Бог проснулся в Раю с единственной мыслью: «Чем бы сегодня заняться?». Эта мысль, надо отметить, не выходила никак из головы, словно назойливый червяк, засевший в молодом и румяном яблочке. Ответ на свой вопрос Бог долгое время не мог найти.
Поначалу, очнувшись впервые в Раю (когда это было, уже и не вспомнишь), Бог первым делом решил исследовать весь предоставленный ему мир. Конечно, он пытался как-то объяснить свое появление в этом мире, понять, кто его создал и зачем. Но не найдя ни одной зацепки, он задался новым вопросом: а есть ли кто-то еще в Раю, кроме Бога?
Первым делом он бродил по великолепным райским садам, забираясь по веткам на верхушки деревьев, чтобы рассмотреть все с высоты. Несколько раз Бог даже сваливался с большой высоты вниз. Тогда он и познакомился со страхом и болью. Но с каждым разом у него получалось ловчее и ловчее лезть по деревьям наверх. Сверху он видел сад, поляну и речку, которая кольцом охватывала весь горизонт. Что было за речкой — непонятно. Отсюда казалось, что она бесконечная. Но Бог не унывал и даже из такого дереволазного путешествия нашел выгоду. Однажды он построил себе небольшую койку на дереве из наломанных веток, чтобы спать в новой обстановке. Первое время спальное место не удовлетворяло запросы Бога: вечно торчавшие сучки и листья то щекотали лицо, то оставляли красные порезы на теле. Тем более, засыпая, у него волей-неволей проскакивала мысль, что он может ночью свалиться с кровати. Но, проведя на дереве несколько ночей, он смог исправить недостатки и свыкнуться с жёсткой кроватью.
Однако новое место интересовало Бога не так долго, как хотелось бы ему. Через несколько лет Богу надоело спать на дереве, и он в поисках новых приключений покинул сад. Где-то раз в месяц он ещё приходил туда переночевать, а потом и вовсе забыл про лежанку. У него появились новые увлечения, да и в сам сад он не часто ходил. Как-то раз, гуляя мимо того самого дерева, подарившего ему не один десяток ночей под открытым небом в нескольких метрах от земли, Бог решил вспомнить былое. Вскарабкавшись наверх, он без сожаления обнаружил хрупкие, ни на что не годные остатки спального места. Больше Бог по деревьям не лазил. Надоело.
Было время, когда Бог целыми днями купался в райской реке, давшей когда-то жизнь этим землям. В плавании (как и во всех других видах деятельности) ему не было равных. Потому что в Раю Бог никого и не встречал. Тогда же он и решил построить себе домик из прибрежного песка. Убив на эту затею кучу времени (которого и так было немерено) и собственных сил, Бог, однако, всё-таки закончил свою стройку, чем был безгранично счастлив. Правда, стены замка вышли не выше колена, что позволяло буквально видеть дом насквозь, а крыши над головой и вовсе не было. Такой вот дом-кабриолет. Но, несмотря на отсутствие в нём высоких стен, Бог принципиально перемещался из комнаты в комнату только через специально предназначенные для этого дыры в стенах. В центре замка находилась самая большая комната, посередине которой стояла слепленная из песка кровать. Но вот остальные комнаты пустовали и не играли никакой особо важной роли, образуя в своём множестве сложный лабиринт, который поначалу служил Богу развлечением: в попытках добраться до своей кровати и лечь спать, он за вечер мог опробовать все возможные пути, побывать в каждой комнате. При этом переступать через стены, дабы упростить передвижение по лабиринту, было строго-настрого запрещено самим Богом. И он его честно не нарушил, хотя рядом не было никого, кто мог бы его упрекнуть.
Но и замок в один прекрасный момент потерял в глазах Бога интерес, хоть и продержался дольше лежанки из веток. Со временем он выучил расположение комнат и правильных путей настолько, что добирался до кровати, закрыв в глаза. Если раньше на прохождение лабиринта он тратил часы, то сейчас на это уходило около пяти минут. Поначалу он думал сломать этот лабиринт и построить новый, но какое-то неизвестное, невероятное желание внутри говорило ему, что этого делать не стоит. Как только он подумал о том, сколько придется еще времени и сил убить на постройку, он почувствовал, как силы покидают его. Словно он уже начал его строить.
В итоге, истоптав в Раю каждый клочок земли (а клочков, хочу отметить, там немерено), он произнёс:
— Какое прекрасное место! Чего здесь только нет!
А чего нет, Бог и сам знал: в Раю не было никого, кроме самого Бога. Каждый день Бога получался насыщенным, сначала даже глаза разбегались по всему Раю, как непослушные дети в ребяческом азарте, от мысли: «Чем бы сегодня заняться?». Но сейчас от этой мысли единственному жителю Рая стало тошно. Каждую травинку на земле он знал настолько хорошо, что смог бы нарисовать весь Рай закрытыми глазами. И спустя большое количество времени на безоружного Бога подло, со спины напала скука. Впрочем, как ни крути, когда-нибудь это должно было произойти.
