Двадцати афганским бойцам, которые днем двадцать первого октября 2001 года вернулись с территории Пакистана на родину, предстояло пройти бесчисленные мили по непреступным горам. Лишь девятнадцать сумели это сделать. Их командиру требовался джип или мул. Более десяти лет назад, во время партизанской вылазки, он наступил на советскую мину. Взрыв отбросил его на землю. Падая, он увидел, как мимо лица мелькнул некий предмет – его правая ступня. С того самого момента Абдул Хак продолжал сражаться уже инвалидом.
Небольшая группка мятежников под командованием Хака на вид вряд ли могла влиять на судьбы стран мира. Однако менее шести недель назад террористы, которыми руководили из Афганистана, нанесли серию ударов по США. Поэтому понятия о возможном и невозможном смешались. Штаты начали бомбить Афганистан в надежде уничтожить правящую партию – Талибан. Хак считал, что это неправильный способ построить новый, демократический Афганистан. Он возвращался домой, чтобы предложить соотечественникам иной путь.
После множества встреч с афганцами всех мастей в своем штабе в пакистанском приграничном городе Пешавар Хак решил, что сможет свергнуть Талибан, нанеся комбинацию военных и политических ударов. Он даже был уверен, что сумеет переманить важнейших командиров Талибана на свою сторону. Во время визита в Рим он получил благословение изгнанного афганского короля, Захир-шаха, который разделял его желание дать их многострадальному народу многонациональное гражданское правительство.
Несмотря на перспективы, задача стояла чрезвычайно опасная. Хак переходил на территорию страны, где правят безжалостные фанатики, с провозглашенным намерением свергнуть их режим. Имея при себе лишь легкое вооружение, Хак и его люди должны были добраться до безопасного места, прежде чем их обнаружит Талибан.
Хак выступил, толком не подготовившись. Он считал, что движение Талибан, которое большинство афганцев глубоко презирали и которое вдруг стало символом мирового терроризма, находится на грани краха. Хак хотел освободить страну из хватки Талибана путем наименьшего насилия в надежде ослабить власть военных диктаторов и зарубежных правительств при новом режиме. Однако седьмого октября на Афганистан посыпались американские снаряды. Хак поспешил: он боялся, что, если зарубежные бомбардировки лишат талибов власти, страна погрузится в хаос. Он хотел быстро пробраться в Афганистан и собрать такие силы, чтобы не только сразиться с Талибаном, но и перехватить бразды правления, когда тот падет.
На первый взгляд подобную операцию американцы должны были со всем рвением поддержать. Хак считался храбрейшим и известнейшим афганским командиром. В отличие от большинства других он был мудрым, светским и ориентированным на Запад. Маргарет Тэтчер принимала его на Даунинг-стрит, а Рональд Рейган произнес в его честь тост во время приема в Белом доме, подняв бокал и пообещав: «Абдул Хак, мы с вами». И все же Хак был еще и патриотом своей родины. Он мечтал, что, когда Талибан падет, в его стране воцарится власть, не подверженная никакому внешнему влиянию.
«От вас, американцев, мы хотим лишь дружбы, – сказал он однажды в интервью. – Мы не можем отдавать вам честь. Мы не можем быть вашими марионетками. Если вы хотите именно этого, то для нас нет разницы между вами и советской стороной».
Подобные заявления сделали Хака изгоем в глазах влиятельных американцев. ЦРУ крайне скромно поддержало его во время восстания против советских оккупантов в восьмидесятых. И, так как он не сотрудничал со Штатами впоследствии, ему не собирались помогать в борьбе против талибов. Но Хак все равно решил снова вступить в войну.
Лидеры Талибана считали Хака достаточно сильным врагом. В 1999 году они подослали отряд убийц в его дом в Пешаваре, однако те успели застрелить только жену Хака и одиннадцатилетнего сына. Поэтому, когда той осенней ночью Хак пересекал афганскую границу, он намеревался наказать Талибан за содеянное не только с государством, но и с его семьей.
Пешавар столетиями был бурлящим центром интриг и шпионажа. В этом городе так опасно, что человека могут запросто выкрасть прямо на улице, и он исчезнет без следа. И одновременно в нем так безопасно, что менялы спокойно дремлют над грудами наличности. Торговцы на лабиринтообразном базаре продают горы львиных шкур, павлиньих перьев, сочных дынь и, как они сами говорят, лучший в мире героин. Шпионы повсюду. В Пешаваре трудно сохранить что-либо в тайне.
