Т. В. Гущина
В статье представлена дисфункциональная семья в период кризиса, в ситуации крайней степени неблагополучия, при котором представители органов опеки или милиции вынуждены изъять ребенка из семьи и поместить в социальное учреждение (детский социально-реабилитационный центр). Приводятся результаты исследования особенностей защитного и совладающего поведения в дисфункциональной семье (матери и дети). Доказано преобладание у них защитного поведения и эмоциональных способов совладающего поведения. Проанализированы взаимоотношения девиантной матери и ее ребенка, влияние характера этих взаимоотношений на особенности выбора детьми способов совладающего поведения и активизацию механизмов психологической защиты.
Ключевые слова: дисфункциональная семья, девиантное материнство, взаимоотношения матери и ребенка, механизмы психологической защиты, способы совладающего поведения.
Возросший интерес специалистов разных областей (социологов, психологов, педагогов) к проблеме семьи, особенно в конце XX– начале XXI в., можно объяснить, на наш взгляд, тем, что в эпоху нестабильности российского общества именно семье отводят стабилизирующую роль. Являясь непрерывно действующим институтом, обладающим значительной инерцией во многих аспектах, имеющим тысячелетний опыт, семья оказалась наиболее устойчивой к произошедшим изменениям и экспериментам. Тем не менее семья чутко реагирует на социально-экономические и политические процессы, происходящие в обществе, путем изменения в системе внутрисемейных отношений. Увеличение числа проблемных семей во время переходных, кризисных периодов общественного развития иллюстрирует эту зависимость (Голод, 1994; Крайг, 2000).
Семья может выступать как источником стресса, так и социальной поддержки (Дружинин, 2000). В связи с этим чрезвычайно актуальными и малоизученными являются проблемы взаимоотношений в семье и совладания семьи с жизненными трудностями (стрессами) (Тащева, 1998; Крюкова, 2004).
Данная работа была направлена на изучение дисфункциональной семьи, особенностей защитного и совладающего поведения ее членов в период кризиса. Под кризисом мы понимаем ситуацию изъятия органами опеки или вынужденного ухода ребенка из семьи по причине безнадзорности или жестокого обращения с ним родителей. В большинстве случаев речь идет о возможном распаде семьи.
Семейное неблагополучие могут вызывать как макро– так и микросредовые факторы: социальная политика и экономика общества, состав и структура семьи, уровень ее материального благополучия, а также качество выполнения семейных функций, семейный психологический климат. Традиционно различают нормально функционирующие и дисфункциональные семьи (Сатир, 1992; Эйдемиллер, Юстицкис, 1999; Карабанова, 2004 и др.). Дисфункциональная семья определена как семья, в которой в силу нарушения различных аспектов семейного функционирования систематически не удовлетворяются базовые потребности членов семьи и не реализуются основные ее задачи (Карабанова, 2004). Среди признаков дисфункциональной семьи можно выделить такие, как отрицание проблем и поддержание иллюзий, вакуум интимности, «замороженные» правила и роли, конфликтные взаимоотношения, отсутствие либо непроницаемость личностных границ, склонность к полярности чувств и суждений, закрытость семейной системы, абсолютизирование воли, контроля. Кроме того, существенным признаком дисфункциональности семьи является невыполнение или искажение главных семейных функций, прежде всего воспитательной.
Детско-родительские отношения в дисфункциональной семье характеризуются следующими особенностями: недостаточный уровень эмоционального принятия ребенка, возможность эмоционального отвержения, амбивалентные отношения к нему (Куфтяк, 2004); низкий уровень сплоченности в семье и разногласия в вопросах воспитания, низкий уровень вовлеченности детей и родителей во взаимные отношения; наличие либо завышенных требований к ребенку, либо недостаточная требовательность и вседозволенность (Сапоровская, 2002); повышенная конфликтность отношений; неконструктивный характер контроля.
