Мероприятия в области экономики 8 глава

Поскольку Германия и Россия в эти годы были самодер­жавными, а их национальный капитал был склонен к анти­«семитизму», то сионо-масонство, защищая в лице Велико­британии свое «право» владеть миром, столкнуло две империи в войне. Но причиной войны все же явилось опережающее, по сравнению с Великобританией, развитие военно-экономи­ческого потенциала Германии. Само же военное столкновение явилось следствием НЕИСКУСНОСТИ ПОЛИТИКОВ Герма­нии и России в этот критический период смены европейского экономического лидера, пытающегося быть КОНЦЕПТУАЛЬ­НО самостоятельным, но НЕ НЕСУЩЕГО глобальную ответ­ственность за свою концепцию.

После первой мировой войны были попытки договориться о запрещении военной авиации и химического оружия, но ко второй мировой войне это все было в арсеналах всех воюю­щих стран. Удалось договориться кое о чем только в области морских вооружений. Все были обеспокоены ограничением мощи артиллерийского вооружения кораблей, включая авиа­носцы и подводные лодки. Объединение авианосцев и под­водных лодок с артиллерийскими кораблями по признаку артиллерийской мощи отражало идиотизм высоких догова­ривающихся сторон. Удалось договориться об ограничении водоизмещения линкоров 35000 тонн; крейсеров— 10000 тонн; о доле авианосцев в тоннаже флота примерно на уровне 1/3 от тоннажа линкоров; об ограничениях на тоннаж для стран-участниц.

Итоги реализации соглашений были таковы, что крейсера и линкоры во всех справочниках заявлялись с максимально разрешенным водоизмещением, но на самом деле были боль-
ше. Япония спроектировала серию крейсеров с таким расче­том, чтобы в случае необходимости просто заменить на них башни главного калибра на более крупнокалиберные. К се­редине 30-х годов выяснилось, что современный линкор не вмещается в 35000 тонн, и военно-морская печать стала об­суждать проблему создания и узаконивания нового класса — «линейного лидера». Япония не была законопослушной и, столкнувшись с невозможностью построения добротных, по ее понятиям, кораблей в рамках соглашений, просто стала игнорировать их. Результатом этого явилось создание двух линкоров типа «Ямато» водоизмещением 72000 тонн и артил­лерией главного калибра 457 мм; оба монстра были потоп­лены авиацией. СССР ограничился для своих линкоров 62000 т и артиллерией главного калибра —406 мм (они не были достроены).

Разговоры о «линейном лидере» сопровождались утверж­дением, что по критерию «стоимость—эффективность» унич­тожение вражеских линкоров с помощью своих линкоров бу­дет обходиться дешевле, чем уничтожение линкоров с по­мощью авиации. Из высокопоставленных деятелей ВМФ раз­ных стран правильную точку зрения о приоритете авианосцев над тяжелыми артиллерийскими кораблями имели только японский адмирал Ямомото и советский Н. Г. Кузнецов. Оче­редная конференция 1936 г. провалилась, и к 1939 г. согла­шения полностью утратили смысл и перестали соблюдаться.

Война же показала, что большинство боевых кораблей было потоплено авиацией, (так все довоенные расчеты по критерию «стоимость—эффективность» пошли прахом), а мень­шинство—артиллерийским огнем линкоров и крейсеров, об ограничении которых так заботились соглашения. Но вне СССР основное количество авианосцев и подводных лодок, также доказавших свою эффективность, было построено уже в ходе войны, исходя из боевого опыта и военной целесооб­разности. Сами же соглашения сказались только в ублюдочности ряда кораблей, построенных в период, когда в тесные рамки соглашений пытались втиснуть больше брони и ору­жия.

