В Российской империи начала ХХ в. одним из самых острых и злободневных был вопрос о свободе совести и свободе вероисповедания. Намерение монарха «охранить освященную Основными Законами Империи терпимость в делах веры», «подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников, а равно лиц, принадлежащих к ино-славным и иноверным исповеданиям», принять «меры к устранению в религиозном быте их всякого прямо в законе не установленного стеснения и расширить права вероисповеданий» высказывалось неоднократно, что нашло выражение в серии указов и манифестов, подписанных Николаем II в период с 1903 по 1905 г. Воля монарха даровать населению империи основы свободы совести была подтверждена и Манифестом 17 октября 1905 г.
В связи с необходимостью реализовать на практике положения Манифеста 17 октября на правительство была возложена обязанность «наметить необходимые меры к обеспечению каждому возможности беспрепятственно осуществлять на практике права, вытекающие из дарованной монаршей волей милости»
Эту же задачу поставила себе и Государственная дума первого созыва (27 апреля — 8 июля 1906 г.). Уже 15 мая 1906 г. председатель Думы препроводил Министру внутренних дел поданное за подписью 49 членов Думы заявление с приложением проекта основных положений предполагаемых изменений в законах о свободе совести. Эти положения гласили следующее:
1. Каждому гражданину Российской империи обеспечивается свобода совести. Посему пользование гражданскими и политическими правами не зависит от вероисповедания, и никто не может быть преследуем и ограничиваем в каких бы то ни было правах за убеждения в делах веры.
2. Все существующие и вновь образуемые в Российской империи вероисповедания пользуются в одинаковой мере свободой богослужения и отправления религиозных обрядов, а также проповедования и распространения своих учений, поскольку при осуществлении этой свободы не совершается деяний, предусмотренных общими уголовными законами.
3. Никто не может быть силой государственной власти принужден принадлежать к какому-нибудь вероисповедному обществу или совершать религиозные действия, или участвовать в обрядах какого-нибудь вероисповедания.
4. Никто не может отказываться в силу своих религиозных убеждений от исполнения гражданских или политических обязанностей, кроме случаев, точно в законе указанных.
5. Всякий, достигший 17-летнего возраста, может выйти из состава вероисповедного общества к какому он принадлежит- несовершеннолетний, не достигший оного возраста, воспитывается в том вероисповедании, в коем пожелают его воспитывать родители.
6. Особый закон определяет порядок ведения актов гражданского состояния.
7. Особые узаконения определяют преподавание вероучения. Эти узаконения не должны противоречить началам свободы и равенства вероисповеданий.
Согласно установленному порядку после оглашения в Думе заявления о необходимости внесения изменений в законодательство, министерство, в ведении которого находился обозначенный вопрос, должно было выработать новый законопроект и внести его на обсуждение в Думу. Тем самым министр внутренних дел был поставлен перед необходимостью высказаться, принимает он на себя обязанность выработать новый законопроект, направленный на осуществление свободы совести, или нет.
Чиновники Министерства внутренних дел, в состав которого входил Департамент духовных дел иностранных исповеданий, как никто другой осознавали несовершенство российского вероисповедного законодательства и вели большую работу по сбору информации «как понимается свобода совести в науке и в западных странах», а также анализу имеющейся в России правовой базы. В 1906 г. в типографии МВД была напечатана «Справка о свободе совести», которая была подготовлена оставшимся анонимным чиновником Департамента духовных дел иностранных исповеданий. Уже 7 августа 1906 г. по распоряжению министра внутренних дел П. А. Столыпина директором Департамента В. Владимировым справка была разослана членам Совета министров «как материал для предстоящего обсуждения закона». В сопроводительном письме на имя помощника управляющего делами Совета Министров Н. В. Плеве уточнялось, что эта справка «не имела исчерпывающего значения, была подготовлена исключительно для домашнего употребления», и поэтому изложенные в ней выводы никакой санкции не получили.
В справке указывалось, что согласно основным началам государственного права Российской империи «свобода совести понималась как право каждого, обладающего достаточно созревшим самосознанием лица, беспрепятственно и без всякого для него правового ущерба признавать или заявлять свою веру или даже отсутствие таковой.
