Развитие производительных сил феодального общества приводит к образованию новых экономических, политических и культурных центров, в которых начинается интенсивный процесс формирования областных литератур, который проявляется в развитии местного летописания и агиографии.
Еще с середины XI в. значительное место в развитии русской культуры занимает Новгород. С 1136 г. он становится самостоятельной феодальной городской республикой. С 1036 г. в Новгороде ведется местная летопись. Краткость и простота становятся характерными ее особенностями.
В конце XII – начале XIII в. в Новгороде пишется первое агиографическое произведение – житие Варлаама Хутынского (1-я ред). Благоприятную почву в Новгороде нашел жанр хождений. Здесь создаются «Сказание о Софии в Царьграде», «Книга паломник» – о путешествии в Царьград Добрыни Ядрейковича в 1200 – 1204 гг. и «Повесть о взятии Царьграда фрягами» (крестоносцами) в 1204 г.
Крупным политическим и культурным центром становится в XII в. Смоленск. О характере его духовной жизни позволяет судить житие Авраамия Смоленского, написанное Ефремом, и литературная деятельность Климента Смолятича. Перу Климента принадлежит послание священнику Фоме. Климент дает символико-аллегорическое толкование «писания» в форме вопросов и ответов. Этот принцип широко использует младший современник Климента Смолятича Кирилл Туровский.
Скудные сведения о Кирилле Туровском дает проложное его житие. Говоря о литературной деятельности Кирилла, житие отмечает: «..много божественная писания изложив и славен бысть по всей стране той». «...Другой златословесный учитель нам в Руси восия паче всех".
Кириллу принадлежит обличение ростовского епископа Федорца, послание к Андрею Боголюбскому (до нас не дошло), восемь торжественных «слов», два поучения, около двадцати двух молитв и один канон.
Торжественные «слова» Кирилла Туровского посвящены церковным праздникам. Они лишены политической злободневности и публицистичности. Кирилл ставит своей задачей разъяснить смысл того или иного христианского праздника, с этой целью он прибегает к аллегорическим образам, символическим параллелям. Характерная особенность «слов» Кирилла – своеобразный лиризм и драматизм. Он часто вводит монологи и диалоги, плачи.
«Слова» Кирилла Туровского необычайно четки по композиции, в них три части: вступление, изложение и заключение.
Задача вступления – привлечь внимание слушателей, создать определенное эмоциональное настроение.С этой целью автор прибегает к анафористическим «зачинам».
Нередко вступительную часть «слова» Кирилл начинает развернутым сравнением.
Кирилл Туровский органично сливает свои «слова» с церковным песнопением и живописью, он переносит действие из далекого условного прошлого в настоящее. При помощи стилистической амплификации проповедник передает слушателям чувства душевного волнения, восторга.
Заключительная часть «слов» Кирилла – похвала или молитва празднику.
«Слова» Кирилла Туровского пользовались большой популярностью на Руси. Они включались в сборники «Златоуст», «Торжественники».Они свидетельствовали о той большой художественной высоте, на которую поднялось ораторское искусство на Руси к концу XII столетия.
Традиции «Повести временных лет» были продолжены Киевской летописью, которая много внимания уделяет княжеским междоусобным распрям. В ее составе находится повесть об убиении Игоря Ольговича во время восстания в Киеве в 1147 г. Интересуют летописца и события северо-восточной Руси: под 1175 г. он помещает повесть об убиении Андрея Боголюбского. Под 1185 г. помещена пространная историческая повесть о походе на половцев Игоря Святославича Новгород-Северского.
В XII – первой половине XIII в. политическая роль Киева падает. Выдвигаются новые культурные центры – Чернигов, Переяславль Южный, Владимир Волынский, Холм, Галич.
Из литературных памятников этой области до нас дошла лишь Галицко-Волынская летопись.
Она состоит из двух частей: Галицкой летописи, излагающей события с 1205 по 1264 г., и Волынской – с 1264 по 1292 г.