Особенно это касалось Абдула Хака. Талибан не сумел его убить, однако поддерживал тесные отношения с пакистанской службой разведки, которой Хак был не нужен. Обе группировки следили за каждым его шагом, прослушивали телефонные разговоры и постоянно стремились путем взяток проникнуть в его ближайшее окружение.
Учитывая крайнюю разговорчивость Хака, талибам и пакистанцам, наверное, было необязательно так пристально за ним наблюдать. Вскоре после того, как он пересек афганскую границу, в журнале «Wall Street Journal » появилась статья о его цели:
«Ключевой антиталибский командир перешел южную границу Афганистана с отрядом из примерно ста человек. Их цель – попытаться открыть первый пуштунский фронт против правящего режима… Мистер Хак планирует начать военное наступление в течение нескольких дней… Один из наиболее уважаемых командиров того периода [войны против СССР], мистер Хак не получал поддержки Центрального разведывательного управления, направленной на помощь антиталибским движениям… [Он] среди тех оппозиционных лидеров, кто критиковал авиаудары со стороны США. В то время как в ходе шестнадцатидневной бомбардировки были уничтожены военные объекты и техника Талибана, некоторые оппозиционные лидеры заявляют, что это постепенно ухудшает отношение афганцев к Штатам».
В субботу двадцатого октября, за день до выступления, Хак встретился с пешаварскими агентами ЦРУ. Он сообщил, что надеется запустить волну дезертирства и военных восстаний, которые уничтожат власть Талибана с минимальным количеством жертв. Агенты не заинтересовались, как происходило всегда, когда у Хака появлялись новые замыслы. Все, что они предложили ему в качестве помощи, – несколько спутниковых телефонов. Хак отказался по двум причинам. Во-первых, он уже располагал достаточным количеством телефонов благодаря любезности Джеймса и Джозефа Ритчи, богатых американских братьев, которые выросли в Афганистане и поддерживали цели Хака. Во-вторых, он подозревал, что ЦРУ намерено использовать чипы определения глобального месторасположения, чтобы следить за его перемещениями и, скорее всего, передавать информацию врагам.
Проскользнув на территорию Афганистана через горы у Хайберского прохода, Хак начал связываться с сельскими старостами и прочими людьми, которые, по его мнению, могли помочь в борьбе против Талибана. В итоге к нему присоединилось несколько человек, включая влиятельного талибского лидера из местности возле Джелалабада.
Прежде чем Хак успел приступить к последним приготовлениям для перехода этого лидера на сторону мятежников, он получил известия: из Джелалабада для его захвата отправлен отряд талибов, и они приближаются. Хак попытался отступить обратно в сторону Пакистана, однако все пути оказались перекрыты. Спустя шесть дней после начала операции Хак очутился в смертельной опасности.
Оставалась лишь одна надежда: возле места, что стало ловушкой, находились две вертолетные площадки, которые десять лет назад построили для нужд СССР. Хак позвонил Джейми Ритчи, своему американскому другу и спонсору, который нервно ожидал новостей в Пешаваре. Новости были крайне плохими.
«Ты можешь мне как-то помочь?» – спросил Хак.
Ритчи тут же передал сигнал SOS своему брату в США, а тот, в свою очередь, позвонил Роберту Макфарлейну, одному из американских спонсоров Хака. Макфарлейн, имея массу связей в Вашингтоне, которые он установил, будучи советником президента Рейгана по вопросам национальной безопасности, вошел в контакт с агентами ЦРУ в Лэнгли, а также с главным военным советником в Совете национальной безопасности генералом Уэйном Даунингом. Он передал им точные координаты Хака и взмолился о его спасении.
Пока Макфарлейн ожидал ответа, Хак находился на другом конце света, в Афганистане, окруженный врагами и утренней прохладой. Его судьба оказалась в руках ЦРУ, которое должно было стать его ближайшим соратником, однако на протяжении почти двадцати лет постоянно отклоняло его просьбы о помощи. Вряд ли сейчас ему вдруг улыбнулась бы удача.
Столетиями название «Афганистан» вызывало в сознании образы отдаленности и изолированности. Это труднодоступная местность в глубине Азии, отрезанная от мира высокими горными хребтами, и в ней царят скорее племенные традиции, чем закон. Враждебность страны по отношению к чужакам вошла в легенды. Классический пример: судьба британской колонны из шестнадцати тысяч солдат и гражданских служащих, которую вынудили бежать из Кабула в 1842 году; к британскому гарнизону в Джелалабаде, в девяноста милях оттуда, добрался лишь один человек.
