Автор: © Дмитрий Соболь, 2018
По сну Артема Суродеева
Предисловие:
Алексей Фоминов был странным парнем. Не потому, что он вел себя как-нибудь неординарно, а потому, что он часто, слишком часто задумывался. Никто не знал о чем он думает; но ведь людям всегда не нравится, когда кто-нибудь рядом начинает задумываться. Они чувствует панический страх перед такими людьми, стараются держаться от них подальше, заклеймить их словом: «странный» или ему сродным.
Вот таким «странным» и был Алексей Фоминов. Во всем остальном же обычный спокойный парень, студент первого курса. Никто бы не мог пожаловаться, что он чем-то кого-нибудь когда-либо обидел. Но ведь задумывается! Сам себе на уме! А этого достаточно, чтобы не сходиться с человеком близко. «Мало ли что он вдруг выкинет. В тихом омуте черти водятся...».
В последние дни Алексей задумывался все чаще и чаще, все глубже и глубже уходил в самого себя. Знакомые (а друзей у него, в связи с вышесказанным, быть не могло) порой не могли до него докричаться, он их не слышал. Когда спрашивали, о чем думал, то не могли его толком понять.
Раз Алексей задумался в очередной раз. Он сидел на стуле, смотрел широко раскрытыми глазами в окно (конечно, он ничего при этом не видел), голову подпер рукой. Он сидел в такой позе несколько часов. Сначала знакомые его не трогали, затем стали подшучивать, но он не откликался. Они стали трясти его, но Алексей никак не приходил в себя...
I
«Нет! Не хочу прыгать! Кто меня может заставить?! Страшно ведь! Но ведь тогда будут смеяться, нельзя так стоять и трусить. Но не могу... Почему же я бегу! Стойте, ноги! Почему они меня не слушаются! Так высоко! Ужасно! Я сейчас буду там!
Как ветер бьет в лицо! Я думал, буду падать медленнее! Земля приближается так быстро! Скорее за кольцо, за кольцо! Где оно?! Почему его нет! Это сон, отвратительный, ужасный сон! Земля, вот она! Нужно срочно открыть парашют! Но где кольцо! Вот! На груди. Дергай, дергай! Сильнее! Почему ничего не происходит?! Нет! Почему я?! Почему я! Земля! Все!..».
***
«Сколько времени уже прошло? Я закрыл глаза перед столкновением с землей и так их и не открываю. Но ведь я уже должен был умереть: столько времени прошло. Я не чувствовал удара, а он должен был быть. Наверное, даже не больно, или больно одно мгновение и сразу тьма. Я бы не смог рассуждать, а я думаю. Тьма бы не рассеялась... значит, если я смогу открыть глаза, то я не умер. Так надо попробовать. Но почему же так тяжело это сделать? Или это страх? Я боюсь, что не смогу открыть глаза и узнаю... узнаю, что я умер. Как это все страшно и ужасно!
Надо попробовать. Давай, Леш, давай! Кажется, что-то видно. Красно. Кровь?! Нет, ну разве я мог выжить?! Нет, это свет. Красный свет. Все залито красным светом. Но только он какой-то... мутный. Я в комнате?! Это моя комната в общежитии. Только почему так мрачно. Тяжело встать с кровати, тело такое тяжелое, одеревенелое. Не могу пошевелить руками. Но как я здесь оказался? Я же падал! Я жив или... Нет, я не могу быть мертв. Надо встать! Вставай же! Тебе говорю, вставай!
Теперь понятно почему так мрачно. Какой красный свет за окном, багровый. Никогда не видел такого! Это не закат. Закат не так мрачен. Это что-то жуткое. И как же тяжело идти, как трудно двигаться. Я жив или нет?! Где все?
В коридоре пусто. Никого, совсем никого! Здесь... нет. А в этой комнате? Нет. Здесь должен жить... я знаю, кто, но не помню почему-то имени... странно... Да где же все?! И все залито этим кровавым светом. Надо спуститься вниз.
Мне кажется, или раньше коридоры не были такими длинными? Сколько уже я тащусь. Да к тому же идти тяжело. Но уже, правда, легче. Воздух затхлый. Или... нет. Мне и дышать тяжело. Как же тяжело дышать! Уж лучше бы я не обращал на это внимание, сейчас специально буду замечать каждый вдох. Воздуха не хватает, что ли. Надо выбраться на улицу. Ну какие же длинные коридоры!
Нет охраны... никого нет. Как все это странно, жутко и непонятно. Вот и дверь на улицу. Толкай!
Впервые вижу такое небо! Кровь! Только облака темные. Отчего такой свет? Я не вижу солнца. И никого! На улице никого! Ни там на скамейках, ни у Университета. Никогда не видел такой пустоты. Даже ночью и то люди здесь ходят. А сейчас никого. Совсем никого.
Мне холодно или нет? Я не могу понять, что я чувствую. Все притупилось, такая слабость. Но мне все это не кажется. Не может казаться так четко, так реально. Вот уже вышел на площадь. Вот фонтан, но он не работает. И что это все время за пыль кругом? Такая черная, противная. Кусками валится. Пепел?! Пепел?! Ну откуда тут взяться пеплу?! Пепел! Это что... ад?!
