О.А. Корнилов начинает примерно с того же, что мы видели у Ладо: ЯКМ хранит информацию, знания человека (общества) о мире, а также в языке отражаются индивидуальные представления о мире. Однако далее он обращается к другим аспектам нашей темы и пишет, что специфические черты ЯКМ могут раскрываться при её сравнении не только с ЯКМ других языков, но и при сопоставлении с универсалиями научной КМ, общими для всех языков (сравниваются отдельные фрагменты – лексико-семантические группы).
Интересный материал представляет сравнение автором старейший пластов знаний, которые в первую очередь подвергались номинации (номинации материального мира, в том числе мира природы). С этими вещами человек сталкивался каждый день, и это формировало его развивающееся научное знание, являясь ядром, фундаментом для него.
Корнилов приводит материал названий насекомых. Эти названия – сжатые в одно слово «формулы изучаемой вещи». При сравнении ЯКМ и НКМ необходимо проделать 2 этапа работы: выявить систематику научного знания в этой области, а потом построить наивную, языковую систематику.
В культурологии ЯКМ может служить:
1) источником «иллюстративного лингвистического материала для подтверждения тех или иных черт национального характера»;
2) источником знаний «о национальном характере и менталитете».
Далее О.А. Корнилов выражает интересные идеи: в ЯКМ отражена система матриц, важных для понимания взглядов того или иного народа на мир (национальный образ мира), основополагающих черт его характера. ЯКМ – это «запечатлённый в словах», передающийся в обществе из поколения в поколение слепок этого национального образа мира, который обеспечивает относительно (безусловно, необходимо учитывать развитие национального сознания) неизменную воспроизводимость культурных представлений народа. При этом важно обратить внимание, что ЯКМ и НОМ – не одно и то же, они различаются способом представления информации: НОМ состоит из образов, прототипов, а ЯКМ выражает словестно эти самые образы, поэтому для знакомства с культурой народа нельзя обойтись без изучения с его ЯКМ, но этого и недостаточно, следующим этапом будет изучение всей системы НОМ во всех многообразных его проявлениях (история, география, фольклор и т.д.).
Важной зоной ЯКМ является коннотативная зона. Так, автор приводит пример из своего опыта, когда китайские студенты назвали своего товарища в шутку собакой (на русском языке), имея в виду, что он очень услужливый (именно эту коннотацию это слово имеет в китайском языке). Но студенты употребляют это слово с коннотацией, которая существует в их языке, хотя и говорят по-русски (где другая коннотация).
Рассматривая НЯКМ, Корнилов пишет, что она формируется под влиянием окружающей среды, например, природы, климата, в котором обитает тот или иной народ. Естественно, что лексикализации, наименованию подвергаются в первую очередь (а изначально и только) те явления, которые люди могли непосредственно наблюдать, а уже позже, при расширении знаний, появляются названия и тех объектов и явлений, которые они никогда не видели. Однако отмечается, что их лексикализация гораздо менее детальна, обычно используются достаточно общие наименования. Так, к примеру, люди, живущие в средней полосе вряд ли с ходу скажут (хотя они, вероятно, и знают эти слова), что такое дюны, барханы, муссоны, пассаты и чем они друг от друга отличаются также, как и жители южной полосы о позёмке, пурге, вьюге, насте и т.д.
Таким образом, мир в целом хоть и знаком сейчас в большей мере каждому человеку (или по крайней мере может быть доступен для «знакомства»), но открыт в полной мере только какой-то одной своей стороной, и только эта сторона будет детально и красочно отражаться в его сознании и языке, а всё остальное будет представлять из себя какую-то общую, достаточно размытую картину, написанную «крупными мазками».
НАЦИОНАЛЬНО-СПЕЦИФИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА.
Автор делит национально-специфическую лексику на 3 вида:
1) обозначение специфических реалий;
2) обозначение универсальных концептов, имеющих специфические прототипы;
3) обозначение специфических абстрактных концептов.
Чтобы познакомиться с первым типом лексики, по словам Корнилова, достаточно изучить материальную культуру, быт народа, то есть увидеть те вещи, которые существуют только у этого народа и запомнить, как они называются (например, названию блюд, утвари, предметов одежды и проч.). Изучение этого пласта лексики ведёт за собой и изучение этнокультуры, традиций и обычаев, истории страны, фольклора и т.д.. Сложнее обстоит дело с абстрактными явлениями. Невозможно просто увидеть, какой предмет в реальном мире так или иначе называется, мы должны понять абстрактную идею, которая заложена в данном слове у данного народа. Так, например, слово «воля» не имеет аналогов в английском языке (слово freedom соответствует слову свобода, а понятие воли остаётся трудным для понимания иностранцев).