На протяжении девятнадцатого века за власть над Афганистаном боролись Британия и Россия. Их вражда с высокими ставками стала известна как «Большая игра». Подобные конфликты обычно возникают, когда бедная страна располагает ресурсами, которыми жаждут завладеть богатые страны. В Афганистане нет нефти, нет минеральных богатств и мало плодородной земли, зато есть одно преимущество, которое испокон веков манило чужестранцев: выгодное расположение. Через него проходят пути в Индию, Иран, Центральную Азию и Китай, и веками государства стремились установить контроль над столь стратегически важным местом.
Во время обеих мировых войн Афганистан оставался традиционно независимым и хранил нейтралитет. В послевоенные годы он успешно держался в стороне от «холодной войны». Молодые офицеры, свергнувшие в 1973 году монархию, принимали помощь и от соседнего СССР, и от далеких США. Они удерживали власть в своих руках до 1979-го – затем их свергла левацкая коалиция.
Новый режим оказался не в состоянии закрепиться у власти. Частично потому, что он стремился ввести обширную социальную реформу, а частично из-за союза с СССР, который многие афганцы считали империалистическим и антимусульманским государством. В Герате, центре одноименной провинции, протест против включения женщин в программу по ликвидации безграмотности перерос в полномасштабное восстание. Боевики выискивали и рубили на куски советских мужчин, женщин и детей, с ликованием маршировали по улицам, подняв изуродованные тела на пиках. Правительство с помощью СССР вернуло город под контроль после беспощадной бомбардировки, в ходе которой погибло двадцать тысяч человек.
Потрясения произошли как раз в период, когда регион все еще восстанавливался после Исламской революции в Иране, которая радикально изменила стратегическую карту Ближнего Востока и Центральной Азии. Американцы считали революцию огромной геополитической неудачей и опасались, что СССР этим воспользуется: например, Афганистан станет плацдармом для рывка в сторону нефти Персидского залива. У советской стороны эта революция возродила давний страх, что мусульмане в провинциях Центральной Азии обратятся к фундаментализму и, руководствуясь его принципами, поднимут сепаратистское восстание. Хуже того, именно в то время советское положение в Афганистане серьезно ухудшилось под давлением исламских мятежников. На срочном собрании Политбюро семнадцатого марта 1979 года Юрий Андропов, председатель КГБ, который позже станет главой страны, побуждал своих товарищей занять жесткую позицию. «Ни при каких обстоятельствах не потерять Афганистан», – говорил он им.
США также наблюдали за разворачивающимся кризисом. Восстания против просоветских режимов вспыхивали отнюдь не каждый день. И когда это произошло в Афганистане, аналитики ЦРУ предположили, что Управление должно тайно оказать мятежникам помощь. Чем дольше будет продолжаться мятеж, рассуждали они, тем больше это ослабит СССР, которому придется выделять больше ресурсов.
Когда Андропов обращался к Политбюро в Москве, в ЦРУ стали разрабатывать первый план помощи афганским партизанам. Так началась операция, которая станет крупнейшей и самой дорогостоящей в истории ЦРУ. Некоторые считают ее блестящим успехом, другие полагают, что в свете последовавших событий победа США обернулась катастрофой.
Существует аксиома, что для успешной борьбы с мощной армией партизанскому движению необходима база за пределами страны. Взглянув на карту Центральной Азии, можно сразу понять, что Пакистан, чья граница с Афганистаном растянулась на более чем тысячу миль, стал для афганских мятежников местом убежища. Поэтому, чтобы отправить тайную помощь мятежникам, ЦРУ должно было заключить сделку с Пакистаном.
Американские лидеры действовали по привычной схеме, которая послужила началом «эры переворотов». Сперва они намечали цель, в данном случае – обескровить СССР в Афганистане. Страстно желая победить, они никогда не рассматривали последствия своих действий в перспективе. «Мы только оправились от жуткой трагедии Вьетнамской войны, и она пошатнула нашу уверенность, – объяснил позже Чак Коган, офицер ЦРУ, служивший на Ближнем Востоке в восьмидесятых. – Многие погрязли в унынии, так как считали, что Советский Союз продвигается вперед, а мы вынуждены занимать оборонительную позицию. И вдруг появилась возможность развернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов».
