Как собирать сведения и материалы

Cобирать можно как сведения, т. е. записи о своих и чужих наблюдениях, фотографии и т. д., так и самые предметы: шкурки, желудки, гнезда, паразиты и т. п. Эти предметы бывают нередко очень необходи­мыми «вещественными доказательствами» для проверки и исправления записей иногда даже опытных наблюдате­лей. Собственно сборы таких коллекционных материалов всегда в высшей степени желательны, так как с тече­нием времени и с развитием науки возникают новые и новые вопросы, новые точки зрения на обработку мате­риалов, а между тем во многих подобных случаях новые сборы могут быть недостаточными или даже не­возможными.

Один пример. Один из самых энергичных и талант­ливейших наших наблюдателей, путешественников и иcследователей, Н. А. Зарудный в свою превосходную ра­боту о птицах Оренбургского края внес интересное указание, что в тамошних степях гнездится полярный куличок краснозобик. Из сообщения этого (и некоторых других подобных) нередко делались выводы о прошлой геологической истории этого края. Но сохранение в Зоологическом музее Академии наук «оригиналов» к его работе (как принято называть вещественные доказатель­ства, на которых основаны письменные сообщения) по­зволило впоследствии выяснить, что все сообщение было ошибкою (по тогдашнему состоянию науки, для молодо­го исследователя вполне извинительной). Если бы ори­гиналы не были собраны и сохранены, то никакие позд­нейшие сборы в той же местности не могли бы ответить на вопрос, гнездился или не гнездился там краснозобик в начале 80-х годов.

 

Полевая записная книжка

Основным орудием для записи сведений служит полевой дневник. Как бы хороша память у человека ни была, всегда возможны ее ошибки и путаница. Поэтому следует не откладывать записи своих наблюдений до вечера или до возвращения домой или в лагерь, но обя­зательно делать записи тут же, на месте, во время самых наблюдений.

Для этого надо иметь с собою карманную записную книжку. Чем больше ее формат, тем лучше, только бы она свободно вынималась из кармана. Если она сделана из бумаги, разграфленной на небольшие квадратики, то это облегчит нанесение чертежей и зарисовок. На пер­вой странице надо надписать имя и адрес наблюдателя, очередной номер книжки; очень полезно также надпи­сывать, какого числа и года и в каком месте (при разъездах) начата книжка и окончена (последнее, понятно, прибавляется при ее окончании).

Запись каждого нового дня или новой местности того же дня надо также начинать с обозначения числа и года и места, причем эти указания подчеркивать. Место следует означать так, чтобы это было понятно не только самому пишущему, но и всякому читателю. В нашей огромной стране одинаковых названий селений, речек, озер и гор очень много, поэтому следует означать и район и край или область, и расстояние, и направление от ближайшей почтовой или железнодорожной станции. Для удобства и быстроты позднейших справок (а их может быть придется делать и через десятки лет) полез­но каждую страничку вверху кратко помечать числом и годом (в скобках, чтобы показать, что это не начало, а продолжение записи данного числа). Ведь при путе­шествиях, переездах, вообще, многолетнем хранении первая страничка может оказаться поврежденной или вырванной. Да и, помимо этого, такие постраничные отметки сильно ускорят справки. Для большой работы, которой я занят последние годы, мне приходится поль­зоваться своими путевыми дневниками за 20-30 и бо­лее лет назад, и я много времени трачу на перелистыва­ние их, чтобы найти число, когда сделана какая-либо запись, из-за того, что я таких обозначений на каждой странице не делал. А ведь запись одного дня может за­нимать десятки страниц.

Писать следует карандашом и притом не химическим (чернильным), а непременно простым, и принять за не­пременное правило писать только на одной стороне листка, например, только на правой половине каждого разворота. Карманная записная книжка нередко попа­дает под дождь, не говоря уже о возможности при полевой работе упасть в воду (опрокинется челнок, прова­лишься в «окно» на болоте или сквозь лед, лошадь с вьюком, где уложены использованные книжки, сорвется в речку и т. п.). При этом то, что написано чернилами, а тем более химическим карандашом, расплывется до неузнаваемости или совсем смывается. Кроме того, при постоянном ношении в кармане и бесчисленных выни­маниях оттуда и укладывании обратно, при перевозках всякими способами и по всяким дорогам и бездорожьям, даже хорошие, четкие надписи графитовым карандашом сильно стираются. Даже продолжительное хранение в шкафах и ящиках действует подобным же образом. Поэтому книжки, где записи сделаны на обеих сторо­нах листков, со временем делаются совершенно неудо­бочитаемыми. Если же исписана лишь одна сторона, а противолежащая остается чистой, то хотя бы карандаш и совсем стерся, есть возможность некоторыми приема­ми восстановить то, что было написано. Поэтому при всей желательности экономить бумагу, особенно в дале­ких экспедициях, все же приходится писать только на одной стороне.

