Должен был понять...
48.
Через несколько месяцев, в январе 1992 года, Пэм устроила мне вечеринку-сюрприз в честь моего сорокового дня рождения, которую решила провести в «Hollywood Athletic Club». Я ни о чем не подозревал, и был приятно удивлен, увидев всех, кто пришел поздравить меня. Среди гостей были и мои родители, которых Пэм пригласила втайне от меня, оплатив им билеты на самолет. В качестве звукового сопровождения она наняла группу «Cold Gin», которая исполняла наши песни. Эта группа собирала полные залы в «Troubadur Club», выступая в гриме с песнями «KISS», когда подобные группы-имитаторы еще были в диковинку.
Гитариста, выступающего в образе Эйса, звали Томми Тэйер. Мы были знакомы, и даже пробовали вместе писать песни. Он очень хорошо играл свои партии, и разбирался во всех тонкостях. Я был впечатлен, понимая, что он действительно потратил много времени и усилий, чтобы научиться играть в нашем стиле. Также было забавно видеть группу, которая повторяла то, что раньше делали мы..
Томми сказал мне, что хочет попробовать себя в другой области – помимо работы в своей группе, он занимался раскруткой и продюсированием других коллективов. Он не хотел быть самым старшим членом группы, который ничего не добился в жизни, и до старости обитать на Франклин-Авеню с какой-нибудь стриптизершей. «Я не хочу быть самым старшим мужиком в клубе», - сказал он. Я его прекрасно понимал, ведь сам думал о том же.
Слушая «Cold Gin», я вспоминал, что и мы начинали как классическая рок-группа. Наши ранние песни больше напоминали стиль «Humble Pie» или «Who», чем хейр-металл. Очень хорошо, что у нас был такой альбом, как «Revenge», достойный продукт, подтверждающий наше возвращение к тому, что у нас так хорошо выходило раньше. Музыка обречена на постоянные перемены. Мы думали, что не попадаем в струю, однако это мнение было ошибочно. Нам стоило не гнаться за модой, а делать то, что мы умели, и как можно лучше.
Вскорости нам предстояли гастроли с альбомом «Revenge». Несмотря на то, что Эрик Сингер участвовал в работе над этим альбомом, мы не давали ему никаких обещаний касательно поездки на гастроли или (после смерти Эрика Карра) работы в группе на постоянной основе. Но теперь пришло время решать, оставлять его с нами или нет.
Джин и Брюс совсем не знали Эрика, как человека. Они иногда пересекались в студии – вот и все общение. Но я работал с Эриком во время своего сольного тура и мог поручиться за него – этот парень был очень трудолюбивым и ответственным. А еще он был командным игроком, что в принципе немаловажно, а особенно во время гастролей.
Следующая наша проблема сейчас кажется мне просто смешной. Эрик Сингер на то время красился в блондина, и мы с Джином и Брюсом на полном серьезе обсуждали, что с этим делать, ведь за все время истории группы ее участники были темноволосыми. Можно ли было взять в группу блондина?
Да черт побери, разве это дело – принимать решения, основываясь только на цвете волос человека? Бред какой-то.
И вот Эрик Сингер, как и предсказывал его покойный тезка, стал новым барабанщиком «KISS». Мы вместе репетировали, плюс в апреле дали несколько концертов в клубах, чтоб он привык работать с нами. Скоро мы узнали, что у Эрика прекрасный голос. Это стало для меня новостью, несмотря на то, что мы гастролировали вместе во время моего сольного тура. Когда мы начали играть наш классический репертуар, он спросил, какие вокальные партии мы назначили для него.
Я сначала подумал, что он шутит. Джин напел ему одну партию, и спросил, сможет ли он ее исполнить. Но у Эрика был более высокий голос, поэтому он попробовал другую, более подходящую ему. У него великолепно получалось брать высокие ноты, поэтому вскоре он стал исполнять почти все «высокие» партии, которые составляли большую часть нашего репертуара. Я же взял на себя другие партии. Это было круто, потому что было сложно все делать одновременно – разговаривать между песнями, исполнять как главные, так и второстепенные партии, и так весь вечер. Поэтому такой талантливый бэк-вокалист был для нас просто даром Божьим.
