В связи с темой чуда еще один рассказ - «Сундук».
«Человек с тонкой шеей забрался в сундук, закрыл за собой крышку и начал задыхаться»,
разглагольствуя о борьбе между жизнью и смертью, свидетелем и участником которой ему предстоит быть. При этом он не собирается ничего предпринимать для победы жизни.
Затем сундук исчезает, и человек резюмирует: «Значит жизнь победила смерть неизвест –
ным для меня способом». Можно двояко толковать финал: произошло чудо, но это чудо –
может быть, победа жизни, а может быть, и победа смерти. «Чудо возможно в момент
смерти. Оно возможно потому что Смерть есть остановка времени» (А.Введенский,
«Серая тетрадь», 1932-33гг.).
К самому Хармсу жизнь становилась все суровее. В 1937-38 годах нередки
были дни и недели, когда они с женой жестоко голодали. Не на что было купить даже
совсем простую еду. «Я все не прихожу в отчаянье, - записывает он 28 сентября 1937 года. – Должно быть, я на что-то надеюсь, и мне кажется, что мое положение лучше, чем оно
есть на самом деле. Железные руки тянут меня в яму». К этому тяжелому периоду жизни
относится рассказ «Сундук» (датирован 30 января 1937 г.) о безнадежности, безвыход –
ности. Кажется, что абсурдность, вышедшая из-под пера Хармса, становится былью.
Хармс словно знал об отпущенных ему 36 годах жизни. Бывали дни, когда непечата
ющийся писатель сочинял по два-три стихотворения или по два рассказа. Носить их
в редакции было бесполезно. В дневнике он уговаривает себя не пасть духом, остаться
верным избранному пути, даже если приходится плыть против течения. «Жизнь это море,
судьба это ветер, а человек это корабль,- размышляет он.- И как хороший рулевой может использовать противный ветер и даже идти против ветра, не меняя курса корабля, так и
умный человек может использовать удары судьбы и с каждым ударом приближаться
к своей цели…» В среде писателей он чувствует себя чужим. Стихи «На посещение
Писательского Дома 24 января 1935 года» начинаются строчками:
Когда оставленный судьбою,
Я в двери к вам стучу, друзья,
Мой взор темнеет сам собою
И в сердце стук унять нельзя…
Хармс жил высокой духовной жизнью, пускай его круг ограничивался
несколькими друзьями (Введенский, Липавский, Друскин, Олейников). Большая дружба
связывала его с художниками Петром Соколовым, Владимиром Татлиным, Казимиром
Малевичем, ученицами Филонова Алисой Порет и Татьяной Глебовой, музыкантами
Исайей Браудо, Марией Юдиной, Иваном Соллертинским.
23 августа 1941 года Даниил Хармс был арестован в третий и в последний раз.
Последние месяцы жизни он провел в тюрьме и в начале февраля 1942 года погиб,
чтобы быть реабилитированным в 1956-м.
Уже слабея от голода, жена Даниила Ивановича, М.В.Малич, пришла в квартиру, пострадавшую от бомбежки, вместе с другом писателя Я.С.Друскиным, сложила в небольшой чемоданчик рукописи мужа, а также находившиеся у Хармса
рукописи Введенского и Николая Олейникова, и этот чемоданчик как самую большую
ценность Друскин берег во время всех перепитий эвакуации. Вернувшись в 1944 году
в Ленинград, он взял у сестры Хармса Е.И.Ювачевой и другую, чудом уцелевшую на
Надеждинской, часть архива.
Проходят десятилетия – и в литературе открывается то, что было погребено временем. До конца 60-х – начала 70-х годов мир считал родоначальниками европейской
литературы абсурда Эжена Ионеско и Сэмюеля Беккета. Но, прочтя неизвестные дотоле
пьесу «Елизавета Бам» (1927), прозаические и стихотворные произведения Даниила Хармса, а также пьесу «Елка у Ивановых» (1939) и стихотворения А.Введенского, мир
удивился – столь популярная ныне ветвь литературы появилась задолго до Ионеско и
Беккета.
Макс Фрай считает, что «русская литература не заслуживает Хармса», что
«в Небесной Канцелярии планировали…очередной подарок каким-нибудь англичанам»,
так как «высокое искусство абсурда – это их исконная специализация», но «позже выясни
лось, что Хармс, как ни странно, позарез нужен огромному количеству читателей. Его
любят особенной любовью. Нет другого автора, которого бы пародировали столь активно
и анонимно…Хармса не пародируют только ленивые». «Литература Хармса действитель
но сродни геометрии Лобачевского. Он расставляет знаки на бумаге таким образом, что на
глазах читателя начинают пересекаться параллельные прямые; непрерывность бытия
отменяется; знакомые слова отчасти утрачивают привычное значение,…живые люди становятся плоскими и бесцветными, как плясуны в театре теней; да и сама реальность
разлетается безжалостным пером на мелкие осколки… Я не знаю писателя более ужасающего, чем изящно ироничный Хармс… Его смертельное оружие – невинный
цинизм ангела (по меньшей мере – инопланетянина), слегка шокированного незамыс
ловатой нелепостью человеческого устройства.»
«Мир ловил, но так и не поймал Хармса (убил – да, конечно, но не поймал);
а «значит, жизнь победила смерть неизвестным для меня способом». (М.Фрай)
Используемая литература:
1. А.Злобина. Случай Хармса, или оптический обман.
2. М.Ямпольский. Беспамятство как исток (Читая Хармса).
3. А.Герасимова. Даниил Хармс как сочинитель.
4. Е.Евтушенко. О Хармсе (“Строфы века”).
5. А.Герасимова. Как сделан «Врун» Хармса.
6. Макс Фрай. Скоты не должны смеяться.
7. А.Геркар. К вопросу о значении чисел у Хармса.
8. В.Глоцер. Юморные рассказы. Даниил Хармс.