О том, что следует приучаться писать, хотя мелко и убористо, но разборчиво, нечего и распространяться. Но надо напомнить, что все цифры и собственные имена должны быть особенно разборчивыми, так как разбирать их по догадке обыкновенно бывает невозможно. Сокра­щения слов и фраз очень полезны для экономии места, но сокращать надо так, чтобы не только сам много ме­сяцев или лет спустя, но и любой читатель легко мог понимать написанное. А то был со мною много лет на­зад случай, когда один из моих тогдашних орнитологи­ческих корреспондентов прислал мне из района Курска целый ящик интересных птичьих шкурок. Каждая шкур­ка была с надлежащим ярлыком, причем обозначение по­ла птицы на каждой шкурке было одно и то же, из трех букв: «сам.». Когда я запросил собирателя, что это значит, то оказалось, что он для краткости писал пер­вые три буквы пола: вышло вместо «самец» - сам, и вместо «самки» - сам. И распутаться он сам больше не мог. А это был школьный учитель. Если бы он догадал­ся брать хотя бы только две буквы, но разные, в дан­ном случае хотя бы первую и последнюю («е-ц» для самца, «с-а» для самки), то догадаться было бы можно ещё лучше ставить общепринятые в зоологии значки самца (кружок со стрелкой вверх) и самки (кружок с крестиком, обращенным вниз).

Есть много сокращений, обычных и очевидных, хотя бы р. вместо река, рч. - ручей, оз. - озеро, хр. - хребет, с. - село, ст. - станция, ж. д. - железная дорога, п. о. - почтовое отделение. Но и ими пользоваться надо толково. Не все, что хорошо на плане или географиче­ской карте, годится для записной книжки. Например, г. - может означать и гору и город. На плане видно, сделана ли надпись названия у изображения горы или города, в записной книжке же по одному названию не всегда догадаешься. Записи должны быть сжаты, крат­ки, ясны и содержать все замеченные факты.

 

Домашний дневник

Весьма полезно по окончании дневной работы, дома или в лагере, перечитать сделанные за день записи и дополнить их тем, что упущено, или пояснить то, что записано слишком кратко и проставить при записях о тех находках, которые сохранены, номера их ярлыков. Также желательно, если позволит время, переписать уже в более развернутом, менее сокращенном, виде дневные наблюдения в большую домашнюю тетрадь. Это очень полезно не только потому, что при такой пе­реписке в тот же день легко заметить пропуски, неясно­сти, описки в сделанных записях, но и потому, что полевая записная книжка подвергается не малому риску быть потерянной. Всякий работник знает случаи, когда в поле терялись книжки с записями, стоившими недель тяжелого, кропотливого труда, иногда уже без возмож­ности восстановить, повторить погибшую работу. Так, например, было с некоторыми книжками Зеберга, одного из членов Русской полярной экспедиции на Таймыре.

Если наблюдают несколько товарищей, то домашний дневник лучше иметь один общий.

 

Карточный каталог

Но самое лучшее, если есть возможность, в добав­ление к домашнему дневнику, а если нельзя, то вместо него, разносить сделанные за день полевые записи на отдельные листки бумаги одинакового формата, не бо­лее четвертушки писчей бумаги, - для каждого вида (породы) птиц (если наблюдаете только их) на отдель­ный листок. По заполнении листка для того же вида берется другой, как продолжение. Вверху каждого лист­ка надо крупно надписать название вида и очередной номер листка, относящегося к этому виду птиц, а также число и год первой (а затем и последней) записи на этом листке.

Состоящий из таких листков карточный каталог чрезвычайно удобен тем, что его по желанию можно пересортировать, как удобнее для данной работы: в алфавитном порядке, в порядке зоологической системы и т. п. А кроме того, отыскать в нем какие-нибудь нуж­ные сведения во много раз скорее и проще, чем в за­писной книжке.

В записных книжках очень полезно подчеркивать все названия видов, также для облегчения справок.

Записи для ясности, а нередко и для краткости, чрезвычайно полезно бывает сопровождать пояснительными зарисовками и пояснительными чертежами. Если они даже не в масштабе, но с указанием размеров, то они часто бывают чрезвычайно полезными.