Языки по-разному категоризируют мир, хотя воспринимаем мы его все примерно одинаково. В книге приводится такой пример:
«Давайте сравним внутреннюю форму китайских и некоторых европейских прилагательных с общим значением «разноцветный, пестрый»: caí se (кит.) («цветная окраска»), wíi yán linu se de (кит.) («тот, у кого пять лиц, шесть цветов»), wu caí (кит.) («пять, цветной»), huáhua-lulü (кит.) («цветок, цветок — зеленый, зеленый»), wánzi-qianhóng (кит.) («десять тысяч — фиолетовый, тысяча — красный»), wuguang-shísé (кит.) («пять блес-ков — десять цветов»); разноцветный, многоцветный (русск.); multicolor (испанск.); multicolore (франц.); colorful, multicoloured (англ.). МиШ («много») — и все, достаточно, а китайскому менталитету — нет, надо уточнить, сколько именно: «пять лиц, шесть цветов», «пять раз цветной».» [с. 176]
В формировании ЯКМ важную роль играет обыденное сознание человека, его логико-понятийный компонент. Так, автор приводит в пример Китай, где существует особый культ умерших предков, что проявляется в специальном наименовании покойника, явившегося во сне – «tuomeng»; или культ почтительного отношения к старшим, проявление которого мы можем увидеть в особом названии для «родственников, старше меня» - «xidng dzán», чего мы не встречаем в европейский языках. Также в китайском языке есть иероглиф lao, имеющий 2 значения: 1) старый, старость, стареть; 2) уважаемый, почтенный, старший. На его примере видно, как, изначально обозначая лишь возраст, благодаря культурной черте почтения к старшим, этот иероглиф стал обозначать саму идею уважительного отношения, которая проявляется во многих словах, имеющих этот корень в своём составе. [с. 183]
Интересный материал даёт сравнение автором различных пониманий таких обыденных, казалось бы, понятий, как утро-день-вечер-ночь, рука, плечо, нога в разных языках. В каждом языке граница между ними варьируется (иногда она даже не четко определена внутри одного языка).
В дополнение к замечаниям Ладо об обозначении частей тела животных и человека и других предметов, с ними связанных, Корнилов анализирует подобные соответствия в русском и китайском языках, из чего делает вывод, что в китайском языке животные «почти никак не дистанцируются от человека с помощью специальных лексических средств», за исключением случаев особых наименований, которые используются только по отношению к человеку.
Эмоционально- и нравственно-оценочный компонент. Оценки выражаются в лексике любого языка или в коннотативном её слое. При этом от языка к языку может варьироваться возможный контекст употребления того или иного слова, коннотации какого-либо слова. Например, Корнилов пишет, что русское красивый имеет чрезвычайно широкие возможности сочетаемости (это может относиться и зримым объектам, и к музыке, стихам, и даже к смерти), однако его испанские и китайские эквиваленты имеют свои ограничения или заменяются на другие слова.
Что касается коннотаций, то в них язык закрепляет многие оценки и эмоционально-оценочные категории. Автор делит коннотации на 1) мотивированные, 2) немотивированные или неясно мотивированные, 3) мотивация которых может быть выявлена только при обращении к знаниям реалий культурного контекста.
Для анализа О.А. Корнилов выбирает названия животных и их коннотации в русском и испанском языках. Общие коннотации свидетельствуют о том, что некоторые оценки основываются на объективных предпосылках, но различия говорят об «относительной произвольности самого процесса навешивания ярлыков».
