Господи, трагически погиб. И вот Клавка вернулась назад. Дочку Соньку свою привезла, да еще фортепьяно на телеге притащила, представляешь! Говорит, что светской музыкой будет просвещать народ наш темный. Ума не приложу — зачем? Да и кого просвещать-то? Народишко местный от мудреной музыки умнее не станет. Музыка — не баня. Пару да жару не нагонит. Молодой человек встал из-за стола и обратился к хозяйке:
— Я ваш совет приму во внимание. Позвольте вашу ручку, госпожа.
Она протянула ему руку. Гость наклонился и прикоснулся губами к ее запястью, затем откланялся и вышел из дома. Старуха сидела и с умилением разглядывала вышитое золотом изображение ангела на крышке бархатной коробочки. В комнату тихонечко вошла служанка.
— Ушел? Ну и хорошо. От незваных гостей одно беспокойство, суматоха и пустая болтовня, — пробормотала она, взглянула на стол и сказала: — Какая коробочка красивая, ну просто загляденье! Любо-дорого смотреть! Ой, а на столе какая-то бумажка лежит, маленькая, как спичечный коробок. Видать, гость забыл.
— Что за бумажка?
— Вроде пустая. Ах, нет! Тут напечатаны цифры на обратной стороне — 666. Купчиха встревоженно взглянула на Авдотью.
— Ты что такое говоришь? Шестьсот шестьдесят шесть, прости Господи, — число Зверя! Дьявольское число. Того, кто выбрал темную сторону жизни, поддался искушению самого лукавого. Поняла?
— Поняла.
— Дай-ка мне. — Дуня протянула госпоже листок. — Эту бумажку, дурная твоя голова, образованные люди называют карточкой визитной.
— А я откуда знаю? Кстати, если листок перевернуть, число-то будет другое — 999.
— А действительно! Ты права. И чего я волновалась?
— Куда положить?
— Брось на комод. Пусть лежит. Может, француз еще вернется. Вот смотрю на него, а он мне будто в душу глядит и говорит мысленно: «Вот, милая, какого ангела я тебе принес. Отдай за него все, что у тебя есть! Возьмешь — и на душе твоей станет легче». Странный юноша, обладает от рождения силой сверхъестественной либо заключил договор с Сатаной, — барыня плюнула через плечо три раза, вздохнула тяжело и перекрестилась.
СКАЗОЧНЫЙ УЛОВ
Молодой человек, не чувствуя под собой ног, вскочил в карету и крикнул кучеру:
— Пошел!
— Ну, давай, милая! — завопил извозчик, и лошадь медленно двинулась вперед. Пассажир сидел, развалившись на мягком диване, тихо рыдал от счастья и шептал: — Какая удача! Я просто не могу поверить. Сказочный улов. Эти, так сказать, старушечьи камушки-безделушки целого состояния стоят! Я, как всегда, прав. Все нутром своим чую! И приехал я в эту глушь не зря. Он дрожащими руками вытащил из саквояжа кожаный мешочек, развязал тесьму и осторожно высыпал на ладонь несколько бриллиантов. Они сияли и переливались в лучах солнца. — Какая прелесть! Как мало человеку нужно в жизни. Всего лишь горстку камушков. И все! Молодой человек громко рассмеялся и стал с жадностью пересчитывать бриллианты. Его дыхание участилось. Камни запотели. Он перестал хохотать и с настороженностью осмотрел их. «Этого не может быть! Бриллианты не могут запотеть от дыхания человека, запотевает только обычное стекло». Эдмонд стал лихорадочно искать в саквояже лупу в металлической оправе с ручкой, наконец нашел, вытащил ее и стал внимательно рассматривать каждый камень. «Нужно сравнить грани, они должны быть чистые и четкие, а поверхность — очень гладкой, — увидев мелкие, едва различимые разводы и царапины, молодой человек побледнел. — Царапины! Как я не догадался проверить камни в присутствии барыни! Но кто бы