Для ребенка из дисфункциональной (особенно алкогольной) семьи существует реальная угроза приобретения статуса сироты. Показано, что основной причиной социального сиротства является, прежде всего, потеря материнского воспитания. Источником психических нарушений у таких детей выступают нарушенные детско-родительские взаимоотношения, в том числе неэффективное и девиантное материнство. Под девиантным материнством мы понимаем отклоняющееся поведение матери, проявляющееся в эмоциональном и физическом отвержении ребенка, выраженное в различных формах (гипоопека, авторитаризм, гиперопека, физическое и психологическое насилие, отказ от ребенка). Девиантное материнство может быть как причиной, так и следствием семейного неблагополучия (Боулби, 2004; Винникотт, 1998; Миллер, 2001; Брутман, Варга, Хамитова, 2002; Захаров, 1993; Филиппова, 2002 и др.).
Родителей из дисфункциональных семей, особенно в ситуации лишения их родительских прав однозначно рассматривают как фактор, негативно влияющий на ребенка, его физическое и эмоциональное состояние. Несмотря на то, что в настоящее время социальная политика помощи семье нацелена на сохранение, поддержку и социально-психологическую коррекцию дисфункциональной семьи, усилия специалистов социальных служб часто бывают направлены на окончательный разрыв ребенка с семьей, ограждение его от негативного влияния родителей.
Для нас было важно более тщательно исследовать кризисную ситуацию, наличие у девиантной матери ресурсов, обеспечивающих способности к изменению ситуации и совладанию с жизненными трудностями. В данной работе мы рассматривали взаимоотношения девиантной матери и ребенка как неоднозначно влияющие на детское защитное и совладающее поведение. Исследование проводилось в течение трех лет (2002–2005) (Гущина, 2005).
Основная цель исследования заключалась в выявлении особенностей и соотношения защитного и совладающего поведения в дисфункциональной семье в период кризиса. В исследовании проверялась следующая основная гипотеза: в дисфункциональной семье в период кризиса защитное и совладающее поведение связаны между собой (как и в любой другой семье), при этом защитное поведение существенно преобладает над совладающим. В большей степени защитное поведение выражено у взрослых (матерей). Мы выдвигали ряд частных гипотез:
1 Наличие объективных трудностей в жизни дисфункциональной семьи отрицается членами семьи (чаще матерью) до момента наступления кризиса – изъятия ребенка из семьи.
2 Одним из источников социально-психологических трудностей членов дисфункциональных семей являются деструктивные отношения между ними, в том числе, детско-родительские. Под воздействием кризиса эти отношения, выражающиеся в уровнях ответственности, контроля и любви, изменяются.
3 Защитное поведение матерей выражено более жестко, чем у детей. Наряду с использованием механизмов психологической защиты, дети и их матери из дисфункциональной семьи особым образом совладают с переживаемой кризисной ситуацией.
4 Существует связь между использованием определенных механизмов психологической защиты и выбором стратегий совладающего поведения у детей и их матерей. Защитное и совладающее поведение матерей влияет на защитное и совладающее поведение детей.
5 Характер взаимоотношений и взаимодействия между девиантной матерью и ее ребенком влияет на защитное и совладающее поведение детей. Девиантность матери определяет непродуктивность совладания и усиливает выраженность механизмов психологической защиты у детей.
Методика
Общий план и логика исследования основывались на следующих положениях. Мы изучали дисфункциональную семью в период кризиса. Индикатором этого кризиса является ребенок, который оказался без родительского попечения и был изъят из семьи. Возвращение ребенка домой говорит о совладании семьи на этапе кризиса. Лишение родителей родительских прав, окончательный уход ребенка из семьи свидетельствует о несовладании и ведет к последующему разрушению семьи. Осознание наступления кризиса, опыт преодоления различных жизненных трудностей, эмоциональная привязанность членов семьи друг к другу способствует продуктивному совладанию. Острая стрессовая ситуация проявляет специфику защитного и совладающего поведения членов дисфункциональной семьи.
Исследование проводилось в г. Костроме, на базе Социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних. Всего было исследовано 197 человек (матери и дети), представителей дисфункциональных семей. Окончательная выборка составила 47 детей (возраст от 5 до 16) и 25 женщин-матерей (в возрасте от 25 до 47 лет). Всего осуществлено 314 наблюдений.
Средний возраст женщин-матерей составил 33 года. Образование у большинства женщин среднее, среднее специальное, у двух – высшее. 12 женщин не имели работы на момент изъятия ребенка из семьи. 20 женщин злоупотребляют спиртными напитками, диагноза «алкоголизм» не встретилось ни в одном из случаев, так как испытуемые отрицают у себя наличие этого заболевания, равнодушно относятся к любой медицинской помощи.