 

Рисунки и фотографии

Огромную помощь, как пояснение и дополнение за­писей, дает фотография. Но значение ее огромно и по­мимо этого, и о ней надо сказать несколько подробнее.

Фотографирование живой природы, и в частности птиц, имеет совершенно самостоятельное значение. Это своеобразная, но крайне интересная охота, имеющая все свойства, все полезные стороны настоящей охоты. Оно может дать такой же отдых каждому трудящемуся, также знакомит его с ориентировкой на местности, со скрадыванием животных, с лагерной жизнью под откры­тым небом; также закаляет тело и приучает к наблюдательности, терпению, находчивости. Оно дает также и «добычу», и очень богатую, именно снимки. Притом охо­титься можно лишь осенью и зимой (отчасти весной), фотографировать же - в любое время.

Удачные снимки общего характера местности в раз­ное время года, снимки разных подробностей ландшафта в разных условиях, обрывов и оврагов; снимки расте­ний в разные периоды роста; снимки всяких животных в естественных положениях и в разных движениях являются ценным материалом как для самостоятельного изучения, так и для прекрасного и дешевого иллюстри­рования всевозможных как научно-популярных, так и научных работ.

Удачные и соответствующим образом сделанные снимки дают ценнейший материал для топографических работ (фотограмметрическая съемка), для геолога и гео­морфолога (формы рельефа, работа развевания и раз­мывания, строение долин, зарастание водоемов, образо­вание островов и т. п.), для ботаника и лесного работ­ника (характеристика лесных насаждений и отдельных пород деревьев).

Для изучения животных фотографические снимки дают не только их общий вид, строение (наружное и внутреннее, например, нормальное расположение петель кишечника), отдельные органы и характер движений. В соответствующих случаях они могут дать материал для глубокого изучения механики их движений, в част­ности, полета и ныряния. Они могут обрисовать всю жизнь их, начиная с вылупления из яйца, их приемы ухаживания, ловли насекомых или добывания семян, кормление птенцов, разные стадии линьки.

Они могут характеризовать местность их пребывания в разных условиях, формы их стайного движения, постепенный ход постройки гнезд, следы ног на разных почвах и многое другое.

Ныряющий чистик

 

Упомяну еще характер повреждений, причиненных посевам, ягодникам и т. д. Фотография может также хорошо, наглядно иллюстрировать и общие биологиче­ские вопросы, например, мимикрию (подражательные формы и окраска), покровительственную окраску.

Огромные услуги может оказать фотографирование при описании быта и хозяйства населения, в частности давая изображения различного охотничье-промыслового оружия и орудий добывания птиц и способов их приме­нения. Даже при таких хозяйственно и научно важных работах, как числовой подсчет птиц, фотография в не­которых случаях дает простым и быстрым путем самые верные результаты, например, при фотографировании гнездящихся птиц на «птичьих базарах» или же огромных зимующих стай на Каспии или Черноморских побе­режьях.

Говоря о фотографии, я конечно имею в виду равным образом и движущуюся фотографию или киносъемку, которая может быть незаменимой для тщательного ана­лиза как полета, так и всяких иных движений.

 

Кольцевание

Лапа утки с кольцом Центрального бюро кольцевания и кольцо в расправленном виде

Другим бескровным приемом изучения птиц, дающим чрезвычайно интересные и важные результаты, является кольцевание, т. е. отметка птиц алюминиевыми нумеро­ванными кольцами и выпуск с ними на свободу. На кольце обыкновенно имеется, кроме номера, и указание серии колец какой-либо литерой. Это делается для того, чтобы не приходилось делать слишком длинных номе­ров, так как каждая серия, присвоенная определенному размеру, имеет отдельную нумерацию. Кроме того, на кольце обозначается адрес кольцующего учреждения.

Так как каждое учреждение, делающее и распро­страняющее такие кольца, ведет им строгий учет и обя­зывает лиц, ведущих кольцевание в поле, не только тщательно, согласно инструкции, записывать место, вре­мя и вид птицы, отмеченной кольцом, но и без замедле­ния осведомлять о том учреждение, давшее ему коль­ца, - то при получении кольца или шкурки с кольцом от лица, добывшего такую птицу, устанавливается пе­редвижение данной птицы.

Таким образом, первым результатом кольцевания птиц является возможность не по догадкам и косвен­ным соображениям, а непосредственным наблюдением определять направление и пути кочевок и перелетов, места гнездования и зимовок не вообще для данного вида, но и точнее, для особей определенных районов. И результаты нередко получаются очень неожиданные.