Неужели, я все-таки умер?! Умер... но почему я продолжаю чувствовать, пусть и смутно? Почему никого нет. Или это и есть преисподняя: одиночество и тяжесть. Или что это? Я не пойму!
Но как я здесь оказался? Я упал, разбился. Боли не мог почувствовать: умер сразу. Упал с самолета, не открылся парашют. Постойте-ка. Какой парашют?! Какой самолет?! Ты никогда не летал, ты никогда не прыгал с парашюта! Ты... я студент... и я просто учусь. Так как же я мог оказаться в самолете?! Вспоминай! Вспоминай! А, не помню! Хоть тресни, ничего не помню. Жил, жил вот здесь, в той самой комнате, где очнулся, и тут вдруг раз и в самолете. Я ничего не помню. Я не помню, что было вчера... позавчера... всю эту неделю... этот... а какой месяц?! Осень или зима?! Нет, не лето. Кажется зима... а может, поздняя осень. Почему я не помню?! Так тяжело. И где это я?
Надо зайти в главный корпус, может есть кто. Так, и здесь никого нет. Пусто. Турникет не поддается. Заржавел, что ли? Так... толкаем. Легче перепрыгнуть. Почему же так трудно двигаться?! Все завалено бумагами. Газеты. Газеты! Надо найти что-то в них! Так, посмотрим... почему все так размыто?! Я ничего не могу разобрать. Не могу прочитать текст, хотя вот он, перед глазами. Какая тяжелая голова! Возьму с собой, может, смогу прочесть позже. Когда полегчает.
В гардеробе ни одной куртки, ни одного пальто. Никого нет. Как же мрачно. Без людей страшно. Где же все же я? Экран! Он работает?! Через него очередь в деканат. Он светится. Как ярко он светится в этом сумраке. Обычно, там есть варианты: «Перевод», «Отчисление», «Заявки» и что-то еще, не помню. Что там написано? «Кто вы?». Что за вопрос? Он никогда так не писал. Кто я? Кто я? А кто я, действительно?! Я... как меня зовут... Л... А... Ле... Алекса... Алексей! Да, да, я Алексей Надо сказать ему, ты слышишь, я... губы не размыкаются! Что это за шепот! Нет, никак не могу. Я сейчас без чувств упаду! Может, как-то можно ввести. Да, вот: А... л... е... к... с... е... й. «Подождите, идет загрузка». Долго. «Вы живы?». Что?! Есть два варианта: да, нет. Но почему они спрашивают у меня? Разве от моего ответа может что-то зависеть?! Да где же я?! Что мне ответить?! Я не знаю, я не знаю... а если я не отвечу? Что тогда?! Я не буду отвечать?! Я не хочу знать! Я жив. Все. Все. Я пошел. А этот вопрос горит там. Страшно даже спиной повернуться: он все равно перед глазами. Что делать? Так и сидеть здесь вечно, не зная. Не будь трусом; ты всегда всего боялся. Имей мужество хотя бы сейчас. Так. Жив ли я? Почему я должен отвечать на этот вопрос, а не мне? Значит, я решаю... Да, я жив. Нажмем. Как долго грузится. А если так и будет грузиться? Значит, я не правильно ответил? Глупо, зачем тогда вообще этот вопрос? Надо отвлечься, а то я не вынесу этого ожидания. Все тут тоже самое. Только никого. Попробую зайти в библиотеку. Так. Дверь заперта. Может, разбить окно? Нельзя. Почему нельзя, когда никого. Да и где я вообще, в каком-то нереальном мире. Какая-то проекция моего мира. Почему я не мог оказаться в другом конце света? Потому что я там никогда не был, значит, не могу себе представить. Так, эта тоже заперта. Кто же их запирал? Ага, здесь открыто. Тоже никого, тоже бумага повсюду. Пустая. Хотя текст, вроде, и есть какой-то, но такой мелкий, такой неразборчивый, я пишу лучше. Надо посмотреть. Так... там сейчас что-нибудь высветиться. Какой-нибудь вопрос опять? Или что? Да где я вообще?! Так. Еще грузится. «Пожалуйста, подождите». Какой вежливый. Пойду на второй этаж. Мусора сколько. Кто же его накидал, если здесь никого?! Хлам! Так, все тоже самое. Заперто, пусто, заперто, пусто. На третьем у нас пары были. Это единственно нормальные пары были за все время. Она хорошо рассказывала. Умеет подойти. «Зайчики». Надо же так студентов называть, таешь просто. За это ее любили. Пусто. Никого нет. А в окне этот ужасный свет. Вообще, красиво, но жутко. Были бы здесь люди, я бы показал им этот свет, а так никого жутко. Сфотографировать бы. Сколько времени. Там часы висели. Сколько? Стоят. Сколько разобрать не могу, но стрелки неподвижны. Время остановилось. Где-то я слышал это выражение, где же. В книге, нет. Название чего-то. Да мало ли чего, звучит же. Можно трек так назвать, или в книгу вставить. А как у Ван Гога? Время умерло или растаяло. Не помню. Так, о чем я? Надо спуститься, посмотреть. Все-таки, еще тяжело идти. Почему? Это как во сне. Так же тяжело. Иногда снилось, что кто-то нападает на меня, я дерусь, но удары такие слабые. Или убегаю, а бегу медленно. Так это сон? Может я сплю. Но как я могу спать, когда я понимаю, что могу спать. Проснись! Не выходит. Нет, сны не бывают такие реальные.