Из этого можно понять, что все соглашения об ограниче­нии и сокращении вооружений не предотвращают войн; а в случае начала затяжной войны, не являющейся полигонной, ни коим образом не сказываются на ущербе, возникающем в ходе войны.
И от массового применения химического оружия во второй мировой войне население воевавших стран спасло равновесие страха, а не «Сухаревская конвенция», заключенная Паниковскими в Гааге. Отсутствие такого равновесия в ядерных воо­ружениях вылилось в Хиросиму и Нагасаки, поскольку «де­мократическое» руководство США никогда не обладало доб­рой волей. СССР к концу войны с Германией имел на воору­жении тяжелой бомбардировочной авиации крылатые ракеты Х-10, но «кровопийца» Генералиссимус Советского Союза за­претил их использование, поскольку применение крылатых ракет против городов Германии привело бы к бессмысленным жертвам среди мирного населения: к этому моменту уже было известно, что подавляющее большинство потерь СССР в вой­не—мирное население, жертвы геноцида оккупантов, а не вполне «закономерные» потери из числа личного состава Армии и Флота.

Как-то в печати промелькнуло сообщение, что на бомбе, сброшенной на Хиросиму, было написано «За жертвы «Ин­дианополиса». Так назывался американский крейсер, доста­вивший эту бомбу из США на театр военных действий и по­топленный на обратном пути почти со всем (или всем) эки­пажем (около 800 человек) японской подводной лодкой. Крейсер опрокинулся после попадания торпеды по причине низкой культуры проектирования его создателей при следо­вании их вашингтонским соглашением об ограничении морс­ких вооружений. Остается только сожалеть, что «Индианополис» не был утоплен, когда шел с бомбой: 140000 мирных жителей Хиросимы остались бы живы. Характерно то, что США подвергли бомбардировке два мирных города, а глав­ную морскую базу Японии Кюре не тронули. Общие потери США в войне 1941 — 1945 гг. составили около 400000 чел. Таковая реальная нравственность сионо-нацизма в войне. Война — продолжение политики «иными» средствами.

Имея за своей спиной в истории геноцид как в отношении коренного населения своей страны, так и в отношении других народов, США и Израиль учат других соблюдению прав че­ловека — по «Талмуду» только еврея.

Блокирование войн — вне сферы военных соглашений. Военные соглашения носят лишь подчиненный характер. А во­площение в жизнь статей военных соглашений, нарушающих военное равновесие, создает потенциал, который может реали-
зоваться как война в случае отсутствия доброй воли у руко­водства государств — потенциальных противников. Восторг от прошлых и будущих ОСВ всей либеральной чистоплюйствующей публики, не знающей реального состава и качества воо­ружений СССР и НАТО, не знакомой даже с текстами дого­воров и их приложений, якобы заключенных в интересах народов страны (и всего мира), но скрываемых от них, явно неуместен; особенно при отсутствии концептуальной само­стоятельности правления в СССР, а также легализации «Бнай Брит», «Ротари» и прочих масонских структур. Столь же неуместно и мнение военных, мыслящих категориями своего родного вида вооруженных сил, а не категориями военно-эко­номического в целом потенциала страны и ее ПОТЕНЦИ­АЛЬНЫХ (не вероятных) ПРОТИВНИКОВ. Потенциальные противники имеют больше чем достаточно информации друг о друге для того, чтобы оцепить адекватно намерения проти­воборствующей стороны. По этой причине реальная угроза войны связана только:

· с абмициозностью сторон в кризисных ситуациях при примерном равенстве их военно-экономических потенциалов (первая мировая война, Карибский кризис);

· с военным диктатом сильной стороны в отношении за­ведомо слабой (германская оккупация Австрии, Чехослова­кии, Бельгии и т. п.);

· с ошибками агрессора в определении реального военно-экономического рэйтинга потенциальной жертвы агрессии, не поддающейся военному диктату на словах и намеках (напа­дение Германии на СССР в 1941 г.);

· с ошибками автоматизированных систем управления вооруженными силами при превышении быстродействия средств выдачи директив над быстродействием средств конт­роля правильности директив или при отсутствии и нарушении контуров такого контроля.