Кольцевание позволяет в ряде случаев точно устано­вить, занимаются ли места гнездования из года в год одними и теми же птицами, на ряд ли лет соединяются пары данного вида, и как идет расселение подрастаю­щих поколений. Интересный, и, как мы увидим в своем месте, практически крайне важный вопрос о том, в каком возрасте начинает гнездиться каждый вид, также получает фактическое разрешение благодаря кольцева­нию.

Ход перемены нарядов с возрастом, очень сложный у некоторых групп птиц, легко разрешается этим мето­дом. Площадь жировок для птиц постоянной или вре­менной (при гнезде) оседлости также может быть уста­новлена кольцеванием.

Такое богатство результатов возможно потому, что, как показал уже пятидесятилетний опыт, хорошее коль­цо нисколько не вредит и не мешает птице, если оно правильно надето. Возможно кольцевание птенцов, так как у них рост ног идет быстрее, чем рост других ча­стей тела; кроме того, нога (именно плюсна, цевка) у птенцов обычно относительно много толще, чем у взрос­лых. Поэтому кольцо, правильно надетое на пухового птенца, не будет стеснять и взрослой птицы.

Наконец, важно и то, что для получения «возврата», т. е. обнаружения надетого на птице кольца и записи его номера, серии и адреса, вовсе не требуется убоя птицы. Наоборот, более желательно, да и самое инте­ресное во многих отношениях, - это установив, что на такой-то птице надето такое-то кольцо, - немедленно выпустить ее опять на свободу, а о времени и месте случая, конечно, сообщить, куда следует. Такая птица может попадаться опять и опять в том же или в разных местах и дать, таким образом, ряд фактов о передвиже­ниях и смене нарядов одной особи.

Поэтому ловля птиц живыми, как всякого рода само­ловами (например, чепцы, устраиваемые вроде мыше­ловок), так и сетями (лучки, понцы и т. п.), особенно ловля массовая, целыми стайками, весьма желательна, если сопровождается выпуском птиц на волю после осмотра их ног. Без этого процент возврата при коль­цевании мелких птиц очень мал.

Значительно больше случаев возврата, в отдельных случаях даже до 6%, получается при кольцевании охотничье-промысловых птиц. Эти совершенно понятно, так как большое их количество добывается из года в год ружьем или также ловушками (обыкновенно убивающими птицу). Поэтому на охотничье-промысловых птиц при кольцевании, особенно при невозможности развить его очень широко, полезно обратить преимущественное внимание.

Только с тех пор, как большинство стран Европы и Сев. Америки стали кольцевать птиц десятками и сотнями тысяч, действительная картина их перелетов стала вы­ясняться. Издавна, например, было известно, что юрок (мелкая птица, родственная зяблику, окраска черная с темно-жёлтым) гнездится в северной тайге от Атлантиче­ского до Тихого океана, а зиму проводит от Западной Европы и области Средиземного моря до юго-восточной Азии. Но при этом естественно было думать, что юрки, гнездящиеся в Скандинавии (Швеция и Норвегия), зи­муют в Западной Европе, а гнездящиеся где-нибудь в районе Вологды или Вятки, - на Кавказе и в Малой Азии. Однако мне был доставлен юрок, добытый 1 мая 1933 г. под Москвой, с кольцом Швейцарской орнитоло­гической станции, причем по переписке оказалось, что птица была окольцована 15 февраля 1931 г. близ Цюри­ха. Следовательно, пролетела между местами зимовья и гнездовья (у Москвы юрок не гнездится, он мог про­летать здесь куда-нибудь в район Костромы или далее) свыше 2200 км, более с востока на запад, чем с севера на юг.

Почти в то же время я получил сведения о добыче того же 1 мая 1933 г. близ с. Тасеева быв. Канского округа Восточносибирского края селезня-гоголя с коль­цом Московского бюро кольцевания и оказалось, что он был окольцован 21 августа 1932 г. во время линьки (т. е. уже взрослым) на оз. Щучьем Мокроусовского р-на Уральской обл. Таким образом, утка эта гнезди­лась где-то за Енисеем, а летнюю линьку проделывала близ Уральского хребта, почти прямо на запад от мест гнездовья (Тасеево всего на какие-нибудь 100 км север­нее), на расстоянии около 1600 км.