Условно мы выделили три группы женщин. Критерием послужила степень реакции матери на лишение ее ребенка, активность по восстановлению материнского статуса:
Матери, которые ни разу не пришли навестить ребенка: либо находились в состоянии запоя, либо их местонахождение было неизвестно. В конечном итоге их заочно лишили родительских прав.
Матери, которые 1–2 раза навестили ребенка в первое время его пребывания в социально-реабилитационном центре. Пришли с желанием изменить ситуацию, но, не совладав с ней, не добились результата и были лишены родительских прав.
Матери, которые регулярно навещали своего ребенка в социально-реабилитационном центре. Делали шаги по исправлению ситуации. Выполняли формальные требования органов опеки: устроиться на работу, прекратить употреблять алкоголь, по возможности пройти лечение в наркологическом диспансере, привести в порядок квартиру. Кроме того, женщины должны была продемонстрировать свое желание вернуть ребенка: регулярно посещать его, проявлять заботу о ребенке. Большое значение, на наш взгляд, имела та социальная поддержка, которая была оказана родственниками и/или специалистами социальной службы и воспринята матерями.
В нашем исследовании приняли участие женщины, относящиеся ко второй и третьей группам.
Группа детей составила 47 человек и была разделена на три подгруппы по возрасту:
• дошкольники в возрасте 4–6 лет – 11 человек;
• младшие школьники в возрасте 7–10 лет – 22 человека;
• подростки в возрасте 12–16 лет – 13 человек.
Причины, по которым дети были разлучены с матерью:
• злоупотребление матерью или обоими родителями алкоголем;
• самостоятельный уход ребенка из дома, обращение за помощью в органы милиции или образовательное учреждение (школу) по причине нарушенных детско-родительских взаимоотношений, жестокого с ним обращения;
• невыполнение матерью воспитательных функций, приведших к формированию у детей асоциальных форм поведения (бродяжничество, воровство, различного рода аддиктивное поведение: алкоголизм, токсикомания, компьютеромания).
Для решения поставленных задач и проверки исходных гипотез был сформирован методический комплекс (всего 11 методик). Комплексный подход к исследованию личностных и социально-психологических феноменов в различных социальных контекстах позволил сочетать современную психометрическую диагностику, качественный анализ материалов наблюдения, опроса, экспертных оценок, учет внешних критериев и методы действия.
Для статистической обработки данных применялись программы Statistica 6.0.
На первом этапе исследования изучались социально-психологические трудности представителей дисфункциональных семей, детей и их матерей.
Были использованы метод полуструктурированного интервью для женщин-матерей, разработанное автором исследования, и авторская проективная методика «Плачущий человечек», на описании которой остановимся подробнее.
Методика является узконаправленной и служит достижению общей цели исследования совладающего поведения детей, лишенных родительского попечения. Цель данной методики заключается в получении информации о трудных жизненных ситуациях ребенка-дошкольника, способах реагирования на них и способах совладания. Процедура исследования в методике «Плачущий человечек» заключается в следующем. Экспериментатор показывает ребенку картинку со словами: «Посмотри, у меня есть маленький друг, но что-то с ним случилось, он сидит на стуле и плачет, его голова и руки опущены вниз. Как ты думаешь, что с ним случилось?» Ребенок называет варианты трудных, неприятных ситуаций, столько, сколько сможет назвать. «Наш человечек плачет. А что еще он делает, когда ему так плохо? Как ты думаешь?» Ребенок называет способы реагирования на трудную ситуацию. «Как ты думаешь, как он может успокоиться? Что или кто может его успокоить?» Ребенок называет способы, которые помогают ему справиться (совладать) с трудной ситуацией.
При составлении данной методики мы опирались на следующие принципы:
1 Возраст от 6 до 10 лет принято считать аффективным этапом формирования личности. Несмотря на то, что ребенок уже может сдерживать бурные выражения чувств, слезы по-прежнему остаются главным источником эмоционального реагирования и снятия напряжения (регресс). Ребенок способен понимать «язык» чувств – принятые в обществе формы выражения переживаний при помощи взглядов, мимики, жестов, движений, интонаций. Ребенок способен сопереживать действующему герою, идентифицируясь с ним.