Свобода исповедания рассматривалась как естественное следствие этого положения, и под ней подразумевалось право тех, которые исповедуют одно и тоже религиозное учение, соединяться в союзы, совместно исповедовать свою веру и исполнять обряды своего культа.
С одной стороны, понятие свободы совести должно было включать в себя такие элементы, как: право каждого лица заявлять свою веру и убеждать других к принятию исповедуемого им учения- право лица, принадлежащего к тому или иному исповеданию, беспрепятственно отправлять богослужения по предписаниям своей религии в своем частном помещении- право лиц, которые имеют одни и те же религиозные воззрения, составлять религиозные собрания для совместного отправления богослужения и образовывать религиозные союзы- право каждого лица по достижении законного возраста как самому беспрепятственно переходить из одного вероучения в другое или в никакое, так и менять исповедание своих не достигших определенного возраста детей- невмешательство государственной власти в духовные отношения частных лиц к исповедуемому ими вероучению- недопущение со стороны государства принуждения кого-либо к совершению каких бы то ни было богослужебных или религиозных обрядов, или к участию в них, или к несению повинностей в пользу какого-либо религиозного общества право пользоваться всеми гражданскими и политическими правами гражданина без каких-либо в них ограничений в зависимости от вероисповедания.
В то же время отмечалось, что самое широкое толкование свободы совести должно было подразумевать и определенные ограничения, основанные на требованиях государственного порядка. Так, в представлении Департамента духовных дел иностранных исповеданий в Государственную Думу от 28 февраля 1907 г. говорилось, что «никакой абсолютной свободы в современном культурном и правовом государстве быть не может, и никакое благоустроенное общество не может терпеть, чтобы под знаменем свободы исповедания проводилась свобода преступления и анархия».
По мнению оставшегося неизвестным автора упоминаемой выше «Справки о свободе совести», «для полного уяснения тех законодательных мероприятий, которые подлежат осуществлению в целях проведения в жизнь свободы совести», было необходимо прежде всего обеспечить реализацию такого ее условия как свобода выхода из вероисповедания и избрания такового.
В условиях многонациональной и многоконфессиональной России свобода выхода из вероисповедания и избрания такового должна была подразумевать различные варианты переходов из одного исповедания в другое. Так, в российском праве переход из христианства в нехристианское исповедание или в язычество не был прописан, но и не был разрешен. Однако наличие в Уложении о наказаниях главы «О Отступлении от веры и постановлений церкви», а также в Уставе о предотвращении и преследовании преступлений ст. 70, согласно которой только одна господствующая Православная церковь имела право в пределах Российского государства убеждать не принадлежащих к ней лиц к принятию ее учения, всегда понималось на практике как-то, что такие переходы законом не допускаются. По мнению Комитета Министров, принятие законодательной нормы, разрешавшей православным переходить в нехристианское исповедание, не соответствовало «глубокому сознанию истинности высоких начал, лежащих в основе веры Христовой, и едва ли вызывается надобностью в виду несомненной исключительности подобных случаев».
Поэтому, с одной стороны, переход из православия в ислам или иудаизм не должен был влечь за собой каких-либо репрессивных для отпавшего мер, но, с другой стороны, для него должны остаться в силе все невыгодные последствия такого шага, касающиеся прежде всего актов гражданского состояния. Однако, как указывал автор Справки, для реализации на практике свободы перехода из христианства в нехристианское исповедание или язычество необходимо было «указать в самом законе, что такой переход разрешается или признается государством». Затруднен был и переход из одного христианского вероисповедания в другое и из нехристианского в иное нехристианское. С одной стороны, закон допускал переход из одной христианской конфессии в другую, а равно и из нехристианства в христианство- но в то же время по закону 17 апреля 1905 г. как переход из православия в инославие становился возможным только по достижении совершеннолетнего возраста, так и переход лиц, не принадлежащих к Православной церкви, в другие христианские исповедания мог происходить только с ведома правительственной власти и особого разрешения губернатора. Что же касается перехода из одного нехристианского исповедания в другое такое же, то в действующем законодательстве по этому вопросу вообще не содержалось никаких постановлений. Однако Департаментом велась обширная переписка по делам о переходе из язычества в ислам, из которой следовало, что отсутствие в законе четких указаний понималось на практике в том смысле, что переходы из язычества в ислам законом не допускаются.