Такое подробное, точное выяснение путей пролета и мест линек и зимовок для птиц каждого отдельного района безусловно необходимо для организации пра­вильной системы достаточной охраны полезных птиц. Желая, например, предохранить от истребления уток нижнего Поволжья, мы можем устроить заповедники на Каспии, можем даже войти в соглашение с иранским правительством об упорядочении добычи уток на Кас­пийском побережье Ирана, но это мало подвинет нашу задачу, если после этого окажется, что утки Волжской дельты всю зиму ловятся сетями у берегов Голландии и Италии. А на такое, не южное, а западное направле­ние отлета этих уток уже имеются указания.

Из этого не следует, что каспийские заповедники не нужны, но может оказаться, что они сохраняют не столько уток и гусей Поволжья, сколько центральной Сибири. Вообще, при подвижности птиц, задача их охра­ны есть в значительной степени задача не только внут­ренняя, но и международная, и уже конечно не только отдельных республик и областей нашего великого Сою­за. Не наши охотники истребили перепелов нашего юга или дупелей нашего Севера, а ловля перепелов в Египте, Сирии и Малой Азии и стрельба дупелей в Южной Африке.

У нас кольцеванием занимается Бюро кольцевания при Управлении по заповедникам при Совете Министров РСФСР (Москва, Неглинная, 21). Со всеми вопросами и сообщениями относительно кольцевания надо обращать­ся туда. Если убита птица с каким бы то ни было коль­цом, то лучше всего снять с нее шкурку и так, не сни­мая кольца, отослать в Бюро кольцевания. В крайнем же случае отрезать повыше ножку и с кольцом ото­слать. Если птица поймана живой, то нужно как можно скорее выпустить ее на волю, не трогая кольца, а только записав номер, серию и другие надписи кольца.

Во всяком случае, при этом надо Бюро ясно и точно сообщить время и место добычи (пункт, район, область ближайший почтовый пункт и город) и ясно подписать свои адрес и свое имя.

В нашей громадной и разнообразной стране дело кольцевания должно быть развернуто как можно шире. Но, во всяком случае, центр кольцевания и адрес его должен оставаться один для всей страны, для всего Союза. Только при этом условии дело это даст всю воз­можную пользу, и кольца и адрес одного центра станут знакомыми и привычными для охотников и птицеловов не только у нас, но и за границей. А без этого число возврата колец всегда останется слишком ничтожным.

 

Шкурки птиц

Столь же важным, как записи и фотографирование, способом двигать вперед изучение птиц является соби­рание материалов для коллекций, для музеев и научно-исследовательских учреждений.

Собирать следует все то, что касается птиц, и преж­де всего самих птиц. Для этого надо научиться снимать с них шкурку, хотя в местах, где длинная и без оттепе­лей зима, зимние сборы можно пересылать в мороженом виде. Дело не хитрое, но место не позволяет давать здесь техническое подробное наставление по этому во­просу, как и по ряду других (техника кольцевания, тех­ника фотографирования), так как по всем подобным вопросам есть ряд особых руководств.

 

Готовая набитая шкурка птицы с надетым бумажным пояском

 

Собирать надо не чучела, т. е. шкурки, набитые в естественной, жизненной позе. Такие чучела и делать гораздо труднее и дольше, и места они занимают очень много, пересылать их трудно и еще труднее предохранять от моли, кожеедов, пыли и света (выцветание). Надо собирать именно «шкурки», набитые в виде спо­койно лежащей мертвой птицы.

Иногда такая шкурка совершенно необходима, на­пример, если у вас есть удобный случай окольцевать много птиц одного вида, но вы не знаете, какой это вид. Тогда одну из них вы приготовляете в виде шкур­ки и посылаете в Бюро кольцевания вместе с сообще­нием об окольцевании тогда-то, там-то, стольких-то по­добных птиц, такими-то кольцами.

И вообще при наблюдениях над птицами своего района начинающему наблюдателю без такого препари­рования не обойтись первое время, если только он хочет познакомиться со всеми птицами этого района, т. е. узнать их имена и другие данные о них. Даже и при наличности самого лучшего определителя, начинающий может иногда впадать в ошибки, проверить которые только и можно по шкуркам.

Для птиц, обыкновенных в данной местности, самое простое – 2-3 шкурки послать в один из крупных зоо­логических музеев (лучше всего либо в Москву, ул. Герцена, 6, МГУ, Зоологический музей, либо в Ленин­град, Васильевский остров, Академия наук, Зоологиче­ский музей) с просьбой одну из них вернуть с опреде­лением. Если же птица единичная, редкая, или наблюда­тель не имеет возможности (школа и т. п.) хранить шкурки, то можно оставить у себя подробное описание птицы по участкам оперения с размерами главных ча­стей (сложенное крыло, хвост, плюсна, клюв), и с фор­мой крыла (относительное положение и форма больших маховых перьев крыла) и хвоста (то же о рулевых перьях).