2 Методика интерпретации (какой является, на наш взгляд, «Плачущий человечек») имеет дело с тематической проекцией, т. е. раскрытие Я происходит путем наделения особенностями собственного поведения, чертами характера действующее лицо.
3 Основное отличие защитных автоматизмов от стратегий совладания состоит в том, что первые включаются неосознанно, а вторые используются сознательно. При тематической проекции субъект приписывает (если это происходит) плачущему человечку осознаваемые им черты и особенности. т. е. актуализируются осознаваемые индивидуумом элементы поведения или те, которые не рефлексируются в данный момент, но могут быть осознаваемы. Вне осознания находится только процесс проекции.
Таким образом, наша методика позволяет диагностировать именно стратегии совладающего поведения, осознаваемые детьми. Некоторые из них действительно используются ребенком, и в процессе исследования он может сказать: «Как я», либо ребенок может назвать способы поведения, используемые другими, но они также осознаваемы и, значит, могут быть использованы им в будущем.
Применение методики было вызвано необходимостью исследовать детей дошкольного и младшего школьного возраста, которые испытывают трудности в вербализации своих чувств и мыслей и по причине высокой личностной тревожности отказываются рисовать на тему «трудная жизненная ситуация».
На следующем этапе изучались взаимоотношения девиантных матерей и их детей. Использовались следующие методы и методики: включенное наблюдение; проективная методика «Тест-фильм» Р. Жиля; проективная методика «Расскажи сказку» по сказкам Л. Дюсс (1940), адаптированная Г. Махортовой (1999); опросник «Подростки о родителях» (ПОР) Л. И. Вассермана, И. А. Горьковой, Е. Е. Ромицыной (1994); опросник для исследования эмоциональной стороны детско-родительского взаимодействия (ОДРЭВ) (разработан Е. И. Захаровой, 1999).
На третьем этапе изучались особенности защитного и совладающего поведения у детей и их матерей из дисфункциональных семей в период кризиса.
Для этой цели использовались следующие методики: карта оценки детских защитных механизмов Р. Плутчика и К. Перри (модификация Е. В. Чумаковой, 1998); «Опросник копинг-стратегий детей младшего школьного возраста», адаптированный Н. А. Сиротой и В. М. Ялтонским (1994; 2000) и упрощенный И. М. Никольской и Р. М. Грановской (2000); Юношеская копинг-шкала (Adolescent Coping Scale) Э. Фрайндерберг и Р. Льюиса (Frydenberg, Lewis, 1993), адаптированная Т. Л. Крюковой (2002); авторский проективный тест «Плачущий человечек» (2005); тест-опросник для измерения степени использования индивидом механизмов защиты (LIFE STYLE INDEX) Р. Плутчика, совместно с Г. Келлерманом и Г. Конте (Plutchik, Kellerman, Conte, 1979) в адаптации В. Г. Каменской (1999); опросник «Копинг-поведение в стрессовых ситуациях» (CISS) Н. С. Эндлера и Д. А. Паркера (Endler, Parker, 1990), адаптация Т. Л. Крюковой (2001).
Существовали объективные трудности при изучении данной выборки. Из числа детей, находящихся в социально-реабилитационном центре, приняли участие в исследовании только дети с нормальным развитием, тогда как значительная часть детей из дисфункциональных семей имеет либо задержку психического развития, либо умственную отсталость. Многие матери не шли на контакт, избегали общения, некоторые из них постоянно находились в состоянии алкогольного опьянения. С девиантными матерями, принявшими участие в исследовании, неоднократно проводилась не только диагностическая, но и психотерапевтическая и коррекционная работа (в диаде мать-ребенок). Поэтому выборка носит эксклюзивный характер, за каждым случаем стоит реальная сложная судьба.