Все еще грузится! У них связь медленная такая! Мне что, все время теперь ходить у этого банкомата, точнее аппарата, в общем, как он там называется?! Сядем. Будем ждать. Сколько так можно просидеть? Что он может мне написать? И почему он вообще может мне на что-то ответить? Где же все-таки я?
II
Сколько часов прошло? Я лежу здесь. Я когда-то вот также лежал на кровати на спине и все думал-думал. О чем я думал? Что есть мир, кто такой я. Что я должен делать и что не должен. Где справедливость, что мораль, а что право. Короче, вся эта метафизика. «Метафизика», слово какое придумали! Не наше. Какие там синонимы есть? Сущность, нет, это экзестенция. «Физика» - это природа, у греков. «Метафизика» - надприрода. Это знания, выходящие за предел обыденного понимания мира. Сверхзнания, суперзнания. Как же тогда понять это? Ладно. В другой раз. Вот о таком я все и думал. И что вышло? Я здесь. Где здесь? Непонятно. Вроде, я размышляю адекватно, ясно, но понять ничего не могу. При чем здесь прыжок из самолета. Я не мог там оказаться. Был ли он вообще? Был, наверное. В сознании? Но тогда что это значит. Может, я резко так умер? Но тогда почему я в непонятном мире, где никого нет. Сколько людей говорили о том мире, он никак не соответствует моему положению. Да, положение не из лучших. Непонятно, что делать. Я постоянно хожу к этому терминалу, жду ответа, но ничего. Мне кажется он гаснет. Электричество кончается. Хотя какое электричество? Здесь разве оно нужно? Даже не темнеет. Небо как было красное, багровое, так и есть. Какое-то адское небо, так его изображают. Может, именно поэтому оно здесь такое, я себе его так представляю. Может, я погрузился в свое сознание? Но почему? Почему я всегда только думал-думал, бродил по пустошам своего сознания, но никогда чего-то действительного, так сказать, реального, ощутимого не делал. Я так хотел помогать людям, но много ли я в жизни действительно кому-либо помог. Я любил об этом размышлять... какой же я ничтожный червь! Я думал, что скажу миру нечто совершенно новое, до чего еще ни один человек, ни один мудрец не мог додуматься, но до чего я дошел? До простых истин, которые и так всем известны? Хотя... когда я пытался что-то объяснить, меня не понимали. Я, может, говорил известные вещи, но как-то иначе, сложнее, точнее, по-своему, лишь мне понятным образом. А, может, и действительно что-то новое. Хотя порой общество забывает то, что важно, и приходится кому-нибудь вновь объяснять это. Каждый раз новым языком, но одно и тоже. Справедливость, мир, любовь... кажутся простыми вещами, а попробуй их пойми. Я, кажется, понимаю... но тут мало понимать. Этим надо жить. Как объяснить это тем, кто не хочет этого принимать? Никак. Но не такой же и я? Я слишком любил размышлять над этим, но пальцем не двинул бы для реализации. Как все это сложно и запутано. Захлестал бы себя насмерть, за ошибки. Почему другие люди лучше меня? Почему они не думают об этом? Для них все так ясно, а я, вот, оказался вот здесь. Один. Наверное, я это заслужил...
III
Надо опять сходить к терминалу. Опять... какой день уже я хожу. Здесь нет времени, какая-то угнетающая вечность. Неужели, это преисподняя?
Загрузился! Наконец! Вижу, что там что-то написано. Так. «Вы обучаетесь? Да; нет». А если опять ждать придется столько же! Так, я боюсь отвечать. Боюсь опять сидеть в неведении. Но нельзя же так вечно стоять. Брось, не трусь. Легче нажать, как пластырь содрать. Да.
Ого! В этот раз быстро грузится. «На каком курсе вы обучаетесь?». Первый. «Зачем вы учитесь?». Какой вопрос! Ну какой терминал в университете может задавать такие вопросы. Кому это надо. Мне? Я обычно задавал себе такие вопросы. Действительно, зачем я учусь. Я учусь на техническую специальность, когда совсем мне это не нравится. Зачем же я тогда пошел сюда? Родители настояли? Возможно. Я не знал, куда мне идти... так принято, что мы должны после школы поступать в институт, и все. Статус выше. Зачем мне только сейчас статус. Надо ли все это? Вот вырваться отсюда действительно важно. Я так сума сойду без людей. Я никогда не был общительным человеком, но так, совсем без людей, это ужасно. Это же моя выдумка, что если бы человек оказался на необитаемом острове и знал наверняка, что его никогда не спасут, что никто никогда в жизни не ступит на этот остров даже после его смерти, то для него это было бы самым худшим наказанием на земле, т. к. у него не будет даже возможности поделиться своими посмертными записями с кем-либо. Хм, возможно, и меня ждет нечто подобное. Чего боялся, то и постигло.