Хорошая, полезная коллекция шкурок птиц какой-либо местности должна иметь представителей всех ви­дов птиц, встречающихся тут в течение года либо по­стоянно, либо временно, хотя бы случайным залетом. Полная коллекция должна показывать данный вид и в обоих полах, и в разных возрастах каждого из полов, и в ходе их сезонных линек и изменений от обнашива­ния и выцветания, что также может идти неодинаково у обоих полов и в разных возрастах. Кроме того, кол­лекция должна давать возможность установить и размахи колебаний в размерах, для чего также нужно иметь ряд особей. Ведь скворцы или чирки данного района также колеблются между собою в величине, как жители одного села или города - в росте. Средний рост для одного и того же вида в разных местностях может быть различным и установить такую разницу конечно нельзя по немногим особям.

 

Гнезда и другие предметы коллектирования

Кроме шкурок птиц, имеют значение сборы их гнезд, по возможности с веткой или пучком тростника, к кото­рым гнездо прикреплено, или с куском дерна, на котором оно устроено. Сбор яиц полезен, если они взяты целой кладкой, если содержимое их выпущено через одну ды­рочку сбоку, хотя бы и не маленькую (а отнюдь не че­рез две по концам) и хорошо внутри промыты. Притом, ввиду особой трудности определения яиц, их следует брать только в тех случаях, когда наблюдатель уверен, какая именно из знакомого вида птиц была на гнезде, или же эта птица добыта и приложена в виде шкурки.

Ошибки и тут возможны, так как вовсе не так редки случаи, когда птица присаживается на чужое гнездо. При этом это чужое гнездо может принадлежать совсем другому виду птиц. Такие случаи мне приходилось на­блюдать, а также слышать и от других старых коллек­торов (например, Н. А. Зарудного).

Вообще начинающему или не очень опытному наблю­дателю следует поставить себе за твердое правило: гнезд и яиц отнюдь не трогать.

Следует собирать образцы повреждений, вроде кус­ков ствола, окольцованного дятлами, образцы пищи, например, ветки с наколотыми на них сорокопутом мы­шами, жуками, мелкими птицами, образцы объеденных сосновых и еловых шишек, куски ствола с всунутыми в углубления шишками и т. п.

Интересны сборы тушек и даже частей тела птиц. Из них характерны, например, трахея или дыхательное горло, которое извлекается из тушки и засушивается, кости, в особенности грудная и т. п. Есть группы птиц, которые легко определяются по некоторым частям. На­пример, такая трудная и запутанная группа видов, как гуси, вполне определяется по одним только головам с клювами.

Заспиртованные зародыши и пуховики драгоценны для изучения эмбриологии и систематики.

Исследования помета могут дать ответ на ряд во­просов, например, какие из служащих пищей птицам ягоды и плоды могут быть распространяемы при кочев­ках в годном для прорастания виде; имеются ли яйца каких-либо внутренних паразитов (глистов) и т. п.

Интересен сбор и паразитов наружных (вши, пухоедки-мухи), внутренних, а также паразитов, живущих в гнезде. Вшей и пухоедок можно сохранять в сухом или в мокром (спирте, формалине, глицерине) виде, глистов, конечно — мокрым способом.

Особо крупный интерес представляет собирание зо­бов, желудков и погадок (т. е. твердых частей пищи, отрываемых многими птицами после еды). Исследова­ние, и именно массовое по возможности, этих предметов дает ясное представление о пище птиц. Конечно, неко­торые из поедаемых птицами мелких животных перева­риваются очень быстро, но при продолжительных сборах всегда найдутся желудки, где переваривание еще толь­ко началось.

Содержимое зоба или желудка может быть очень интересным и в других отношениях. Птицы ведь очень умелые и усердные собиратели и нередко находят в районе таких зверьков или иных животных, которых тщетно разыскивал там опытный натуралист. В 1902 г. я убил в устьях Северной Двины утку-широконоску с пищеводом, набитым мелкими раковинками улиток, мне незнакомых. Я взял их в пробирку и впоследствии об­рабатывавший эти сборы зоолог, крупный специалист по моллюскам О. Розен, сообщил, что этот вид улиток впервые таким образом установлен в том районе.