Впервые американцы должны были задуматься о результатах своего вмешательства в этот конфликт, когда им пришлось иметь дело с Пакистаном. Два года назад жизнь демократического Пакистана круто изменилась: генерал Зия-уль-Хак захватил власть вследствие военного переворота. Зия-уль-Хак рьяно преследовал две цели: создание атомной бомбы и введение того, что он назвал «истинным исламским порядком» в государстве. Затем, как раз когда американцы рассуждали, сделать ли его своим партнером, он повесил свергнутого премьер-министра Зульфикара Али Бхутто. Таким образом, самый необходимый для афганского проекта человек являлся военным диктатором, который приказал казнить своего предшественника, который поощрял реакционный ислам и который руководил всемирной сетью агентов, стремящихся купить запрещенные ядерные вещества и технологии.
Любые сомнения американцев по поводу Зия-уль-Хака оказались ничем по сравнению с их непреклонным решением усугубить конфликт в Афганистане. Они связались с Зия-уль-Хаком и поинтересовались, не согласится ли он превратить свою страну в плацдарм для восстания. Зия-уль-Хак не отказал, однако выдвинул необычные условия. ЦРУ, по его словам, не должно передавать оружие прямо в руки афганских мятежников, но отправлять все вооружение пакистанской Межведомственной разведке. Далее, американцы не должны ступать на территорию Афганистана или контактировать с партизанскими командирами. Межведомственная разведка будет передавать деньги и оружие от ЦРУ определенным командирам по собственному усмотрению. ЦРУ согласилось и передало Пакистану управление афганским мятежом.
«В ЦРУ прекрасно знали свою роль, – сказал в интервью после войны генерал Хамид Гуль, служивший главой МВР во время пика Афганской кампании. – Они знали, что операциями руководим мы. Мы были ответственны за все произошедшее, а они предоставляли материально-техническое обеспечение. Им даже было запрещено приезжать на наши племенные территории, не говоря уже о самом Афганистане – вплоть до того, что они не могли беседовать с афганскими лидерами без присутствия моих людей из МВР».
Когда ЦРУ и Зия-уль-Хак заключили сделку в середине 1979-го, Афганистан уже погрузился в хаос. К осени власть захватил коммунист по имени Хазифулла Амин, который когда-то обучался в Колумбийском университете. Он прохладно относился к СССР, и, как только он начал встречаться в Кабуле с американскими дипломатами, лидеры Советского Союза забеспокоились. Двадцать шестого ноября Политбюро тайно решило отправить в Кабул солдат, уничтожить Амина и установить более дружественный режим.
В канун Рождества тысячи советских солдат прошли маршем в Афганистан по понтонным мостам через реку Амударья. Другие приземлились в аэропорту Кабула. Танки прибыли утром. Десантный отряд КГБ взял штурмом дворец, убил Амина и передал власть новому диктатору. Теперь Афганистаном правил не просто просоветский человек – государство оказалось под советской оккупацией.
Вашингтонские стратеги тут же увидели возможные последствия. Ранее американцы поддерживали восстание, лишь косвенно направленное против СССР. Теперь они получили возможность втянуть Советский Союз напрямую. Советник по национальной безопасности при президенте Джимми Картере Збигнев Бжезинский за два дня написал меморандум под названием «Размышления о советском вторжении в Афганистан».
«Афганистан должен продолжать сопротивление. То есть мятежники должны получать больше денег, больше оружия и консультаций. Чтобы вышеперечисленное стало возможным, нам надлежит убедить Пакистан помогать повстанцам. Придется пересмотреть нашу политику в отношении Пакистана, дать им больше гарантий, военной помощи. А также нам, увы, придется принять следующее решение: наша политика обеспечения безопасности касательно Пакистана больше не сможет основываться на нашей же политике нераспространения ядерного оружия…
Наша конечная цель – отступление советских войск из Афганистана. Если же этого достичь не удастся, мы должны как можно сильнее истощить ресурсы СССР».
Картер одобрил предложенную стратегию, как и Рональд Рейган, сменивший его в 1981 году. Вскоре после инаугурации Рейган заключил сделку с Пакистаном, согласно которой США получали стратегического союзника и закрывали глаза на грехи генерала Зия-уль-Хака. В Пакистан полилась американская помощь – более шести миллиардов долларов в течение восьмидесятых. Как и помощь для афганских повстанцев, моджахедов, которая постепенно возросла с тридцати миллионов долларов в 1981 году до двухсот миллионов в 1984-м. Практически каждый цент, как и оружие, доставляли первым делом МВР, которая уже распределяла их между избранными командирами.