Сначала он её не замечал, как лёгкий рюкзак за спиной, просто постоянно было какое-то странное, до этого неизвестное Богу чувство (заболел, может?).
— Ну, пройдёт, — махал он рукой на это дело.
Но со временем рюкзак тяжелел, тоска давила на плечи всё сильней, пока в один день, в тот самый, с которого я и начал рассказ, Бог не признался самому себе: заняться ему нечем, придётся скучать.
Сначала Бог по глупости своей даже обрадовался, ведь он никогда ещё не скучал — для него это было новое занятие. Но, познакомившись со скукой ближе, Бог осознал, что ничего интересного в этом деле нет. Скука всё время таскалась с ним, никогда не покидая, словно назойливая муха, но при этом и играть с Богом не хотела. Бог никогда еще не встречал такого противного чувства: когда ты вроде бы и занят делом — скучаешь, однако в тот же момент ты не делаешь ничего.
— Пойти в сад? — спрашивал вслух он.
— Позавчера был там, — сам себе отвечал Бог.
— В реке покупаться?
— Да ведь недавно купался!
— Тогда, может, просто прогуляться?
— Я и так почти ничего не делаю, кроме сна и прогулки.
В этот момент Богу стало грустно. Он понял, что с одной стороны он всегда был чем-то занят: строил замки, купался в речке, лазил по деревьям, собирал камни, но с другой стороны зачем? Только потому, что он не знал, что еще можно делать одному в Раю. А на самом деле, если задуматься, то все эти занятия не нужны были даже ему самому.
Вот так, блуждая по Раю и разговаривая с самим собой, Бог не мог прийти к единому решению. Но зато он смог прийти к поляне, на которой часто любил спать под лучами палящего солнца. Со всех сторон полянку окружал густой лес, но, благодаря протоптанной годами дорожке, Бог всегда находил сюда путь. Оглядевшись по сторонам, он заметил разбросанные в хаотичном порядке по земле следы! Кто-то здесь ходил! Конечно, первое, что пришло в голову, — Бог сам здесь наследил. Тем более отпечатки стоп по размеру как раз подходили под размер Бога. Но он точно помнил, что уже неделю не был на поляне, а следы были свежие, оставленные недавно.
— Неужели я не один здесь?
Конечно, это было полной глупостью, ведь, если Бог в Раю не один, то обязательно бы наткнулся на кого-нибудь за столько тысячелетий, проведённых в райском заточении. Но сам факт неизвестно откуда взявшихся следов на поляне, зажёг у него в душе слабый фонарь надежды, доселе не подававший признаков работоспособности.
Следующие несколько дней Бог с утра до вечера бегал по Раю, крича во все горло:
— Есть здесь кто-нибудь?!
Он так уже делал однажды: когда исследовал все границы Рая, а затем пытался обнаружить хоть одну живую душу. Поиски, как и тогда, так и сейчас, не принесли никаких положительных результатов. Но теперь он мог ухватиться в голове за мысль: «Кто-то же ходил по поляне! Я видел следы!». Однако за неделю Бог не смог никого найти. А новые следы появлялись с каждым днём, причём в тех местах, куда Бог давно уже не ходил. Но главный эпицентр отпечатков находился, как и в первый раз, на поляне. Желая хоть как-то раскрыть тайну загадочного незнакомца, Бог решил оставить послание в виде записки. Сорвав с неподалёку растущей берёзы кору, единственный (или уже нет?) заключённый Рая накарябал острым камнем предложение: «Кто здесь ходит?». Оставив кору и камень на самом видном месте, посреди поляны, Бог пустился в обратный путь.
На протяжении пути он все не мог выкинуть из головы мысль, что (возможно) он здесь не один. Наконец-то появился кто-то еще. Или нет? «Интересно, что он ответит, прочитав мою записку», — думал Бог. От волнения и взбушевавшихся мыслей, он не мог усидеть на месте, потому решил поскорее лечь спать, чтобы завтра поскорей пойти на поляну. Уснуть было не так просто, постоянное желание сбегать на поляну и посмотреть мешало сосредоточиться на сне. Но в итоге, незаметно для самого себя, Бог уснул.
На следующий день на этом же месте он нашёл ответ: «Я — Адам. А кто здесь оставил записку?». Если буквы Бога были прямыми и ровными, то у собеседника они вышли громадными и грубыми, как необтёсанные камни. Читая ответ, Бог был вне себя от радости: он не один! Оковы скуки разрушены! Схватив камень и новый кусок коры, он тут же начал писать ответ: «Это я — Бог. За столько лет я никого не видел в Раю. Где ты?». Закончив, он радостно, вприпрыжку побежал плескаться в речке.
— Интересно, как он выглядит? — рассуждал вслух Бог. — И где он прячется?