Погадки можно собирать в бумажные конвертики или пакеты (каждую в отдельный пакет, конечно). Зобы же, а также желудки с пищей, как и тушки, сохраня­ются мокрым путем, лучше всего в спирту, но можно и в формалине (продажный разводится раз в 8-10 по объему водой), также в глицерине, наконец в насыщен­ном водном растворе обыкновенной поваренной соли. В одну банку можно класть несколько желудков, но, конечно, каждый в отдельном мешочке (из марли, кисеи, любой тряпочки) с отдельным ярлычком. Чтобы сборы в банке при перевозке не болтались и не терлись, банка должна быть долита жидкостью сполна и, кроме того, заполнена комками ваты или пакли, оческов и т. п. Же­лудки можно и засушивать, снимая с них слои муску­лов.

Наконец, всякого рода орудия добывания птиц и местные изделия из шкурок, перьев и других частей птиц (клювов, лап, костей) также очень интересны и по­следние могут иметь промышленное значение. Некото­рые из таких кустарных изделий отличаются своей ори­гинальностью и красотой. Например, коврики, сумки, туфли, даже жилеты из набора разноцветных и блестя­щих частей шкурок селезней разных пород. Такие вещи могли бы иметь и заграничный сбыт.

Случайно при препарировании птиц попадаются и непредвиденные вещи. За год работы в северо-восточ­ной Якутии в 1905 г. я собрал из мяса препарированных мною гусей почти пригоршню железной дроби и два больших кованых ручной работы железных крючка. На­водя всевозможными путями справки, я потом через один из английских журналов выяснил, что таким путем по зимам добывают гусей у порогов Голубой реки в Западном Китае.

Так выявились данные для определения места зимо­вок гусей Колымской дельты.

 

Этикетирование

Общее правило для всяких сборов, в чем бы они ни заключались, состоит в том, что каждый отдельный предмет (шкурка, трахея, грудина, желудок, паразиты с одной птицы и т. п.) обязательно должен быть снабжен крепко привязанным и разборчиво написанным ярлыком или «этикеткой».

Ярлык должен быть привязан крепко, узлом, не длинно, чтобы в музейных коробках или ящиках они не путались между собой, но и не настолько коротко, что­бы трудно было их поворачивать и осматривать. Нитка должна так захватывать ярлык, чтобы не прорывался край его. Если возможно, лучше край ярлыка сложить в несколько раз, для той же цели. К яйцу ярлыка нельзя прикрепить, поэтому на яйце около отверстия обязатель­но должен быть поставлен очередной номер кладки чис­лителем и число яиц в кладке - знаменателем и число, месяц и год, а если возможно - место сбора. Это не­красиво, но если даже большая часть яйца исписана, то его всё же можно сфотографировать с противополож­ной стороны. Яйцо же без надписи - вещь бесполезная. Один номер мало дает.

Ярлык не должен быть слишком большим и тяже­лым, так как такие ярлыки часто со временем обрывают ножки мелким птицам. Надпись на ярлыке лучше всего делать хорошей тушью. Если приходится брать чернила, то надо избегать цветных. В особенности плохи фиоле­товые ализариновые и анилиновые чернила, быстро вы­цветающие даже при хранении сборов в темных ящи­ках. В большой коллекции птиц, подаренной мною Зоо­логическому музею Московского университета, я и сам теперь не могу разобрать многих надписей, сделанных мною такими чернилами, всего около 25 лет назад, хотя надписи я делал очень жирно и четко, и мои коллекции все время хранятся в коробках толстой папки между слоями ваты. Если других чернил нет, лучше надписы­вать с сильным давлением твердым графитовым каран­дашом и складывать ярлык вдвое во избежание стира­ния.

Ярлыки мокрых сборов должны надписываться тушью или особым, совершенно черным (обыкновенный «черный» графитовый на самом деле сер) карандашом (Negro pencil), а за неимением его, графитовым карандашом, но в этом случае, во избежание смывания, надо ярлык туго свернуть в трубочку и плотно обвязать нит­кой. Как ни несносно потом при обработке возиться с такими трубочками - это лучше, чем ярлык с начисто смытой надписью.