Результаты исследования
В результате наблюдения и взаимодействия с представителями дисфункциональных семей стал возможным создать их обобщенные портреты. Дети из дисфункциональных семей, находящихся в ситуации кризиса, нередко имеют отклонения в физическом и психическом развитии. Это выражается в соматической ослабленности, подверженности различного рода заболеваниям, в том числе хроническим, в задержке интеллектуального, эмоционально-волевого развития, в нарушении процесса социализации, выраженном в особенностях личностного развития, развития коммуникативных навыков, усвоения социальных правил и норм поведения. Такие дети обладают особенностями адаптации к новым условиям, связанными с опытом воспитания в дисфункциональной семье. Эти особенности выражены в умении быстро приспосабливаться к новым условиям, внешне принимая правила и нормы, но реально их нарушая, выражая тем самым недоверие к окружающему миру. Ресурсным мы считаем способность этих детей к детальному изучению новой обстановки и ее анализу.
Для девиантных матерей характерно равнодушное отношение к своей внешности, отсутствие желания привлечь к себе внимание, состояние тревожности и недостаток личностных ресурсов для совладания (низкая самооценка, внешний локус контроля, конфронтация с проблемой), мифические, искаженные представления о себе в роли матери, вступающие в противоречие с реальным положением вещей (невыполнение родительских обязанностей), демонстрация стремления к активной деятельности по изменению ситуации, но «застревание» на этапе анализа проблемы.
Социально-психологические трудности в представлении членов дисфункциональных семей связаны, прежде всего, с семьей. Дисфункциональная семья является основным источником стресса для ее членов. Женщины отмечают проблемные отношения с супругом и детьми. Дети всех возрастов чаще упоминают мать как причину своих переживаний. Не все девиантные матери отмечают ситуацию изъятия ребенка из семьи как кризисную, некоторые из них с видимой легкостью отказываются от выполнения материнских функций.
Другими ситуациями жизненных трудностей являются для детей: трудности в школе (иных социальных учреждениях); отношения с детьми, физическая боль, недомогание, болезнь; неудовлетворение потребностей. Для матерей жизненные трудности связаны с недостатком материальных средств, отсутствием работы, болезнью, чувством одиночества.
Матери уверены, что смогут оказать должную поддержку своим детям в трудных для них жизненных ситуациях. Однако они не могут определить границы своих возможностей, прогнозировать обстоятельства, которые могут помешать этому, выделить ресурсы, которые будут этому способствовать.
Были исследованы и проанализированы особенностей взаимоотношений и взаимодействия детей и их матерей. Это позволило сделать вывод о том, что значительное количество детей, попадающих в социально-реабилитационный центр, находятся в эмоциональной изоляции от взрослого (матери), испытывают дефицит ласки и тепла. Мать интуитивно не чувствует своего ребенка, отстраняется от него, не использует возможности тесного контакта с ним. Некоторые матери, особенно детей-дошкольников, не замечают или отказываются замечать проблемы в развитии своих детей.
При посещении матерями детей в социально-реабилитационном центре инициатором контакта в равной степени выступают и дети, и матери. Девиантная мать часто не в состоянии организовать общение с ребенком. Она либо делится с ним своими (взрослыми) проблемами, либо вообще не находит темы для разговора. Ее мало интересует то, о чем говорит ее ребенок.
Больше требований, просьб исходит со стороны детей. Не получая эмоциональной поддержки, дети нацелены на потребительское отношение к своим родным. Реакция матерей на просьбы практически всегда положительная, так как обещание для них не всегда связано с его выполнением.
Некоторые матери пытаются осуществлять контроль за ребенком, находящимся в социально-реабилитационном центре. Этот контроль связан, прежде всего, с учебой. В целом девиантные матери не в состоянии контролировать поведение собственного ребенка иначе как криком и наказаниями, включая физические.
Нами установлено, что ребенок из дисфункциональной семьи, как и ребенок из нормально функционирующей семьи, больше всего привязан к матери и отдает ей предпочтение при выборе в качестве поддержки (результаты теста Р. Жиля). Сравнив две выборки детей из функциональных семей и детей из дисфункциональных семей в период кризиса (применив – угловое преобразование Фишера), мы не обнаружили достоверных различий в степени привязанности между процентными долями двух выборок по всем критериям.