По этим причинам реальная угроза возникновения войны все послевоенные годы была гораздо ниже, чем об этом пи­сали газеты на Западе и в СССР. В этом отношении опас­ность представлял только Карибский кризис, когда СССР на короткое время достиг (по инерции сталинизма) РЕАЛЬ­НОГО, а не декларируемого военного паритета с НАТО. Хотя авианосцев и сбалансированного океанского флота благодаря инициативе Н. С. Хрущева мы не имели, но атомные лодки СССР были примерно на уровне качества американских, что вносило достаточно высокую неопределенность в расчеты
США. Но угрозу миру представляло не установление военно-стратегического равновесия сторон, а амбициозность и нер­возность руководителей США и СССР, проявившаяся в эска­лации взаимного наращивания угроз в ходе кризиса. Как из­вестно, амбициозность и нервозность не удается ограничить соглашениями. Ко всеобщему благу у Н. С. Хрущева и К^о и Д. Ф. Кеннеди и К^о хватило ума остановиться, а в воору­женных силах обоих государств не произошло случаев отсе­бятины в применении оружия.

Хотя эксперты ведомства адмирала Канарнса и предска­зывали затяжной характер войны, но А. Гитлер им не внял и совершил ошибку в оценке военного рэйтинга СССР по от­ношению к Германии. Вина руководства СССР в одном: СССР не смог продемонстрировать в 1939—1940 гг. в войне с Финляндией или иным образом достаточно высокий военный рэйтинг. Гитлер спешил, поскольку к 1942 г. даже по гер­манским оценкам рэйтинг СССР стал бы высок, и впал в ошибку при оценке текущего рэйтинга. О причинах низкого военного рэйтинга СССР в 1940 г. поговорим отдельно.

Великую Отечественную войну СССР выиграл. Об этом написано много книг, названы причины — и реальные, и вы­сосанные из пальца. Мы назовем главные.

Во-первых, это отсутствие плюрализма мнений дилетан­тов, сующихся в дела вне сферы своего профессионализма. Господство единой, обшей для всех идеологии. Это охваты­вает первый-третий приоритеты обобщенного оружия и средств управления. По этой причине к 1941 г. СССР стал ГОСУДАРСТВОМ-СУПЕРКОНЦЕРНОМ, который, может быть, не вполне хорошо справлялся с обеспечением потребно­стей мирной жизни, но достаточно хорошо СПРАВИЛСЯ с со­зданием военно-экономического потенциала. Опоздание в этом не носило убийственного для страны характера.

ПЕРЕСТРОЕЧНЫЙ ПЛЮРАЛИЗМ ОШИБОЧНЫХ МНЕНИЙ (А НЕОБХОДИМО ОДНО — ПРАВИЛЬНОЕ) ПРЕДСТАВЛЯЕТ ОПАСНОСТЬ ДЛЯ СТРАНЫВ ВОЕН­НОМ ОТНОШЕНИИ, ТАК КАК ПОНИЖАЕТ ЕЕ ВОЕН­НЫЙ РЭЙТИНГ.

Во-вторых, было обеспечено единство управления народ­ным хозяйством и вооруженными силами через структуры, подчиненные Политбюро ЦК ВКП(б), ГКО, Генеральный штаб и Ставку Верховного главнокомандования. Личная за­слуга И. В. Сталина в координации деятельности этих струк­тур несомненна.
ПЕРЕСТРОЕЧНЫЙ ПАРАД СУВЕРЕНИТЕТОВ И РАЗ­ВАЛ УПРАВЛЕНИЯ НАРОДНО-ХОЗЯЙСТВЕННЫМ КОМ­ПЛЕКСОМ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ОПАСНОСТЬ ДЛЯ СТРАНЫВ ЦЕЛОМ И ВОЗОМНИВШИХ О «СУВЕРЕНИТЕТЕ» В ЧАСТНОСТИ В ВОЕННОМ ОТНОШЕНИИ, ТАК КАК ПОНИЖАЕТ ЕЕ ВОЕННЫЙ РЭЙТИНГ.

В-третьих, был культ тезиса: «Служба в Вооруженных Си­лах— долг и почетная обязанность гражданина СССР». Тер­мин «всеобщая воинская поВИННОСТЬ» исчез из лексикона с принятием Конституции 1936 г. по предложениям граждан страны, которые не ощущали рабства, а чувствовали себя хозяевами, ПРАВЫМИ, а не виноватыми, при обсуждении проекта Конституции. Вооруженные силы, солдаты, матросы, командный и политический состав как социальное явление пользовались уважением в народе.