Галицкая летопись представляет собой связное высокохудожественное повествование о княжении Даниила Галицкого. Составитель летописи ставит в центр повествования историческую личность князя. Главное внимание уделяется политическим и военным событиям: борьбе Даниила Романовича с боярами, нашествию монголов. Церковная жизнь вовсе не интересует летописца.
Стиль повествования чисто светский, широко используется стиль героического дружинного эпоса и книжная риторика. Летопись открывается похвалой галицкому князю Роману.
Летописец вспоминает о деде Романа Владимире Мономахе, который завладел всей землей половецкой и «пил золотным шеломом Дону». Далее приводится поэтическая легенда о половецких ханах Сырчане и Отроке.
Поэтичность этого сказания дала возможность. Вс. Миллеру в работе «Взгляд на «Слово о полку Игореве» предположить, что это фрагмент героической повести, до нас не дошедшей.
Довольно подробно рассказывается в Галицкой летописи о взятии Киева монголо-татарскими завоевателями в 1240 г. Батый приходит к Киеву «в силе тяжьце». После ожесточенного боя город был захвачен противником. Батый, восхищенный стойкостью его защитников, сохраняет жизнь раненому Дмитрию.
В этом рассказе отсутствует религиозно-моралистическая дидактика.
Образ мужественного князя-воина Даниила Галицкого раскрывается летописцем в рассказе о поездке князя в Орду в 1250 г. Когда Батыев посол потребовал у Даниила Галич, князь принял смелое решение поехать к Батыю самому.
И только теперь в его рассказе появляется провиденциалистский взгляд на события. Даниил богом избавлен «от злого их (врагов) бешения и кудешьства». Батый принимает Даниила в своем шатре. Он предлагает князю испить кумыса. И эта «честь», оказанная русскому князю Батыем, вызывает горестные размышления летописца.
И когда Даниил, пробыв в Орде 25 дней, возвращается в Галич, «быстъ плачь обиде его, и болшая же бе радость о здравъи его».
По-видимому, рассказ о пребывании Даниила в Орде написан очевидцем событий, лицом, сопровождавшим князя.
Исследователи неоднократно отмечали близость многих поэтических средств Галицкой летописи «Слову о полку Игореве » (сравнения, связанные с животным миром, использование военной терминологии: «пить шеломом Дону», «изострится на поганых» и т. п.). Подобно «Слову» Галицкая летопись прославляет воинские подвиги.
Волынская летопись посвящена описанию княжения Владимира Васильковича. Здесь обычный летописный хронологический принцип изложения материала. Стиль церковно-книжный, уснащенный обильно цитатами из «писания».
Поэтический героический стиль Галицкой летописи оказал большое влияние на повествовательный стиль северо-восточной Руси, в частности на стиль жизнеописания Александра Невского.
С середины XII в. на северо-востоке Руси крупным политическим и культурным центром становится Владимир. Андрей Боголюбский превращает его в столицу Суздальской земли, противопоставляя боярскому Ростову. Он участвует в составлении летописи, создании культа иконы Владимирской Богоматери, идеологически обосновывая права Владимиро-Суздальской земли на политическую и религиозную самостоятельность. Важным этапом в развитии исторической повести явилась «Повесть об убиении Андрея Боголюбского», в которой фактографическая основа сочетается с публицистичностью. Во Владимиро-Суздальском княжестве появилось такое выдающееся произведение, как «Слово» Даниила Заточника.
«Слово» Даниила Заточника дошло до нас в двух редакциях: XII в. – «Слово» Даниила Заточника и первой половины XIII в. – «Моление» Даниила Заточника. Оно построено на искусной контаминации послания-просьбы, поучения, обличительного слова и панегирика.
«Слово» Даниила Заточника адресовано Ярославу Владимировичу, князю новгородскому с 1182 по 1199 г. Оно открывается авторским вступлением, в котором Даниил прославляет «разум ума своего». Он определяет главную тему «Слова», его жанровую структуру, основой которой является притча – мудрая сентенция.