Но в ответ на амбивалентное отношение родителей, в частности матери, к ребенку, он также испытывает противоречивые чувства к ней. С одной стороны, ребенок ожидает любви и теплого, внимательного отношения со стороны матери, сам испытывает любовь и нежность к ней, с другой стороны, он не уверен в помощи взрослых, это вызывает у ребенка гнев, раздражение и обиду. Результаты анализа историй по методике «Расскажи сказку» свидетельствуют о том, что только 42,1 % детей в возрасте 5–10 лет из дисфункциональных семей обращаются за помощью к родителям и всего 15,8 % надеются ее получить. 63,2 % детей описывают чувство обиды и гнева за несправедливое отношение родителей к ним, игнорирование его важных потребностей. Кроме того, на уровне психологической защиты происходит отрицание темной стороны матери как самой матерью, так и ее ребенком. Но сны, которые дают выход бессознательному, порождают чудовищ, в них хорошо угадываются образы родителей, прежде всего, матери.
Пример сна 10-летнего мальчика, находящегося в Социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних и остро переживающего конфликтные отношения с отчимом и холодность матери. Главное действующее лицо повторяющегося кошмарного сна – маленький человечек, всемогущий, злобный, который способен убить даже Бога и Ангела-хранителя, он постоянно угрожает мальчику. А рядом большая, плачущая, добрая в душе планета Земля, которую этот человечек заставляет быть злой. И далее, по сюжету сна возникает образ собаки, охраняющей ворота к счастью, собака злая, подчиняется маленькому человеку, она глухая и слепая, с ней невозможно договориться, разве только, если она проглотит мальчика и тот изнутри будет ей кричать и просить о помощи. В процессе психологической работы со снами, стабилизации жизни ребенка в Социально-реабилитационном центре, произошло примирение и прощение матери на символическом уровне (мать посещала ребенка крайне редко). Мальчику приснился сон, в котором он играет с собакой, катается на ней, гладит и обнимает ставшую доброй собаку.
С точки зрения подростков (данные методики ПОР), матери прежде всего демонстрируют директивность (m = 4,1) и враждебность (m = 3,6) по отношению к ним. Подростки отмечают также непоследовательность (m = 3,6) воспитательной политики матерей. В дисфункциональных семьях проявление власти и контроля сочетается с полным попустительством и безразличием. Некоторые матери часто ставят подростка, сына или дочь, в позицию взрослого, требуя от него помощи и поддержки в разрешении трудных жизненных ситуаций. Мы наблюдали случаи, когда дети сами берут на себя функцию контроля за родителями. Вот, например, выписка из карты наблюдения за встречей матери и дочери, 10 лет.
Катя очень обрадовалась приходу матери, подбежала к ней, обняла. Сразу начала спрашивать, устраивается ли мать на работу, не выпивает ли. Мать выглядит очень уставшей, сидит, сгорбившись, одета в старое пальто, большого размера, взгляд тусклый, настроение подавленное. На эмоциональный натиск дочери практически не реагирует, отвечает односложно. Женщина пришла на встречу с социальным педагогом, но именно дочь организует эту встречу, нашла место, где сядет мать, сбегала за сотрудником Центра, наблюдает за разговором.
Результаты изучения эмоциональных сторон взаимодействия, оцениваемых девиантными матерями (по методике ОДРЭВ Е. И. Захаровой), свидетельствуют о том, что они испытывают трудности при восприятии состояния своего ребенка в его безусловном принятии, не стремятся к телесному контакту и редко испытывают положительные чувства в ситуации взаимодействия. Данные результатов по методике ОДРЭВ подтверждаются результатами включенного наблюдения за встречами матерей и детей.
Под воздействием кризиса у большинства матерей изменяется только внешняя сторона детско-родительских взаимоотношений и взаимодействий (увеличивается ответственность, усиливается контроль и самоконтроль матерей). Эмоциональные отношения по-прежнему характеризуются холодностью, отсутствием безусловного принятия и любви. Отсутствие глубинных изменений в детско-родительских взаимоотношениях определяют риск возникновения нового кризиса в дисфункциональной семье, ведущего к ее окончательному распаду.
Результаты исследования защитного поведения у детей и их матерей позволяют сделать выводы о том, что у девиантных матерей выраженность механизмов психологической защиты значительно выше, чем у детей. Ярче всего у девиантных матерей выражены механизмы формирования реакции, интеллектуализации и проекции, у детей – механизмы отрицания, интеллектуализации, компенсации.