ПЕРЕСТРОЕЧНАЯ КАМПАНИЯ ПО ДИСКРЕДИТА­ЦИИ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР, КГБ, МВД, ИХ ЛИЧ­НОГО СОСТАВА И ИНЫХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ СИС­ТЕМ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ОПАСНОСТЬ ДЛЯ СТРАНЫ, ТАК КАК ПОНИЖАЕТ ЕЕ ВОЕННЫЙ РЭИТИНГ.

Кроме этого, имели место еще некоторые военно-техниче­ские особенности. Главное военно-техническое явление Вели­кой Отечественной войны состоит в следующем: СССР кон­чил войну с той же самой военной техникой, образцы которой были созданы к 1941 г. и приняты на вооружение накануне и в первые месяцы войны. Даже новые образцы — самолеты Ла-5, Ла-7, Ту-2, танки ИС-1, ИС-2, ИС-3— имели довоенные аналоги и в ходе войны были СКОМБИНИРОВАНЫиз се­рийно выпускавшейся продукции. Германия же в ходе воен­ных действий вынуждена была свернуть производство одних видов вооружений и развернуть серийное производство соз­данных в ходе войны для компенсации КАЧЕСТВЕННОГО превосходства образцов советской военной техники. СССР же к началу войны имел более широкий спектр образцов, чем Германия. Примером тому являются истребители МиГ—3, снятые с вооружения в ходе войны не потому, что они были плохи, а потому что у Германии не было самолетов высотной бомбардировочной авиации, аналогичных советским Пе-8 и американским «летающим крепостям», для борьбы с которы­ми МиГи предназначались, а использование их в качестве истребителей поля боя было неэффективным. Также в 1941 г. была снята временно с вооружения 57-мм противотанковая
пушка ЗиС-2, поскольку у немцев не было достаточно креп­кого танка; с теми, что были, вполне управлялись 45-ки.

В 1941 г. все образцы советской новой военной техники, созданной после 1937 г. (!!!), обладали не только высокими по тем временам боевыми, эксплуатационными и ТЕХНОЛО­ГИЧЕСКИМИ качествами, но и изрядным весовым и прочими запасами на модернизацию. Этот запас на модернизацию, ИЗНАЧАЛЬНО предусмотренный в проектах в ходе массо­вого серийного производства, использовался для совершенст­вования техники без снижения объема производства в соот­ветствии с потребностями фронта. Это хорошо видно на при­мере Т-34—76 и Т-34—85. Установка более мощной 85 мм пушки на тридцатьчетверке не сопровождалась усилением ходовой и двигательной части в пожарном порядке, посколь­ку при создании Т-34—76 изначально был предусмотрен весо­вой запас 5 тонн, благодаря чему танк был вполне конкурен­тоспособен до середины 50-х годов как минимум.

Следует отметить, что благодаря сионо-нацистскому ха­рактеру переворотов 1917 г., вызвавших убыль национальной интеллигенции, в разработке и организации производства военной техники принимало участие относительно большое количество представителей еврейского населения СССР. Подавляющее большинство из них в те годы работало добро­совестно на благо страны.

Германия, рассчитывая на блицкриг, вступила в войну с СССР, не имея новых образцов военной техники, поскольку надеялась управиться с новым противником опробованными ею образцами в ходе гражданской войны в Испании. К 1941 г. многое из этого устарело, а остальное исчерпало более поло­вины модернизационного запаса. В итоге в ходе войны Гер­мания встала перед необходимостью разработки и серийного производства нового поколения вооружений, что и в мирное время представляет определенные трудности. При этом Гер­мания так и не смогла создать аналогов Т-34, ИС, «Катюши», Ил-2.

Поколение военной техники СССР, предшествующее поко­лению 1941 г., выигравшему войну, было принято на воору­жение в конце 20-х — начале 30-х годов и к 1941 г. полностью исчерпало свои модернизационные запасы и устарело. Именно оно было использовано в ходе войны с Финляндией 1939— 40 гг., и именно по нему Германия оценивала военно-техни­ческий рэйтинг СССР: 9 января 1941 г. А. Гитлер заявил, что «русские вооруженные силы — глиняный колосс без головы».