Почему же я так мало был связан с людьми. Ответ подождет. Я ждал вопроса долго. О чем я? Да, почему я там мало был с людьми. Они, вроде, вокруг, но я с ними же не связан. Разве они хуже меня. Нет, скорее я хуже... точнее, не хуже. В общем, равны мы между собой. Может, я спокойнее, даже справедливее их, но... как тут мерить справедливость. В общем, вы меня поняли. Ты не возносись так. Я хотел бы, чтобы они поняли меня, а я их, но они, почему-то, не чувствуют ко мне доверия, а я не спешу тоже делиться чем-либо с ними. Я боюсь, что они меня не поймут. Может, они тоже так думают. Не знаю. Что же делать? И почему это так важно? Разве не может человек быть один? Зачем ему кто-то рядом? Человек в человеке познается, старая истина. Он такой же, как и я. Это многим трудно понять, но это так. Мы равны. В этом и есть справедливость, чтобы понимать другого, как себя, не делать ему того, чего не хотел бы себе. Это такое же создание как и ты, оно дышит, чувствует, живет, мечтает о чем-то. Если хотите, то другой человек это тоже ты, поэтому ты не смеешь сделать ему что-нибудь плохое, это все равно, что причинить зло самому себе. Но это невозможно, а тут: на тебе, пожалуйста.
Так, вопрос. Я думал, что за время моего обучения я стану таким человеком, который сможет учить других. Мыслителем, учителем. Если хотите, пророком. Да, всегда представлял картину, когда я иду один через заросшие поля, стою на холме, ветер треплет мои волосы, полы длинной одежды... Я хотел нести истину в мир, для этого мне нужно было время. Поэтому я пошел на любую специальность, так как на пророка в нашей стране не учат...
Какие тут есть варианты ответа. «Деньги; карьера; убеждения», так все не подходит. А, вот, «другое». Выбираем. «В чем смысл вашей жизни?». Час от часу не легче. Смысл жизни. Что это вообще такое. Я же знал... кажется.
Вспоминаем. Жизнь — это время. Время. Время моего существования здесь, на этой земле. Я живу, я принимаю какие-то решения, о чем-то мечтаю, чего-то хочу и подобное. А в чем тогда смысл. Просто смысл провождение этого времени? Но можно его провести глупо, без смысла. Нет, не так. Есть правильная жизнь и неправильная, ошибочная. Добро и зло. Оно никуда не девается. Но это не совсем охватывается понятием смысла жизни. Для каждого человека он свой, потому что каждый человек желает чего-то своего. Выходит, что смысл жизни это соответствие желаемого бытия, бытию реальному. Как-то так. Эта мысль хорошо подмечена нашим философом, но я с ним бы во многом поспорил.
Но как я отвечу здесь? «Семья; карьера; развлечения; слава; саморазвитие». Что за контакт?! Мало. Да и вообще все отчасти. Почему я не могу развиваясь не принижать значение семьи? Как тут провести границы? Мой смысл жизни охватывает все это. Я бы сказал: «любовь к людям», но, боюсь, что это понятие тоже не полностью охватит все позицию. Так что выбираем вновь «другое».
Погас! Эй ты, железяка, врубайся, давай! Погас! Все! Он только ради этих вопросов что ли горел?! И что это значит?! Жив я или нет. Может, сейчас очнусь? Нет. Вот он, темный экран стоит. Ничего не изменилось...
IV
Почему мне сразу не пришла мысль попробовать выйти за пределы города? Странно. Хотя тяжело, но уже не так тяжело, это точно. Что здесь было? Не помню точно, автовокзал, кажется. Песок, песок. Под ногами столько песка... Даже в лицо ветром его... но почему столько песка? Разве он здесь был? А где все строения? Один песок... пустыня. Холодная пустыня, в красном сиянии. Как же это ужасно. Хорошо, что здесь еще никто не водится... наверное. Шакалы. Кто там еще бывает? Страусы. Хотя они, наверное, не в таких пустынях водятся. Это какая-то не такая, не африканская, не жаркая пустыня. Просто дикая, холодная пустыня. Хотя не просто пустыня. Это пустыня... какая же это пустыня? Я же, кажется, определился, что я не умер. А где же я? Наверное, в моем сознании. Как иногда я глубоко погружался в себя, задумывался, уходил от реальности, так и теперь ушел. Кажется, когда-то я уже видел нечто подобное, мечтал о такой пустыне. Я ходил здесь. Но теперь я совсем здесь, как-то целиком. Брожу по пустыне своего сознания. Но почему я не могу вырваться назад в реальный мир? Что меня здесь удерживает? Стараюсь напрячься из всех сил, но все-равно остаюсь здесь. Может, так и надо идти-идти и, в конце-концов, выйду отсюда.