Таблица 1
Рейтинг «популярности» механизмов психологической защиты (МПЗ) у детей и матерей из дисфункциональных семей (дети N = 47, матери N = 25)
Девиантные матери в большей степени, чем их дети, используют механизм регресса, демонстрируя инфантилизм, конформизм, потребность в стимуляции, контроле, утешении. У детей в отличие от матерей регресс слабо выражен в поведении и не отмечен экспертами. В дисфункциональных семьях не приветствуется регрессивное поведение ребенка (например, слезы, эмоциональная привязанность к матери), поэтому дети рано учатся контролировать свои эмоции, подавлять реальные чувства.
Дети наиболее чувствительны к изменению выраженности материнской проекции, а также регресса и вытеснения. Эти механизмы защиты обнаруживают большее количество корреляционных связей с механизмами психологической защиты детей. Механизм вытеснения матерей обнаруживает сильную связь с механизмом интеллектуализации у детей дошкольного и младшего школьного возраста (r = 0,85, p = 0,001). Инфантильность матерей, конформизм, избегание проблемных ситуаций связаны с усилением у некоторых детей анализа и самоконтроля, у других с различными страхами и подменой деятельности рассуждательством, самооправданием. Выраженность проекции у матери, с одной стороны, способствует повышению тревожности матери и снижению ее требовательности к ребенку, «разрешая» ему регрессивное поведение (r = 0,68, p = 0,05). С другой стороны, часто материнская проекция направлена на собственных детей. Тогда для защиты от материнской проекции дети используют механизмы вытеснения (r = 0,61, p = 0,05), замещения (r = 0,68, p = 0,05) и проекции (r = 0,80, p = 0,01).
Наибольшее влияние на выраженность детских защит оказывают механизмы регресса и интеллектуализации у матерей. Этому влиянию со стороны материнского защитного поведения подвержен наиболее зрелый механизм защиты, который находят у детей в стадии формирования – компенсация (β = –1,695, p = 0,02; β = –1,37, p = 0,04). У подростков влиянию со стороны всех механизмов психологической защиты матерей подвержен механизм интеллектуализации, причем, материнская проекция оказывает на него наибольшее отрицательное влияние (β = –3,77, p = 0,0 01), механизм формирования реакции у матерей оказывает наибольшее положительное влияние (β = 3,68, p = 0,001).
В исследовании совладающего поведения у детей и их матерей из дисфункциональных семей получены следующие результаты. Выявлено, что дети-дошкольники чаще всего обращаются к социальной поддержке, но не ищут ее самостоятельно, а ожидают инициативы от взрослых, оставаясь пассивными. Они активно используют различные виды разрядки (эмоциональное отреагирование, двигательную активность) и стратегии, направленные на восстановление сил (сон, еда). Дети младшего школьного возраста чаще всего используют стратегии отвлечения («смотрю телевизор, слушаю музыку »), а также поиска дополнительной информации (обдумывают происходящее, прилагают силы, чтобы забыть неприятности).
Младшие школьники чаще, чем их сверстники из нормально функционирующих семей, используют деструктивные способы совладания, социально неодобряемые стратегии (рисунок 1).
Рис. 1. Стратегии совладающего поведения, реже всего выбираемые детьми (%)
Кроме того, подверженные длительному и тяжелому стрессу дети из дисфункциональных семей ищут разные способы совладания. В арсенале частого использования у более чем половины детей находится 17 копинг-стратегий. У детей из семей, применяющих физические наказания, их восемь (Куфтяк, 2004).
Подростки выбирают проблемно-ориентированные стратегии совладания (по методике Юношеская копинг-шкала или ЮКШ), но это противоречит наблюдениям. Большинство подростков, в действительности, не совладает с жизненными трудностями (с трудом учатся в школе, для них характерно девиантное поведение).
В первую очередь, подростки выбирают стратегию «друзья », что соответствует возрастной потребности в интимно-личностном общении. С одной стороны, общение со сверстниками выступает для них как стратегия отвлечения от проблем, которые они чаще всего не в состоянии разрешить, т. е. в положении этих детей эта стратегия выступает как продуктивная для совладания. С другой стороны, отвлечение в компании сверстников с таким же девиантным поведением деструктивно и не способствует продуктивному совладанию. Подростки испытывают когнитивный диссонанс, т. е. они знают, как надо действовать, но этого не делают. Во-первых, не умеют, так как в дисфункциональной семье у них не был сформирован навык совладания на примере решения взрослыми членами семьи проблемных ситуаций. Во-вторых, они остро нуждаются в принятии и поддержке. Компания сверстников частично удовлетворяет эти потребности.