— А ведь можно пойти, — продолжил он диалог, — и подкараулить его возле записки.
Выйдя на берег, Бог тут же побежал обратно. Чтобы не напугать своим присутствием Адама, он решил устроить засаду в лесу неподалёку. Усевшись возле дерева, он застыл на месте, не спуская зорких глаз с хорошо просматриваемой поляны.
Адам проснулся под деревом, недалеко от поляны. Каждый раз он, пробуждаясь, оказывался на новом месте, так что для него это уже не было какой-то неожиданностью. Первым делом он вспомнил про недавно найденную им записку на поляне. Адам тут же отправился на поляну, к тому же самому месту. На земле, аккуратно прижатая камнем, дабы ее не сдуло ветром, лежала новая записка, скрывавшая в себе послание, вытесанное камнем на коре.
— Это я — Бог. — Читал вслух Адам. — За столько лет я никого не видел в Раю. Где ты?
Взяв лежавший рядом камень, он с трудом вывел на коре: «Я всего несколько дней брожу по этому странному месту, но тоже никого не встречал».
Адам не врал: всего около недели назад он очнулся в Раю. За все время, что он здесь находился, Адам не успел обойти весь Рай, поэтому, оставив записку, он отправился к саду, мимо которого проходил сутки назад. Где-то вдалеке виднелась синяя река, но Адам пока не решался идти к ней. Он бродил среди деревьев, рассматривая их, срывая с веток вкусные и сочные фрукты и отправляя их в рот.
«Интересное у него имя — Бог. — Размышлял Адам. — Странно, что вроде бы поляна небольшая, но мы так ни разу и не пересеклись. Может, он пока боится со мной знакомиться лично? Или же наблюдает за мной издалека?».
От этой мысли Адаму стало не по себе. А ведь действительно, Адам в этих садах всего около двух недель, в то время как Бог написал, что живет тут много лет. Значит, Бог и лучше него ориентируется здесь. Пережевывая сорванный фрукт, сок которого тек по подбородку и капал на ноги, Адам начал потихоньку оглядываться. «Главное, чтобы Бог не догадался, что я что-то подозреваю», — подумал он.
«А ведь действительно, — продолжал Адам, — с чего это я решил, что Бог мне друг? Вдруг ему не нравится, что теперь здесь, помимо него, еще и я хожу. А сейчас он захочет изгнать меня? Но зачем тогда он мне первый написал? Ведь без его записки я бы и не узнал, что не один тут брожу».
От обилия разных мыслей, как хороших, так и плохих, у Адама разболелась голова. В итоге он решил, что раз Бог не нашел еще его, значит, не готов пока к встрече. Но он сообщил о себе в записке, значит, расположен к общению. Видимо, Бог пока боится знакомиться лично. Ну, ничего тогда, подождем.
Наевшись в саду вдоволь фруктов, он, обессилев, свалился под райской яблоней и уснул.
Проснувшись в саду, Бог первым делом удивился:
— Как же так? Ведь я отчётливо помню, что уснул под деревом возле поляны. Так что же я делаю в саду?
Ломая голову над очередным странным событием, Бог тем временем вернулся на поляну. Прочитав написанное таинственным Адамом, он накарябал на коре: «Неужели ты меня не видел? Я спал под деревом неподалёку». Рядом с буквами он начертил кривую стрелку и положил кору на землю так, чтобы стрелка указывала на дерево, под которым спал Бог этой ночью. Пройдясь до сада, свернув к реке и выйдя обратно на поляну, Бог лег под то же самое дерево, чтобы стрелка с записки показывала на него, и уснул. Конечно, он подумал, что будет делать Адам, если найдет Бога спящего? Но Богу уже не терпелось поскорее поговорить вживую с кем-нибудь, так что этот рисковый шаг он считал оправданным.
На следующий день его ждал ответ: «Нет. Я ни одной живой души не встретил на своём пути».
— Да что же это такое?! Как можно, ходя по одним и тем же местам ни разу не встретиться? — восклицал Бог.
— Может, он тебя дурит? Водит за нос? Следит за тобой, не показывается на глаза, — разговаривать с самим собой давно вошло у Бога в привычку. Деревья, речка и солнце за все время ни разу не ответили Богу.
Поразмыслив мозгами, он не придумал ничего лучше, как написать: «Нарисуй себя». Оставив ответную записку на месте, знакомом до боли (впрочем, как и все места в Раю), Бог покинул поляну.
На следующий день Адам, сидя на берегу реки, смотрел на своё отражение в воде, перенося небрежно камнем черты лица на кору.
На поляне Бога ожидали сразу два сюрприза. Взяв в руки рисунок Адама, он увидел… самого себя. Это было последней каплей.
— Что это все значит?! — негодовал Бог, — Как он смеет издеваться надо мной?
Оглянувшись вокруг себя, и как обычно, никого не найдя, Бог в истерике закинул голову и закричал на небо, топая ногами:
— Где ты, Адам?! Покажись!
