Хотя культура является уже три столетия предметом специального теоретического осмысления, единое понимание того, что она вообще собой представляет, не достигнуто и поныне. В конце прошлого века П. Милюков начинал свое исследование истории русской культуры с замечания, что одни ученые сводят культуру к духовной жизни человечества, противопоставляя ее материальной деятельности (ее стали называть цивилизацией, дабы отличить от духовной по ее сущности культуры), а другие включают в понятие культуры все формы деятельности людей, которые отличают их бытие от биологического существования животных. В середине нашего века американские ученые А. Кребер и К. Клакхон издали хрестоматию, собрав и сгруппировав в ней все определения культуры, предложенные в ходе развития мировой культурологической мысли, и оказалось, что таких дефиниций более 170 (!); с тех пор их число еще увеличилось в связи с формированием новых наук и появлением новых углов зрения на культуру.
Нет единства взглядов на сей предмет и в нашей отечественной философско-культурологической мысли, весьма активно обсуждающей эту проблему в последнюю четверть века. Не касаясь всех причин такого расхождения представлений теоретиков и историков, отмечу едва ли не главную — стремление решить данную задачу, рассматривая культуру, так сказать, «впритык», «крупным планом», а не как необходимый компонент общей системы бытия, закономерно возникший на определенной ступени развития, в процессе социо- и антропогенеза. Если же попытаться подойти к пониманию культуры именно с таких системных позиций (что я и сделал в книге «Философия культуры»), Можно получить о ней представление, вписывающееся в общую и Целостную философско-онтологическую концепцию и способное опосредовать более конкретные, частные ее интерпретации.
Мы видели, что в ходе социо- и антропогенеза сложилась уникальная бытийная ситуация — выход живого существа за пределы действия законов природы, поскольку его поведение уже не детерминировалось врожденной программой действий. Необходимым оказался поэтому новый, внеприродный способ сохранения накапливаемого человечеством опыта и его передачи каждому входящему в мир индивиду и каждому поколению людей; эту задачу и решило «изобретение» культуры, которую сейчас часто называют «внегенетической памятью человечества», или «механизмом социального наследования», или «ненаследственной информацией».
Точнее все же было бы сказать, что назначение культуры двояко, двумерно: в одном измерении — в социальном пространстве — культура призвана непосредственно удовлетворять потребности людей, поскольку они выходят за пределы природных по своему происхождению и функциям витальных нужд, свойственных всем животным, тем более что эти потребности она же и формирует; в другом же измерении культура преодолевает власть времени над бытием человека, поскольку ее предметное бытие не исчезает в ходе удовлетворения потребностей каждого поколения, но сохраняется и передает из поколения в поколение опредмеченный в ней разносторонний жизненный опыт человечества. Тем самым культура, сохраняя природные, физико-химические и биологические качества человека, а в известных отношениях их оберегая, выправляя и укрепляя (задача, решаемая медициной), формирует в каждом индивиде, входящем в жизнь лишь как «кандидат в человека», по остроумному определению одного французского психолога, собственно человеческие качества, приобщает его к роду, очеловечивает его в буквальном смысле слова, подобно тому, как она это сделала в филогенезе с человеческим родом.
В этом смысле открытый физиологами закон: «Онтогенез повторяет филогенез», — т. е. структура процесса формирования индивида подобна ходу становления вида, к которому принадлежит индивид, — действует и на уровне культуры. Разумеется, его действие имеет здесь свои границы — в становлении человечества процессы антропогенеза, социогенеза и культурогенеза были тремя гранями единого исторического движения, которые можно различить лишь в теоретической абстракции, а в развитии ребенка специфична не только биологическая сторона этого процесса, но культурация явно опережает ход социализации и связана непосредственно с физическим развитием ребенка. Приобщение ребенка к культуре начинается с первых дней его жизни, социализация же может быть эффективной лишь с тех пор, как подросток обретает необходимые для осознания своих гражданских функций интеллектуальные способности; культурация охватывает духовный мир входящего в жизнь человека всесторонне, включая передачу ребенку разнообразной научной информации и его обучение различным способам деятельности, тогда как социализация ограничена формированием системы ценностей и перспективных социальных целей, поскольку именно эти аспекты духовной жизни личности непосредственно затрагивают интересы общества, его устройства, его стабильности или его динамики; наконец, — и это особенно важно! — социализация включает молодого человека в систему общественных связей, которая сложилась и господствует в современном ему мире и окружает его, непреодолимо втягивая в свое магнитное поле, тогда как приобщение к культуре охватывает все исторически накопленное ею богатство, — индивид вбирает в себя, разумеется, в большем или меньшем объеме, духовное наследие древности: Библию, Коран и Веды, фольклор, искусство средних веков и Возрождения, философию XVIII и XIX столетий, причем наследие это впитывается им также, а подчас глубже и органичнее, чем произведения его современников...