У девиантных матерей преобладает эмоционально-ориентированный стиль совладающего поведения. Они больше, чем женщины-матери из функциональных семей, склонны к переживанию проблемы и эмоциональному отреагированию (U = 92, p = 0,001), тогда как к социальному отвлечению девиантные матери прибегают значительно реже (U = 92, p = 0,005). Они часто выбирают стратегии отвлечения, которые носят непродуктивный характер (например, алкогольные компании). Особенностью проблемно-ориентированного стиля совладающего поведения девиантных матерей является сознательное стремление к активной деятельности по изменению ситуации и «застревание» на этапе анализа проблемы. Женщины редко переходят к реальным действиям по изменению ситуации (U = 124, p = 0,05). Таким образом, они редко продуктивно совладают с жизненными трудностями, т. е. реально разрешают трудную ситуацию самостоятельно.
При выборе стратегий совладающего поведения дети больше всего чувствительны к выраженности механизмов психологической защиты у матерей: отрицания, формирования реакции, интеллектуализации. Больше всего корреляционных связей обнаружено между выраженностью механизмов защиты у матерей и выбором стратегий совладания у подростков. Например, механизм интеллектуализации у матерей имеет сильную отрицательную связь (p = 0,01) и оказывает отрицательное влияние на выбор подростками стратегий «решение проблем » (β = – 0,69, p = 0,03) и «позитивный фокус » (β = – 0,78, p = 0,01). Особенности интеллектуализации у девиантных матерей, выраженные в подмене деятельности «рассуждательством», уходе от решения проблем, тормозят формирование у подростков стратегий продуктивного (так называется этот стиль в ЮКШ) стиля совладания.
При выраженной инфантильности (регрессе) матери ребенку из дисфункциональной семьи иногда приходится брать на себя роль взрослого для сохранения семейного гомеостаза. Он сам вынужден оказывать ей социальную поддержку матери, снижая вероятность получения такой помощи для себя (β = –1,035, p = 0,05).
Чем чаще матери прибегают к стратегиям, нацеленным на решение проблемы, тем больше выражена у подростков способность к позитивному восприятию действительности (β = 0,72, p = 0,02). Выбор матерями эмоционально-ориентированного копинга напрямую связан со стратегией несовладания у подростков (β = 0,95, p = 0,05).
Эмоционально-ориентированный стиль совладания матерей положительно связан и влияет на механизмы психологической защиты у подростков: вытеснения (β = 0,67, p = 0,03) и компенсации (β = 0,67, p = 0,0 01). При чем компенсация у подростков может проявляться как в организации собственной деятельности (спорт, творчество), так и в девиантном поведении (алкоголизм, наркомания, бродяжничество). Мы не выявили влияния копинга матерей на выраженность механизмов психологической защиты у детей дошкольного и младшего школьного возраста, объясняя это тем, что совладающее поведение девиантных матерей имеет меньшую степень выраженности, чем их защитное поведение.
Защитное поведение матерей в большей степени, чем совладающее, связано с защитным и совладающим поведением детей и оказывает на него существенное влияние. Нами выявлены 22 значимые связи между выраженностью механизмов психологических защит у матерей и выраженностью механизмов защит, а также выбором копинг-стратегий у детей (большинство корреляционных связей значимы при р = 0,001 и р = 0,01). И только 10 значимых связей между копингом матерей и выраженностью защитных механизмов и выбором копинг-стратегий у детей (большинство корреляционных связей значимы при p = 0,5). Таким образом, защитное поведение у девиантных матерей преобладает, оно связано и оказывает большое влияние на адаптационные возможности детей.
Защитное и совладающее поведение у детей и подростков не имеет устойчивого, выраженного характера. Это ставит задачи для коррекционной работы с детьми из дисфункциональных семей для обучения их навыкам продуктивного социально-ценного совладания.
Результаты корреляционного и регр