Развернувшись на 360 градусов, он снова никого не увидел. И только тогда Бог обратил свой взор на сюрприз номер два, который поначалу не заметил. Там, откуда он поднял рисунок Адама, лежала ещё одна записка. Первое, что бросилось в глаза, — почерк был совершенно другой, более нежный и плавный, нежели почерк Адама.
«Привет, мальчики! Меня зовут Ева. Я тут нашла ваши записки, но никого не встретила, поэтому оставила свою».
«Ева, а ты откуда? Я и тебя никогда не видел в Раю. Бог»
«И я. Адам»
«Я только вчера очутилась здесь, но не видела ещё никого живого. А вы тоже не виделись никогда? Ева»
«Нет. Адам»
«Я тут уже несколько веков живу в одиночестве. Но недавно мы познакомились с Адамом, а теперь еще и ты появилась. Что здесь происходит? Бог»
«Раз нас уже трое, то кто-то же из нас по любому должен был встретить другого. Адам»
«Я уже третий день не отхожу от места, где мы оставляем записки! И знаете, что? Вы подкладываете записки, пока я сплю! Это уже не смешно! Злая Ева»
«Бог, Ева, Адам, не переживайте. Это звучит довольно глупо, но все вы — это разные личности, заключённые в одном общем теле. Поэтому вы никогда и не виделись друг с другом»
«А ты кто такой? Ева»
«Ева, я — Змий. И я тоже одна из множества личностей, как и вы»
«Змий, а кто же среди нас главный? Адам»
«Конечно же, Бог. Он самый первый появился в Раю. Но от скуки и одиночества он настолько свихнулся, что его сознание породило кучу личностей. Многих вы даже и не знаете. Змий»
«А где они все? Бог»
«У тебя в голове. Попробуй сконцентрироваться на них. У них есть целый мир. В том мире время течет куда быстрее, нежели в Раю. Пока вы тут обменивались записками, люди в том мире пережили несколько веков. Змий»
Прочитав ответ Змия, Бог ничего не понимал. Что значит, одни и те же личности? Это объясняло тот факт, что они никогда не пересекались и то, что Бог иногда засыпал в одном месте, а просыпался в другом. Но Бог не понимал, как так возможно. Все эти века он был главным и единственным владельцем своего тела. А теперь, оказывается, новые жильцы появились не в Раю, а в его голове! Это не могло не возмутить Бога, ведь, одно дело — делить с кем-то Рай, а другое дело — делить с чужаками одну голову.
Теперь Бог уже не так радовался новой компании, как изначально. Его интересовало, можно ли как-то будет выселить Адама, Еву и Змия из головы, если он захочет? А если это они его выселят? И как теперь быть? И сколько же еще человек хранит его тело? Пока он знает только о троих, но если их будет все больше и больше? Да, в Раю Богу скучно, но уж лучше быть в Раю и скучать, нежели не быть в Раю вообще.
Держа в руках записку от Змия и ничего не понимая, Бог чувствовал себя в растерянности. Посоветоваться не с кем, как ни старайся, но как только он уснет, его тело, словно эстафетная палочка перейдем Адаму, потом Еве, потом Змию. А потом еще кому-нибудь. И лишь потом, пройдя круг, вернется. А если не вернется? Сколько времени ему придется провести в заточении сна?
Поднеся записку к лицу, Бог еще раз вслух перечитал:
— У тебя в голове. Попробуй сконцентрироваться на них. У них есть целый мир. В том мире время течет куда быстрее, нежели в Раю. Пока вы тут обменивались записками, люди в том мире пережили несколько веков. Змий.
Пока читал, Бог отметил, что руки его дрожат. Целый мир? То есть у них есть свои тела? И они живут не в Раю? В их мире есть что-то еще, кроме сада, реки и поляны? Последняя неделя для Бога была полна переворотов. Он боялся всего этого нового, ведь Бог всегда жил в одних и тех же обстоятельствах, а теперь весь, знакомый ему наизусть мир, прямо на его глазах начал меняться и выворачиваться.
Бог лёг на спину, сложив руки на груди, и закрыл глаза. Он сам не знал, как это должно открыть ему вход в другой мир, но Змий никаких подробных указаний не дал. Солнце над головой даже через занавес закрытых век докучало Богу своим ослепительно ярким сиянием. Встав на ноги, он отошёл в тень и принял прежнюю позу. В темноте сознания он перебирал все свои воспоминания (коих было несметное множество). Он словно крутил в руках огромный комок нитей, который скручивал веками, и искал его конец. Это звучало глупо и смешно, ровно до того момента, пока он этот конец не нашел.