Каждый ярлык обязательно должен иметь ясно обо­значенными: место сбора (урочище, река, озеро и т. п., ближайший населенный пункт, почтовое отделение, го­род, район, область или край) и время добычи (число, месяц и год, а если берется зоб или желудок, то и час дня). Кроме этого, в высшей степени еще желательны такие данные: бассейн какой крупной реки, какой склон хребта и какая примерно высота; какая местность (хвойный, лиственный, смешанный лес и т. п.); пол, но только не по оперению или догадке, а исключительно по вскрытии и осмотру половых органов. Желательна от­метка о состоянии этих органов (например, «ядрышки яичника до 1/2 мм поперечником», или «семенники по го­рошине», «трубка яйцевода до 1 мм ширины» и т. п.). Если шкурка от гнезда, или птица отводила от птенцов, или от той же птицы взяты другие части (грудина, же­лудок и т. п.), - то это непременно следует указать. Следует на ярлыке указывать и цвет голых частей (но­ги, клюв, радужина глаз или ирис, края век, если они отличаются окраской, голая кожа лица, если такая имеется; эти цвета следует описывать как можно ско­рей после добычи птицы, так как позднее они изменя­ются). Желательно еще иметь на ярлыке местное на­звание птицы и такие измерения, которых нельзя уже взять со шкурки, именно: вся длина птицы от конца клюва до конца хвоста, размах от конца одного до конца другого крыла, при совершенно распущенных крыльях, и насколько при правильно сложенных крыльях конец крыла не доходит до конца хвоста (знак <) или заходит далее него (знак >).

Крайне желательно знать вес птицы, имеющий в ряде случаев большое практическое значение, а данных об этом мало; также условия добычи (от яиц, от птенцов, из стаи и т. п.) и содержимое желудка, если он не взят. Желательна и подпись собирателя. Наконец, всякий со­биратель должен вести нумерацию своих сборов, начи­ная с № 1, одну общую нумерацию за всю деятель­ность, и никогда не повторять того же номера. Каждый номер должен означать одну определенную и только одну вещь. Если снята шкурка и означена на ярлыке № 1, но от этой птицы взяты желудок под № 2 и груд­ная кость под № 3, и паразиты под № 4, то на ярлыке шкурки так и надо обозначать (просто: желудок № 2, грудина № 3, паразиты № 4), а на ярлыке каждого из этих предметов означить «шкурка № 1». Кроме того, на ярлыке должно остаться место для отметок того лица, которое будет производить определение и научную об­работку сборов.

При мокрых сборах ярлыки, как сказано, должны быть вложены при каждом положенном в банку пред­мете; но, кроме того, к целой банке снаружи надо при­вязать ярлык, уже без специального номера с общим обозначением содержимого (например, «12 желудков разных птиц под №№ 10-15, 19 и 25-29 из такого-то района и области»). С соответствующей полнотой и яс­ностью должны заполняться ярлыки сборов и иного характера. Нужно твердо помнить, что всякий предмет имеет научную и практическую ценность как музейный материал лишь в тесной связи с точностью, ясностью и полнотой ярлыка.

В высокой степени полезно при приготовлении кол­лекции ярлычный номер проставлять и в дневнике на­блюдений при упоминании о соответствующей птице. Это впоследствии сильно поможет выборке разных био­логических наблюдений и устранит всегда возможные ошибочные отнесения наблюдений не к надлежащему виду.

Не менее полезно для дальнейших работ вести от­дельную тетрадь списка своих сборов. Там означается: порядковый (ярлычный) номер предмета, время и место добычи, название (если научное название вида неизве­стно, то местное или условно вами даваемое на время), пол, взятые размеры, номер и страница дневника, когда и куда отослан предмет.

 

Приемы наблюдений и сборов

Главная масса сборов и наблюдений делается, по понятным причинам, во время охотничьих или коллек­ционных поездок и прогулок. Но есть некоторая разни­ца между обходом местности просто охотника и иссле­дователя, наблюдателя или коллектора.

Охотника интересуют только немногие из сравни­тельно крупных видов птиц, и чтобы скорее и больше их найти, он старается обойти за день большую пло­щадь. Следовательно, ходит довольно скоро: «охотника, как волка, ноги кормят». Для наблюдателя же интерес­ны все виды птиц, и такой интерес тем законнее, что, как уже было отмечено, хозяйственное значение мелких и дятловых птиц часто еще крупнее, чем значение так называемой дичи. Кроме того, если наблюдатель и «коллектирует» птиц, т. е. стреляет или ловит их для при­готовления коллекций, все же он в первую очередь именно наблюдает за их повадками, движениями и жизнью. И поэтому он все время избегает всякого лиш­него шума (а не только вблизи дичи, как охотник), вся­ких резких движений, пугающих птиц. Толковый наблю­датель и сборщик, вряд ли делает в общем более 2 км в час, а нередко и того меньше, так как часто подолгу стоит или сидит тихо, чтобы дать птичьему населению успокоиться и получить возможность наблюдать за ним. При соответствующих случаях наблюдатель, конечно, пользуется всеми приемами охотника и птице