В СССР НЕ БЫЛО СОЗДАНО ОДНО ПОКОЛЕНИЕ БОЕВОЙ ТЕХНИКИ, КОТОРОЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ ПРИНЯТО НА ВООРУЖЕНИЕ В 1937-38 гг. И КОТОРОЕ К 1941 г. ИСЧЕРПАЛО БЫНЕ БОЛЕЕ 50% МОДЕРНИ-ЗАЦИОННОГО ЗАПАСА.

«Красная звезда» 17.04.91 г. в ст. «Как судили Тухачев­ского» приводит диалог члена суда В. К. Блюхера и подсу­димого И. Э. Якира:

«Блюхер — Якиру: В чем конкретно выражалась ваша подготовка поражения авиации Красной Армии в будущей войне?

Якир: Я вам толком не сумею сказать ничего, кроме того, что написал... В вопросе комплектования кадров, материаль­но-технического снабжения и т. д.»

Ответ на этот вопрос мог быть только один — не было создано новое поколение авиационной техники, которое мож­но было бы принять на вооружение в 1937 г. По этой причине Якир и не смог сказать, что было им сделано не для пора­жения (о чем его спросили), а для победы (что входило в круг его должностных обязанностей как члена РВС 1930— 34 гг. и члена ЦК с 1934 г., с 1925 по 37 гг. командовавшего военными округами).

Маршал М. Н. Тухачевский с 1934 г. занимал пост На­чальника Вооружений Красной Армии, а с 1936 г. был 1-м заместителем Наркома обороны. Исчезнувшее поколение воо­ружений должно было создаваться именно в это время, под общим руководством Начальника Вооружений.

В 1934 г. КБ Василия Гавриловича Грабина (1900—1980) создало пушку Ф-20. Пушка полностью удовлетворяла так­тико-техническим требованиям, предъявленными Главным ар­тиллерийским управлением, а по весу была даже легче. После стрельб в присутствии М. Н. Тухачевского состоялся диалог, который В. Г. Грабин приводит в своих воспомина­ниях: «Я обратился к Тухачевскому:

— Скажите, пожалуйста, может ли наша пушка удовлет­­ворить современным требованиям Красной Армии?

Я ожидал прямого ответа, но услышал другое:

¾ Вам надо еще поработать над ней и постараться умень­шить вес.

¾ Пушка на двести килограммов легче, чем задано в так­тико-технических требованиях Артиллерийского управления.

¾ Это хорошо, но нужно еще снизить вес.
Хотелось бы знать предел, к которому мы должны стре­миться.

¾ Чем меньше, тем лучше,—ответил Начальник Воору­жений. На этом беседа закончилась».

Далее сообщается, что Ф-20 принадлежала к тупиковой ветви полууниверсальных полевых орудий, способных, однако, стрелять по самолетам. Тухачевский, не дал ей положитель­ной оценки, подтвердил мнение Грабина о нецелесообразности создания универсальных систем. Но какая пушка нужна ар­мии. Начальник Вооружений конструктору так и не сказал.

В инициативном порядке была создана пушка Ф-22 — ран­ний прототип ЗиС-3, лучшего 76 мм дивизионного орудия вто­рой мировой войны. На полигоне ее отказались поставить на сравнительные с другими пушками испытания стрельбой в присутствии Сталина и членов Правительства.

Грабин обратился к Тухачевскому с просьбой предъявить и Ф-22 к стрельбовым испытаниям и получил отказ. Грабин пишет: «Видя всю безысходность нашего положения, я зая­вил Тухачевскому, что при докладе руководителям партии и правительства скажу, что нашу третью пушку закрыли в са­рае и все мои просьбы вплоть до обращения лично к Началь­нику Вооружений не привели к положительному результату.

· Так и скажете? — спросил Тухачевский.

· Да, так и скажу.

· Хорошо, мы поставим вашу третью пушку, но стрелять из нее не будем.

· Согласен.

Не мог я настаивать на стрельбе, потому что прочность ствола мы не успели проверить».