Бог увидел слабый огонёк вдали. Подойдя ближе, он понял, что это свет, льющийся из дыры в его сознании. Долго решаясь на смелый поступок, Бог некоторое время топтался возле образовавшейся щели. В какой-то момент ему даже хотелось плюнуть на всё это дело и уйти, но куда? Обратно в пропитанный скукой Рай? Да к черту всё! Зайдя через дыру внутрь, Бог увидел целый мир, населённый тысячами различных людей. Они все куда-то шли, разговаривали друг с другом, смеялись, кушали. Люди были разные: светлые, темные, высокие, низкие, старые и молодые. Все вокруг было таким новым и незнакомым, а горизонт не заканчивался речкой. Сколько же ему понадобится времени, чтобы все тут исследовать?
Рассматривая их, он воскликнул:
— О, Господи! И все они — это я?
— Да, — ответил Змий за спиной.
Он выполз из той же самой пещеры, откуда только что вышел сам Бог. За Змием шли еще два человека, держась за руки. Хоть Бог и понимал, кто это, но все же спросил у Змия.
— Это Адам и Ева. Мы все сейчас находимся внутри твоего сознания, поэтому здесь они могут иметь свои тела и свою жизнь. Каждый из них, — Змий посмотрел на людей внизу, — отдельная личность со своей историей и своими мыслями. Но в ту же секунду, каждый из них это ты.
Больше Бог не скучал.
Настоящий праздник
В этот день я всегда отключаю телефон и отменяю все свои дела. Родственникам заранее говорю, что у меня важное мероприятие по работе, чтобы они успели позвонить мне с утра и поздравить с Днем рождения. Кто не успел — тому придется отложить свои пламенные речи до завтра.
Всем новым друзьям я при знакомстве изначально вру, что у меня День рождения не 29 апреля, а 30-го, чтобы в мой день они мне не докучали своими подарками. Мои одноклассники и старые друзья, которые знали о моей истинной дате рождения, уже давно оказались за пределами круга общения. В общем, годы работы не прошли даром: я успевал принять все поздравления до 11 утра, а затем с чистой совестью выключал телефон, плотно-плотно закрывал дверь и прекращал все контакты с внешним миром.
А дальше приступал к подготовке. Для начала нужно было обзвонить всех гостей и пригласить на мою вечеринку. Я доставал старый бабушкин дисковой телефон, протирал его, убирая всю накопившуюся за год пыль, и подключал. С той же полки я взял старый, весь исписанный мною от руки телефонный справочник. Открывал его, листал страницы, водя пальцем и выбирая, кого же я хочу сегодня увидеть. О, а вот и первый приглашенный!
— Алло, алло!
В ответ тишина.
— Алло! О, Бэтмен! Привет! Дружище, ты как? Ага, да, спасибо, спасибо. Да вот готовлю стол к празднику. Слушай, ты же не забыл, да? Все в силе? Ну, хорошо, тогда сегодня в шесть жду к столу! Давай, на один день можно и не ловить преступников, ахаха. Кто будет? А это секрет! Не переживай, из Marvel сегодня никого не будет, они сказали, что до мая заняты. Ладно, закрыли тему, беги по делам, но в шесть, чтоб был как штык!
Кладу трубку, беру ручку и на отдельном листочке записываю: Бэтмен. В прошлом году у меня был узкий круг приглашенных, человек шесть или восемь тогда пришло, но вот в этот раз у меня юбилей, тридцать лет! Так что большой вечеринке быть!
— Алло! Александр Сергеевич? А, Арина Родионовна, это вы! Здравствуйте, здравствуйте! Как поживаете? Ой, спасибо, вам, спасибо. Да, работаю. Да, все там же. Нет, мне пока все нравится. А Александр Сергеевич у себя? Занят? А можно его к телефону? Спасибо. Александр Сергеевич, здравствуйте, здравствуйте! Да, звоню пригласить вас на мой день рождения! Сегодня у меня в шесть часов. Будете? Отлично, я в вас и не сомневался! Народу будет много, думаю человек 15-20. Так что готовьте свои стихи, сегодня у вас будет достаточно слушателей! Только прошу вас, без дуэлей! Арину Родионовну не стоит брать, у нас намечается шумная вечеринка, а она уже женщина в возрасте. Ну, хорошо, до вечера!
Под Бэтменом пишу: «Пушкин А.С.». Ищу в справочнике, кого бы еще позвать? Достоевский зануда, как напьется, так начнет свои философcкие монологи за жизнь. А если с ним еще Лев Николаевич будет, то тут без религии не обойтись уже. Звал я их как-то, они мне всю вечеринку испортили. Может, позвать Шерлок Холмса? Но тот обычно не любит большие компании. Наедине он-то хороший собеседник, а вот на праздниках сидит ниже травы, тише воды. Остап Бендер! Вот, кто всегда душа компании. Уже кручу диск, набирая новый номер.
— Алло, Остап! Дорогой мой, здравствуй! Конечно, не забыл, ты что! Да, как обычно в шесть. Адрес тот же, Луговая, дом 28, квартира 57. Этаж четвертый! До скорого!
Вписываю еще одного гостя.