Тут же Даниил сообщает и о своей жизненной неудаче: его «живот», и нищета покрыла его, и пишет он свое «слово», «бежа от лица художества». Он полагается на «добросердие» князя. Только страх княжеской «грозы» может оградить его от жизненных неурядиц, «яко оплотом твердым». Так возникает вторая, не менее важная тема – тема князя, способного защитить попавшего в беду умного человека твердым оплотом своего могущества, своей любовью-милостью.
Даниил отмечает бедственность своего положения, подчеркивая различие между собой и князем.
Далее Даниил вводит читателя в типичную жизненную бытовую ситуацию: от человека, попавшего в беду, отвернулись его друзья и близкие.Его возмущает лицемерие друзей, и житейский опыт позволяет сделать малоутешительный вывод: «...не ими другу веры, ни надейся на брата».
Теперь на первый план выдвигается тема бедности и богатства. Автор не может и не хочет примириться с нищетой. Нищета унижает личность: «Лепше смерть, ниже продолжен живот в нищети». Приводя слова Соломона, Даниил показывает, что богатство рождает гордость, а нищета толкает на воровство и разбой. Одержимый нищетой, он вопиет к сыну «царя Владимира» с просьбой о милости. Он обращает внимание на социальный контраст общества, контраст между богатым и «убогим» мужем: «Их же ризы светлы, тех речь честна».
Просьба к князю перерастает в панегирик правителю, милостивому к обижаемым вельможами сиротам и вдовицам.
Даниил рисует бытовую картину обильного княжеского пира, вводит читателя в княжескую опочивальню, где правитель возлежит на мягкой постели. Эти картины контрастируют с положением бедняка, питающегося сухим хлебом, пьющего теплую воду, лежащего «под единым платом», «зимою умирающа» и «каплями дождевыми аки стрелами сердце пронизающе». Даниил здесь неоригинален. Он берет готовые образцы, придавая этим картинам личност-нобиографический характер.
Вновь Даниил призывает князя к милости, щедрости и отмечает, что славу и честь князя составляют его люди, его воины. Даниил готов воевать в войске хорошего князя.Во главе полков должен стоять «добрый» (хороший) князь. Его властью крепится город; его власть устанавливает общественный порядок в городе.
Даниил противопоставляет доброго и злого господина, щедрого и скупого князя. Симпатии его на стороне первых, ибо, служа доброму господину, можно получить свободу.
Резко выступает автор «Слова» против земельных владений, расположенных близ княжеских сел.
Главная ценность личности, утверждает Даниил, не в ее положении в обществе, а во внутренних качествах.
Даниил вступает в воображаемый диалог с князем, отвергая обвинение в безумии и лжи.
В беду князь впадает благодаря своим «думцам». Перед нами типичный удельный князь, правитель города, ставящий своей целью добывание «высокого стола».
Далее в «Слове» следует внезапный переход к характеристике семейных отношений. Опираясь на «мирские притчи», Даниил показывает всю нелепость таких отношений, когда мужем «своя жена владеет». Даниил обращает внимание на нелепость женитьбы на «злообразной жене», «прибытка деля». Перед читателем предстает яркая бытовая зарисовка кокетничающей перед зеркалом «злообразной жены», «мажущися румянцем».
Отвергает Даниил воображаемый совет князя жениться «у богата тьстя чти великиа ради». Это даст ему повод выступить с обличением злых жен. На место обращений к князю приходит в «Слове» риторический вопрос «Что есть жена зла?», повторяемый дважды, и обращение к «братии» – слушателям, которым автор также адресует свое произведение, помимо главного адресата – князя, а также обращение к мужьям и женам. Жен Даниил призывает послушать слова апостола Павла: «...крест есть глава церкви, а мужь жене своей», а мужей призывает «по закону водить» своих жен, «понеже не борзо обрести добры жены». «Добра жена венець мужу своему и безпечалие».
Даниил не верит в возможность нравственного возрождения «злой жены. Обличение злых жен Даниил завершает притчей о муже, который после смерти жены стал продавать своих детей. Увидев, что он увлекся и отклонился от основной темы, Даниил спешит возвратиться «на передняя словеса».
