ВАЛЕРИЙ ВОСКОБОЙНИКОВ
КОГДА МАРШАЛ ЖУКОВ БЫЛ МАЛЕНЬКИМ…
ДЕТСТВО ПОДКИДЫША
Когда маршал Георгий Константинович Жуков был маленьким, никто его Георгием в деревне не называл, а звали Егоркой.
У мамы Георгия Константиновича были родители, их все соседи знали, и у отца тоже, конечно, были, только никто не догадывался ни об их именах, ни о том, живы ли на этом свете. Отец будущего маршала был подкидышем.
Однажды рано утром служительница сиротского дома обнаружила у входа корзину с младенцем, завернутым в тряпье, и записку: «Сына моего зовите Константином». Младенец был так слаб, что даже не мог плакать, лишь едва попискивал.
‒ Бедное дитя, ‒ приговаривала служительница, обмывая и потом пеленая его. ‒ Ему не больше трех месяцев от роду.
Младенца выходили, а в двухлетнем возрасте ребенка усыновила бездетная пожилая вдова Аннушка Жукова. Дряхлая, поросшая мхом и осевшая на один угол, ее избенка стояла посреди деревни Стрелковки в Калужской губернии. Аннушка надеялась, что приемный сын скрасит ее унылое одиночество, а потом и поддержит в беспомощной старости. Но до старости она не дожила: скончалась, когда Косте Жукову исполнилось восемь лет. Аннушка не догадывалась, что воспитывает отца великого полководца. Зато, возможно. Родная мать Константина, которая подбросила своего сынка-малютку к приюту, дожила до глубокой старости, часто видела портреты маршала Жукова в газетах. Но тоже не догадывалась, что это ее родной внук.
САПОЖНИК
Так отец будущего полководца во второй раз лишился матери.
‒ И куда теперь девать этого безродного мальчонку? ‒ спрашивали друг друга дальние родственники Аннушки. У всех у них было полно своих детей, брать чужого нахлебника никто не желал. Наконец сапожник, который жил в соседнем селе, согласился взять в ученики восьмилетнего сироту. Сапожник учил его ремеслу редко, чаще заставлял пасти скот и нянчить детей. Через три года одиннадцатилетний мальчик Константин решил учиться ремеслу по-настоящему. Он ушел от сапожника, навестил могилу приемной матери, закрыл древнюю, поросшую мхом избушку и отправился пешком в Москву. И по дороге не потерялся, а дошел до Москвы и даже сумел определиться в настоящую сапожную мастерскую. Изучив сапожное дело, он вернулся в родную деревню, проветрил дом, в котором когда-то его растила Аннушка, и женился на женщине из ближайшей деревни. Название у той деревни звучало неказисто ‒ Черная грязь, а жена была бедна и не очень молода, зато обладала могучей силой. Звали ее Устинья Артемьевна, и она легко могла, подняв с земли тяжеленные восьмидесятикилограммовые мешки с зерном, перенести их на большое расстояние. И это еще ничего! Отца ее, то есть деда будущего маршала, считали и вовсе богатырем: шутки ради он подлезал под брюхо лошади и поднимал ее на своих плечах.
2 декабря 1896 года в семье родился мальчик, которого назвали Георгием.
ГОЛОДНЫЕ ЗИМЫ
В те годы российские крестьяне в центре страны жили бедно. У них было мало земли, да и урожаи вырастали никудышные. Поэтому дети, как только чуть подрастали, уже работали вместе со взрослыми. И Георгий тоже ‒ в пять лет не только по дому убирал, а уже и корове приносил пойло, и кур кормил. Осенью, убрав все с поля и огорода, многие деревенские отправлялись в города на заработки. Иначе было бы совсем не прокормиться. Отец Георгия тоже уезжал в Москву подрабатывать у знакомого мастера-сапожника. Но и в городе заработки у него получались копеечные. В тот год, когда Георгию исполнилось пять лет, а его сестре Маше ‒ шесть с половиной, лето стояло плохое, и почти все, что припасли с урожая, съели уже к Рождеству. Отец тоже ничего не смог в Москве заработать.