Обзвонив и пригласив всех, кого был бы рад сегодня видеть, пробегаюсь глазами еще раз по списку. Там у меня записаны:
Бэтмен
Пушкин А.С.
Остап Бендер
Кар Карыч
Джек Воробей (капитан)
Шрек и Фиона
Хемингуэй
Гарфилд
Винни Пух
Гермиона Грейнджер
Алеша Попович
Скрудж МакДак
Алиса
И я был пятнадцатым. Правда, я звонил еще Микеланджело, но он отказался приходить без Леонардо, Донателло и Рафаэля. Такой вот у них командно-братский дух. У меня, кстати, пробежала смешная мысль позвать Билли Миллигана, тогда бы не пришлось приглашать остальных. Но ничего, и без него тут намечалась незабываемая вечеринка!
***
Все время до шести я был занят подготовкой. На такую компанию мне точно нужен большой стол с обилием самых разных блюд. Если же Шреку, Джеку и Алеше Поповичу было без разницы, что кушать, то у других гостей были свои предпочтения. Кар Карыч и Остап Бендер предпочитают что-нибудь этакое экзотичное, желательно, с морепродуктами, Гарфилду я пообещал его любимую лазанью, для Винни Пуха и Алисы нужно купить как можно больше сладкого к чаю. Еще нужно посчитать, кто будет пить на празднике: точно выпьет Пушкин, Бендер, Джек Воробей, Хемингуэй, может быть, в небольшом объеме будут пить Гермиона, Бэтмен, Шрек, Фиона и Скрудж МакДак. Остальные, увы, убежденные трезвенники. Ну, а я, разумеется, не могу не выпить в такой день, юбилей ведь!
Когда с покупками было решено и процесс готовки был запущен, я включил музыку и стал украшать комнату. По центру зала я поставил стол, накрыл его синей скатертью. Расставил тарелки по периметру, в центр стола поставил две коробки сока — апельсиновый и яблочный — и бутылку шампанского. По мере готовки я добавлял к столу все новые и новые блюда, нарезал фрукты, овощи, порезал хлеб, расставил стаканы, приготовил на всякий случай рюмки. Мало ли, никто ж не знает, как застолье пойдет!
Время до вечера пролетело быстрей выстрела, казалось, только что обзвонил всех, а тут — раз! — и уже полпятого. Скоро начнут приходить гости.
***
Я любил отмечать праздники еще с детства. Помню, когда мне исполнялось 8 лет, моя мама позвала ко мне на праздник клоуна. Клоун был смешной и устраивал всякие разные конкурсы для меня и моих друзей. То мы протыкали шарики закрытыми глазами, то водили хороводы под музыку, то разгадывали загадки. И за каждый конкурс мы получали небольшие, но крутые призы. У меня до сих пор на ключах весит брелок с фигуркой собачки, который я получил за первое место в конкурсе.
Правда, с каждым годом все меньше и меньше друзей стало приходить ко мне. С кем-то мы перестали дружить, кто-то переехал в другой город. Перед окончанием школы я праздновал свое 18-тилетие, на которое пришли лишь трое оставшихся у меня друзей. Мы посидели на кухне, поболтали. После попили чай с тортом и гости отправились по домам. Тогда я понял, что после переезда в другой город для поступления, надо будет завести новых друзей. И с того времени, каждый мой День рождения превращался в настоящий праздник.
***
Ого, уже пять часов! Скоро уже подойдет Александр Сергеевич, он всегда приходит заранее и ужасно не любит тех, кто опаздывает.
Я вышел с зала и пошел в спальню. В спальне у меня стояло три невероятно больших шкафа, которые было не так-то легко найти в городе. Открыв один из них, я достал вешалку, на которой висели черный пиджак и такого же цвета брюки. С другого шкафа я достал белую рубашку. Не торопясь, переоделся и в том же шкафу открыл верхний отсек, который был завален разными шляпами и пакетами. Достав один из них, подписанный «Парики», я открыл его. Порыскав в нем, нашел черный кучерявый парик и надел на свою голову. Рядом с тем местом, где лежал пакет, стоял небольшой, в локоть высотой цилиндр. Примерив все это на себя, я посмотрел в зеркало, напротив шкафа. Ну, чем вам не Александр Сергеевич Пушкин? Правда, я забыл про трость, где же она была? Под кроватью у меня валялись коробки с обувью, в одной из них я нашел туфли к своему костюму. Трость же оказалась за шкафом.
Еще раз осмотрев себя в зеркале, я вышел из спальни. Пройдя по коридору, я подошел к входной двери, взял с тумбочки ключи и открыл дверь. Вышел на лестничную клетку, прикрыл за собой дверь и спустился на один пролет вниз.
***
Александр Сергеевич пришел самый первый. Поднявшись на этаж, он трижды неторопливо постучался в дверь и дождался, пока ему откроют.
— Здравствуй, здравствуй, мой дорогой, — обратился гость к имениннику, — ну что, поздравляю! На четвертый десяток идем!