Теперь основное его внимание обращено на характер адресованного князю произведения Автор подчеркивает книжность своего произведения. Оно скусно вылеплено из «сладости словесной», которую он, Даниил, собрал из многих книг. Среди них Псалтырь, книги Нового завета, Паремийник, «Стословец» Геннадия, «Слово некоего отця к сыну своему», «Наказание богатым».
Он придает «Слову» форму импровизации, довольно свободно располагая заимствованные из разных источников афоризмы, образные сравнения, наставления.
В заключение Даниил выступает в роли наставника, чувствующего тот мир, к которому он обращается, понимающему, что нельзя безумному запретить безумие (глупость) его. Он понимает, что своею речью, многословной беседой может надоесть.
Завершается «Слово» молитвой, в которой автор просит у Бога «князю нашему Самсонову силу, храбрость Александрову, Иосифль разум, мудрость Соломоню и хитрость Давидову».
Тем самым идеал князя мыслится автором как воплощение лучших качеств героев всемирной истории.
Афоризмы-гномии служили весьма удобной, емкой обобщающей формой, позволявшей автору заявить о незаурядности своей собственной личности. первые в русской литературе человек заявил о своем праве на уважение не по положению, занимаемому им в обществе, а по своим внутренним качествам.
«Моление» Даниила Заточника адресовано князю Ярославу Всеволодовичу Переяславскому, княжившему с 1213 по 1236 г., и «братии» – слушателям. Обращение к князю открывается цитатой 115,3 псалма: «Аз раб твои и сын рабы твоя». На основании этого некоторые исследователи относят его к холопам.
В «Молении» усилено панегирическое прославление князя путем цитирования «Песни песней» царя Соломона. Подчеркнуто значение мудрых властителей и доказывается преимущество мудрости над храбростью.
Даниил выступает сторонником сохранения холопства. Как бы ни был, считает он, горделив и «буяв» холоп, «но укора ему своего не избытьи – холопия имени», подобно тому как котлу с золотыми кольцами не избыть черноты жжения.
В «Молении», по сравнению со «Словом», появляется резкое осуждение боярства. Дниил предпочитает служить князю.
О своей социальной принадлежности автор «Моления» заявляет более четко: «Княже мои, господине! Всякому дворянину иметь честь и милость у князя».
Более скромное место в «Молении» по сравнению со «Словом» занимает обличение злых жен. Гнев Даниила здесь направлен на старых злообразных жен.
Вводится в «Молении» и новая, по сравнению со «Словом», тема обличения монашества. С негодованием отвергает Даниил воображаемый совет князя постричься в монахи. Влед за Козьмой пресвитером Даниил Заточник изображает нравы монахов, возвращающихся на «мирское житие». Он обличает порочные, низменные обычаи чернецов и черниц.
Появляется в «Молении» и картина игр на ипподроме, своеобразных состязаний в ловкости и силе. Завершает «Моление» молитва, в которой звучит тревога по поводу появления «незнаемого языка».
Таким образом, и «Слово» и «Моление » принадлежат к публицистическим дидактическим произведениям, которые в лапидарной форме гномий-афоризмов рскрывают быт и нравы Руси накануне монголо-татарского нашествия.
В первой половине XIII в. было положено начало формирования «Киево-Печерского патерика».
Основу патерика составила переписка между суздальским епископом Симоном и монахом Киево-Печерского монастыря Поликарпом, а также послание Поликарпа к игумену Акиндину. Эта переписка завязалась в начале 20-х годов XIII в. Поликарп мечтал о епископской митре. Происки и «высокоумие» Поликарпа вызвали возмущение епископа суздальского Симона. В своем послании к Поликарпу он называет его «санолюбцем» и говорит о святости Киево-Печерского монастыря. Симон сам готов променять епископский сан на тихое и безмятежное житие в святой обители. Святость монастыря настолько велика, что только простое погребение и его стенах, по словам Симона, искупает все грехи.
Симон подчеркивает культурное значение Киево-Печерского монастыря для всей Русской земли: из его стен вышли знаменитые деятели христианского просвещения, и Симон перечисляет славные имена Леонтия и Исаи Ростовских, митрополита Илариона, Германа и Нифонта – епископов Великого Новгорода, Ефрема Суздальского и др., отмечая, что всего можно насчитать до 50 знаменитых имен.