В итоге пушка Ф-22, которую пытались СКРЫТЬ от выс­шего руководства страны при попустительстве или ПРЯМО­МУ указанию М. Н. Тухачевского, вызвала наибольший ин­терес у Сталина и в армейских кругах. Сталин лично инте­ресовался ходом испытаний различных артиллерийских сис­тем, знал их конструкторов, беседовал с ними, вникал в их проблемы — военно-технические, организационно-технологи­ческие и другие — и имел свое ОБОСНОВАННОЕ мнение. По этому мнению пушка Ф-22 была признана перспективной, было признано целесообразным работать над нею дальше и совершенствовать. Тухачевский же написал Сталину письмо с предложением свернуть работы по Ф-22; это предложение не соответствовало представлениям Сталина о положении дел
в артиллерии, и Сталин распорядился оказывать содействие Грабину в доводке орудия.

Тухачевский препятствовал развитию ствольной артилле­рии, поскольку был сторонником ее «альтернативы»: реактив­ной артиллерии и безоткатной газодинамической (базуки). Газодинамическая артиллерия компенсирует отдачу за счет газового факела выстрела. Газодинамическая пушка легче, но требует в 3—5 раз более мощного порохового заряда для выстрела. Поэтому, выигрывая в весе пушки, проигрывали в рациональном использовании боеприпасов. Это особенно заметно при массовом использовании артиллерии, вызываю­щем необходимость подвоза большого количества боезапаса на позиции, в том числе и под огнем противника. Кроме того, газовый факел при выстреле требует мер защиты расчета орудия: необходимо прятаться в укрытие. Скорострельность газодинамической пушки в силу этого определяется легко­атлетическими качествами расчета. Динамореактивный прин­цип по этим причинам не годится для всей скорострельной артиллерии: противотанковой, зенитной; и стреляющей из закрытых помещений — танковой и казематной.

М. Н. Тухачевский с этим не соглашался, и Грабин при­водит его слова: «Вы только поймите, какие громадные преимущества дает динамореактивный принцип! — с горяч­ностью заговорил Тухачевский.— Артиллерия приобретет большую маневренность на маршах и на поле боя, и к тому же такие орудия значительно экономичнее в изготовлении. Это надо понять и по достоинству оценить!»

Грабин возражал, указывал на низкую скорострельность, плохую кучность боя и вызванный этим повышенный расход и без того более мощных зарядов. Сделав вывод о том, что безоткатная пушка не в ладах с экономикой, Тухачевский подвел итог беседе:

«— Вы молодой конструктор, подающий большие надеж­ды, но вы не замечаете того, что тормозите развитие артил­лерии. Я бы посоветовал вам еще раз более тщательно про­анализировать вопрос широкого применения динамореактивного принципа, изменить свои взгляды и взяться за создание безоткатных орудий».

Подведем итоги:

1. Будучи начальником, Тухачевский избегает прямых от­ветов на вопросы подчиненных о целесообразных направле­ниях их деятельности.
2 Грабин Тухачевскому толкует про ЭФФЕКТИВНОСТЬ БОЕВОГО ПРИМЕНЕНИЯ, а Тухачевский Грабину толкует про «экономичность» производства и перевозок, обходя сторо­ной вопрос о боевом применении.

3. Тухачевский пытался скрыть пушку Ф-22 —новое науч­но-техническое достижение — от вышестоящего руководства, а впоследствии пытался дискредитировать эту пушку в пись­ме Сталину. Дело было спасено только тем, что Сталин ЛИЧНО вникал во все военно-технические разработки и имел свое мнение о них.

4. Тухачевский пытался своим авторитетом надавить на Грабила и изменить направление работы его КБ, фактически шантажируя вредительством («вы не замечаете того, что тормозите развитие артиллерии».).

Поддайся Грабин давлению Тухачевского, восторжествуй в деле создания артиллерии точка зрения Тухачевского,— в 1941 г. не было бы советского преимущества в артиллерии, именно благодаря которому немецкие танковые клинья все же завязли. Немецкие танки «увязли» в артиллерии РККА, а не в пехоте и коннице.