‒ Вот что я решила, ‒ сказала однажды мать, пересчитав остатки еды в погребе, ‒ надо и мне тоже на заработки податься. Иначе умрем с голоду. Оставляю на вас младшего брата и скотину. Вы у меня дети умные, как-нибудь справитесь, а я отправлюсь в город. Буду перевозить грузы. Там, правда, надо тяжести таскать, но я сильная справлюсь.
Рано утром Устинья Артемьевна запрягла старую понурую лошадь, обняла детей на прощание, вытерла слезы и отправилась в город. А на пятилетнего мальчика и шестилетнюю девочку остались полуторагодовалый младший брат, корова с курами и остальное хозяйство.
‒ Пойду дрова принесу, ‒ сказал по-хозяйски Георгий. ‒ Надо печь протопить, а то в избе холодно.
Так они и пережили эту трудную зиму.
ДЕРЕВЕНСКАЯ ШКОЛА
А через два года Георгия записали в церковно-приходскую школу. Буквы он успел еще раньше выучить, вместе с сестрой, которая пошла учиться на год раньше. Школа была в соседней деревне, в простой избе, там собирались дети окрестных селений, и учил их сын деревенского священника. Зимой, когда дули стылые ветры и метели за одну ночь насыпали сугробы, не так просто было добираться до школы. И многие ученики пропускали занятия: у кого не было обуви или одежды, кто болел, а кто и просто ленился.
‒ Нам эта грамота ни к чему! ‒ убеждали они Георгия. ‒ У нас и отцы читать не умеют, и матери, а ничего ‒ живем. Чего ты стараешься-то?
‒ Так ведь интересно!
И Георгий не пропустил уроков ни разу. Были даже дни, когда он один сидел в избе напротив учителя. И тогда они свободно разговаривали. А интересно Георгию было все: и что за земля такая Африка, и какие в ней водятся звери, и кто такой Александр Македонский, и где воевал Суворов с Кутузовым. Учитель с удовольствием рассказывал и про Африку, и про Суворова с Кутузовым, на карте показывал их походы, а потом немного провожал Георгия в сторону родной деревни и давал для прочтения собственные книги.
‒ Мне бы таким стать, как Суворов с Кутузовым! ‒ говорил Георгий. ‒ Я бы всех врагов разгромил! И тоже солдата обижать бы не стал!
‒ Ты уж чего попроще желай! ‒ отвечал, улыбаясь, учитель. ‒ Суворовым с Кутузовым тебе не быть, это барская затея ‒ управлять войском, а школу закончишь, езжай в город, чтобы дальше учиться. Может быть, тоже учителем станешь, а то в типографию работать просись.
Все три класса церковно-приходской школы Георгий закончил на «отлично». И ему выдали большой и красивый похвальный лист. Родители такому событию очень обрадовались. Мама подарила ему новую рубаху, а отец сшил для него сапоги.
‒ Кормильцем растет! ‒ говорила мама.
‒ А как же! ‒ подтвердил отец. ‒ Теперь он грамотный, и надо везти его в Москву, чтоб ремеслу учился. Ты, сынок, какому ремеслу придумал учиться? Как-никак, одиннадцать лет.
‒ Мне бы в типографию, где книги печатают, ‒ смущаясь, ответил Георгий, ‒ я б их там и читал.
‒ Тоже выдумал ‒ книги читать! ‒ отец даже удивился. ‒ Нет у нас таких знакомых, чтоб в типографиях работали.
‒ А я брата своего попрошу, Михаила, ‒ предложила мать. ‒ У него в Москве скорняжная мастерская. Если возьмет к себе, будешь, сынок, шить меха. Они, скорняки, говорят, хорошо зарабатывают. И нам станешь подмогой.
На том и кончился разговор о профессии.