Во время подготовки к европейским гастролям с альбомом «Revenge» я решил сделать Пэм предложение. Узнав, что она беременна, я понял – момент настал. Я купил очень красивое кольцо для помолвки – сам выбрал камень и заказал для него оправу в винтажном стиле, который она так любила. Я был на седьмом небе от счастья – когда забрал кольцо, когда попросил ее стать моей женой, и особенно когда приехал домой в июне и мы начали подготовку к свадьбе, которую запланировали на июль.
День свадьбы приближался, и мы отправились к юристу, чтобы обсудить условия брачного контракта. Я настоял на этом, так как мое материальное и финансовое положение было намного выше, чем у Пэм, и к этому времени я уже оплачивал практически все ее счета. Я был не против делать это и в дальнейшем, но все же предпочел бы подписать этот контракт. Через пять минут после начала встречи она выбежала из комнаты в истерике, и я побежал за ней.
Когда я догнал ее, она сказала, что мы можем воспитывать этого ребенка и без заключения брака, и что ей ничего от меня не нужно, даже если мы в будущем разорвем отношения. «Там, откуда я родом», - добавила она, - «данное слово – лучшая гарантия».
Я очень боялся потерять ее, поэтому ответил, что я хочу жениться на ней, даже без всякого контракта.
За несколько дней до свадьбы у Пэм случился выкидыш. Мы оба были убиты горем, однако планов своих не изменили. Все гости на свадьбе знали, что произошло, и атмосфера была довольно мрачной. Молчание перед лицом трагедии – это было мне очень знакомо..
Когда мы отправились на гастроли в октябре, Пэм, казалось, было все равно, куда я должен был поехать, когда у меня был концерт, а когда – выходной. Я звонил ей, и каждый раз убеждался, что она понятия не имела, где я находился и что делал. А ведь я рассказывал ей обо всем. Я начал сомневаться в правильности принятого решения, иногда думал: «Во что же я вляпался?», а в другой раз начинал убеждать себя, что должен сделать все, чтобы сохранить наши отношения.
У меня все получится.
Тот француз, с которым Пэм рассталась перед нашим знакомством, постоянно ей звонил, и они подолгу разговаривали. Перед моим отъездом он звонил ей из Европы по несколько раз в неделю. Я спросил ее, почему так происходит. То, что у него нет никакого уважения к факту нашего брака или ко мне лично, я понимал, но не мог смириться с таким же отношением со стороны Пэм. Особенно после того, как я сказал ей, что мне неприятны эти звонки, и попросил прекратить общение с Клодом. Она и слушать об этом не захотела. Ее представления о браке исключали компромиссы любого рода. Пэм воспринимала мои просьбы, как попытки ограничить ее свободу, возможность делать то, что она захочет, где и когда ей угодно.
Понимая, что главную проблему это не решит, я все же решился прибегнуть к более радикальным мерам. Я пригрозил, что позвоню жене Клода и спрошу, знает ли она об их общении, и как к этому относится. Пэм посмотрела на меня со злостью, и снова заговорила о том, что я ограничиваю ее свободу.
Позже я узнал, что они так и не перестали созваниваться, просто делали это тогда, когда меня не было дома. Я оказался в ситуации, которая, к сожалению, была мне до боли знакома: я снова пытался добиться одобрения и понимания – и снова безуспешно.
Мы с Пэм постоянно провоцировали друг друга, и это делало нас обоих несчастными. «Ты не даешь мне быть самой собой», - говорила она, - «Поэтому ты никогда не узнаешь, какая я на самом деле».
Мы обсуждали эти темы до посинения. Но я все же не хотел разрывать отношения. Я с самого начала мог бы обратить внимание на эти «тревожные звоночки», однако предпочел их проигнорировать. Поэтому теперь мне нечему было удивляться.
Как-то она уехала в Мексику на съемки сериала под названием «Край Земли», и я прилетел к ней туда, когда появилось несколько свободных дней между концертами. И что же? На ее автоответчике я обнаружил сообщение от Клода.