мог подумать, что такая почтенная дама всучит мне подделку. Старуха обманула меня! Ох и ведьма ты, Аделаида Пурхирьевна! Настоящая ведьма! Мне в душу закралось сомнение, что отдает она мне камушки с неописуемой легкостью, даже не торгуясь. Говорила, мол, дарю тебе от чистого сердца. Мило улыбалась, убеждала... А сама, небось, в душе смеялась и говорила про себя: “Бери, все бери, дурачок, они все равно фальшивые”. Я, простофиля, поверил! Законченный простодушный идиот. А что если она не знала, что это всего лишь стекляшки? Может, их подсунул ей любимый супруг? А может, и его обманули продавцы в ювелирном салоне? Черт знает, кто кого сумел провести. Какая досада. Хорошо, что ангелочек мне не стоил ни гроша. Искусная подделка. Вот и подарили мы друг другу игрушки-пустышки. Да, горько и смешно». Молодой человек небрежно высыпал камни обратно в кожаный мешок, завязал его и со злостью бросил в саквояж, после чего стал лихорадочно думать: «Что делать? Вернуться назад, устроить шум, обвинить ее в обмане и коварстве? А если она заявит на меня? Словам уважаемой старушки местные сыщики несомненно поверят. И что тогда? Каторга! Возможно, все это закончится нелепым недоразумением. Двое ранее обманутых людей подарили друг другу пустышки, о которых они, разумеется, не знали. Позор на всю округу. Через час об этом будут знать все, станут насмехаться. Приехал, мол, в городок француз-аферист с позолоченным ангелочком и хотел всучить его полуслепой старушке по цене золотого. А старушка оказалась умна, надела очки, осмотрела ангела и сразу обо всем догадалась. Решила проучить его и впихнула иностранному недотепе вместо бриллиантов стекляшки. Просто смех! И мне останется только бежать вприпрыжку от позора, если успею, конечно. А то еще меня как отъявленного афериста камнями закидают». Карета медленно двигалась по ухабистой дороге мимо какого-то парка. Молодой человек от досады уныло смотрел в окно. Он вытащил из кармана пиджака платок и вытер раскрасневшееся лицо.
«А зачем этой старушке шум поднимать? Этот ангелочек для нее словно сыночек. Она получила, что хотела. От всей души желала его себе забрать, но не для перепродажи. Да и кому этого ангелочка здесь, в этой глуши, продать? А если даже и сумеет, то потом всю оставшуюся жизнь будет дрожать. В маленьком городке шило в мешке не утаишь. Все будут знать, что у нее есть огромные деньги. А это очень опасно. Зачем ей в таком почтенном возрасте рисковать? Она только и думает о небесах. Даже гроб, безумная, себе уже купила. Нет, она будет молчать». Карету на ухабе сильно качнуло, отчего Эдмонд чуть не упал с дивана на пол. — Ну и городок! Кругом одни кочки, — тихо сказал он сам себе. Потом вспомнил встречу с местной «графиней», чашку чая с чудовищным ароматом и пустой разговор. «Заварила чай Дунька-служанка для барыни еще неделю назад. Иначе откуда такой омерзительный запах? Хорошо, что плесени нет. Уму непостижимо! Пьют, а живы-здоровы. Странно! Вот будет смешно, когда эта старуха узнает, что я ее провел! Ох, будет злиться, кричать и плакать. Так ей и надо. Она хотела обмануть меня. Не на того напала, старая колдунья! А может, она уже обо всем узнала? И от злости ее хватил гипертонический удар. А может, уже и померла. Вот и правильно! Туда ей и дорога. А к Клавдии я заеду на чай. Похоже, эта Клавдия еще одна богатенькая птичка. Возможно, даже не она одна. Ну что,
провинциальное дно, здравствуй! И не надо робеть. Вперед, и только вперед! Посмотрим, что будет дальше…»