Зайдя в квартиру, Александр Сергеевич огляделся, снял с головы цилиндр и повесил на крючок. Затем разулся, аккуратно поставил в уголке туфли и поправил низ пиджака.
— Не переживайте, мой дорогой, — сказал он хозяину квартиры, — я закрою дверь.
Пройдя в зал, Александр Сергеевич оглядел стол, обошел его стороной и сел спиной к окну.
— Пожалуй, сегодня сяду здесь. Как вижу, я снова самый первый пришел. А кто еще должен подойти? Ну не томи же, скажи. Ладно, тогда ответь: кто-нибудь еще из писателей будет? Да? Господи, только не Достоевский с Толстым, прошу! Если это они, то лучше скажи сразу, я уйду. Нет? Ну, замечательно! А то помнишь, как было в прошлый раз? Сколько тогда тебе исполнялось? Лет 26, да? Ой, ужас-то какой, как начали в уши трепать, так хоть беги. Стихи? Конечно, взял. А сколько времени уже?
Александр Сергеевич задрал рукав пиджака, но часов там не обнаружилось. Конечно, ведь наручные часы лежали в спальне возле зеркала.
— Вот досада! Часы-то я дома забыл! Голубчик, а где у вас время посмотреть? Ого, уже без двадцати! А где все?
***
Я встал со стола и вернулся в спальню. Быстренько разделся до трусов, аккуратно складывая костюм и парик на край кровати. Открыл шкаф и достал из него большой оранжевый наряд кота. Залез в него, застегнул на спине замок. В одном из рукавов костюма лежала свернутая шапка, которую я надел на свою голову.
Полюбовавшись на себя в зеркало и покрутив хвостом, я снова открыл дверь, вышел из квартиры и спустился вниз.
***
Гарфилд пришел как всегда навеселе и в хорошем настроении. Зайдя в квартиру, он тут же с порога закричал:
— Хей, дружище! Я слышал, тебе сегодня исполняется тридцать лет! Уже все свои седые волосы посчитал? Насколько я знаю, у нас сегодня намечается бурная вечеринка! А что тут так тихо?
Гарфилд вприпрыжку доскакал до зала, обежал стол и подошел к Александру Сергеевичу.
— Оооо, вы посмотрите, кто тут у нас? Слушай, ты знаешь его? Нет? Я тоже не знаю! Я же не Пушкин! Аахаххаха! Привет, солнце русской поэзии! Чего-то ты тут вообще не светишь! Но не переживай, старина Гарфилд расшатает твою скуку!
На секунду умолкнув, рыжий кот осмотрел весь стол и начал принюхиваться:
— Так! Я что-то не пойму. Почему это я не вижу свою любимую, сочную, нежную и аппетитную лазанью? Даже запаха не чувствую! Ты же мне обещал сегодня, что будет лазанья! Точно? Ну, смотри мне! Нас, поколение Гарфилдов, так просто не обведешь, и если я узнаю, что ты забыл про мою любимую лазанью, то твой коврик перед дверью сегодня поменяет цвет!
Успокоившись и убедившись, что главным блюдом вечеринки будет лазанья, неугомонный кот снова переключил внимание на скучавшего Александра Сергеевича.
— Сашка! Сколько лет, сколько зим! Как ты изменился, какие щеки отъел-то! Сразу видно, что кто-то пишет свои романы, не отходя от кухни Арины Родионовны! Аахха, да ладно тебе, сразу засмущался. Что у нас сегодня в литературной программе?
***
Пока Гарфилд остался болтать с Александром Сергеевичем, я снова вернулся в спальню и разделся. Следующим обычно приходит Винни Пух. Надев быстро костюм медведя, я уже не стал смотреться в зеркало — время поджимало. Гости все приходили и приходили.
***
Когда же все гости (кроме Бэтмена, тот настолько ответственный, что даже в мой юбилей не может отпроситься пораньше) собрались за столом и уже бурно обсуждали все актуальные новости, я разлил всем выпить (кому шампанского, кому сока) и поднял бокал:
— Дорогие мои друзья! Попрошу минуты внимания!
Все тут же отложили свои дела и посмотрели на меня. От столь резко образовавшейся тишины я даже растерялся.
— Я безумно рад, что вы все сегодня смогли найти время, чтобы прийти на мой день рождения! Для меня это очень важный праздник, особенно в этом году, так как мне уже исполняется тридцать лет, и я покидаю статус «молодежи». Но, глядя на вас, я понимаю, что возраст — это сущие пустяки. Самое главное в жизни — это твое окружение, а именно — твои друзья. Так что давайте поднимем наши бокалы и все вместе сделаем этот вечер незабываемым!
Дослушав мою речь, все гости дружно встали и начали хором поздравлять с Днем рождения!
***
Александр Сергеевич вышел в своем костюме из спальни и прошел в зал. По выработанной траектории он обошел стол и уселся на свое место.