В последний раз Георгий сходил к реке, где добывал для семьи рыбу, на луга, где летом со старшими косил траву, чтобы заготовить сено для коровы на всю зиму, оглянулся на родную деревню, и стало на душе его печально, ‒ ведь он даже не знал, вернется ли домой.
В МОСКВУ
Прежде он поезда не видел. И когда рядом остановилась огромная, шумно дышащая паром машина, на мгновение оробел.
‒ Бегом, Егорка, бегом, ‒ заторопил родственник, ‒ нам еще свой вагон надо сыскать!
На улице шел дождь, темнело, и в вагоне, где горело лишь несколько свечей, они с трудом нашли свободное место.
‒ Ты, главное, не робей, не зевай! ‒ наставлял его в пути родственник. ‒ Москва, она пугливых не любит.
В Москву приехали рано утром и долго добирались до центра. Там, поблизости от нынешнего Большого театра, помещался дом разбогатевшего на скорняжном деле дяди. Там же была и его мастерская.
Георгий с трудом привыкал к новой жизни. Он стеснялся своих залатанных штанов, заношенной мятой серой кепки. «Ничего, может, начну новую жизнь, так и справлю себе одежду», ‒ думал он.
Ты не горюй! Бить тебя тут будет каждый и постоянно, ‒ успокаивал старший мальчик Георгия, когда один из мастеров в первый же день ни за что ни про что сильно ударил его кулаком. ‒ Такой уж порядок. Я к нему несколько месяцев привыкал. Бьют, а ты терпи. На четвертый год сам станешь мастером, сам будешь бить. Только не зверствуй.
Старшему мальчику было пятнадцать лет. А Георгию ‒ двенадцать. Всего мальчиков было четверо. Каждый год хозяин брал по одному новому мальчику, а старший становился мастером. На новом, младшем мальчике была вся тяжелая и грязная работа, и таким младшим стал Георгий Жуков.
УЧЕНИК СКОРНЯКА
Когда-то великий писатель Антон Павлович Чехов написал рассказ про Ваньку Жукова, которого привезли из деревни в город на учение к мастеру. Вся Россия читала этот рассказ и жалела бедного мальчика Ваньку Жукова, которого с утра до вечера заставляли работать и унижали взрослые. А Егорку Жукова, будущего маршала, не жалел никто.
Мастера начинали работу ровно в семь утра, а Георгия поднимали в шесть. Быстро умывшись, он готовил рабочее место для мастеров. Потом убирал в квартире хозяев, которая на этаж выше, чистил их одежду и обувь, подливал масло в лампады перед иконами, чистил самовар и, если не было других поручений, отправлялся к мастеру, надевал на палец наперсток, продевал нитку в иглу и сшивал мех. Рабочий день заканчивался в семь вечера. А если заказов было много, то и мастера, и мальчики-ученики трудились до полуночи. После работы ученики готовили все для завтрашнего дня, а Георгий еще и протирал в мастерской пол. Потом вместе с другими учениками он ложился спать на том же полу. Так проходил день за днем.
И как ему хотелось сбежать в свою родную деревню, проснуться в своем доме! Но он терпел.
СТРЕМЛЕНИЕ К ЗНАНИЯМ
Старший мальчик был прав: к Рождеству Георгий почувствовал, что начал привыкать. Уже и ошибок в работе стало меньше, поэтому и мастера реже били.
Через год появился еще новый ученик, и теперь уже Георгий его утешал.
Сам же он очень хотел учиться. Один из мастеров покупал газету и давал почитать ему. У сына хозяина было несколько книжек про сыщика Ната Пинкертона. Читать их было интересно, но, понятное дело, Георгию хотелось отыскать умные книги. У того же хозяйского сына он попросил учебники по математике, русскому языку и истории. И ночью при единственной тусклой лампаде в прихожей стал по ним заниматься. Однажды он так увлекся, что не расслышал, как подкрался хозяин.
‒ Вот кто у нас жжет свет! ‒ проговорил хозяин, положив тяжелую ладонь на учебник. ‒ Никак грамотным хочешь стать?