Свои мысли Симон подкрепляет «Сказанием о святых черноризцах печерских» и повестью о построении и украшении Печерской церкви.
Поликарп в обращении к игумену Киево-Печерского монастыря Акиндину сообщает еще одиннадцать рассказов о «подвигах» тридцати монахов, дабы и другие узнали «святое житие преподобных отец».
Позже сказания Симона и Поликарпа были объединены вместе, дополнены «Житием Феодосия Печерского», написанным Нестором, «Сказанием о черноризцах печерских», помещенным в «Повести временных лет» под 1074г.
В таком виде дошла до нас древнейшая рукопись патерика, относящаяся к 1406 г., созданная по инициативе тверского епископа Арсения. Эта редакция патерика получила название Арсеньевской. В 1460 г. и 1462 г. в Киево-Печерском монастыре по инициативе игумена Кассиана были созданы более полные редакции памятника, названные «Патерик Печерский».
Патерик открывается сказанием о создании и росписи Печерской церкви, построенной в 1073 г. и посвященной Успению Богоматери. Она послужила архитектурным образцом Успенских соборов, которые затем сооружаются в Ростове, Суздале, Владимире на Клязьме, Владимире Волынском.
Возникновение Печерской церкви легендарное сказание патерика связывает с варягом Шимоном, пришедшим на службу к киевскому князю Всеволоду Ярославичу. Место строительства церкви определяется самим богом, посылающим знамения: росу, столп огненный, небесный огонь. Все эти многочисленные чудеса подчеркивали особое положение Киево-Печерского монастыря, находящегося якобы под непосредственным покровительством самого Бога и Богородицы.
Основное содержание патерика составляют рассказы-новеллы о «подвигах» благочестия печерских монахов,эти рассказы наполнены религиозной фантастикой, описанием чудес, видений, борьбы с бесами. В то же время под этой фантастикой нетрудно обнаружить и реальные, теневые стороны монастырского быта. Патериковая легенда сохраняет ряд интересных исторических подробностей и касается вопросов политических.
Большое место в рассказах патерика занимает изображение взаимоотношений монахов с великим киевским князем. Как правило, при столкновении монастыря со светской властью победа остается всегда за монахами. Так, старец Прохор, умевший превращать золу в соль, посрамляет Святополка Изяславича.
С явной симпатией в патерике изображаются князья Святослав, Всеволод и его сын Владимир Мономах. «Благоверный» князь Святослав своими руками «нача копати» основание для Печерской церкви и на ее строительство дал «100 гривен золота». Почитают монастырь и его иноков Всеволод и Владимир Мономах.
Много места патериковая легенда отводит рассказам о борьбе иноков с бесами. Бесы выступают олицетворением низменных побуждений, страстей и помыслов. Они принимают различные обличия: собаки, иноземца-ляха, монаха и даже ангела. Борьба обычно заканчивается торжеством благочестивых монахов и посрамлением бесов, которые вынуждены работать на святую обитель: молоть зерно, печь хлебы, таскать тяжелые бревна. Так сквозь религиозную фантастику просвечивают черты реальных отношений. Монахам, оказывается, свойственны и лицемерие, и зависть, и корыстолюбие, и стремление вернуться к прежней мирской жизни.
Славу монастыря, подчеркивает патерик, создали его монахи не только своими аскетическими подвигами, но и своим искусством чудесного врачевания (Агапит), писательским мастерством (Нестор), умением творить каноны (Григорий), знанием текста «писания» (Никита), иностранных языков (Лаврентий – говорил по-латыни, по-еврейски, по-гречески), искусством живописи (чудесный иконописец Алимпий, которому в его искусстве якобы помогали сами ангелы).
В условиях феодальной раздробленности, когда Киев утратил значение политического центра, патерик напоминал о матери градов русских, о былой славе, величии Киева, говорил об общерусском значении Киево-Печерского монастыря – символа единства Русской земли.