Межведомственная разведка поступала достаточно разумно, передавая американскую помощь лишь тем полководцам, которые зависели от Пакистана. Особое внимание она уделяла тем, кто разделял приверженность Зия-уль-Хака к фундаменталистскому исламу. Пока американцы радостно наблюдали, МВР отправляла сотни миллионов их долларов таким обскурантистам, как Гульбеддин Хекматияр, безжалостный и амбициозный командир, который заработал целое состояние на наркоторговле, мечтал обратить Афганистан в полностью исламское государство и любил заводить своих последователей, громогласно скандируя «Смерть Америке!».
Однако среди афганских командиров был и противник Хекматияра, ставший примером как современных, так и патриотических ценностей. Абдул Хак, выходец из выдающейся пуштунской семьи, уже в двадцатилетнем возрасте попал в тюрьму за организацию партизанских атак, направленных против властей. Семья подкупом вызволила его из-за решетки, но после прихода СССР в 1979-м он снова отправился на войну, теперь уже более масштабную. Хак добился невероятных успехов, включая уничтожение крупного советского склада вооружения в Кабуле и, вскоре после этого, колонны из двухсот единиц техники. Тем не менее его просьбы выделить часть американских щедрот оставались без ответа. И Межведомственная разведка, и Штаты считали его слишком независимым. МВР вдобавок считала его чересчур мирским и прозападным.
В 1985 году, разочарованный отказом МВР в поддержке, Хак отправился прямиком в Вашингтон. Он взбудоражил многих влиятельных американцев, среди которых оказался Роберт Макфарлейн, советник Рейгана по национальной безопасности; он назвал Хака «невероятным» и «страшно впечатляющим». Вернувшись в Пакистан, Хак обнаружил, что его визит в Вашингтон ничего не изменил. Генерал Зия-уль-Хак отказывался его принимать. А Милт Бирден, глава отделения ЦРУ, приехавший в Исламабад в 1986-м, вовсе высмеял его как хвастуна и назвал «голливудским командиром».
Остальные придерживались иного мнения. Ахмед Рашид, выдающийся журналист и знаток истории современных афганских войн, считал Хака «очень харизматичным лидером», который «выстроил эффективную сеть людей из разных сословий». Даже чрезвычайный и полномочный посол Госдепартамента к афганским моджахедам Питер Томсен считал, что США совершают глупость, поддерживая ярого фундаменталиста Хекматияра и отвергая его соперника, который располагал «колоссальной поддержкой не только в своей сфере влияния, но и в Афганистане».
«Главным утверждением было следующее: Хекматияр считался лучшим бойцом и организатором. Конечно, ему симпатизировала пакистанская МВР, и он получал большую часть оружия, однако его ненавидело большинство афганцев… ЦРУ прекратило поставлять оружие Абдуле Хаку уже полностью. Тайно они распространяли слухи, что он искусственно создал свой образ, что он „голливудский командир“ и не пользуется поддержкой в самой стране».
В начале восьмидесятых Рейган и несколько его ближайших советников пришли к выводу, что с достаточным количеством денег и вооружения афганские партизаны смогут победить Советскую армию и превратить свою страну во «Вьетнам для русских». Чтобы оплатить такую кампанию, они обратились к необычному партнеру – Саудовской Аравии. Саудовцы уже давно были тесно связаны с Пакистаном. Они отправляли Зия-уль-Хаку огромные денежные суммы для открытия религиозных школ, предназначенных как для нищих пакистанцев, так и для афганских беженцев. Чтобы в подобных школах преподавали исключительно ваххабитский ислам и чтобы ученики не подвергались влиянию таких вредоносных предметов, как история или физика, саудовцы отправляли в Пакистан сотни мулл, чтецов Корана и вероучителей.
Саудовская Аравия была тесно связана и с США, так как являлась важным поставщиком нефти. В 1984 году президент Рейган воспользовался этими дружественными связями и попросил саудовскую королевскую семью о помощи в Афганистане. Саудовцы мгновенно поняли, что таким образом смогут укрепить положение своего пакистанского друга Зия-уль-Хака, поддержать афганские группировки, зависимые от Пакистана и его фундаменталистской кампании, и в то же время втереться в доверие к Вашингтону. Они договорились поставлять такую же, доллар в доллар, помощь афганцам.