Георгий испуганно молчал. За такую провинность его могли уже завтра отослать в деревню или выпороть так, что запомнилось бы на всю жизнь. Но хозяин почесал в затылке, а потом вдруг спросил:
‒ Боишься? Это хорошо, что боишься. Ладно, парень ты старательный. Учись, если так желаешь. Разрешаю. Но чтоб работе твое учение не мешало!
Через несколько месяцев Георгию удалось то, чего еще никому сделать не удавалось. Он уговорил хозяина, и тот стал отпускать его на вечерние образовательные курсы. Весь день Георгий работал в мастерской так, чтобы мастера были им довольны, а в вечерних сумерках бежал с тетрадями в холщовой сумке на курсы. Однажды он услышал разговор учителей.
‒ Башковитый парень этот Жуков, схватывает на лету. Ему бы дальше учиться, большим человеком мог бы стать.
‒ О чем вы говорите? Это же Россия! Сопьется, как и все!
«Ну уж нет! ‒ подумал про себя Георгий. ‒ Уж этому я не поддамся».
Экзамены он сдал досрочно, и притом ‒ на «отлично». А еще через год кончилось и ученичество в мастерской. Теперь он сам сделался молодым мастером. И даже получил отпуск на десять дней, чтобы навестить родителей.
В РОДНОЙ ДЕРЕВНЕ
В новом пиджаке, который подарил хозяин, в новых сапогах Георгий приехал в родную деревню. И неожиданно обнаружил, как за несколько лет постарели и стали меньше ростом его мать и отец, и родной дом тоже показался ему совсем маленьким.
‒ А я уж думал, умру, не повидав тебя, ‒ плача от радости. Сказала мать.
Для каждого Георгий привез из Москвы подарки. Матери и сестре купил по красивой шали, отцу ‒ новую рубаху, а для всех ‒ сахар, китайский чай, конфеты. В бедной русской деревне это было роскошным угощением. А уж когда Георгий вручил отцу серебряный рубль, а матери целых три, она снова заплакала от радости.
И отец почти повторил ее слова:
‒ Хорошо, что я дожил до этого дня. Теперь я спокоен: ты у нас самостоятельный, взрослый.
В предпоследний день отпуска Георгий только надел свой городской пиджак и отправился повидаться с родственниками, как вдруг услышал: пожар! Пожар! И уже увидел невдалеке клубы дыма, пламя, людей, суетившихся вокруг горящей избы.
‒ Сгорят дети, ой сгорят! ‒ переживали люди. ‒ Сейчас крыша падет, и сгорят! ‒ Но никто из них не решался бросаться в огонь!
И только Георгий, не раздумывая ни мгновения, захватив побольше свежего воздуха, нырнул в густой жаркий дым, услышал детский плач, увидел двух маленьких детишек, забившихся в угол, подхватил их и, задыхаясь, вынес на улицу. Еще через несколько минут рухнула крыша, к небу взлетели искры, высоко взметнулось пламя. Но спасенные чужие ребятишки уже сидели на прохладной траве.
‒ Ой, Егорий, и отважный же ты человек! ‒ изумлялись соседи. ‒ Две жизни спас.
На городском пиджаке, который подарил хозяин, он увидел несколько небольших дыр опаленными краями.
‒ Как же ты покажешься в нем хозяину? ‒ переживала мама.
‒ Хозяин, он тоже не дурак, поймет, что важнее: две человеческие жизни или пиджак, ‒ успокаивал отец.
ШУБНЫЙ МАСТЕР
Так закончилось детство великого полководца Георгия Константиновича Жукова, и началась его молодая жизнь. Он стал шубным мастером, снял за три рубля комнату у пожилой вдовы и превратился в самостоятельного человека. Жуков работал в той же мастерской, получал неплохой заработок, а хозяин все чаще стал вспоминать, что они родственники ‒ племянник и дядя. Теперь Георгия никто не посмел бы ударить, но и он хорошо помнил, как тяжело живется мальчикам-ученикам, и поэтому ни разу их не обидел. Молодого шубного мастера Георгия Жукова уже знали в Москве: он хорошо чувствовал мех и шил красивые шубы. И если бы не началась Первая мировая война, а за ней война Гражданская, так бы и остался до конца жизни Георгий Жуков известным шубным мастером. Купил бы в Москве дом и завел бы свою мастерскую. Но прошло несколько лет, и жизнь его перевернулась.