Дополнительным основанием для такого толкования закона послужило Высочайшее повеление от 2 августа 1854 г., которое последовало в ответ на обращение Обер-прокурора Святейшего Синода, в котором говорилось, что «идолопоклонники Оренбургского края, находясь между татарами, предпочитают магометанство, и что некоторые из них уже обратились в оное», и предписывало, чтобы местным начальством были приняты самые деятельные меры для ограждения язычников. Это повеление было отменено 2 апреля 1905 г. по инициативе министра внутренних дел, на которого была возложена обязанность по реализации шестого пункта указа Николая II от 12 декабря 1904 г. об устранении религиозных стеснений и расширении прав вероисповеданий. На основании всего изложенного оставшийся анонимным чиновник Департамента духовных дел иностранных исповеданий писал: «надлежит признать, что… при издании закона о свободе совести надлежало бы включить в законоположение точное указание на право перехода из язычества в нехристианство и из одного нехристианского исповедания в другое».
Наконец, как указывалось в Справке, «не может, конечно, подлежать сомнению, что нет более нежелательного элемента в государстве, чем подданные без религии, этого главного устоя нравственности: такие лица легче всего являются благодатной почвой для зарождения всякого рода смуты и беззакония». Тем не менее, опыт ведущих западных государств, показывал необходимость признания возможности существования граждан, не исповедующих никакой религии.
В действующих в Российской империи законах не содержалось прямого запрета на такое безрелигиозное состояние, но при этом имелись косвенные постановления, указывающие на его запрет. Например, согласно ст. 209 Уложения о наказаниях, за погребение христиан без совершения надлежащих христианских обрядов в случаях, когда приглашение духовного лица подлежащего вероисповедания к погребению умершего было возможно и не было сопряжено с особыми трудностями, виновные подлежали аресту от трех недель до трех месяцев, а ст. 184 Устава о цензуре и печати гласила, что «из книг духовного содержания подвергаются запрещению все те, которые заключают в себе умствования и мнения, противные главным началам христианской веры, или опровергающие учение православной церкви, или же ведущие к безбожию, материализму, неуважению Священного Писания и т. п.». По мнению автора Справки, с установлением свободы совести правила эти также подлежали отмене, что делало актуальной задачу установления нового порядка гражданской метрикации, разрешения внеконфессиональных погребений, а также введения гражданской присяги и брака.
Подводя итог, автор «Справки о свободе совести» указывал, что для полного осуществления принципа свободы совести в России необходимо осуществить целый комплекс мероприятий, который должен включать в себя: отмену всех законоположений, запрещающих или обусловливающих особым разрешением правительственной власти переход из одной христианской веры в другую и из нехристианства в инославие- отмену всех законоположений, предупреждающих возможность отпадения из одной веры в другую- отмену всех законоположений, имеющих целью поощрение перехода из одной веры в другую.
Высказанные автором Справки предложения нашли отражение в отзыве министра внутренних дел П. А. Столыпина на заявление 49 членов Государственной Думы. В нем говорилось, что для проведения в жизнь свободы совести в России необходимо признать свободу выхода из вероисповедания и избрания такового, следствием чего должно было стать введение гражданской метрикации, установление порядка признания новых религий и образования в отдельных религиях сект- обеспечить свободу проповеди, следствием чего должно было стать изменение уголовного законодательства, предусматривавшего наказание за совращения, и отмена статей действующего закона, направленного к искусственному ограждению православной веры- обеспечить свободу осуществления исповедания, что означало: разрешение устройства молитвенных зданий, беспрепятственного разрешения производства публичных богомолений, полное невмешательство государственной власти в духовные отношения частных лиц к исповедуемой религии- отменить законоположения, устанавливающие обязательную принадлежность к религии, личные, политические или гражданские ограничения, в зависимости от принадлежности к религии, следствием этого должен был быть пересмотр семейного и брачного права.
В заключении министр указывал, что, так как предложенные 49 членами Государственной думы положения о свободе совести затрагивали «вопросы первостепенной важности, могущие оказать влияние на все стороны государственного устройства и управления, Министерство внутренних дел вменяло себе в обязанность» заняться выработкой нового законопроекта и представить свои предложения по этому вопросу на рассмотрение Совета Министров, что и было сделано к февралю 1907 г., когда Министерством было представлено семь новых законопроектов по вероисповедным вопросам.