Какие-то развалины. Почему в пустыне обязательно должны быть древние развалины? Кто это придумал? Кто, кто? Я, конечно. А тут, что, цивилизация какая-то жила? Да какая цивилизация у меня в голове?! У тебя в голове один бред интеревертный и больше ничего!
Хотя не без фантазии. Да. Ну и куда тебя твоя фантазия? Зачем? Книжки писать? Заработать на этом думаешь? Глупость! Что ты заработаешь, кому ты нужен! Вот и ходи теперь здесь, так тебя и надо. Не для того мира. Попал в свою же тюрьму. Смешно... и страшно. Сколько я уже здесь. Здесь нет времени и, кажется, пространства. Но я же иду. Но куда? Я отдаляюсь от института или нет? Вот он опять! Я же шел на север от него. Хотя почему на север? Почему я решил, что там север! Может юг? А может вообще восток! Все одно и тоже, одно и тоже. Общежитие, институт и пустыня. Общежитие, институт и пустыня. Пустыня, общежитие и общежитие, ой, институт. Отсюда нельзя вырваться. Я так измотан. Я так иногда изматывался там, в реальном мире. Физический никогда, но душевно всегда. Различными неразрешимыми вопросами я доводил себя до такого состояния. Так хочется спать. Еще чуть-чуть и кажется, что уснешь. Такой блаженный сон. Но здесь я не могу уснуть, потому, что я уже как бы сплю. Или не сплю?! Все! Хватит, хватит! Не хочу больше думать! Не хочу! Выйди, выйди прочь! Вырвись наружу! Где все?! Я хочу видеть хотя бы кого-нибудь. Даже не близкого. Да разве у тебя есть близкие?! Ты один. Хоть здесь, хоть там. Ты всегда бежал от других и попал сюда. Это твой дом, твое место! Ты недостоин их! Ты не больше, чем их раб. Хотя как раб, почему раб? Разве должен я так уничижаться ради кого-нибудь. Не они ли должны ходить передо мной, склонив голову! Почему я так принижаю себя? В чем их сила? Почему я не они? Чем я отличаюсь от них?
Они все одни. Они различаются, но они похожи. У них одна суть. Они говорят на одном языке, у них общая культура. Я не связан с ними этими узами. Мы говорим на разных языках, у нас различные понятия о жизни. Мы ставим разные вопросы, разные цели. Им плевать на то, что хочу я, а я не могу согласиться на то, за чем гонятся они. Они, бывает, готовы вцепиться друг другу в горло, но все же они одно и то же. А я не то. Они могут обходить меня стороной, никогда на меня не нападать, если я не встану им на пути. Они могут даже уважать меня... но стать ихним никогда! Никогда они меня не примут как своего. Они будут выдавливать меня из своего общества, как бы я не старался. Все мои попытки быть похожим на них смешны и тщетны. Это какое-то шутовство лишь. Думаю, они тоже это прекрасно замечают. И вот я здесь.
Разве стоило это того? Собственно, что мне мешало жить? Я в смысле, почему я так переживаю. Зачем я ставлю перед собой какие-то высокие вопросы, зачем я постоянно себя с кем-то сравниваю, зачем страдаю от неразрешимости своих вопросов и своего положения? Что я за тварь такая? Зачем же я тогда создан? На что? Разве, я могу сказать что-то новое? Даже если и скажу, хотя все новое - это старое на языке своего века, даже если и скажу, то что толку? Неужели кто-то прислушается к этому? Кому это нужно?! Им нужно совсем другое. Я знаю что... почему мне это не нужно, почему я не гонюсь за всем тем же самым...
Хотя, может, я не прав? Может, это я уродство какое-нибудь, суррогат бытия, ненужный элемент, так сказать? Или все же нет? Пустыня. Опять пустыня. Здесь нет воды, нет деревьев, нет людей...
V
Вот, теперь я боюсь этих шакалов! Зачем я подумал о них?! Может, если бы я не вспомнил, они бы не появились. Приходится запирать двери по ночам. Хотя здесь нет ночи... но мне кажется, я понимаю, когда день, а когда ночь, хотя небо по-прежнему багрово. Я слышу их вой. Я видел их издалека. Неужели, они придут! Надо бороться с ними. Но как? Чем? Надо прогнать их. Кто они? Они также ужасны, как моя рефлексия, как мое самотерзание. Может, они тоже, в конце концов, меня растерзают?
И никого из людей. Как бы я хотел поговорить с кем-нибудь. Как бы я хотел поговорить».
- Но ты же можешь написать письмо!
««...написать письмо...» Что?! Кто это сказал?! Не слышно больше ничего. Как сердце бьется. Это уже не шакалы. Можно написать письмо... Кто сказал?! Никого нет. Но лист на стуле лежит. Как я его раньше не замечал, или его не было раньше? Я теперь не знаю. У меня здесь совсем не памяти, нет связи между событиями, счету времени. Все отрывками. Отрывочная жизнь...