Приведём несколько примеров из книги [с. 237-240]:
| СВИНЬЯ — 1. Неряха (грязный, неопрятный человек). 2. Некультурный, невежествен ный человек, человек с низмен ными наклонностями. 3. Человек, поступающий неблагодарно, низко, подло (= негодяй, мерзавец). (В русском слове отсутствуют целых три коннотации, свойст- венные испанскому концепту: «жадность», «трусость», «побежденность»). | PUERCO—!.(=) Неряха. 2. (=) Грубиян, хам. 3. (=) Подлец, негодяй. 4. *** Жадный человек (manos puercas = руки загребущие). 5. *** О побежденном человеке (declarar ser el puerco = признать себя побежденным). 6. (Дом. Респ.) *** Трусливый человек (puerco no se rasca en jabalina = свинья не будет чесаться о кабана). |
| СОБАКА — 1. Бранное обозначение человека без указания признака, положенного в основу номинации 2. Одобрительно- восхищенное обозначение человека также без указания признака, положенного в основу номинации. | 1. (=) Бранное обозначение человека без конкретизации признака, положенного в основу номинации. 2. *** Настойчивый, упорный человек. |
| ОСЕЛ — 1.0 глупом, тупом, упрямом человеке. | BURRO —!.(=) Дурак, невежда. 2 *** Трудолюбивый человек, работяга (burro de carga). 3. *** Покорный человек, пешка (burro de reata = «послушный осел »). 4. *** Глупый, хотя и образован ный человек (burro cargado de letras = «осел, обремененный знаниями »). |
«Мы возьмем на себя смелость утверждать, что в основу большинства метафорических переносов кладется не сам реальный признак, по которому денотаты первичной и вторичной номинаций оцениваются как очень похожие, а привнесенная в концепт языковым сознанием эмоциональная оценка, своего рода «ассоциативный ярлык». Несовпадение национальных «ярлыков» свидетельствует именно о национально- специфической субъективности восприятия объектов
внешнего мира». [с. 241]
Весь пласт лексики с немотивированными коннотациями автор относит к национально-специфической лексике. Например, «бандура (о каком-либо громоздком предмете, назначение которого может быть не совсем ясно), перечница (старая перечница, чертова перечница — о злой, сварливой женщине), калоша (сесть в калошу — оказаться в смешном, нелепом положении, потерпеть неудачу, а также бранное обозначение пожилой женщины: старая калоша), клубничка (о чем-либо нескромном, скабрезном), чай- ник (о неопытном в чем-либо человеке, чаще о начинающих водителях автомобиля), лапоть (о невежественном, отсталом человеке)». [с. 242]
И в качестве примера третьей группы коннотаций Корнилов приводит слово «вода» в разных языках. В русском, испанском и английском оно связано с идеей бессодержательности и малоценности, но в испанском включает ещё и идею скрытой опасности. Однако для народов, живущих в жарком местности, где наблюдается дефицит воды, это слово, несомненно, будет иметь исключительно положительные коннотации. Ещё один примером является слово «чёрный» в тех же языках, несущее негативную оценку, но в испанском языке Латиноамериканских стран слова negro, negra используются как ласковые обращения к близкому человеку, что связано с большим процентом чернокожего населения в этих странах.
Кратко коснёмся нравственно-оценочного компонента, который можно проследить на следующем небольшом примере, взятом из книги: компоненты «воля в русском языке и freedom в английском или la libertad в испанском. …Основное отличие концепта воля от наиболее семантически близких ему коррелятов западных языков состоит в наличии семы отсутствия какой бы то ни было регламентации, каких бы то ни было ограничений плюс в подразумеваемости бескрайних пространств». [с. 255] Также этот компонент рассматривается автором на примере слова «свобода» и анализе пословиц разных языков, где отображается нравственное сознание народа.
Таким образом, мы увидели, что языки формируют наше восприятие мира. Каждый народ вырабатывает своё мировоззрение, свою культуру, свои традиции и привычки, своё собственное отношение к миру и к другим людям. Всё это формируется постепенно и берёт своё начало в становлении народа как такового, в его первоистоках. В этот период весь окружающий мир действует на людей тем или иным образом и отражается в их языке. То, что люди видят каждый день вокруг себя, влияет на их представление о мире в целом. То, как они строят отношения друг с другом (во многом под влиянием окружающей среды), выражается в их языке (ведь с помощью него они и передают информацию). И эта большая наслаивающаяся, меняющаяся, укрепляющаяся и укореняющаяся система представлений о мире имеет у каждого народа свои уникальные черты, больше или меньше отличающиеся друг от друга и отражающиеся в культуре, истории и языке. Поэтому нельзя выучить иностранный язык, не узнав эти уникальные черты, иначе вы просто будете говорить на своём языке, но чужими словами. Да и знания об этой удивительной системе своего родного языка заставляет по-другому взглянуть на само человеческое восприятие и интерпретацию мира в целом.