— Дорогой наш именинник и уважаемые гости! — обратился ко всем сидящим Александр Сергеевич, — попрошу вас немножко помолчать.
Дабы привлечь внимание, поэт ловко запрыгнул на стул, словно кузнечик, убегающий от рук ребенка. Оглядев с высоты своего роста комнату, Пушкин оттянул правый борт пиджака и демонстративно достал из грудного кармана свернутые листы бумаги. Развернув один из них, он прокашлялся в кулак и громко прочитал:
— Дорогой наш человек!
Проживи достойно век,
Пусть тебя повсюду знают,
В каждом крае почитают.
Мы пришли к тебе сейчас
В самый главный в жизни час,
Ибо знай: нам всем не лень
Посетить рождения день!
***
Вечеринка шла в самом разгаре. Кар Карыч впервые был в списке приглашенных на День рождения, оттого поначалу запутался и, выйдя из спальни, пошел в другую сторону. Оказавшись на кухне и осознав свою ошибку, мудрый старый ворон вернулся. Сев за стол, он начал рассказывать Эрнесту Хемингуэю про свои путешествия в Африке и о племенах, с которыми довелось познакомиться. Но, как оказалось, Эрнест был не пальцем деланный и сам не раз бывал в тех краях. А учитывая то, что знаменитый писатель уже добрался до алкоголя, переговорить его было невозможно. Тогда Кар Карыч стал искать собеседника в лице Алисы, но в первые же пять минут диалога он узнал от нее такое о Стране Чудес, что даже не стояло в одном ряду с африканскими приключениями. Тогда ворон решил попытать удачу в третий раз. Теперь же в его поле общения попал Остап Бендер, но чем закончилась эта история, думаю, вы понимаете.
Тогда, расстроившись и почувствовав свою ненадобность, Кар Карыч тихонько попрощался с именинником и вернулся в спальню.
***
Сняв костюм ворона, я аккуратно повесил его на плечики. Что ж, одним гостем стало меньше. Я поднял с кровати костюм Шрека, чтобы достать из-под него костюм богатыря. Переодевшись (эту процедуру я сегодня делал так часто, что с каждым разом тратил все меньше времени на перевоплощение), я вышел к гостям.
***
Алеша Попович как-то уже приходил на День рождения, но это было лет пять назад, когда такие вечеринки только-только начинались. Просто костюм богатыря был одним из самых доступных в городе. Но, после первого раза, его больше не приглашали. Однако он не огорчался. Единственное, что его расстраивало — отсутствие на празднике его друзей: Ильи Муромца и Добрыни Никитича. Но они были в прошлых годах, без Алеши. Говорят, ничего, им понравилось. Собеседников себе Алеша за столом не нашел, да и болтать он особо не любил, поэтому решил привнести изюминку в вечеринку.
— Ну что, стихи-то мы послушать, послушали, а под музыку еще не танцевали. Ай-да, танцы устроим!
Взяв со стола пульт, Алеша Попович переключил на канал MTV, на котором показывали новый клип Сергея Лазарева и стал прибавлять громкость, пока не дошел до максимума. В комнате стало так громко, что гости даже не могли слышать самих себя. Поэтому всем болтунам пришлось выйти из-за стола и немного размяться. Первыми подключились Шрек с Фионой, следом за ними пошли уже знатно подвыпившие Эрнест Хемингуэй, Джек Воробей, невнятно требующие называть себя капитаном, и Остап Бендер. Из всей компании отказался танцевать только Винни Пух, видимо, стесняющийся своей полноты.
***
Музыка играла так громко, что уже через полчаса стала раздражать. Но выключить или сделать тише Алеша Попович не мог. Богатырь давно не видывал таких бурных плясок, а как услышал Нейромонаха Феофана, так остановить его было невозможно. Я стал думать, у кого из гостей раньше других должно закончиться терпение. Так как Кар Карыч уже ушел домой, а Винни Пух слишком скромен для этого, тогда на ум мне пришел Скрудж МакДак. О, да, самый богатый селезень в мире должно быть вдоволь натанцевался и желает отдохнуть. Я отправился в комнату переодеваться. Сняв с себя доспехи богатыря, я начал надевать синий костюм. Однако в один миг, словно от удара тока, я остановился и вспомнил про Бэтмена. Я так увлекся празднованием Дня рождения, что напрочь забыл про Брюса, хотя он был первым в списке приглашенных. Отложив костюм утки-миллиардера, я снова открыл шкаф. Куда я в последний раз убирал костюм Бэтмена?
Мои размышления прервал резкий и отчетливый стук в дверь, словно нечто своим кулаком-дубиной забивал в мою дверь свои гвозди недовольства. Меня аж передернуло. Скорее всего, стучали уже не в первый раз, но я не слышал из-за музыки.
Я со скоростью гепарда, выпущенного из пушки, полетел ко входу, по дороге думая, как же хорошо, что не успел надеть костюм. Музыка продолжа