Но письмо можно написать. А почему бы и нет. Кому? Всем? Но всем, наверное, нельзя. Письмо пишут одному человеку, одному адресату. Кому же я напишу письмо? Кому я могу его адресовать? Кто бы хотел получить его от меня? Это ведь единственная связь с реальным миром, миром других людей, а не моим миром!
Маме? Почему сразу маме? Почему я подумал про маму? Потому что так велит общество? «Мама — главное на свете». Это все да, я спорить не могу. Сколько мама сделала для меня. Наверное, она единственная, кто любит меня просто так, потому что я есть, а не потому, что я то или то. Но я хочу подумать еще. Я хочу убедиться, что мне больше некому писать, хотя я уже знаю, что это так.
Так, посмотрим. Друзья... а разве есть они? Разве это друзья? Кто такой «друг»? «Друг» - это тот, кто никогда тебя не предаст и готов всегда тебе помочь. Я знаю много хороших ребят, кто готов отозваться на помощь... но все же я не могу назвать их друзьями. Мы с ними не связаны общими узами. Если бы их отослали на дальний остров с правом выбора нескольких человек с собой, то вряд ли я бы попал в этот список. А другие? А другим я нужен только по делу. Они с удовольствием готовы принять от меня помощь, но не больше того. Они играют со мной в знакомство лишь тогда, когда я им нужен. Я их не обвиняю, это даже не корысть... я не знаю как это называть. Конечно, чтобы иметь друзей нужно и самому быть дружелюбным... да, не знаю, насколько я дружелюбный. Мало кому бы понравилось побывать в этой пустоши, а ведь это моя душа, мой мир.
Мне не кому написать из друзей. Это все больше знакомые, которые и десятой части меня не знают. Если их вообще можно такими назвать.
Как жутко осознавать, что тебе некому написать, что ты некому не нужен. Хотя если бы я это сказал кому-нибудь из знакомых, то меня бы начали убеждать в обратном. Но я то знаю, что это так. Иначе, я бы не оказался здесь. Может быть, я сам тому виной, не знаю. Но почему бы им самим не пойти на встречу? Я бы протянул им руки...
Поэтому я должен написать письмо моей маме...».
«Здравствуй, Мама. Я не знаю смогу ли я еще вырваться оттуда, куда я попал. Я тебя очень люблю. Всегда любил. Может, я не был лучшим сыном, о чем сильно жалею, но я хотел им быть. Только в такие моменты понимаешь, что ты мог сделать для своих близких нечто большее, но не сделал. Ты прости меня.
Я попал в плен собственного сознания. Только твой сын и мог, кажется, оказаться в таком глупом положении. Надеюсь, что это письмо дойдет до тебя, правда, не знаю каким образом.
Твой сын, Леша».
«Коротко, но довольно. Почему всегда, когда пишешь, кажется, что пишешь хорошо, но как только написал, так сразу хочется разорвать написанное в клочья?! Отвратительное чувство... Но переписать я не в силах уже, да и знаю, что это бессмысленно. Так, сходу, все разом лучше получается. Необдуманная речь самая правдивая, зачастую, самая умная, а не замудренная. Вот сейчас я уже какой-то бред начал нести. Как же письмо отправить? Я думал, оно исчезнет... Так, вот так. Ага, теперь здесь сложить. Мои самолетики никогда не летали далеко. Почему-то есть парни, которые хорошо делают самолетики из бумаги, метко и далеко кидают снежки, хорошо играют в футбол... не обо мне речь. В этом что-то есть, я чувствую. Что-то важное, в чем вся суть выражается, из древности идущая, но я не могу ухватить ее до конца. Еще я помню тогда, когда играли в теннис. Там стояла маленькая девочка, лет шести, может, семи. Она смотрела как мы играем. Я, естественно, проигрывал. Он так хорошо играл, я не успевал за его атаками. У него натиск был сильнее, реакция лучше. Он постоянно забивал, а часто и топил, да так, что мячик чуть не лопался и отлетал далеко от стола. Так вот, эта девочка смотрела на него с восхищением, радовалась каждой его победе. Если иногда забивал я, казалось, что она расстраивалась. Я был хуже. Я был слабее... Она была маленькой, но дети правдивее, но я тогда это уловил, я понял, что... как это выразить, что люди любят силу... власть. Может, пример и смешной, но все же. Она восхищалась его реакцией, его умением вести игру. Я, соответственно, оказался, хуже. Значит, я не был достоин внимания, не был достоин восхищения. Я для нее переставал существовать. И что же? Сколько я вижу этот принцип действует и в жизни взрослых людей, правда чуть в заглушенном виде. Люди, вот это девочка, вырастая, понимает, что сила, я не только в прямом значении, это хорошо, но ведь на нее он может не обратить внимания. Ведь если он хорош и он об этом знает, то он и будет выбирать себе соответственно себе. Ведь он тоже любуется силой, но в этом случае, скорее, красотой. И вот, поняв это, девочка снижает свои планки. Так работает этот принцип в жизни взрослых. И это распространяется примерно также не только на отношения между мужчиной и женщиной, но и в дружбе. Хочется дружить с лучшими, но нужен ли ты им? И ты дружишь с равными себе. Иногда покровительствуешь более слабым...