Да сколько можно?
Они продолжали перезваниваться, и на все мои требования прекратить общение Пэм отвечала отказом. Я чувствовал, что ни, ни наш брак не имели для нее никакого значения. Поступки убедительнее слов, и в ее случае все было более чем очевидно.
Но я не сдавался.
Мы пререкались по любому поводу, и я в глубине души понимал, что наш брак обречен. Однако я не желал признавать свое поражение.
Я должен был найти способ все исправить.
49.
Мы гастролировали с альбомом «Revenge» до конца 1992 года, после чего наступил длительный период затишья. Музыкальная индустрия переживала радикальные изменения, частично причиной тому был новый стиль «гранж», частично – экономический кризис.
Поэтому в последующие два года мы уделили внимание другим проектам. Джину пришла в голову идея создать книгу-альбом о нашей группе, под названием «KISStory» («КИССтория»), а Джесси Хилсен предложил нам самим заняться ее составлением, печатью и продажей. Еще Джин придумал организовать несколько встреч поклонников нашей группы. И мы обратились за помощью к Томми Тэйеру.
Томми был родом из Орегона, у его семьи был магазин канцтоваров, а его отец был отставным бригадным генералом. Он был умным и старательным парнем и, несмотря на то, что ему уже довелось попробовать успеха со своей первой группой, «Black `N Blue», он не остановился на этом, а пошел дальше, подстригся и начал осваивать другие стороны (нашего) бизнеса. А еще Томми очень любил «KISS».
Начав работать над «KISStory», Томми провел несколько месяцев, просматривая бесчисленные коробки с фотографиями и газетными вырезками, посвященными группе – наши архивы. И меня абсолютно не удивило, что он справился с этим заданием. Его знания о «KISS» были почти энциклопедическими, поэтому его память являлась бесценным источником информации, необходимым для работы над проектом такого рода. Особенно тогда, в эпоху отсутствия Интернета.
В конечном итоге, когда Томми закончил работать с фотографиями, он переехал в гостевой домик Джина, где должен был «собрать» книгу с помощью компьютера. Джесси решил, что будет лучше заниматься изданием и продажей книги самим, а не обращаться в издательство, и был совершенно прав. Итак, закончив книгу, мы напечатали ее в Корее, затем наняли людей из телемаркетинговой компании для принятия заказов по телефону и отправки книг покупателям – и процесс пошел. Это был грандиозный успех.
Что касается встреч – мы планировали создать нечто вроде передвижного музея группы, где собирались бы наши поклонники и коллекционеры сувениров с символикой «KISS». Промоутеры не были заинтересованы в коллективах, воспринимаемых, как «хейр-металл» группы, и мы решили, что сможем обойтись без них – сделать все сами, как и в случае с книгой. Мы собирались арендовать залы в гостиницах и организовывать встречи без помощи промоутеров и агентов. Но нам нужен был человек, который возьмет на себя логистику, и мы снова обратились за помощью к Томми. Мы ему полностью доверяли, ведь во время работы над «KISStory», он показал себя очень трудолюбивым и знающим человеком.
Встречи были детищем Джина, я практически ими не занимался. Однако, я помог ему забрать манекены, которые нам сделали на заказ в одном магазине в Бербенке, и загримировать их в нашем стиле. Мы сначала хотели использовать обычные, стандартные манекены, но они нам не подошли. Я помню, что был очень удивлен, насколько разными выглядели лица манекенов после нанесения грима, хотя до этого они были идентичными. Грим, казалось, изменил саму структуру лиц.
Также у нас были четыре восковых головы из голливудского Музея Восковых Фигур. Моя показалась мне непохожей на оригинал, поэтому я вооружился инструментами и внес некоторые изменения.