Так творимая человеком культура становится в конечном счете силой, творящей его самого; так человек оказывается уже не двуликим биосоциальным Янусом, а трехмерной — биосоциокультурной — системой. Зафиксирую этот вывод, обращаясь к только что схематически представленной структуре бытия:
Сущность человека у Аристотеля — это те из его свойств, которые нельзя изменить, чтобы он не перестал быть самим собой[3]. В философии единого и однозначного определения человека и его природы не существует. В широком смысле человека можно описать как существо, обладающее волей[4], разумом, высшими чувствами, способностями к коммуникации[5] и труду[6].
· Кант, исходя из понимания природной необходимости и нравственной свободы, разграничивает антропологию на «физиологическую» и «прагматическую». Первая исследует то, «… что делает из человека природа…», вторая — то, «… что он, как свободно действующее существо, делает или может и должен делать из себя сам».[7]
· Синтез позиций современной биологии (челове́к — представитель вида Человек разумный) и марксизма («… сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»[8]) приводит к пониманию человека как субъекта исторически-социально-культурной деятельности, представляющим собой единство социальной и биологической природы.
Душа и тело
В концепции материализма человек состоит лишь из тканей, составляющих его плоть, все же абстрактные составляющие, приписываемые человеку вместе со способностью активно отражать реальность есть результат сложной организации процессов этих тканей.[10]
В оккультных и эзотерических учениях человек понимается как существо, соединяющее в себе множество планов («миров») (душа[11], эфирное тело[12], монада[13], аура, тело).
В каббале человек рассматривается в «системе пяти миров», которые понимаются, как степени скрытия полного объёма природы, уровни сознания человека.
В древнеиндийской традиции человек характеризуется кратковременным, но органичным сочетанием элементов, когда душа и тело тесно взаимосвязаны в природном колесе сансары. Лишь человек может стремиться к освобождению от эмпирического существования и обрести гармонию в нирване, используя духовные практики, которые предполагают упражнения для души и тела.
Демокрит, как и многие античные мыслители, считал человека микрокосмом. Платон представлял человека как существо, раздвоенное на материальное(тело) и идеальное (душа) начала. Аристотель рассматривал душу и тело как два аспекта единой реальности. Древнегреческий поэт Солон выразил в стихе «Седмицы человеческой жизни»[14] основные этапы человеческой жизни.
В философии Нового времени тело рассматривается как машина, а душа отождествляется с сознанием.
Авраамические религии призывают к раскрытию духовного начала:
«…человек занимает в ряду Божьих творений такое высокое место, есть как истинный гражданин двух миров — видимого и невидимого — как союз Творца с тварью, храм Божества и потому венец творения, то это единственно и собственно потому, что в его духовную природу Всевышний благоволил внедрить чувство или мысль Своего бесконечного Божества, которая положена в его дух и служит всегдашним источником, влекущим его к своему высочайшему центру»[15]
В христианской традиции считается, что человек есть творение Бога. Так Августин называет человеческую душу загадкой, тайной для самого человека. Напротив, с точки зрения эволюционного учения, поведение человека, как и животных, является частью его видовой характеристики, обусловлено эволюционным развитием человека как вида и имеет аналоги у близких видов. Длительный период детства необходим человеку для усвоения структурно высокоразвитым мозгом человека больших объёмов внегенетической информации, необходимых для расширенного абстрактного мышления, речи[16] и социализации