Такой же ли я? Не знаю. Кажется, что нет. Хочу в это верить. Хотя, может и легко быть другим, если у тебя нет никаких способностей, когда ты слабый, глупый парень без денег и машины. Хотя почему глупый? Ну не глупый, суть не в том... Разве ум измеряется в оценках или знании там всяких наук? Хотя у меня и то очень средне, ну, или выше среднего. Нет, ум это не что другое. Ум — это знание жизни, способность понимать устройство мироздания и достигать своих целей. Как-то так. Может, звучит громко. Да, люблю я говорить сам с собой высоким тоном. Хотя, как попытаюсь что-нибудь сказать другому или записать, то сразу же весь слог пропадает. А как бы я хотел все это высказать кому-нибудь. Но только, чтобы меня поняли. От первого слова до последнего. Но нет такого человека. Я там, в том мире, такой же одинокий как здесь, в этой пустыне. Ничего не изменилось...
Но какой есть самолетик. Плохо же открывается окошко. Так, полетел! Эх, и этот недалеко. Не хочу знать, куда он упадет. Пусть у меня будет чувство, что он все-таки исчезнет и дойдет до адресата...
VI
Никогда не видел раньше шакалов. Почему мое сознание создает таких страшных шакалов? Это какие-то монстры! Не думаю, что за ними должна так волочиться шерсть... да и размером, они, пожалуй, поменьше должны быть. Ну или, хотя бы, не ходить на задних лапах... Хорошо, что они еще не набрасываются на меня. Отвратительно и жутко!
Сколько я здесь? И сколько мне еще здесь быть? Что мне сделать, чтобы вырваться отсюда. Несмотря на то, что я был далек от людей, они мне нужны. Пусть им не нужна была моя помощь, точнее, мое существование, но все же с ними интереснее, чем здесь. Меня пожрало собственное самосознание, я в нем один, пусть и господин. Только, знают ли об этом шакалы?
Который раз уже я пытаюсь пройти через эту пустыню и каждый раз возвращаюсь к институту?! В каком бы направлении я не пошел, все заканчивается одинаково, лишь шакалы подходят все ближе и ближе. Вряд ли я своей палкой смогу их отпугнуть от себя. Но с ней как-то спокойнее. Удивительно, как нож или та же палка, да хотя бы камень, начинают вселять спокойствие в человека. Он уже начинает чувствовать себя хозяином положения, хотя это смешно.
Что там? Шакалы гонятся за кем-то? Неужели... неужели человек?! Что я могу сделать? Надо помочь ему. Но их много... Но это же мое сознание. Надо помочь. Как бы я поступил в жизни? Давай, это всего лишь твое сознание!
По голове! Еще!».
- Вы как?
«Он покусан, но жив. Вовремя же я подвернулся. Но кто это может быть? Какой-то мужчина. Я его не знаю. Что он вообще делает в моем сознании. Или это все же не мое сознание...».
- Отвратительно. Какие злые твари.
«Тяжело вести человека, когда он так сильно опирается на тебя. Почему шакалы набросились на него? Надо спросить его, кто он такой. Только сначала довести до кровати. Так безопаснее».
- Кто вы?
- А ты кто?
«Хороший вопрос. И как смотрит, прямо в глаза».
- Я?.. Я Алексей. Алексей Фоминов.
- Понятно. Ты что в этой пустыне забыл, Алексей?
«В смысле?! Человек, созданный моим воображением, будет у меня спрашивать что я здесь делаю?!».
- Я... живу здесь.
- Не лучшее место ты выбрал, парень. Прямо прескверное.
- Да, но другого нет.
- Да, мир маловат. Особо не разбежишься по нему. Я вот решил обойти все кругом, так быстро все это как-то вышло.
- А вы давно здесь?
- Сколько живу, столько и здесь.
- А... где мы?
- Что за странные вопросы задаешь? С тобой все в порядке, парень? Спасибо, что жизнь мне спас.
- Да не за что. Но все же...
- Чего? Я у тебя отдохну здесь немного. Не против? Потом дальше пойду.
- Конечно, нет. Оставайтесь, сколько хотите.
«Он уклоняется от всех вопросов, что я задаю. Но это же моя фантазия? Или нет? Трудно в это поверить, когда вот так перед тобой человек».
- Парень, ты все же что забыл здесь?
- Я ничего не забыл. Я сюда попал против своей воли.
- Это как так?
- Этого всего нет... все вокруг лишь плод моего воображения...
- Как нет? И меня нет? У тебя точно проблемы. Хотя, знаешь, я тоже иногда думаю, что ничего вокруг меня нет. Вот я один — центр вселенной, все вращается вокруг меня. Но, знаешь, стоит только увидеть другого человека и понимаешь, что ты ведь не единственная тварь на планете. В общем, ты меня понял. Понял ведь?
- Да, но я не совсем про то...