Потом мы с Томми и Джином стали просматривать все коробки, которые находились в нашем хранилище. Мы открывали одну за другой, фотограф снимал каждую вещь, и вся информация вносилась в каталог. Было очень весело рассматривать наши старые костюмы. День за днем мы исследовали содержимое коробок, и решали, что мы хотим выставить на всеобщее обозрение, и как это все должно выглядеть. Мы с Томми поехали в Буэна Парк, недалеко от Диснейленда, чтобы посетить мастерскую, где изготавливали изделия из плексигласа, и попросили сделать несколько складных витрин по нашим эскизам.
И, поскольку мы платили за все это из собственного кармана, мы старались не выходить за рамки бюджета и расходовать средства экономно. Это было нам хорошим уроком на будущее.
Планируя издание книги и организацию встреч, мы не забывали и о своем будущем альбоме. Боб Эзрин был на то время занят, но это уже не имело значения, так как у Джина появилась новая навязчивая идея. Он сказал, что сейчас музыка изменилась, и нам нужно было «попасть в струю». Мне кажется, гранж привлекал его своей мрачностью, идеально подходившей образу, который он на себя примерял. Когда я показал ему несколько своих новых песен, которые написал для альбома, он их забраковал. «Ты не понимаешь, что сейчас происходит», - говорил он. – «Не знаешь, какой стала музыка».
Я просто не мог представить творчество «KISS» настолько мрачным и безрадостным. «О чем же нам писать?» - спрашивал я Джина. – «О том, что сегодня не пришла домработница? Или что лимузин приехал с опозданием?»
Сама мысль о том, чтобы начать писать мрачные песни, казалась мне смешной и нелепой – это касалось и меня, и Джина. В Беверли-Хиллс все не было так печально.
Мне также было интересно, что все эти группы будут делать, когда придет время выпускать следующие альбомы? Среди первых альбомов было немало хороших, но что будет, когда они станут платиновыми и мальчики из трущоб превратятся в знаменитостей? Если эти ребята (судя по песням) были такими несчастными, то, получив деньги, они, видимо, забудут о музыке и дружно ринутся к психотерапевтам. Как видите, мое отношение было довольно скептическим.
Но Джин был уверен в успехе, и я согласился на его план. Других вариантов он не признавал. Конечно же, я мог оказаться неправ, и наш новый альбом могли признать гениальным. Но я очень сильно в этом сомневался. В конце концов, мы же всегда старались выделяться на фоне остальных групп. Для «KISS» жизнь была праздником, мы пели о том, как она прекрасна, о самосовершенствовании. И тут вдруг мы должны были включить режим нытика, петь, как плохо все вокруг, и как мы несчастны? Это было совсем не то, что нам хорошо удавалось.
Я понизил строй на своей гитаре, однако мне было очень сложно писать песни на темы, которые не были мне близки. Тем временем, планы Джина стали вовсе наполеоновскими – он захотел перещеголять «Металлику». Но «Металлика» уже существовала, единственная в своем роде, и нам не стоило с ней соревноваться, и уж тем более надеяться на победу. Мы были «KISS», в своем роде тоже единственные, но мы забывали об этом в попытке, образно выражаясь, быть впереди паровоза, который нам не под силу было даже сдвинуть с места. Максимум, на что мы могли рассчитывать – это тормозной (последний) вагон.
К счастью, я наконец-то нашел близкую мне тему: я написал песню «I Will Be There» для моего новорожденного сына, Эвана. Пэм снова забеременела в конце 1993 года, и в июне 1994го мы с ней отправились в родильное отделение больницы Седарс-Синай. Пэм уже переходила свой срок где-то на неделю, поэтому ей должны были простимулировать роды. У нее практически не было схваток, поэтому я смог не спеша установить штатив и настроить фотоаппарат. Я никогда не забуду последнее УЗИ перед рождением Эвана. Тогда 3Д-технологии были еще в новинку, и я с удивлением наблюдал, как доктор рассматривал его, увеличив изображение, и вдруг Эван повернул головку в сторону прибора, словно по сигналу. О Господи, это же мое лицо!