Данное соглашение в сочетании с решимостью Рейгана вливать огромные суммы в партизанскую кампанию привело к самой масштабной и дорогостоящей операции, за которую когда-либо брались разведслужбы.
В 1986 году ЦРУ отправило афганским партизанам четыреста семьдесят миллионов долларов, а в 1987-м – шестьсот тридцать. Саудовская Аравия вложила столько же. В течение этого периода непокорный приграничный регион Пакистана и Афганистана породил жестокие войска, которые изменят картину мира так, как никто еще не мог себе представить.
Несмотря на огромный масштаб проекта, в глаза бросается иной, более необычный его аспект. США отправляли афганским партизанам колоссальные суммы, однако Штаты не решали и даже не пытались решать, кому достанутся их щедрые подарки. Они переложили эту задачу на плечи Пакистана, цели которого кардинально отличались от целей Вашингтона. Пакистанцы поддерживали семь афганских группировок, в разной степени приверженных фундаментализму и выступающих против Запада. Они также систематически работали над уничтожением остальных – левацких, мирских или патриотических – группировок.
«Господи, – предупреждал американцев некий мирянин-афганец, – вы финансируете своих же убийц!»
По мере того как ситуация в Афганистане накалялась, мировое внимание постепенно начало обращаться к растущей угрозе международного терроризма. Террористы захватили пассажирский самолет в Бейруте и убили водолаза ВМФ США, которого обнаружили на борту. Несколько месяцев спустя палестинцы захватили круизное судно «Акилле Лауро» и убили пожилого американского еврея. Вооруженные люди напали на зоны регистрации авиакомпании «El Al» в аэропортах Вены и Рима – погибло девятнадцать человек. В Ливане террористы похитили главу местного отдела ЦРУ и запытали его до смерти. Другие террористы взяли в плен полдюжины американцев и долгое время их удерживали.
Все эти события, подробно освещенные в США, могли привести американских лидеров к мысли – а где же истоки антиамериканского терроризма, откуда он пошел? Если бы американцы всерьез задумались об этом, они, вероятно, поняли бы, что обучать и снаряжать группировки фундаменталистов – не самая лучшая идея. Однако немногие в Вашингтоне догадывались, что, пока Штаты оправляются от первых волн ближневосточного терроризма, они собственными руками создают бойцов, которые позже запустят волну куда более ужасную.
Одним из самых судьбоносных решений МВР при создании афганской мятежной армии было нанимать боевиков из других мусульманских стран. Среди добровольцев встречалось множество радикалов, которые считали джихад против советского оккупанта священным поступком. В лагерях, построенных на деньги ЦРУ в Пакистане, их обучали современным методам саботажа, засады и нападения, а также использованию оружия.
Среди тех, кто наживался при подобных обстоятельствах, был саудовский миллионер Усама бен Ладен. Бен Ладен приехал в Афганистан в начале восьмидесятых, в возрасте около двадцати пяти лет, и несколько месяцев прослужил в повстанческой армии. Затем он сумел добиться у МВР более ответственного задания. Теперь он принимал зарубежных боевиков, которые прибывали в Афганистан, и распределял их по тренировочным лагерям. Лучшего поста для того, кто жаждет быть знакомым с джихадистами по всему миру, не придумать. «Эти заинтересованные молодые люди стянулись из не менее чем двадцати восьми мусульманских стран, – говорил после войны генерал Гуль, глава МВР. – Считая пакистанцев, которые также участвовали в боевых действиях, в Афганистан отправилось не менее пятидесяти тысяч молодых людей».
Повстанческие силы, учитывая колоссальные ресурсы, медленно и неизбежно крепли. В конце концов они достигли такого масштаба, что могли серьезно противостоять Советской армии. В 1986 году новый советский лидер Михаил Горбачев обратился к Политбюро со словами, что эта война стала «кровоточащей раной». В конце того же года он объявил, что восемь тысяч советских солдат возвращаются на родину. Сделав все возможное, чтобы у власти остался коммунистический лидер Мохаммад Наджибулла, Горбачев вывел войска. Пятнадцатого февраля 1989 года последние советские формирования пересекли реку Амударья.
Для Советского Союза эта война обернулась полной катастрофой. По собственным подсчетам, СССР потерял сто миллионов долларов и пятнадцать тысяч солдат, не говоря уже о неисчислимом уроне его международному авторитету и стратегической мощи. Через несколько лет Советский Союз рухнул. Поражение в Афганистане сыграло свою роль в приближении его краха.