- А я про то. Хотя, с другой стороны, почему и не центр мира? Ты же не можешь чувствовать за других людей, думать за них? Ты думаешь только про себя, заботишься только о себе, знаешь чего хочешь только ты. Так что нормально, что я тебе кажусь просто твоим вымыслом... хотя, какими же странными вопросами ты себе голову забиваешь. Живи проще. Лучше не думай.
- Ну а вы что здесь делаете? Просто так ходите по безжизненной пустыне?
- Ну не просто так, конечно. Я ищу владыку пустоши.
- Кого?
- Владыку этой пустоши. Никогда разве не слышал? Нет. Думаешь кто здесь правит всем?
- Я...
- Ты?! Да какой ты владыка, мальчик. Ты больше похож на... в общем, не важно. Не обижайся, пожалуйста. Я ищу владыку пустоши, чтобы занять его место. Если... поразить владыку, то ты сам станешь владыкой пустоши.
- Да какой владыка пустоши?! Я здесь один. Это мой мир, мое сознание. Все здесь сплошной вымысел. И этот владыка (если он есть), и ты, и даже проекция моего разума... нет этого ничего. Эти шакалы в пустыне тоже мои творения, какие-то страхи...
- Да ты ненормальный, я смотрю. Успокойся. Что ты напридумывал себе? Давно, видно, с людьми не общался...
- Вот именно! Давно не общался. Потому что их нет. Да и когда были, это было не общение, а скорее так, обмен обычными фразами. А ведь человек познает себя через других...
- Мыслитель! В этой пустыне чем еще заняться. Ладно, ладно. Думай, говори что хочешь, а я буду думать и говорить свое. Знаешь, что-то не хочется мне быть лишь плодом твоего воображения. Я ведь все-таки человек. Если не против, то я прилягу. Уж больно устал с дороги, да от погони этих шакалов. Если это их ты выдумал, то больная у тебя фантазия, парень.
VI
«Куда он исчез? Я как-то потерялся. Я не сплю здесь, кажется, но иногда, словно, теряясь совершенно в пространстве, а потом вновь оказываюсь здесь. Этот мужчина куда-то делся. Ушел. Да как он мог уйти, если это мой вымысел! Но он говорил так реально.
Я схожу с ума? Я начинаю прислушиваться к собственным проекциям? Я боюсь этих шакалов за стеной, я подстраиваюсь под законы моего собственного сознания! Так же нельзя! Я владыка... тьфу, ну, в общем, я управляю своим сознанием, а не оно мной. Или нет? Как все это вышло? Как я попал в этот дурацкий плен? Видимо, я слишком оторвался в мир собственных иллюзий и потерял связь с настоящим живым миром. Живым! Там ходят такие же люди как я, а здесь нет ничего объективного, ничего, к чему я могу действительно прикоснуться, что уже не существует в моем воображении. Пускай я здесь и князь, и император, но это гроша не стоит! Но разве можно жить только объективно? Нет. Все равно мы все пропускаем через себя, через призму своего сознания. Я, к сожалению, не ученый, чтобы это объяснить каким-нибудь замудренным физико-психологическим языком, говорю как умею, не обессудьте. Хотя кому я это говорю? Неважно. Так, о чем я? В общем, все-равно все проходит через мой мир, через мое воображение, но. Здесь главное «но». Но оно ведь реально существует. Реально растут деревья, трава, движутся Солнце, а нет, Солнце не движется же, в общем, движутся планеты, Луна, Земля, живут люди. Этим нельзя пренебрегать. Это есть. Пусть я и воспринимаю только отображение мира, но мир же реальный. Это как сказка, как притча... например, если я скажу, что хорошее слово подобно сладкому яблоку, или что влюбленные притягиваются друг к другу как небесные тела силой тяготения... надо запомнить, вот, тогда это все равно останется правдой. Это истина, но истина в другом варианте. В общем, как кубик-рубик. Может, он выглядит так, а мы в своем сознании собираем его по другому. А другой по другому. Но суть не меняется, количество квадратиков в нем не изменилось. Это все равно будет кубик-рубик. Также и наше восприятие вещей в мире: мы их воспринимаем, пусть, и не так, как они есть сами по себе, но все же воспринимаем их правильно, через притчевое мышление. Один может назвать вещь так, другой иначе, но видят и понимает они вещь одинаково. Видят перед собой дерево, понимают оба, что это дерево, но один скажет: «это зеленое дерево», а другой: «это коренастый дуб». Суть не изменилась. Один знает название дерева, а другой знает только, что это дерево.
Так, а к чему все это я? К тому, что несмотря на важность сознания, скажу больше, самосознания, я все же вижу необходимость соприкосновения с действительностью. Ничто не заменит общения с живым человеком. Я хочу чувствовать его присутствие, видеть его лицо, его глаза; слышать его голос, наблюдать за его жестами, мимикой; наблюдать, во что он одет и тому подобное. Так я больше погружусь в его мысли, в его сознание. И главное, что это не я. А так я постоянно нахожусь в состоянии рефлексии. Сейчас оно превратилось в вечную рефлексию. Никогда не слышал, чтобы в истории человечества был пример, подобный мне...
И к чему я пришел? Так, посмот<