Я хотел детей и всегда думал, что рождение ребенка – это прекрасно. Но только в тот момент, когда я перерезал пуповину, я осознал всю глубину и святость этого события. До этого дня в моей жизни не было смысла. Я думал – вот человек появляется на Земле, живет какое-то время и умирает. Все бессмысленно. Но, когда я впервые взял Эвана на руки и посмотрел ему в глаза, я внезапно понял: на самом деле мы не умираем. Мы приходим на Землю, чтобы сделать этот мир лучше, и остаемся жить в своих детях. Я был ошеломлен, глядя на крохотного человечка, который только что появился на свет, и понимая, что в нем продолжусь я сам. Я буду жить в нем – как повелось со дня сотворения мира.
Когда мы ехали домой, уже вместе с новым членом нашей семьи, я жутко нервничал. Из-за моей черепашьей скорости, подозреваю, я стал причиной не одной аварии. Когда дети рождаются, они еще не могут держать головку, и если она сильно наклонится в одну или другую сторону, это может нарушить приток крови к головному мозгу. Я ехал со скоростью 8 километров в час, постоянно смотря на Эвана в зеркало заднего вида и проверяя, в каком положении находилась его головка.
Я всегда считал себя центром собственной Вселенной, но, когда родился Эван, все изменилось, и центром моей Вселенной стал он. И, возможно, благодаря сыну у меня появился второй шанс на нормальное, счастливое детство.
Его рождение принесло мне долгожданный покой и ответ на вопрос о смысле жизни. Я понял, что мы живем, чтобы воспитать своих детей и оставить после себя нечто прекрасное. Этот значимый момент вызвал во мне воспоминания о том дне на Гавайях, когда я едва не утонул. Тогда моя единственная мысль была о том, что после моей смерти мир продолжит жить, и это казалось мне бессмысленным. Сейчас, глядя в глаза своего сына, я с радостью уступил ему место в центре моего собственного мира. Оно твое, сынок.
Я живу благодаря тем, кто был до меня. И продолжусь в тех, кто будет после меня.
Теперь я спал спокойно.
50.
Первые встречи поклонников «KISS» были проведены в 1995 году, в Австралии. Было продано большое количество билетов, и нам было очень интересно посмотреть, сколько же народу придет туда. Наша идея сработала благодаря легендарности «KISS» - движущей силе этого проекта. Его концепция была уникальна, и нашла отклик в сердцах людей.
Проявлялось это иногда совершенно удивительным образом. Некоторые, например, заключали браки на наших встречах. Кому-то это могло показаться странным, но для меня не могло быть лучшего комплимента. Мне всегда было очень приятно, что люди решили связать свои судьбы именно на нашем мероприятии, в гриме участников «KISS». Я был счастлив, понимая, насколько нас ценили поклонники, как много для них значила наша группа. Зная, что ты так серьезно повлиял на чью-то жизнь, испытываешь просто непередаваемые чувства. Мне нравилось, что встречи проходят в таком расслабленном и неофициальном формате, с ответами на вопросы гостей, и, конечно же, звучанием нашей музыки в нашем же исполнении. Мы играли для своих самых преданных фанатов, и нас никто не обвинял в несовершенстве, наоборот, эти акустические шоу стали «фишкой» мероприятия.
Когда мы собирались провести очередную встречу в Бербенке, недалеко от Лос-Анджелеса, Эрик Сингер предложил пригласить туда Питера Крисса. Это был жест доброй воли, таким образом мы давали ему понять, что он до сих пор был членом нашей семьи. Он явился на встречу, счастливый, с улыбкой до ушей. Питер был старше нас, и с тех пор, как он покинул группу, эта разница в возрасте стала более заметной – возможно, потому, что его сольная карьера не была успешной, или из-за общего недовольства жизнью, кто знает. Я дал ему мотоциклетную куртку с эмблемой «KISS». Она была у нас одна и на четыре размера больше, чем нужно, но он все равно был рад этому простому жесту. Ведь он снова оказался в строю, пусть и ненадолго.
Питер присоединился к нам на сцене и спел «Hard Luck Woman». Мы не репетировали выступление, поэтому он не сразу вспомнил слова, но это был очень теплый и трогательный момент. Питер был счастлив, как ребенок, которому дали ключи от кондитерской. И, честно говоря, я был рад видеть его снова, спустя годы.