Афганцы понесли еще большие утраты. Да, они освободились от оккупации, однако такой ужасающей ценой, что ее сложно представить. В течение восьмидесятых годов погиб один миллион афганцев. Три миллиона остались калеками. Пять миллионов укрылось в лагерях для беженцев в соседних странах. Еще ни одна афганская война не оставила след, столь разрушительный физически и духовно.
Генерал Зия-уль-Хак разбился в авиакатастрофе в 1988 году, так и не дожив до победы. Однако к окончанию войны Пакистан сосредоточил в своих руках огромную мощь. Он стал партнером США, царетворцем Центральной Азии и, по существу, прибрал к себе Афганистан. А самое главное – Пакистан получил бесценное десятилетие на развитие ядерной программы без оглядки на Штаты.
Никто так не ликовал из-за советского поражения, как американцы. Афганистан в этой войне не имел для них никакого значения, они видели лишь борьбу с СССР. Одержав в ней победу, американцы достигли своей вершины, практически невообразимой цели. Милт Бирден отправил в Лэнгли телеграмму из двух слов, что стали квинтэссенцией гордости, которую он и другие американцы испытали от своего триумфа.
«МЫПОБЕДИЛИ», – говорилось в ней.
Вашингтон гудел от поздравлений. Однако вскоре американские лидеры утратили интерес к Афганистану, невзирая на предупреждения тех, кто отлично знал это государство. Президент Наджибулла публично предупреждал: если Штаты оставят Афганистан без внимания, он «превратится в центр терроризма». Абдул Хак предсказывал, что страна станет «учебным полигоном и складом вооружения для зарубежных террористов и в то же время крупнейшим в мире полем опийного мака». Питер Томсен, посол Госдепартамента, писал в отчетах Вашингтону, что, если бы не столь религиозные командиры, вроде Хака и таджикского лидера Ахмада Шах Масуда, остались без поддержки, их уничтожили бы фундаменталисты. Однако никто не воспринял эти аргументы всерьез, особенно после 1991 года, когда Штаты сосредоточились на войне в Персидском заливе с иракским диктатором Саддамом Хусейном.
«Волновало ли нас будущее провинции Нангархар? – размышлял Милт Бирден годя спустя. – Наверное, нет. И знаете, что оказалось? Нас ничто не волновало».
Афганские военачальники, победившие СССР, теперь обратили свое внимание на правительство Наджибуллы. И все же тот рассчитывал на мощную поддержку Москвы, а его враги погрязли в междоусобицах.
Наджибулла давал им отпор на протяжении трех лет, однако с крахом Советского Союза он оказался в тупике. Двадцать пятого апреля 1992 года, по соглашению при посредничестве ООН, Наджибулла подал в отставку. Военачальники сформировали новое правительство, но оно быстро погрязло в стычках, что переросли в конце концов в гражданскую войну. Худшим ее итогом стало разрушение Кабула зимой 1992/93 года, после долгих месяцев бомбардировок по приказу Хекматияра, который оставался излюбленным военачальником пакистанцев.
В ходе гражданской войны пакистанцам пришлось неохотно признать, что им никогда не удастся поставить Хекматияра во главе Афганистана. Поэтому они решили создать новую силу, с лучшими шансами на победу. Пакистанцы наняли радикалов из числа афганских беженцев, проходивших обучение в религиозных школах, создали военные подразделения, обучили и вооружили их лидеров. Так как каждый из новобранцев был талибом, то есть религиозным учеником, движение получило название «Талибан». К тому времени, как они начали захват территории Афганистана, Талибан насчитывал двадцать тысяч вооруженных боевиков и впечатляющее количество орудий. Саудовское правительство предоставляло движению миллионы долларов, а в случае необходимости Пакистан набирал новых добровольцев из религиозных школ, построенных на деньги саудовцев.
Талибан также многим обязан Штатам. Некоторые боевики изучили искусство войны в восьмидесятых в лагерях, оплаченных ЦРУ. Многие другие стали радикалами благодаря профундаменталистскому климату, который ЦРУ поддерживало в тот период. После советского поражения они либо ушли на гражданскую войну, либо удалились к аскетичной жизни в стенах религиозных школ Пакистана. Когда через несколько лет талибы превратились в фундаменталистское ополчение, они были в неменьшем долгу перед американцами, чем перед пакистанцами.