ВОЙНА
В конце июля 1915 года Георгия Жукова призвали в армию.
Солдат Жуков, как и все, получил учебную винтовку и начал изучать воинские приемы. Как и всегда, он очень старался и к вечеру сильно устал, так, что хотелось вытянуться на деревянных нарах и мгновенно заснуть.
Спустя неделю Жуков хорошо держал строевой шаг, умел четко отдавать честь, поворачиваться по команде, не нарушая строй, налево, направо и кругом, брать винтовку «на караул». Вторая неделя прошла легче, а потом он получил кавалерийское снаряжение для себя и для лошади, а заодно и саму лошадь ‒ упрямую кобылицу темно-серой масти.
‒ Будь с нею строгим, но добрым, ‒ сказал ему старослужащий солдат. ‒ Разглядит в тебе человека ‒ станет боевым другом.
И Жуков с солдатского завтрака припрятывал хлеб, чтоб угощать свою кобылицу. Он вставал в пять утра и сразу шел к ней. После завтрака начиналось обучение конному делу.
Его учили ездить рысью и в карьер, брать барьеры, владеть шашкой и пикой. А для всего этого требовалось самое главное ‒ учиться правильно подгонять снаряжение к телу лошади, крепко и красиво сидеть в седле. Кобылица быстро почувствовала добрую, но твердую хозяйскую руку и не подводила. Она смело возносила хозяина над высокими дощатыми заборами, перепрыгивала через траншеи и переплывала реку.
Через несколько месяцев Жуков стал лучшим в своей команде, и его отправили учиться на унтер-офицера, то есть младшего офицера.
РЕВОЛЮЦИЯ
К началу 1917 года Россия устала от нескольких лет бессмысленной войны. В Петербурге в феврале началось восстание, царь вынужден был отказаться от престола. И власть перешла к Временному правительству.
В полках солдаты тоже стали выбирать собственную власть.
К этому времени Георгий Жуков уже немало повоевал на фронте, и за храбрость. Умелость в боях его наградили двумя Георгиевскими крестами. Товарищи считали Жукова не только смелым, но и справедливым, и, как только стали выбирать председателя эскадронного комитета. Все хором закричали:
‒ Жукова! Жукова нам в председатели.
‒ Так и запишем: Жуков, ‒ сказал ведущий собрание. ‒ А теперь надо выбрать человека в полковой Совет солдатских депутатов.
И снова все закричали:
‒ Жукова! Жукова!
‒ У вас что, других людей нет, один только Жуков? ‒ удивился ведущий.
‒ Люди есть, но Жукову мы доверяем.
С этого дня началась новая жизнь кавалера Георгия Жукова.
А потом на Россию обрушилась страшная трагедия, которую историки назвали Гражданской войной. В те годы погибло много лучших людей. Каждый из них считал, что сражается за будущее Отечества. Только будущее России они видели по-своему.
Гражданскую войну Жуков закончил командиром эскадрона, а весной 1923 года стал командиром кавалерийского полка. Ему было тогда 26 лет.
КОМАДИР ПОЛКА
Командиру полка нужно знать очень многое. Не только своих солдат и офицеров. Он должен командовать танками и артиллерией, если они сражаются вместе с полком. Он должен руководить действиями авиации. А еще, чтобы командира полка уважали солдаты, ему нужно лучше всех стрелять в цель, красивее всех ездить на коне и точнее многих исполнять воинские приемы, чтобы в любой момент показать их своим солдатам и офицерам. Так думал тогда Георгий Константинович Жуков. Поэтому он решил начать с ученья: учиться вместе со все полком.