Мы провели двадцать пять таких встреч по всей стране, а финальное мероприятие состоялось в комплексе «Роузленд» на Манхэттене. Алекс и Роджер Колетти с канала MTV, оба – ярые фанаты «KISS», узнали о наших акустических шоу и нашли нас в Нью-Йорке, чтобы попросить выступить на шоу «MTV Unplugged». Выступая на встречах, мы усовершенствовали навыки игры на акустических инструментах, а также стали лучше петь. Электрогитары дают тебе поблажку, в отличие от акустических инструментов с их четкостью и ясностью. К тому же, в случае с акустикой струны приходится прижимать как следует, а это не так легко, особенно сначала. Также мы пели без спецэффектов, хотя иногда благодаря пространственным характеристикам помещения достигался эффект амбиентности и природного эхо. К концу наших «гастролей» мы звучали просто отлично. Мы были уверены, что хорошо выступим на «MTV Unplugged».
На канале захотели включить в программу сюжет о нашем воссоединении с ребятами, с которыми мы начинали. Питера и Эйса представлял наш бывший гастрольный менеджер по имени Джордж Сьюитт. Он выставил множество глупейших условий и ограничений якобы от их имени. Мы должны были с этим разобраться до того, как начать репетиции в студии вместе с Эйсом и Питером. А Джордж все продолжал выставлять новые требования, независимо от того, на что согласились ребята. Но Джину удалось все уладить и взять ситуацию под контроль.
Когда Питер и Эйс вошли в студию, все были настороже. Там были и Брюс, и Эрик Сингер, и, естественно, бывшие участники группы чувствовали себя довольно неловко. Ведь теперь у нас был постоянный, сложившийся коллектив, и мы не собирались отказываться ни от Брюса, ни от Эрика. Питер и Эйс пришли к нам в гости, а Брюс и Эрик были у себя дома – они это заслужили своим трудом.
С начала 1980х я редко видел Питера и Эйса. Однако до меня доходили слухи о том, что игра Питера стала намного хуже, и что его многочисленные группы были не очень хороши. Но, когда они вошли, меня охватило непередаваемое чувство радостной ностальгии.
Томми Тэйер как-то высказал свое мнение о первоначальном составе «KISS», которое, как мне кажется, разделяли многие наши поклонники. «Я всегда думал, что Эйс и Питер больше занимались рок-н-роллов, а вы с Джином – бизнесом», - сказал он. Я посмеялся тогда, и смеялся сейчас про себя, когда они вошли в комнату. Да, Эйс действительно любил делать из себя американского Кита Ричардса, но я-то знал, как все обстояло в реальности. Скоро Томми предстояло узнать правду. Мы с Джином никогда не прекращали играть на своих инструментах – с момента основания группы. После пятнадцати лет постоянной игры на гитаре я стал гораздо более профессиональным музыкантом. Эйс же играл намного меньше, о Питере я вообще молчу. Может, они и думали, что до сих пор играют хорошо – ведь им некому было сказать, что это не так.
Питер вел себя очень странно, казалось, он был немного не в себе. Он пришел в студию с маленькими ритуальными барабанами, по которым бил палочкой и хотел играть на них во время исполнения «Beth». Естественно, мы отказались.
Мы отрепетировали с ними четыре песни. Все остальные исполняли я, Джин, Эрик и Брюс.
Студия, где предстояло записывать программу «MTV Unplugged», была очень красиво обставлена и освещена. В зале собрались давние поклонники «KISS», до которых дошли слухи о воссоединении первоначального состава. На полу были расстелены кулисы с изображением обложки нашего альбома «Rock and Roll Over». Позади нас стояли наши восковые двойники в гриме (как видите, они пригодились не только на встречах).
Эйс оккупировал микрофон и говорил без умолку, желая привлечь к себе больше внимания и в то же время отвлекаясь от главной темы шоу. Естественно, при монтаже это все исправили.