Точно так же после 1937 г. было обеспечено советское превосходство в области звукометрической артиллерийской разведки, благодаря чему была выиграна контрбатарейная борьба в ходе ленинградской обороны, и советская артилле­рия УСПЕШНО справлялась с подавлением немецкой артил­лерии всю войну. Немецкая артиллерия с этой задачей спра­виться не могла. Один из немецких генералов высказался так, что за войну ему приходилось видеть уничтоженные русские батареи — раздавленные танками, смешанные с землей авиа­цией, взятыми штурмом пехотой. Но он ни разу не видел батареи, уничтоженной артиллерийским огнем. Прямая за­слуга в этом маршала Н. Н. Воронова, Командующего артил­лерией Красной Армии. Его предшественник полагал, что звукометрия — «обуза для артиллерии», и использовал лич­ный состав звукометрических подразделений на хоз. работах.

Есть и другие свидетельства, что после дела Тухачевского процесс перевооружения Красной Армии ускорился. В част­ности, ВМФ получил торпеду 38 г. До этого на вооружении стояла устаревшая торпеда образца 1912 г. Во времена Туха­чевского принять торпеду на вооружение было невозможно, поскольку она крутилась в нескончаемом круговороте испы­таний и переделок. Торпеда была хорошей, Германия же всту­пила в войну в 1939 г. с невзрывающимися торпедами и за-

нималась их доводкой уже в ходе войны. Улучшать же можно до бесконечности, но, чтобы иметь на это право, надо иметь на вооружении современный образец, а не музейный. Вреди­тельство было. Были ли М. Н. Тухачевский и некоторые дру­гие сознательными вредителями или по самоуверенности ста­ли слепым орудием, управляемым в обход контроля сознания извне, но именно в тот период, когда Тухачевский занимал должность Начальника Вооружений РККА, НЕ БЫЛО СОЗ­ДАНО НЕОБХОДИМОЕ ПОКОЛЕНИЕ ВООРУЖЕНИЯ, что позволило Гитлеру и Генеральному штабу Вермахта оце­нить военный рэйтинг СССР как низкий. Можно только га­дать, что было бы, если бы «военный гений» — М. Н. Туха­чевский—возглавлял Наркомат обороны в 1941 г. и как бы он проявил свои военные таланты. Деятельность же его на посту Начальника Вооружений говорит однозначно, что в 1941 г. в Вооруженных Силах СССР было бы в изобилии «нетрадиционной» военно-технической экзотики, но воевать было бы нечем. С юридическим же оформлением такого обви­нения естественно возникают трудности; были они и в 1937 г. Юридическое оформление предлога трудностей не вызывает и не вызывало. Но и реабилитация в годы перестройки «без­винных» юридических трудностей тоже не вызывает, посколь­ку также основана на предлоге — 50-летнем ветхозаветном цикле «всепрощения»: 87—50 = 37. Процессы 1937 г. были, но в 1941 г. массовой пятой колонны в СССР не было. У осталь­ных противников Германии не было предвоенных процессов, но пятая колонная сыграла активное участие в поражении их войск и создании оккупационных режимов.

В этом же и ответ на вопрос: не клевещет ли Грабин на Тухачевского? — Не клевещет, поскольку оправданием Туха­чевскому и К^о могло бы служить ТОЛЬКО «исчезнувшее» поколение вооружений 1937—38 гг. Правота же Грабина до­казана на полях Великой Отечественной войны и последую­щим развитием ракетных войск и ствольной артиллерии. Это лучшие вещественные доказательства. Отсутствие веществен­ных доказательств — тоже улика.

Вывод из всего этого один: ОДИНАКОВОЕ ДЛЯ «ЗА­СТОЯ» И «ПЕРЕСТРОЙКИ» СТРЕМЛЕНИЕ К АЛЬТЕР­НАТИВНОМУ ПО ОТНОШЕНИЮ К НАТО РАЗВИТИЮ «НЕТРАДИЦИОННЫХ» ВИДОВ ВООРУЖЕНИИ ПРИ СДЕРЖИВАНИИ РАЗВИТИЯ УЖЕ СЛОЖИВШИХСЯ СИСТЕМ ОРУЖИЯ, ПРИ ИГНОРИРОВАНИИ СТРУКТУ­РЫВООРУЖЕНИЙ НАТО («асимметрия») в практике воен-
ного строительства СССР ПРЕДСТАВЛЯЕТ ОПАСНОСТЬ ДЛЯ СТРАНЫВ ВОЕННОМ ОТНОШЕНИИ, ТАК КАК ПОНИЖАЕТ ЕЕ ВОННЫИ РЭЙТИНГ.