Скоро полк Жукова стал лучшим в дивизии. Но сам он чувствовал, что знаний ему не хватает. И когда звучала команда «отбой», но не отправлялся спать, а как-то, когда был мальчиком в скорняжной мастерской, усаживался за воинские учебники. Он уже понимал, что жить кавалерийским частям недолго. Что лошадей обязательно сменят танки.
СПОРЫО НОВОЙ АРМИИ
Странное это было время. Некоторые командиры, что прославлялись в Гражданскую войну, и слышать не хотели о новой технике.
‒ Зачем нам это танки? ‒ говорили они. ‒Что еще за выдумки! Это пусть по Европе они ездят. Европа, она маленькая, а дорог там много. В России же дорог нет, просторы огромные. У нас как была главной силой лошадь, так и останется. Нам надо коневодство усиливать. И кавалерию. Вот Жуков ‒ кавалерист, пусть он и усиливает.
‒ Танк без топлива ‒ мертвая куча железа. А лошадка везде корма найдет, ‒ убеждали другие. ‒ Россия всегда славилась кавалерией, и нам эти заграничные штучки ни к чему. Нам только скомандуй: «Шашки наголо!», и мы любое войско разбросаем.
Жуков внимательно слушал и душой был с ними, но понимал, что надо немедленно менять российскую кавалерию, перевооружать ее. Иначе будет поздно. Иначе российская армия так и останется средневековой. Потому что с шапкой наголо против танков и самолетов сражаться глупо.
И в первом настоящем сражении, которым Жуков командовал, он понял, что был прав.
ХАЛХИН-ГОЛ
Первое настоящее сражение Жуков вел не в России, а в соседнем государстве ‒ в Монголии. Это произошло для него неожиданно.
В 1930-е годы он прокомандовал кавалерийской дивизией, потом корпусом, а потом его назначили заместителем командующего Белорусским военным округом по кавалерии.
«Так и буду всегда кавалеристом», ‒ думал про себя Жуков.
Но 1 июня 1936 года все переменилось.
‒ Японская армия внезапно напала на Монголию и заняла территорию у реки Халхин-Гол. Сколько вам требуется времени, чтобы вылететь в Монголию и принять на себя командование?
‒ Готов лететь в эту минуту, ‒ ответил Жуков.
‒ Вылет через четыре часа. В вашем распоряжении будет небольшая группа военных специалистов.
У Монголии и России был договор, по которому обе страны защищали друг друга.
Такое было впервые. Жуков управлял одновременно всеми родами войск. Обычно в сражениях артиллерия, танкисты, авиация и пехота действовали отдельно, сами по себе. Танкисты не умели управлять авиацией и пехотой, авиация ‒ танками. Это было первое большое сражение, где под руководством Жукова все воевали, помогая друг другу. И поэтому сильная японская армия была разгромлена.
Так Георгий Константинович Жуков показал важность современной боевой техники.
МАРШАЛ ПОБЕДЫ
А потом началась Великая Отечественная война. И маршал Жуков руководил в этой самой трудной и кровавой войне самыми важными сражениями. Он прилетел в осажденный врагами Ленинград, когда руководство города уже решило, что город отстоять не удастся, и обсуждало, какие заводы нужно взорвать. Жуков помог отстоять город. Потом его срочно вызвали в Москву, потому что и столице угрожала опасность. Под руководством Жукова наши войска отогнали фашистов. Потом были великие сражения XX века: Сталинградская битва, битва на Курской дуге, где фашистские армии были разгромлены, и враги стали отступать. И наконец в майские дни 1945 года гитлеровские генералы предстали перед маршалом Жуковым и объявили, что сдаются на милость победителя.
Спустя несколько месяцев в Москве, на Красной площади Жуков принимал знаменитый Парад Победы, и российские воины-герои бросали на землю позорные знамена гитлеровских дивизий. А самого маршала Жукова историки часто называют маршалом Победы.