Помощь Пакистана и США вполне могла привести Талибан к власти, однако у движения появился еще один влиятельный покровитель. В начале 1996 года в Афганистан вернулся Усама бен Ладен, проживший несколько лет в Судане. С собой он привез террористическую организацию «Аль-Каида». Бен Ладен посчитал Талибан движением, полностью соответствующим его взглядам, и предоставил ему три миллиона долларов для финального рывка к победе. Двадцать седьмого сентября 1997 года, при поддержке четырех влиятельных друзей – Саудовской Аравии, Пакистана, США и бен Ладена – армия Талибана с триумфом вошла в Кабул. Один отряд взял штурмом комплекс ООН, где проживал президент Наджибулла с тех пор, как его свергли четыре года назад. Схваченного Наджибуллу кастрировали и повесили. Тело его осталось на всеобщем обозрении.
Сразу же после захвата столицы боевики Талибана разбушевались так, как обычным армиям и не снилось. Они считали все зрительные образы кощунственными, поэтому разбивали телевизоры и камеры, срывали со стен фотографии. Чтобы не позволить людям слушать музыку, которую они тоже считали злом, талибы уничтожали радиооборудование и стереоаппаратуру. Талибы запретили алкоголь и табак, танцы и даже запуск воздушных змеев. Хуже того, они отняли у женщин все мыслимые права: им запрещалось работать или учиться вне дома, а на людях они должны были носить паранджу столь закрытую, каких еще не видывал современный мир.
Талибан также позволил бен Ладену организовать на территории Афганистана лагеря, где боевики со всего мира обучались тактике террористических действий. Образовался идеальный союз. Мулла Мухаммед Омар, лидер Талибана, желал установить в стране исключительно исламскую власть. Бен Ладен разделял его амбиции, но уже касательно всего мусульманского мира. Оба яростно ненавидели Запад. Вскоре они вдвоем стали править Афганистаном и превратили его в крупнейший в мире источник терроризма.
Несмотря на все это, США поддерживали с Талибаном хорошие отношения. По словам Мартина Эванса, старшего британского дипломата, состоявшего на службе в том регионе, американские чиновники «не просто молчали, они снисходительно относились к социальному и юридическому беспределу, который с самого начала стал визиткой карточкой правления Талибана». Причина этого была очевидна. Американская нефтяная компания «Unocal » хотела построить газопровод стоимостью два миллиарда долларов от богатых полей Туркменистана до цветущего Пакистана и, возможно, Индии. Газопровод предполагалось пустить через Афганистан, поэтому компания жаждала видеть в Кабуле правительство – любое правительство, – способное усмирить страну.
Самым известным американцем из выступающих за дружеские отношения с Талибаном была Робин Рейфел, помощник Госсекретаря в администрации Клинтона. Ее интерес был откровенно коммерческим. Во время визита в Кабул в 1996 году она сказала, что надеется «оказать содействие деловым интересам США», и предупредила, что если Штаты не станут сотрудничать с Талибаном по вопросу газопровода, «экономические возможности в этой стране будут упущены». Американский журналист Стив Колл, автор авторитетной книги о современных Афганских войнах, писал, что Рейфел была заинтересована главным образом в «корпоративных переговорах».
«Ввиду отсутствия альтернатив, Госдепартамент последовал намерениям „ Unocal “, – писал Колл. – Уровень американской терпимости к Талибану был открыто и неразрывно связан с финансовыми целями нефтяной компании».
К тому времени, как Талибан захватил власть, Афганистан уже двадцать лет раздирала внутренняя война. Многие афганцы принимали талибов, несмотря на беспредел, в надежде, что те хоть как-то восстановят в стране мир и спокойствие. Талибы так и поступили. Однако спокойствие это отдавало кладбищенской тишиной, и его поддерживали отрезанием конечностей, поркой и публичными казнями. Невзирая на это, афганцы думали, что Талибан сумеет обеспечить им лучшее будущее.
Феминистки в США и по всему миру устраивали протесты из-за талибского отношения к женщинам, но их злости не хватало, чтобы вопрос об Афганистане вновь появился среди мировых политических задач. Это сделал самый известный гость страны: Усама бен Ладен. Седьмого августа 1998 года отряды террористов под его руководством взорвали американские посольства в Кении и Танзании. Жертвами атаки стало около двухсот человек. Две недели спустя президент Клинтон отдал приказ о бомбежке лагеря в Афганистане, где якобы проживал бен Ладен. По лагерю ударили более шестидесяти «Томагавков». Однако среди двух дюжин погибших боевиков лидера террор