Вся военно-техническая экзотика, новые виды вооружений не являются альтернативой уже существующим. Они только пополняют их в момент появления, а впоследствии развива­ются наряду с классическими, вытесняя их либо в ходе ПРАКТИЧЕСКОГО БОЕВОГО применения, либо в ходе СИСТЕМАТИЧЕСКИХ крупно-масштабных учений и экс­плуатации в войсках.

Важен вопрос и о глубоком понимании причин катастрофы в июне 1941 г. НИ О КАКОЙ ВНЕЗАПНОСТИ ГЕРМАН­СКОГО НАПАДЕНИЯ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ И РЕЧИ, по­скольку Военно-Морские Силы СССР встретили войну в пол­ной боевой готовности и отразили огнем первый же налет немецкой авиации на военно-морские базы. Боевая тревога на флотах была объявлена до того, как начали рваться бом­бы. Высшее руководство государства, безусловно, допускало ошибки; было и вредительство, но если один вид вооружен­ных сил в этих условиях встретил начало войны после объяв­ления боевой тревоги, то это означает, что в других видах вооруженных сил, НАХОДИВШИХСЯ В ТЕХ ЖЕ УСЛО­ВИЯХ, действовали какие-то сдерживающие факторы, кото­рых не было в ВМС. ВНЕЗАПНОГО НАПАДЕНИЯ НЕ БЫЛО.

Военное дело — отрасль культуры народа. Но военно-морскя культура и культура сухопутных войск — два качественно различных вида военной культуры. Традиции армии и флота России скадывались с петровских времен в различных усло­виях.

Командир корабля, эскадры, не имея радиосвязи, за тыся­чи миль от родины был поставлен в такие условия, что вы­нужден был принимать на себя ответственность САМОДЕР­ЖАВНОЙ общегосударственной власти — царскую ответст­венность перед всеми народами России за последствия своих действий. Это требовало от моряков общегосударственного образа мыслей, исходящего из долговременных интересов страны. Это ярко видно в деятельности Ф. Ф. Ушакова, Д. Н. Севявина, руководителей кругосветных экспедиций, Именно по этой причине Г. И. Невельской, исходя из долго­временных интересов России, нарушал рескрипны Николая I, писанные австрийским евреем Нессельроде, и Николай I, гне­ваясь на нарушения рескриптов, в то же время соглашался
с действиями Невельского. Поэтому Амур и Приморье — часть России, а не «заморская территория» Англии.

И различия между гвардией и не-гвардией на море — это различие сухопутное, поскольку перед возможностью нави­гационной ошибки и разгулом морской стихии равны и гвар­дейский экипаж императорской яхты и рядового фрегата, от­правляющегося куда-то по делам службы.

В сухопутных же войсках не так: во всех армиях и воен­ных округах есть «придворные части» и собственно армия, которая расквартирована по дырам, тянет армейскую лямку в мирное время, а в военное — первой платит своей кровью за ошибки и преступления центра.

Адмиралами не становятся в мгновение ока; в адмиралов вырастают молодые люди, но растут они в обстановке кора­бельного и эскадренного самодержавия, т. е. концептуального самовластья общегосударственного уровня ответственности. И не случайно на военных советах российского флота млад­ший по чину ПЕРВЫМ высказывал свое мнение, как бы при­меряя ношу ответственности. И так было в течение веков: на плечах командира корабля лежала общегосударственная от­ветственность, в то время как он не знал иногда, в состоянии войны или мира находится его страна со страной — владель­цем встречного корабля.

Условия морской службы в военно-морской культуре фор­мировали общегосударственный образ мышления у всех: от нижних чинов до адмиралов.

На суше все было иначе. Сухопутный командир всегда на­ходился под контролем высшего начальства и всегда имел возможность в той или иной мере переложить свою ответст­венность на плечи высшего начальства. Перекладывание от­ветственности вверх по служебной лестнице, вплоть до госу­даря-императора, закономерно кончается Аустерлицем, даже если император и имеет какое ни на есть военное образо­вание.