Когда шоу вышло в эфир в августе 1995 года, оно стало вторым по популярности за всю историю программы «MTV Unplugged». После его выхода стало ходить еще больше слухов о нашем воссоединении. Лично я был не против этого варианта, для меня он был вполне логичен. Кроме того, судя по автокатастрофам и другим ситуациям, когда Питер и Эйс оказывались на волоске от смерти, это нужно было делать поскорее, пока не стало слишком поздно. Я понимал, что с таким образом жизни хотя бы один из них вскорости отдаст Богу душу, поэтому, если мы хотели воссоединения, тянуть с ним не следовало.
Мне также казалось, что это событие сможет снова сблизить нас. Когда группа распалась, мы все были молодыми и глупыми. Возможно, теперь, когда жизнь преподала нам достаточно уроков, мы смогли бы собраться вместе и по достоинству оценить тот дар, которым была для нас группа. Возможно, на этот раз мы сможем удержаться вместе, как коллектив, как команда – один за всех, и все за одного, - до тех пор, пока сами не решим распустить группу.
Я попытался привлечь на свою сторону Джина.
Он отнесся к этому, мягко говоря, скептически. В отличие от меня, он не был уверен, что это решение будет выгодным с точки зрения прибыльности. Мы недавно провели серию встреч, и наши поклонники в разных городах выкладывали по сто долларов за билет, чтобы попасть туда. В каждом городе желающих набиралось по несколько сотен. Мы хотели собрать меньшее количество людей, установив более высокую цену на билеты. Мы не пытались собрать полные концертные залы или стадионы. И, поскольку в этом случае нам не нужны были пятнадцать автобусов для перевозки всего шоу с места на место, расходы были гораздо меньше, чем во время концертных туров. В теории, идея проведения таких встреч была очень соблазнительной. Однако на практике, несмотря на свою новизну и развлекательный характер, они принесли не так много прибыли.
В то время, когда билеты на концерты продавались по бешеным ценам, когда сам процесс организации концертов стал меняться и развиваться, мне было сложно представить, что эти встречи смогут по прибыльности конкурировать с гастрольным туром в честь воссоединения группы.
Тем не менее, Джина в этом убедить было непросто. Даже когда я оперировал очень привлекательными цифрами, его скептицизм был непоколебим.
Я был на сто процентов уверен, что это было подходящее время. Когда мы вернулись в Лос-Анджелес, я позвонил Джину и снова попытался убедить его. Я называл предполагаемые суммы доходов, которые мы могли бы получить, собрав, к примеру, десятитысячную аудиторию, и установив определенную цену на билет. Я озвучивал ему статистические данные, приводил примеры успешного воссоединения других групп. Одним из таких примеров была группа «Eagles». Они воссоединились в 1994 году и гастролировали в течении 1995го, выступая перед миллионами людей, и взлетая на верхние позиции чартов Billboard со своим концертным альбомом. Я лично видел огромную очередь за футболками и сувенирами на одном из их концертов. Это был беспрецедентный финансовый успех, пример, который давал мне надежду, ведь эта группа распалась примерно в то же время, когда мы начали менять состав. И вот они решили воссоединиться – вряд ли от большой любви друг к другу. И, если у них получалось ладить между собой, я был уверен, что получится и у нас.
Я как будто бы следил за флюгером и наконец заметил, что ветер дует в подходящем направлении. Я чувствовал, время пришло, это нужно было сделать сейчас – или никогда. Да, сейчас, без грима, мы имели успех, но я знал - все это несравнимо с тем, что было. Тогда мы были мифом. Легендой. Сказкой.
Джин наконец согласился встретиться с представителями нескольких агентств по работе с талантами, и обсудить возможность организации тура в воссоединенном составе. И мы с удивлением заметили, как изменилось отношение к нам. За последние годы мы привыкли к маленьким кабинетам, соленым орешкам и газировке на подобных встречах. Теперь же нас проводили в конференц-залы, где ожидали руководители компании и был организован фуршет. «Пожалуйста, джентльмены, угощайтесь».
Горячая еда?
Гмм, значит, нас действительно ждало нечто значительное. Теперь Джин тоже это понял, и принял мою сторону.
Часть V